Узнав об этом, В. Джей и еще несколько граждан устроили собрание жителей графства, на котором приняли резолюцию, требующую освобождения Хортона. Губернатор Клинтон поддержал их резолюцию и сопроводил ее со своим письмом президенту США. В результате Хортон был освобожден и вернулся домой. Конгрессмен А. Уорд в этой связи внес в конгресс США резолюцию, требующую строгого расследования обстоятельств ареста Хортона… «Горячие головы с Юга резко возражали против резолюции, – пишет В. Джей, – и довольно грубо обращались с Уордом, внесшим ее, но резолюция была принята большинством голосов, и таким образом Уорд добился своего, что говорит в его пользу. Граждане нашего графства направили в конгресс петицию, требующую ликвидировать рабство… Эта петиция, когда ее начнут обсуждать, может вызвать взрыв, но у меня нет никакого сомнения, что окончательный результат будет положительным».
В «Красном корсаре», помимо храбрых моряков, есть и другие герои – корабли и морская стихия. Совершенно разные рецензенты в разных странах обратили внимание на ту роль, которую в этом романе играют корабли. «Посмею заявить со всей смелостью, – писал в рецензии на роман в парижском журнале «Глоб» молодой французский критик Шарль Огюстен Сент-Бев, – что в этом романе корабли – два наиболее важных и наиболее сильных характера и что «Дельфин» более интересен, чем сам корсар».
Тот же Сент-Бев отмечал, что «никто не понимал океан лучше, чем Купер, – звуки его голоса и переливы его цветов, тишину его спокойствия и гром его шторма. Никто не передал с такой образностью и правдой чувства самого корабля и его преисполненную сочувствия гармонию с командой».
Такой же точки зрения придерживался и рецензент журнала «Лондон мэгезин»: «Корабль – главный герой этой истории, а мужчины и женщины – всего лишь вспомогательные аксессуары сюжета».
Подобно предыдущему морскому роману Купера – «Лоцману», его новый роман имел всеобщий успех и в Европе, и в Америке. Писатель получал немало писем, в которых рассказывалось, что именно эта его книга пробудила во многих в детстве интерес к чтению. Сам Купер считал, что в «Красном корсаре» ему лучше всего удались характеры действующих лиц и преисполненный драматизма диалог.
Успех романов Купера в Европе и, в частности, во Франции привел к тому, что его творчество становится неотъемлемой частью местной литературной жизни. Его романы не только рецензируются в местной печати, но критики сравнивают с романами Купера и произведения местных авторов, оценивают их на основе этих сравнений. Характерно в этом смысле письмо известного французского писателя Эжена Сю, посланное Куперу 3 марта 1831 года, то есть через несколько лет после приезда Купера в Париж. «Некоторые критики, – писал Эжен Сю, – больше из чувства доброжелательности, чем справедливости, оказали мне в наших газетах великую честь, сравнив одну из моих юношеских попыток с вашими замечательными и впечатляющими творениями. Я понимаю, что не могу принять подобные похвалы в отношении моего несовершенного произведения. Но скажу честно, что заслужить тяжелым и добросовестным трудом право на такое почетное сравнение станет постоянной целью моего честолюбия». Эжен Сю передал Куперу свой роман «Плик и Плок», который сам он охарактеризовал, как «очень сырое произведение».
Купер встречался с Эженом Сю, бывал у него дома, говорил с ним о литературе, о французской истории, об Америке и, конечно, о море, так как Эжен Сю, подобно Куперу, служил моряком.
Глава 7
АМЕРИКАНЦЫ И ЕВРОПА
Уже первый год пребывания Купера в Европе, внимательное чтение местных газет, многочисленные встречи и беседы с европейцами из самых разных стран привели Купера к мысли о том, что и в Англии да и в Европе в целом господствует крайне искаженное мнение об Америке и американцах. Он неоднократно обсуждает эту проблему с приезжающими американцами, с генералом Лафайетом. Многие соглашаются с выводами Купера. Генерал советует ему написать публицистическую книгу о своей родине, которая бы правдиво рассказала европейцам обо всем, что происходит в Америке.
