Константин, уверяет Данте, совершил тягчайший грех, равный греху Адамову, даровав папе земли империи. Независимость мирового государства от папского престола Данте защищает всеми доводами разума и всей страстностью души. Любопытно сопоставить мысли Данте в «Монархии» с мыслями светоча теологии XIII века Фомы Аквинского в книге «О правителях государства»:
Данте
«…верховный первосвященник, наместник Господа нашего Иисуса Христа и преемник Петра, которому мы должны воздавать не все, что должны воздавать Христу, но все, что должны воздавать Петру…»
Фома Аквинский
«…верховный священник, преемник Петра и наместник Христа, Римский Понтифекс, которому все короли христианских народов должны повиноваться так же, как самому нашему Господу Иисусу Христу».
Проблема здесь сконцентрирована на этих двух предложениях, которые почти слово в слово противоречат одно другому в такой степени, что нельзя не предположить, что, когда Данте писал это, он не вспоминал о Фоме Аквинском… Отрицалась, таким образом, светская власть папы, которую он унаследовал от апостола Петра. Между папою Аквината, который обладает обоими венцами, то есть властью духовной и светской, и папою Данте, который лишен всякого участия в делах светских, должен быть сделан выбор: эти две точки зрения непримиримы.
Как показали исследования по истории средневековой философии Этьена Жильсона, Данте упорно противопоставляет свои независимые воззрения взглядам церковных авторитетов, вступая с ними иногда в скрытую полемику; чаще же он идет на бой с открытым забралом.
Сторонники абсолютной папской власти в XIII—XIV веках были еще непоколебимы. Магистр церковного права Гостензий заявлял, что, поскольку император получает корону от римской церкви, он является лишь ее викарием, то есть наместником. Доктрина о том, что римский первосвященник обладает всей полнотой императорской власти, была впервые объявлена папой Иннокентием IV (1234—1254). Сочинение Данте о монархии вызвало негодование папской курии, и, когда гибеллины стали распространять это сочинение уже после смерти Генриха VII, папа Иоанн XXII осудил «Монархию» как еретическое произведение, на сожжение. В XVI веке трактат Данте попал на индекс (список запрещенных книг). Запрещение было снято церковью лишь в XIX веке.
В многовековой борьбе со стремлением церкви подчинить себе не только духовную, но и светскую жизнь книга Данте, несомненно, сыграла немалую роль, и каждое поколение свободомыслящих или ищущих правды людей переживало ее по-своему; так, например, протестанты XVI века воспользовались аргументацией Данте в своей борьбе с папским Римом.
В XII—XIII веках сторонники абсолютной папской власти, особенно декреталисты, любили сравнивать папу с солнцем, а императора с луной, опираясь на весьма произвольно толкую емую цитату из библии. Папа Климент V в своем письме императору Генриху VII от 26 июля 1309 года истолковал библейский образ двух светильников в этом же смысле. Данте объявил это толкование ложным. Делая некоторое снисхождение заблуждающимся, он обрушивается на ослепленных невежеством и охваченных страстями декреталистов. Он, Данте, намерен открыть глаза папе и многим прелатам, которые ошибаются по неведению!
Далее Данте развивает свою теорию о светском, независимом от церкви, государстве. Земное государство дано человечеству для устроения земных дел, для того, чтобы достигнуть блаженства в этом мире средствами человеческими. Император наделен полнотой власти для того, чтобы не дать возможности вспыхнуть где-либо грабительским войнам и иным беззакониям. Государство сумеет обуздать стяжательство, так как исчезнут со временем питающие его собственнические инстинкты. Философия, науки, искусства во всемирной империи Данте свободны и не связаны ни узами церкви, ни декретами императора. Во всех сложных случаях управления, когда нужно принять решение, сообразное с законами разума, философ дает советы верховному правителю и указывает ему, как поступить. Что же касается церкви, то она должна заботиться только о делах духовных, не вмешиваясь ни в светские дела, ни в дела науки и художеств. Ее благословение может помочь человечеству, но строить свое счастье оно должно само.
Нельзя не заметить, однако, что на последних страницах «Монархии» Данте говорит о папе и папской власти с известной осторожностью. Дело в том, что император Генрих VII и его сторонники, в числе которых был и Данте, до 1313 года еще верили в помощь папы Климента V. В 1314 году лицемерный и двуличный папа Климент, ставший послушным орудием в руках французского короля Филиппа Красивого, обнародовал буллы против Генриха VII. Это приводит нас к заключению, что «Монархия» была закончена приблизительно в 1312 году, еще до смерти Генриха, и когда еще не были известны буллы папы Климента. Вспомним, что в «Божественной Комедии» папа Климент осуждается на адские муки и проклинается шесть раз и что ненависть к нему в сердце Данте была даже сильнее, чем к папе Бонифацию. Конечно, надежды Данте на компромисс между папой и императором были тщетны, а его выступления против первосвященника слишком резки, чтобы когда-либо примирить с ним римскую церковь.
