В ту минуту, когда я пришел, полковник Мурман как раз отдавал последние приказания командиру назначенного батальона, подполковнику Киленину, который был сильно взволнован и горячо критиковал начальство за слишком слабые силы, которые собирались выслать против десанта японцев.
Телеграмма, полученная в штабе крепости от вольного телеграфиста из бухты «10 кораблей», содержала в себе следующее донесение:
«Японцы высаживаются южнее бухты „10 кораблей“. Ближайшие деревни уже заняты японцами. Семь кораблей у берега, два еще в море.
Беру аппарат, бумаги и оставляю станцию».
Естественно, что по получении такой телеграммы в крепости поднялась тревога. К вокзалу спешно был подан экстренный поезд для отправки совершенно готовых к отъезду войск.
«Новик», «Баян» и «Аскольд», как самые быстроходные наши крейсеры, были высланы на разведку, а броненосцам было приказано развести пары и быть готовыми к отплытию по первому требованию.
К часу дня, крайне встревоженный всем виденным и слышанным, я приехал к своим товарищам, думая узнать от них какие-либо подробности. Но они оказались осведомлены не более меня.
Побывав затем в разных местах, мне только к вечеру удалось окончательно выяснить это происшествие.
Дело объяснилось чрезвычайно просто: один из телеграфистов вблизи бухты «10 кораблей» до того напился, что ему, под влиянием всеобщего тревожного настроения и постоянного ожидания японцев, померещились корабли в море, высадка японцев и т. д. Он сгоряча возьми да и пошли телеграмму, наделавшую такой переполох.
Телеграмма эта обошлась нам очень дорого, если сосчитать даже только стоимость угля, сожженного эскадрой, собиравшейся выйти в море.
Телеграфист за свою пылкую фантазию был, как говорят, по приказанию генерал-лейтенанта Стесселя просто высечен.
Сегодня состоялся суд над бывшим командиром погибшего крейсера «Боярин». Мягкое решение суда (виновный был отрешен от командования судном и списан на берег) объясняется отчасти тем, что капитан Сарычев состоит Георгиевским кавалером за бой при Таку.

23 февраля
Теплый тихий день.
По городу ходят упорные слухи о новой готовящейся попытке японцев загородить выход из гавани, для чего они решили даже пожертвовать одним старым броненосцем.
Ввиду этого из города Дальнего присланы сегодня три коммерческих парохода, которые должны быть затоплены впереди входа в гавань и, образовав собой нечто вроде брекватера, помешать выполнению вышесказанного плана японцев.
Сегодня отдан приказ о немедленном выезде из крепости всех американских и английских подданных. Мера эта была далеко не лишнею, так как в одном известном веселом доме мисс Мод полицией случайно найден какой-то весьма подозрительный американский подданный.
Подтверждаются слухи о назначении новым комендантом крепости генерал-лейтенанта Смирнова.

24 февраля
Приехал, наконец, новый командир эскадры, адмирал Макаров. Вместе с ним приехали из Петербурга скороспелые мичманы и механики. Прибытие адмирала Макарова вселяет во всех уверенность, что наконец-то флот наш выйдет из своего упорного бездействия и проявит более активную деятельность.
Броненосец «Ретвизан» благодаря удачно подведенному кессону снят с мели и введен в Восточный бассейн.
В этом совпадении дня прибытия нового адмирала с днем снятия броненосца «Ретвизан» с мели многие склонны видеть светлое предзнаменование.
Видел сегодня громадную пробоину крейсера «Паллада», который стоит в доке. По крайне вялому ходу работ вряд ли можно рассчитывать на скорое его исправление.
Ходят слухи о столкновениях наших отрядов с японскими на реке Ялу и о бомбардировке японцами Владивостока.