«Я нахожу здесь такое дремучее невежество в отношении Америки, такое высокомерие в отношении нас, что каждой строкой своей новой книги я намерен живописать, а не просто рассказывать… – пишет Купер в январе 1828 года своему приятелю Чарльзу Уилки, президенту нью-йоркского банка. – Чем больше познаешь эти страны, тем больше переполняешься чувством любви к Америке. Конечно, если вы способны заглянуть за внешнюю позолоченную оболочку, которой здесь покрыто буквально все… Моя цель заключается в том, чтобы занять средний курс между общепринятой пустотой обычных путевых записок об Америке, в которых все необычайно скучно из-за полного отсутствия разнообразия, и высокопарностью и напыщенностью тех авторов, высокомерие которых не позволяет им иметь дело с чем-либо другим, кроме статистических данных и философских рассуждений».
Купер начал работать над своей новой книгой. Он задумал ее в форме путевых заметок некоего холостого джентльмена и намеревался дать в ней полный портрет американского общества и его институтов. С одной стороны, Купер хотел развеять ложные представления европейцев об американцах и их образе жизни, а с другой – он намеревался нарисовать картину американской демократии в действии, так, как он ее видел и понимал. Купер прекрасно отдавал себе отчет в том, что перо в руках умелого и умного писателя представляет собой силу не меньшую, чем та, которая сосредоточена в руках той или иной государственной личности. «Книги, – отмечал он еще в 1820 году, – в большой степени являются инструментами, с помощью которых контролируется общественное мнение таких наций, как наша. Они, подобно оружию, обладают силой, чтобы спасти или разрушить».
Купер внимательно следил за борьбой между сторонниками монархий и либеральными республиканцами я во Франции, и в Англии. Он был убежден, что американские демократические институты способны оказать мощное влияние на те пути, по которым пойдет политическое развитие Европы. Поэтому ему хотелось в своей книге представить Америку и американцев в лучшем свете. Он тщательно изучает материалы и документы. Он приобретает два тома эссе «Федералист», созданных в 1787–1788 годах Гамильтоном, Мэдисоном и Джеем в защиту американской конституции, но впоследствии превратившихся в авторитетнейший источник, объясняющий общие принципы американской демократии и американской системы власти. Куперу казалось, что его соотечественники сами утрачивают понимание фундаментальных принципов, на которых зиждилась система американских демократических институтов. И своей новой книгой он хотел раскрыть американцам глаза на достоинства их собственного образа жизни.
Новая книга потребовала от ее автора значительно больше усилий, чем он предполагал. Куперу пришлось па несколько месяцев уехать в Англию, чтобы ускорить работу над книгой. «Ваш отец трудится весьма упорно, – сообщала из Лондона оставшимся в Париже дочерям жена писателя. – Он рано встает и иногда пишет до тех пор, пока не становится настолько возбужденным и нервным, что у него начинают дрожать руки».
Задумав свою книгу как удар прежде всего по предрассудкам и предвзятостям англичан, Купер не рассчитывал на слишком теплый прием в Англии. Однако лондонское общество встретило писателя довольно радушно. «Эти Джоны Буллы настолько вежливы и корректны по отношению к нему, что я боюсь, что он не посмеет оскорбить их, и это может уменьшить остроту его книги», – отмечала в одном из писем его жена. И действительно, Купер чувствовал себя не очень-то уютно в лондонских гостиных. Он был настолько преисполнен решимости подтвердить чувство собственного достоинства и готов резко ответить на любое явное или кажущееся проявление снисходительности, что хозяева терялись в догадках, что бы значило такое не совсем обычное поведение писателя, и относили все на счет его характера. Один из английских друзей писателя рассказывал, что когда Куперу однажды сказали, что его романы доставляют удовольствие англичанам, он резко ответил: «Я к этому никак не стремился».
Монархическая Англия в известной степени импонировала врожденным аристократическим предрассудкам писателя, но в то же время заставляла возмущаться его демократические убеждения, тем более что в этот период все его помыслы были направлены на утверждение и прославление американских демократических идеалов. Виднейшие представители английской литературной общественности Вальтер Скотт, Томас Мур, Томас Кэмпбелл, Сидней Смит и другие крупные политические деятели устраивали в его честь обеды и приемы. «Он имел блестящую возможность познакомиться с английским обществом, но оно ему не понравилось» – такой вывод сделала жена писателя. 9 июня 1828 года после трех с половиной месячного отсутствия Куперы возвратились в Париж.
