— А вы знали Колтунова? — удивился Гера.— Нет, я знал одну девушку из фирмы «Малекон», компьютерщицу. Аню Петерсон.— Аню? — единодушно изумились бизнесмены. — Вот это да!— Тесен мир! — добавил Макс.— Вы знаете, — сообщил Гера, — нам Соловьев еще зимой предлагал переманить ее из «Малекона». Само собой, чтоб она потом на его фирму работала. Но она даже к нам уходить не согласилась, потому что ее, должно быть, предупредили. Очень щепетильная девушка!Таран не стал спорить, хотя у него насчет Ани Петерсон остались совсем другие впечатления. Скорее всего они просто не сошлись в цене. Небось Соловьеву казалось, будто он сможет приобрести компьютерную богиню по дешевке, а Аня, которая и так прилично получала в «Малеконе», наверняка знала истинную цену своим мозгам. Вот и пришлось потом ее похищать. Для кого ее воровал Таран, Юрка и сам не знал, но зато знал, что после этого ее еще кто-то украл и отвез в «раболаторию», на подземный завод господина Антона. Оттуда Аню утащила боевая, группа капитана Ляпунова, куда входили, в частности, Милка, Топорик, а потом примкнул и Таран. Они же сперли и самого господина Антона, который в настоящее время по каким-то причинам свихнулся и находится в некоем спецмедучреждении, где весело писает в штаны и поет детские песенки…— Ладно, — сказала Милка, досадливо поморщившись, — покамест все это так, присказка. А про то, как вы около дачи оказались, рассказа еще не было. Давайте ближе к делу.— Понимаете, — заторопился Гера, — это как-то связано со звонком Контрабаса Мещерскому. Буквально через пятнадцать минут после этого разговора Контра сказал, что имеет ко мне маленькую просьбу. Дескать, ему нужна моя машина на пару дней. Когда я спросил, зачем, он ответил какую-то ерунду, но намекнул, что если я откажу ему в этой просьбе, то могу испортить жизнь не только себе, но и детям. Вы знаете, у меня их двое, мальчик и девочка, четыре и три годика. А Контрабас — выродок и подонок, он на все способен. В общем, я одолжил ему «Форд-Эскорт» с доверенностью. Дело было в пятницу, а в воскресенье вечером он приехал ко мне и говорит: «Если хочешь, чтоб все было нормально, завтра с утра приезжай по такому-то адресу, вставай там-то и там-то. Ну, и Макса с собой возьми. Делать ничего не надо, только сидите в машине и, если 'надо выйти, — выходите по одному, а второй должен оставаться в салоне. Со мной будешь связь держать по рации… Но учти, мы будем наблюдать за вами. Если что не так — детьми ответишь». В общем, мы согласились…— Остальное вы, наверно, сами видели, — добавил Макс.— То есть вы поехали выполнять их задание, толком не зная, зачем все это нужно? — спросила Милка.— Абсолютно.— И задачей вы по-настоящему вообще не наблюдали?— Нет! — мотнул головой Макс. — Просто сидели, курили, потом Гера в магазин сходил, купил «Кока-колу», батон, полкило колбасы — немного перекусили. Ну а вечером Контрабас скомандовал: «Уезжайте! Если кто погонится — жмите от Москвы, а мы вас поддержим, если что…»— Вот и поддержали…— вздохнула Милка, будто ей было жалко тех, кого они с Тараном расстреляли в джипе. ОЖИДАНИЕ ЗАВЕРШИЛОСЬ Весь день, с момента пробуждения в подвальной камере, Манулов провел в ожидании того, что кто-нибудь придет и объяснит, по какой причине он тут находится. Ясно ведь, что его держат в заточении не из чистого хулиганства, хотя в сумасбродной постсоветской России нельзя, наверное, и исключать такого варианта.Манулов, конечно, насчет хулиганства размышлял чисто теоретически. Наиболее вероятной целью похищения он считал, естественно, получение выкупа. Ясно, что радоваться и в этом случае особо не приходилось, но тут, по крайней мере, все было просто и понятно: деньги в обмен на жизнь — нормальная коммерческая сделка. Поэтому Павел Николаевич ожидал, что придут какие-нибудь представители и популярно объяснят, какая сумма устроит похитителей. Еще перед поездкой в Россию Манулов застраховался от возможного похищения на сумму в 10 миллионов долларов. Иначе говоря, страховая компания, которой он заплатил 100 тысяч баксов, обязывалась выплатить 100-кратную сумму потенциальным похитителям. При этом, если похитители не запросят максимальную сумму, например, не 10 миллионов, а всего пять, то разницу компания должна была выплатить самому Манулову. Так что, при определенных условиях, Павел Николаевич мог еще и подзаработать на своем несчастье.