В XIV веке политический трактат Данте сохранял свою злободневность и оказал большое влияние на публицистов Европы, отстаивавших права складывающихся национальных государств на независимость от Рима. «Монархия» — первая великая утопия, созданная на рубеже средневековья и Ренессанса, в которой автор с предельной ясностью требует разделения церкви и государства.
Через головы многих поколений Данте видел возможность создания мирового единства, уничтожения государственных границ, ниспровержения тиранов. В век зарождения капиталистических отношений он осудил частную собственность, объявив стяжательство — волчицу «Ада» — смертным грехом человечества. Он проповедовал мировое государство в то время, как республики и тирании Италии (за исключением, быть может, одной Венеции) превращались постепенно в малые монархии. Он был первым, кто сказал, что Италия — единый государственный организм, уже реально существующий, вернее, осуществляемый в общем благородном народном языке, в римском праве, в произведениях поэтов.
Разорились и прекратили свое существование банкирские дома Флоренции и Сьены, покорены были французскими и испанскими завоевателями Милан, Верона и Мантуя. Итальянцам остались Данте, их великая литература и искусство, их сладостный язык. И когда через много столетий началось объединение Италии, итальянские патриоты назвали Данте, а не кого-либо другого, «отцом отечества».
Но объединение Италии было лишь частью великого плана Данте, великий поэт жаждал большего — объединения всего человечества.
Глава семнадцатая
Последние странствования
Когда умер Генрих VII, в разгар лета 1313 года, Данте, охваченный страшным горем, отправился из лагеря императора или, быть может, из Пизы на восток. Он шел по границе Тосканы и Умбрии, то подымаясь на невысокие горы, то спускаясь в тихие благоуханные долины. Ненадолго задержался он в Перудже, неприступном городе, высящемся над Тибром, который Тотила не мог взять в продолжении семи лет. Данте проходил мимо богатых виноградников и затем, свернув на север, перешел через Тибр, и вскоре пред ним предстала мощная цепь Апеннин. На последних уступах гор находилось большое плато, где гнездился город Губбио. Улицы городка подымались ввысь, дома лепились по кручам. Легенды рассказывают, что Данте побывал и в этом горном поселении. Предание это, впрочем, малодостоверно, и мы проследим дальнейший путь Данте через ущелье, образуемое рекой Кьяшо, и горные переходы в глубь Апеннин, к Монте Катриа.
На отрогах этой горы, возвышающейся на 1700 метров над уровнем моря, в стороне от жизненного шума, стоял бенедиктинский монастырь Санта Кроне а Фонте Авелано, сохранившийся и поныне. Строгой и простой формы, без всяких украшений, он стал как бы частью гор. Добраться до него путнику нелегко — горная тропа узка и крута. Вокруг монастыря, как и в дни Данте, шумят светлые воды, низвергаются водопады, на скалах растут могучие буки и ели. С вершины Катрии видны покрытые лесом соседние горы Апеннинской гряды и берущая начало близ монастырских стен речка Чезана. На востоке, на краю горизонта, чуть мерцает Адриатическое море, а если повернуться на запад, можно разглядеть Трезименское озеро и зеленые холмы Перуджи. На севере очарованному взгляду открываются пейзажи Урбинского герцогства и горной республики Сан Марино. В ясные дни видно покрытую снежной шапкой Грансассо д'Италия, самую высокую вершину Апеннин.
В монастырской библиотеке, из окон которой открывается чудный вид на окрестности, находится скульптурный бюст Данте, далеко не совершенной работы, с длинной надписью XVI века, которая гласит, что великий поэт жил в этих стенах и написал здесь значительную часть «Божественной Комедии». Одна из келий монастыря называется по традиции «кельей Данте». Обратимся снова к главному источнику наших знаний о великом поэте — его творениям. В «Рае», на небе Сатурна, где блаженствуют созерцательные души, Данте встречает Петра Дамиани, одного из величайших учителей церкви, который прославился своими обличениями распутной и разнузданной жизни прелатов, аббатов и монахов. На вопрос, кто он и откуда, Петр Дамиани отвечает:
«Есть кряж меж италийских берегов,
К твоей отчизне близкий и намного
Взнесенный выше грохота громов;
Он Катрию отводит в виде рога,
Сходящего к стенам монастыря…
Там, — продолжал он мне благоречивый,—
Я так окреп, господень труд творя».
