..
Около этого времени японцы произвели два взрыва на 3-м форту. Хотя взрывы (мины), как я слыхал, и не удались, но все же они произвели на гарнизон форта известное моральное впечатление.
Телефонное сообщение оказалось прерванным.
Вообще положение 3-го форта очень тяжелое. Бомбардировка его окончилась только около 2 часов дня, ружейная же трескотня продолжалась до самой ночи.
Общее настроение в высшей степени угнетенное и подавленное.
Сегодня опять в госпиталь прибыла масса новых раненых. Мест для них положительно нет. Ввиду страшной скученности цинготные заболевания грозят разрастись до ужасающих размеров.
Вечером узнал, что мы, по приказанию генерала Фока, очистили 3-й форт, который и был тотчас же занят японцами. Сдача его должна сильно повлиять на дальнейшую судьбу крепости, так как по своему положению форт этот был как бы опорным пунктом для целого ряда наших укреплений.
Здесь я помещаю список некоторых цен на жизненные припасы за последнее время.
Конина — 50-75 коп. фунт.
Воловье мясо — 2-2 руб. 40 коп. фунт. (Но и это мясо на базаре можно было получить только случайно.)
Индюшка — 50-75 руб. штука.
Курица — 20-25 руб.
Гусь — 40-50 руб.
Яйца — 1-2 руб. штука.
Головка чесноку — 20-30 коп. штука.
Пуд сена — 1-1 руб. 50 коп.

16 декабря
Очень холодно и ветрено.
До сих пор не удалось узнать никаких подробностей сдачи 3-го форта, этого важнейшего пункта нашей крепости.
Сегодня я заехал в Старый Город и был прямо поражен представившейся мне картиной полного его разрушения. Редкий дом не пострадал от бомбардировки.
В самом доке лежит разбитый японскими снарядами минный транспорт «Амур». Мачты и трубы его касаются земли, а обнаженное дно судна блестит на солнце.
Около 2 часов дня один снаряд попал в Офицерское экономическое общество и своим разрывом убил одного и ранил трех приказчиков-солдат.
К вечеру японцы своей стрельбой зажгли канонерку «Бобр». Пожар продолжался целую ночь, и наутро от канонерки остался только обгоревший остов. Так кончило свое существование судно, с которым было связано еще свежее воспоминание о геройском бое под Таку в 1900 году.
Гарнизон с каждым днем все более и более падает духом и отчаивается в возможности отстоять крепость...

17 декабря
По-прежнему холодно, хотя ветер и утих.
Сегодня японцы ожесточенно обстреливали Минный городок, порт и Новый Город. На восточном фронте они с неменьшей энергией бомбардируют 3-е временное укрепление.
Сегодня мне пришлось беседовать с двумя докторами 6-го госпиталя, Белоусовым и Абрамовичем. Раньше их госпиталь помещался в здании областных управлений в Новом Городе. После последних бомбардировок здание это оказалось почти совершенно разрушенным, так как получило до ста 11-дюймовых лиддитовых бомб. После этого госпиталь был переведен в полуоконченные казармы 28-го В.-С. стрелкового полка и в настоящую минуту битком набит ранеными и больными.
Положение больных очень тяжелое, так как цинготные заболевания не позволяют зарубцеваться ранам. Цинга еще более увеличивается от холода, который постоянно царит в помещении госпиталя.
Крепости угрожает голод...
Последние продовольственные припасы приходят к концу. Завтра режут у нас в коммуне последнего осла.
Сегодня японцы своими снарядами зажгли сарай в нашем Арсенале, в котором сгорели все старые китайские патроны и снаряды, вывезенные нами некогда из Тяньцзиня.
Вчера, одновременно с канонеркой «Бобр», сгорели и богатые склады Азиатской компании.
В последнее время японцы стали нам подбрасывать фотографические карточки, снятые с наших пленных, находящихся у них в Японии. Этим они, очевидно, надеются до известной степени поколебать стойкость нашего гарнизона.

18 декабря
Едва начал брезжить день, как я был разбужен страшной артиллерийской канонадой. Гул стрельбы все усиливался и усиливался.
Оказалось, что японцы начали обстреливать разом все атакованные ими пункты правого фланга, а также и 4-й форт, который своей стрельбой все время сильно мешал их дальнейшему наступлению.
Одно время даже разнеслась весть, что японцы повели на этот форт атаку.
Главный свой удар, однако, они направили на 3-е временное укрепление.
Ожесточенная канонада продолжалась до вечера. Ночью на всем протяжении правого фланга шла сильная ружейная перестрелка.
Точных результатов этого дня пока не знаю.
Энергия и бодрость духа начинают покидать не только офицеров, но и солдат, которые не в состоянии теперь выдерживать того, что так легко переносили раньше.
Вечером узнал от командира 27-го В.-С. стрелкового полка полковника Петруши, что весь резерв левого фланга крепости состоит из 9-й роты слабого состава, писарской команды и «скорбутной роты».
Оригинальный резерв!..
Я знаю несколько офицеров, которые были тяжело ранены и даже ампутированы, но, несмотря на это, считали себя счастливыми, что наконец могли, хоть в госпиталях, отдохнуть от перенесенных ужасов и треволнений. Этот факт лучше всего показывает, насколько тяжела была жизнь и служба на позициях осажденного Порт-Артура. Но и в госпиталях не приходилось им долго отдыхать, так как мало-мальски оправившихся офицеров немедленно опять отправляли на позицию.
В настоящее время героев на новые подвиги почти не находится, энергия у все ослабела, у всех одна только мысль — отдых...
Все чаще и чаще раздаются в крепости голоса о скором падении нашего многострадального Артура...