25 февраля
Проект затопления пароходов впереди входа в нашу гавань для ограждения от новых попыток японцев заградить его потоплением брандеров одобрен адмиралом Макаровым и сегодня приведен в исполнение.
Один из приговоренных к смерти пароходов «Харбин» был пушенными в него минами превращен в решето и пошел ко дну около 12 часов дня, другой — «Хайлар» — только к вечеру, как бы сопротивляясь, погрузился в свою могилу, сильно накренившись на один бок.
Многим намеренное потопление своих же судов казалось бессмысленным. Однако вскоре они должны были сознаться в своем заблуждении, когда эти мертвецы оказали столь громадную услугу Порт-Артуру. Благодаря только им часть судов вторых и третьих брандеров была задержана и не могла достигнуть прохода в гавань.
Сегодня один из молодых офицеров 25-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, поручик Карселадзе, герой Андижанской резни, награжденный за свою храбрость Владимирским крестом, не выдержал преждевременного восхваления генералом Богдановичем героизма начальников Порт-Артура, которых тот сравнивал с Нахимовым и Суворовым, послал ему следующую телеграмму:
«Петербург .
Министерство внутренних дел.
Генерал-лейтенанту Богдановичу .
Мы здесь все верим, что Ваш просвещенный ум, пылкое патриотическое солдатски доброе и храброе сердце мысленно всегда с нами. Но никто из нас знающих здесь не верит и не видит, особенно теперь, Суворова, Нахимова и Скобелева, лишь одних достойных предводительствовать великим русским народом в сражениях и баталиях, в том, в ком Вы ошибочно то нашли.
Русский солдат, поручик Карселадзе ».
В тот же день он отправил еще другую телеграмму:
«Тифлис .
Генерал-адъютанту князю Амилахвари.
Вам, храброму русскому солдату и доблестному начальнику, шлю правдивое сказание о здешних Вас интересующих и волнующих делах: здесь нет людей долга, а есть бездарные выскочки, лишенные творческой плодотворной и предусмотрительной государственной работы.
В этом исключительно надо искать причину захвата неприятелем инициативы, этого важнейшего и ошеломляющего фактора на войне.
26-е и 27 января 1904 года создали блестящие страницы японского флота. Мне, равно как и всем очевидцам от начала до конца блестящей, рыцарской, без страха и упрека, атаки японским флотом нашего флота, поддержанного молодецким артиллерийским огнем наших береговых батарей, решительно непонятно, почему враг окрещен вероломным и коварным.
В глазах истинно военных людей японцы заслужили пока полную похвалу и уважение.
26-е и 27 января воочию вместе с тем указало Великому Русскому народу, кому надо в эту роковую минуту вручать свою судьбу.
Они уже выбраны свыше.
Под руководством вновь назначенных полководцев вероятно, намек на генерала Куропаткина я крепко верую в несокрушимость русского солдата и матроса.
Неприятель, слава Богу, прозевал и не сумел воспользоваться всеми выгодами инициативы.
Но после грома, перекрестившись широким, православным крестом, мы уже не зеваем.
Пока одни подготовления, вскоре произойдут решительные столкновения на суше и на море.
Прикомандированный к 25-му В.-С. стр. полку
Глубоко Вас уважающий и почитающий
поручик Карселадзе ».
Обе эти телеграммы были переданы генерал-лейтенанту Стесселю, так как дежурный телеграфист не решился отправить их в Россию.
Генерал-лейтенант приказал:
1) поручика Карселадзе тотчас же арестовать; 2) военному следователю произвести следствие и 3) судить поручика Карселадзе по законам военного времени, как восхваляющего действия противника 26-го и 27 января и осуждающего действия нашего флота и высших начальствующих лиц.
Суд постановил: поручика Карселадзе за его депешу генералу Богдановичу, в которой он оскорбительно и пренебрежительно отнесся к своему начальнику генерал-лейтенанту Стесселю, поместивши фразу: «Но никто... нашли», подвергнуть содержанию на гауптвахте один месяц без ограничений прав и преимуществ по службе. Впоследствии генерал-лейтенант Стессель совершенно выслал поручика Карселадзе из крепости и отправил его к генерал-адъютанту Куропаткину, который, оставив его у себя, назначил в действующую армию.
Поручик Карселадзе высокий и на редкость красивый кавказец. С первых же дней войны он весь ушел в нужды своих подчиненных и, как я слышал, большую часть своего содержания раздавал наиболее неимущим солдатикам.
Смелые и роковые предсказания поручика Карселадзе впоследствии сбылись.

26 февраля
В ночь на 26-е в море, верстах 15 от крепости, были видны многочисленные огоньки. Ввиду дальности расстояния наши береговые прожекторы не могли их выяснить.
Ночью и рано утром была слышна стрельба с наших батарей.
Шесть наших миноносцев были посланы на ночную рекогносцировку. К утру четыре из них, после незначительной перестрелки с неприятелем, благополучно вернулись в крепость. Два же остальных, «Решительный» и «Стерегущий», были настигнуты и окружены неприятельскими крейсерами и миноносцами, которые открыли по ним сильный огонь. Вскоре «Стерегущий» оказался в самом беспомощном состоянии и, потеряв руль, утратил всякую способность двигаться.
Воспользовавшись этим, японцы захотели было уже им овладеть, но безызвестные герои, «два Ивана», заперлись в трюме и, не пожелав сдаться в плен, открыли кингстоны и на дне моря нашли общую могилу вместе со своим миноносцем.
Гибель «Стерегущего»