Правда, его беспокоил уровень цивилизованности тех, к кому он угодил. Судя по обстановке камеры, это были не очень богатые люди, а стало быть, скорее всего грубые и некультурные. Они могут начать с того, что отдубасят его, еще не поставив никаких условий, просто для острастки, чтоб клиент был посговорчивей. Цивилизованные люди сперва ставят условия, а уж потом бьют. Кроме того, Манулов сильно опасался, не угодил ли он невзначай в Чечню. Там народ сильно непредсказуемый, руководствующийся эмоциями даже в большей степени, чем русские. При этом никогда слов на ветер не бросают. Если ты услышал от русского: «Я тебе яйца оторву!», это, как правило, не следует понимать буквально. А вот если чеченец так сказал, то обязательно сдержит обещание.Час проходил за часом, а Мануловым никто не интересовался. И условий никаких не предъявляли, и, что более существенно, есть не давали, будто борову, которого вскоре предстояло зарезать. Возможно, при возрасте и комплекции Павла Николаевича подобное голодание было даже полезно, но он этого мнения не разделял, потому что привык не ограничивать себя в еде.Между тем замазанное окно под потолком камеры стало светиться все тусклее, а потом и вовсе померкло. Зато зажглась тусклая лампочка под потолком. Веселее от нее не стало, свет все время лез в глаза, а потому все попытки Манулова задремать и хоть как-то скоротать вялотекущее время оказались тщетными. Гасить лампу на ночь никто не собирался, а выключатель находился где-то за дверью одиночки. Павел Николаевич даже подумывал, а не запустить ли в нее чем-нибудь, но все же пришел к выводу, что лучше этого не делать. Еще настучат по мордасам — совсем хорошо станет… И так: жрать нечего, воды нет, курева нет, да еще и свет в лицо — не заснешь. Остается только тихо выть любимую песню своей молодости: «Таганка, все ночи, полные огня…» Очень актуально!Именно этим и занимался Манулов, лежа на койке, когда резко щелкнул отпираемый замок, и в камеру вошли трое в черных вязаных масках. Павел Николаевич испуганно сел на своей койке. От этой тройки, одетой в спортивные костюмы и крепкие футбольные бутсы, ничего приятного ждать не приходилось. Накормить они могли только пинками.Без долгих рассуждений — молодцы даже словечка не проронили! — они закрутили Манулову руки за спину и скрепили их там наручниками. А на голову надели что-то вроде мешочка из плотной ткани, через который даже свет лампочки почти не просматривался. Потом взяли под локти и повели куда-то.Манулов не упирался, не кричал и не требовал адвоката. Во-первых, прекрасно понимал, что тут все это бесполезно и даже вредно, потому что могут и морду начистить, а во-вторых, потому что не хотел выглядеть наивным и смешным в глазах похитителей.Судя по всему, из камеры его вывели в довольно длинный коридор с твердым, не то бетонным, не то асфальтовым полом, где каждый шаг отдавался звенящим гулом. Даже в тех самых мягких и легких полуботинках за 250 баксов, в которые был обут Манулов. Шнурков похитители не вернули, и, чтоб не по терять обувку, Павлу Николаевичу пришлось шаркать ногами по полу.Вообще-то, пару раз Манулову приходили в голову не самые веселые мысли. Например, о том, что его, быть может, вы— Я вели на расстрел. Вот сейчас остановятся те двое, что держат под руки, а третий — ведь он зачем-то нужен, этот третий! — выстрелит «мистеру Полу» в затылок. А потом спихнут в яму и зальют цементом — вот и все. Это ж Россия, тут могут убить, ничего не объясняя…Однако эти мыслишки были подобны льдинкам, брошенным за воротник. Обжигали холодом, но быстро таяли. Неужели для того, чтоб просто убить его, нужно было похищать, куда-то увозить, держать целые сутки в камере? Нелепо. Если похитителям требовался мертвый Манулов, проще было пристрелить его на месте. Если им почему-либо не хотелось, чтоб об этом сразу узнали, то стоило убить его сразу же, еще утром, а не волынить до вечера.Худшие предположения, слава богу, не оправдались. Манулова втащили в лифт, и кабина начала куда-то подниматься. Продюсеру показалось, что происходит это слишком долго. Черт побери, куда же он попал? Уж не на Лубянку ли, не к ночи будь помянута? Больно высоко поднимают…Радоваться или печалиться по поводу такого варианта? Павел Николаевич не имел однозначного мнения. С ФСБ, конечно, куда приятнее иметь дело, чем с каким-нибудь блатным паханом или чеченским полевым командиром. План по разоблачению шпионов и врагов народа чекисты уже давно не получают, мордобоем, как правило, в отличие от ментов не занимаются. Ничего конкретного против Манулова лично у них нет и быть не может. Или все-таки они что-то раскопали? Ведь тот, кто санкционировал его задержание, если он не полный идиот, должен был что-то иметь на руках. Задержать гражданина США без достаточных оснований это большой риск для служивого. Значит, основания были.