19 декабря
С раннего утра японцы опять открыли огонь разом по всем позициям нашей крепости.
Самой ожесточенной бомбардировке подвергся одновременно и правый, и левый фланги.
Ружейная трескотня и кудахтанье пулеметов слышались со всех сторон. Трудно было разобраться во всем этом аде стрельбы, трудно было определить даже приблизительно тот пункт, куда был направлен главный удар японцев в этот день. Они, очевидно, решили перейти в наступление разом на всех пунктах.
Достаточно подготовив себе наступление артиллерийским огнем, японцы повели атаку на позицию Голубиной бухты.
Наша пехота, переутомленная и измученная, не могла на этот раз отстоять свою позицию и без особого сопротивления сдала.
Началось беспорядочное отступление... Солдатики прятались в рытвины и за камни, отстреливаясь от наседавшего врага, но удержать напора японцев не могли.
Здесь мне пришлось с очень близкого расстояния наблюдать, как японская пехота стройной цепью бежала вперед и занимала наши окопы. Наступление совершалось в образцовом порядке.
Наши стрелки покинули свои позиции, отступили и стали занимать 41-ю высоту. Особого артиллерийского огня здесь не было, хотя некоторые офицеры и уверяли впоследствии, что японцы их засыпали снарядами.
Около 8 часов вечера мне сообщили печальную весть, что за этот роковой день пал целый ряд наших укреплений, а именно: батареи Заредутная, Волчья и Курганная, 3-е временное укрепление, Малое Орлиное Гнездо и вся Китайская стена.
Переход всех этих пунктов, вместе с позицией Голубиной бухты, в руки японцев должен самым роковым образом отразиться на дальнейшей судьбе крепости.
Настроение в гарнизоне самое подавленное. Теперь уже открыто раздается масса голосов о полной невозможности дальнейшей обороны крепости...
Госпиталя переполнены новыми многочисленными партиями раненых.
Поздно вечером на батареях была получена телефонограмма: «Не открывать самим огня и тем не раздражать японцев».
Эта телефонограмма привела нас в полное недоумение...
Не долго суждено было нам ждать разрешения этой загадки...
Ночью на Золотой горе был поднят какой-то непонятный для меня сигнал. В то же время в порту, вблизи наших полузатопленных кораблей, я увидел какие-то взрывы... За темнотой ночи трудно было что-либо разобрать.
В Старом Городе что-то горело...
В полночь я вышел из дому. Тихая и темная ночь окутала своим мраком нашу многострадальную крепость. Разные мысли бродили у меня в голове... Я думаю, мало кому спалось...
Всех томило какое-то неясное предчувствие, что в эту тихую, темную ночь должно совершиться что-то ужасное, что-то роковое.