Мир Вам, доблестные и скромные герои Русской земли!
«Решительный» был счастливее своего товарища: ему удалось ускользнуть от неприятеля и благополучно вернуться в Порт-Артур.
В 10 часов утра с Электрического Утеса, где я был с 8? часов, увидел следующую картину.
Японская эскадра открыла огонь по нашим возвращающимся с моря крейсерам «Баян» и «Новик»; на последнем в это время находился адмирал Макаров.
Стрельба велась из 12-дюймовых орудий с очень больших дистанций при легком волнении. Всего было дано по проходу не более 15 выстрелов. Все снаряды ложились удивительно метко прямо в проход, имея вилку не более 50 сажен. Один снаряд попал как раз в то место прохода, где еще недавно стоял броненосец «Ретвизан».
Несмотря на это, нашим крейсерам удалось благополучно проскочить в гавань.
Тогда японцы, оставив часть эскадры перед крепостью, с 4 крейсерами и 3 броненосцами пошли за Ляотешань и скрылись. Прошло несколько минут, как вдруг японцы, неожиданно для всех, открыли перекидную стрельбу через Ляотешаньские высоты по створам. Перекидная стрельба по невидимой цели, да еще флотом, представляет массу трудностей. Японцы же, надо им отдать справедливость, вели ее замечательно искусно. Помогала им в этом та часть эскадры, которая стояла перед крепостью и с помощью телеграфа Маркони корректировала стрельбу.
Главной мишенью для нее был, конечно, наш флот, стоявший в Западном бассейне. Туда-то и была направлена вся сила неприятельского огня. К этому времени на батарее Электрического утеса собралось начальство и много офицеров. Здесь находились генерал-лейтенант Стессель, генерал-майор Рознатовский, полковники Григоренко и Тахателов, капитаны Жуковский, Затурский и другие.
Все мы с напряженным вниманием следили за стрельбой противника. Я лично видел следующие места попадания: один снаряд попал в верхнюю часть правого эполимента Золотой горы, два других — в правую сторону той же горы, прямо в скалу. Эффект взрыва этих снарядов был ужасный. Третий снаряд упал вблизи казарм под Электрическим утесом, дал рикошет и каким-то чудом пролетел через самую казарму, не задев ее, и, не разорвавшись, лег в овраг.
Четвертый снаряд приблизительно около 12 часов дня попал в правый эполимент нашей батареи. От взрыва снаряда меня как будто подбросило. Все мы были обсыпаны землей, камнями и осколками. К счастью, никто не был ранен. Здесь я впервые поднял теплый еще осколок, по которому мы вычертили окружность снаряда; оказалось, что это был 8-дюймовый снаряд.
Во время этой бомбардировки на батарее редким хладнокровием отличался полковник Тахателов и особенно капитан Жуковский, командир батареи, а также молодой адъютант генерал-лейтенанта Стесселя поручик князь Гантимуров, постоянно посылаемый по разным поручениям.
Из всех прежних бомбардировок бомбардировка 26 февраля была самой неприятной, коварной и хорошо обдуманной неприятелем. Японцы, поставив свои суда за Ляотешанем, безнаказанно могли бить во фланг всей крепости. С нашей же стороны стреляла только батарея Электрического утеса из 10-дюймовых орудий с дистанции 6260 саженей по 2 японским судам, то показывающимся, то снова исчезающим за скалами Ляотешаня.
С Ляотешаньского маяка в продолжение всей бомбардировки генерал-лейтенант Стессель получал очень толковые и обстоятельные телефонограммы от молодого мичмана Флейшера (убитого впоследствии на Высокой горе).
Около часу дня вся японская эскадра ушла к югу. С Электрического утеса скоро все разъехались.
Я приехал домой со страшной головной болью от сильного сотрясения воздуха во время стрельбы наших батарей.
К вечеру до некоторой степени выяснились результаты этой третьей бомбардировки Порт-Артура.
Наши потери: на броненосце «Ретвизан» убито 2, ранено 13 матросов, на пароходе «Силач» убито и ранено 5, на других судах также пострадало несколько человек.
Броненосец «Севастополь» получил кое-какие незначительные повреждения.
В Новом Городе убит в своей квартире залетевшими туда осколками разорвавшегося вблизи снаряда частный поверенный Сидорский, убита присутствовавшая случайно жена военного юриста, подполковника Франка, и смертельно ранена молоденькая м-ль Валевич, вскоре и скончавшаяся.
М-ль Валевич только накануне прибыла из города Дальнего, чтобы посмотреть на бомбардировку, и нашла здесь свою раннюю могилу.
Кроме того, в Новом Городе попорчено несколько зданий: так, пострадал дом купца Чурина, Управление финансового комиссара, дом контролера Разумовского и других.
На батареях никаких потерь, ни повреждений не было, если не считать одного случая на Золотой горе, где один из 12 снарядов попал в бетонный траверс батареи, но пробить его не смог.
Таким образом, бомбардировка 26 февраля особых материальных повреждений в крепости не произвела. Зато нравственное потрясение среди жителей и гарнизона было громадно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44