Может, это Вредлинский настучал с перепугу? Напугался, когда его друг Паша пристращал после инцидента с визитной карточкой и поездки Василисы в областной центр, и побежал с повинной. Но что он мог рассказать? О клубе «Русский Гамлет»? Это не криминал. Нет в российском законодательстве статьи, запрещающей деятельность масонских организаций. И нет достаточных оснований для того, чтоб рассматривать «Гамлет» как нечто подпадающее под признаки статьи 239 УК-97 «Организация объединения, посягающего на личность и права граждан». Никакого насилия, вреда здоровью и побуждения граждан к отказу от исполнения ими своих гражданских обязанностей отыскать не удастся. А угрозы убийством без свидетелей вообще доказать невозможно. Конечно, сгоряча Манулов упомянул о том, что имеет денежные интересы в области. Но не сказал ведь, какие конкретно! Может, он просто решил в городе киноцентр оборудовать с новейшей аппаратурой «Долби-стерео»? Поди докажи, что он интересовался 14-м цехом в поселке Советский. Конечно, комитетчики могли случайно выйти на Негошева, который собирался встретиться с ныне покойным Борисом Витальевичем Евсеевым, но ничего криминального в самом факте этой встречи не найдешь даже с микроскопом. Если, конечно, Негошев почему-либо не раскололся целиком и полностью. Но неужели он круглый идиот или предатель? В идиотизме его подозревать сложно, а вероятность предательства была совсем мизерной. Чем его могли перекупить нищие эфэсбэшники? Уж во всяком случае, на то, чтоб предложить ему сумму, адекватную комиссионным за сделку с Евсеевым, не хватило бы всего бюджета областного управления на год вперед.Нет, ФСБ Манулов по большому счету не опасался. Гораздо опаснее другое. Не дай бог, если о кратковременном пребывании Манулова в стенах этого ведомства узнают те, кто сделал на него ставки. Даже если не будет никаких доказательств того, что мистер Пол сотрудничал с бывшим Комитетом, его в лучшем случае отодвинут в сторону, а в худшем — уберут…Лифт остановился, конвоиры буквально вынесли Павла Николаевича из кабины и повели дальше. Теперь под ногами явно был деревянный пол, даже скорее всего слегка поскрипывавший паркет.Вели минуты полторы, раза три сменив направление, затем щелкнул замок какой-то двери, и Манулов услышал тихое жужжание компьютеров (точнее, вентиляторов, охлаждающих процессоры). Затем Павла Николаевича усадили на некое кресло и пристегнули руки к подлокотникам эластичными ремешками. Туловище тоже зафиксировали, а затем развернули кресло на 180 градусов. После этого сняли с головы мешок, и на несколько секунд Манулов увидел пупырчатую стену, покрашенную лилово-серой краской. Больше ничего разглядеть не удалось, потому что откуда-то сверху ему на голову опустили не то колпак, не то шлем, судя по всему, соединенный с подголовником кресла. Снизу под подбородок подвели какую-то жесткую пластину, которая не позволяла опустить голову и посмотреть вниз. Кроме того, с боков, уже внутри шлема, голову зафиксировали некими полуобручами. В довершение через отверстия в шлеме прямо в уши Манулова просунули нечто вроде ушных затычек, отчего он намертво оглох и мог теперь воспринимать мир только с помощью осязания, обоняния и вкуса.Вся эта процедура, конечно, вызвала у Павла Николаевича не то чтобы беспокойство, а настоящий страх. Нет, он не боялся, что сейчас на шлем подадут напряжение в миллион вольт. Манулов жил в стране, где изобрели электрический стул, и хорошо знал, что для обыкновенного человекоубийства употребляется значительно более простая конструкция. К тому же от приговоренного к смерти обычно не скрывают окружающую обстановку. Глаза завязывают лишь из соображений гуманности, а уши не затыкают вовсе.Внезапно Манулова что-то больно укололо в предплечье. Инъекция! Ему сделали какую-то инъекцию! Снотворное? Яд? Психотропный препарат? Может быть, тот самый, технологию производства которого он вознамерился купить? Или все-таки яд? В некоторых штатах смертную казнь осуществляют путем инъекций. Может быть, его привезли в ту самую секретную лабораторию 14-го цеха? Нет, не может быть! Зачем убивать человека, если он еще не заплатил за «ноу-хау»?! Вот если б Павел Николаевич уже перевел деньги тем, чьи интересы представлял Евсеев, тогда еще понятно…И все же Манулов сильно испугался. Так, что даже слова сказать не мог в течение всех этих таинственных действий. Он не смерти страшился, он боялся неведомого. Нечто похожее он видел во множестве голливудских фильмов, в «Газонокосильщике», например, но тут-то наяву… Неужели здесь, в «стране дураков», несмотря на полный развал науки и техники, изобрели что-то новое? Кому это удалось, за чей счет, кто разрешил, наконец?!Манулов, конечно, был далек от фундаментальной и вообще от всякой науки, но не был наивным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64