20 декабря
Свершилось!..
Так много разных мыслей наполняют мою голову, что не знаю, с чего и начинать.
Сегодня я окончательно узнал, что наша крепость еще вчера вступила с японцами в переговоры о... сдаче.
Долго не хотелось верить этой ужасной новости. Неужели же в самом деле сдача?.. Неужели не осталось ни малейшей надежды ни на дальнейшее сопротивление, ни на выручку?..
Не могу выразить словами того чувства, которое овладело мной при этом известии: тут была и какая-то неловкость, и вместе с тем тупая боль и досада, что вся наша геройская 11-месячная оборона, стоившая таких жертв, так неожиданно и глупо кончилась...
В полдень я попал в собрание одного полка, куда были приглашены все офицеры. Я заметил, что и они испытывали какую-то неловкость и неудовлетворенность. Все они по возможности избегали разговаривать о случившемся.
Сегодня я узнал причину виденных мною прошлой ночью взрывов: это наши моряки взрывали все наши суда, краны и проч. Около 10 часов утра сдвинули с места и погрузили в море сидевший уже кормой на мели последний наш броненосец «Севастополь» и канонерку «Отважный».
Единственные уцелевшие шесть наших миноносцев, захватив знамена полков, ушли, кажется, ночью в море, чтобы прорваться в Чифу.
Некоторое время в крепости упорно держался слух, что комендант генерал-лейтенант Смирнов застрелился, другие же уверяли, что он только тяжело ранил себя в голову.
Объясняли это тем, что он все время был против сдачи крепости и теперь, не желая перенести этого позора, решился покончить с собой.
День прошел в каком-то напряженном нервном ожидании.
Днем начали зарывать снаряды и патроны и уничтожать подрывные материалы.
Бездымный порох сожгли.
Но орудия приказано было не портить, хотя у инженеров и в минной роте были уже приготовлены для этой цели подрывные патроны. Несмотря на это запрещение, некоторые командиры батарей все же испортили отдельные части орудий настолько, что привели их в полную негодность.
Вечером я поехал посмотреть на пожарище.
Картина была грандиозная и потрясающая.
Была тихая, теплая ночь.
Горел Минный городок, где время от времени раздавались взрывы снарядов; пылало что-то в Старом и Новом Городе; видно было страшное пожарище в порту, и, наконец, догорали остатки нашего доблестного флота...
Это была предсмертная агония нашего бедного Порт-Артура, это горели русские, народные деньги...
Я весь погрузился в созерцание этой тяжелой картины, пробуждавшей во мне печальные думы. В это время подошел ко мне подвыпивший солдатик и вывел меня из задумчивости следующими словами: «Все горит, все прахом пропадает! Скажите, Ваше Высокоблагородие, за что же мы сражались, за что так страдали, за что столько пролито здесь нашей солдатской крови ?»
Я не мог ничего ответить.
Слезы душили меня...
ПРИКАЗ
по войскам Квантунского укрепленного района
20 декабря 1904 года.
Крепость Порт-Артур
Герои-защитники Артура! 26 января сего года Артур впервые был потрясен выстрелами неприятеля; это миноносцы атаковали нашу эскадру, стоявшую на рейде; с тех пор прошло одиннадцать месяцев. Сначала бомбардировки крепости с моря, затем, начиная с начала мая, бои уже на сухопутье; геройская оборона Киньчжоусской позиции получила справедливую оценку по заслугам. По оставлении нами Киньчжоусской позиции и начались знаменитые бои на передовых позициях, где не знаем, чему удивляться — упорству или настойчивости противника, сосредоточившего против нас большое превосходство сил и особенно артиллерии, или вашей необыкновенной отваге и храбрости и умению нашей полевой артиллерии. Позиции у Суанцайгоу, Талингоу, Юпилазы, Шининцзы, высоты 173-163-86 — Зеленые горы, всегда останутся в памяти у нас, участников и потомства. Все будут удивляться, как отбивались и погибали на Юпилазе и других позициях!..
Начиная с середины мая и до 17 июля вы держали противника вдали от крепости, и только в конце июля он смог обстреливать верки крепости.
Приказ не может указать всех тех геройских подвигов, всего того героизма, который проявлен гарнизоном с 26 января и проявляется по сие время; подойдя к крепости, к нашим ближайшим передовым позициям: Дагушань, Сяоташань, Угловая, Кумирнский. Водопроводный, 1-й и 2-й редуты, вы долго сдерживали противника перед крепостью, а Высокая — сколько она оказала заслуг и геройства.
Иностранцы уже в сентябре диву давались, как мы держимся, не получая ничего извне. Да, действительно, это беспримерное дело. Громадное число убитых и умерших указывает на то упорство, которое проявили войска, и на тот необычайный, нечеловеческий труд, который вы несете, только вы, славные воины Белого Царя, и могли это вынести. Одиннадцатидюймовые бомбы, этот небывалый фактор войны, внесли страшные разрушения, лучше сказать — уничтожение всего; еще недавно, 2 декабря, наш герой генерал-майор Кондратенко с 8 славными офицерами были убиты наповал разрывом подобной бомбы, разорвавшейся в соседнем каземате 2-го форта; никакие преграды и закрытия не спасают от 15-19-пудовых бомб. Все наши госпитали и больницы ныне расстреляны. Суда эскадры через 3-4 дня после занятия Высокой тоже расстреляны. Бетоны на фортах и орудия подбиты. Снаряды почти иссякли или уничтожены; кроме того, еще цинга; враг этот тоже неумолимый и беспощадный. При всем том, если ваша храбрость, мужество и терпение не имеют границ, то всему есть пределы, — есть предел и сопротивлению. По мере сближения неприятель подводил и батареи, и наконец Артур был опоясан кольцом; начались штурмы, начиная с августа, в продолжение сентября, октября, ноября и декабря. Штурмы эти не имеют ничего похожего во всей военной истории; на этих штурмах об ваши груди, как об скалы, разбилась многочисленная армия храброго врага. Пользуясь превосходством огня на самых близких расстояниях, артиллерия наносила нам всегда огромный вред. Наконец, все порасходовали, а главное — защитников:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44