«Представления американцев, как их наблюдал путешествующий холостяк» вышли в свет в Лондоне в середине июня 1828 года. Американские издатели особого энтузиазма в отношении книги не изъявляли. «Мы думаем, что вы ошибаетесь в отношении того интереса, который ваша книга вызовет здесь, – сообщали писателю 17 июля 1828 года его американские издатели. – Чтобы вызвать большой интерес, необходим сарказм, и, как бы мы ни ворчали, мы предпочитаем читать книгу, которая нас бичует, чем ту, которая нас превозносит. Следует учесть и тот факт, что это плод трудов американца, а не мнение иностранца, исследующего наши институты. Наша общественность выступит против книги». Однако книга все же была издана в Америке через два месяца после того, как она вышла в свет в Англии.
В «Представлениях американцев» Купер попытался проанализировать американскую жизнь и американские институты со всех сторон и со всех точек зрения. Он пишет об американской избирательной системе и американской армии, о характере американских женщин и состоянии американской литературы, о становлении американского варианта английского языка и о повседневной жизни небольших поселений. Содержащиеся в книге статистические данные и факты соответствовали действительности, тем не менее она создавала приукрашенное, утопическое представление о характере американского парода и условиях его жизни. В ней ни слова не говорилось о тех экономических, социальных и политических процессах, которые назревали внутри нации. А ведь им суждено было определить направление дальнейшего развития американской демократии и в не таком уже далеком будущем привести к коренным изменениям традиционного образа жизни подавляющего большинства американцев.
Весьма интересны наблюдения Купера над применением и развитием английского языка в Америке. «Факт заключается в том, что народ Соединенных Штатов… в целом говорит на несравненно лучшем английском языке, чем население самой матери-Англии… Как нация, мы говорим на нашем языке значительно лучше, чем любой другой народ. Если представить огромные территории нашей страны, то точность и единообразие в произношении и применении смысла слов покажутся поразительными. Это единообразие речи может быть объяснено только распространением интеллигентности и неутомимой активностью населения, которая сокращает любые расстояния».
Вместе с тем Купер выступал против насильного навязывания американцам искусственных английских стандартов в языке, ратуя за его свободное развитие. «Через одно-два поколения в этой стране будут пользоваться значительно более приемлемым английским языком, чем мы пользуемся сегодня… Я думаю, что тогда Англия захочет следовать нашему примеру так же, как мы следовали ее примеру двадцать пять лет тому назад».
Нужно отметить, что в этом же 1828 году известный американский ученый и общественный деятель Ной Уэбстер выпустил в свет первое издание своего ставшего знаменитым и существующим до сегодняшнего дня «Американского словаря английского языка». Поэтому то внимание, которое Купер уделил развитию английского языка в Америке, было отнюдь не случайным и отражало те общественные процессы, которые происходили в образованном американском обществе.
Естественно, что Купер в новой книге останавливается и на проблемах развития американской литературы. Прежде всего он отмечает крайне невыгодное экономическое положение американских авторов в своей собственной стране. Дело в том, что американские издатели не обязаны были платить гонорар английским авторам за опубликованные в США их труды. И уже одно это «имело тенденцию сдерживать развитие национальной литературы». Один крупный американский издатель уверял Купера, что в США не найдется и дюжины писателей, чьи книги он бы мог издать с твердой уверенностью в коммерческом успехе. И в то же время он перепечатывает буквально сотни книг английских писателей без малейшего сомнения в их доходности. Частично это объяснялось тем, что в США издавались лучшие английские книги, те, что уже получили одобрение и критиков, и читающей публики в самой Англии.
Другим препятствием для развития национальной американской литературы, по мнению Купера, являлась «бедность материалов… Нет исторических хроник для историков. Нет глупых недостатков (за исключением самых вульгарных и обычных) для сатириков. Нет характерных обычаев для драматургов. Нет таинственных преданий для романтиков. Нет серьезных безрассудных проступков против правил приличия для моралистов. И никакой поэтичности… Здесь не найдется ни настоящего крестьянского костюма (да вряд ли здесь есть и сами крестьяне), ни парика для судьи, ни генеральского жезла, ни судейской шапочки».
Убеждение в том, что американская действительность – слишком проста, слишком обыденна, слишком пресна, а характеры американских граждан – слишком одномерны и ординарны, чтобы служить подходящим материалом для литературы, надолго пережило Купера. Его придерживались такие крупные представители американской литературы, как Натаниел Готорн и Генри Джеймс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43