Данте поселился в горной обители старейшего бенедиктинского ордена, где более двух веков тому назад был настоятелем любимый им святой ругатель Петр Дамиани. Аскет и подвижник, «что, добавляя к пище сок оливы, легко сносил жары и холода, духовным созерцанием счастливый», говорит об упадке нравов и благочестия в некогда вверенном ему аббатстве, и в словах его «И ныне близок день его стыда», безусловно, сказались наблюдения самого Данте.
По-видимому, Данте прожил в монастыре около года. Предание утверждает, что в Санта Кроне он начал свою «Комедию». Вернее предположить, что терцины «Ада» слагались в течение последних лет, но не записывались, так как Данте был захвачен политическими событиями, сочинял письма, кончал «Монархию». Но образы поэмы все неотступнее овладевали им с того дня, когда в Луниджане среди мраморных каррарских скал перед его мысленным взором впервые возникли три страшных зверя; они росли в его воображении, превращались в символы всего, что стоит на пути человечества к счастью и совершенству.
Настало время подводить итоги. Настало время карать, и обличать, и воздавать всем по заслугам: тиранам, градоправителям, королям и папам, ибо Данте теперь освободился от всех зависимостей и от всех надежд. В пустыне Монте Катриа он стоял один перед раскрывшимися звездными небесами. И он писал днем, а часто и ночью, при колебании жалкого светильника, не жалея своих натруженных глаз. Сила его фантазии была неудержима. Созданная им новая форма терцины послушно следовала за его мыслью, повинуясь буйству его речи и воображения. Вобрав в себя все изощреннейшее мастерство его поэтической техники, терцина давала ему возможность создавать непрерывный рассказ — эпопею.
Вероятно, летом 1314 года Данте покинул Санта Кроче и спустился в долины Умбрии. Из горного уединения он уносил с собой рукопись песен первой части своей поэмы. На обратном пути в Тоскану Данте посетил Ассизи, где бережно хранилась память о святом Франциске. Данте любил кроткого Франциска, хотя между ними было мало общего. Франциск Ассизский призывал к всепрощению, к радости, пел гимны солнцу и всему живущему. Данте был гордый мститель и яростный обличитель, по складу своему более схожий с бенедиктинским реформатором Петром Дамиани. Но всем трем обща была любовь к Мадонне Бедности, к нестяжательству.
Трудно сказать, где написал Данте свое письмо к итальянским кардиналам. Вернее всего, что вести о смерти папы Климента V, последовавшей 20 апреля 1314 года, дошли до него еще в Санта Кроче. Спустя месяц после смерти Климента в городе Карпентра в Провансе собралось совещание кардиналов, чтобы выдвинуть кандидата в папы. Как известно, покойный Климент V был креатурой короля Франции Филиппа Красивого. По требованию короля Климент перенес столицу папского престола из Рима во Францию и затем сам переселился в небольшой городок Прованса Авиньон. «Авиньонское пленение» пап продолжалось более полувека и прекратилось лишь в 1377 году. Этот «беззаконный пастырь» (так называет его Данте в «Аду») добился того, что большинство мест в конклаве кардиналов принадлежало его родственникам и друзьям — «гасконцам», поэтому не следует удивляться, что следующим папой выбран был француз. Из 24 кардиналов только 6 были итальянцами. Письмо Данте обращено главным образом к итальянским кардиналам Якопо Гаэтано Стефанески и Наполеоне Орсини, хотя они способствовали в 1305 году избранию Климента V. 14 июля 1314 года «гасконцы» (то есть французские кардиналы) ворвались в залу конклава и выгнали оттуда с угрозами и оскорблениями итальянцев. Можно предположить, что Данте начал письмо, когда совещание только что собралось, во всяком случае, до того, как он узнал об изгнании итальянских кардиналов. В кандидаты был предложен племянник покойного папы; на этом совещание закрылось, и папский престол пустовал два года. Наконец 6 августа 1316 года был выбран в Лионе Жак д'Эз из Кагора, архиепископ Авиньона, под именем Иоанна XXII. Новый папа стал одним из заклятых врагов гибеллинов.
Письмо итальянским кардиналам, списки которого были, несомненно, уничтожены инквизицией, дошло до нас только в одном экземпляре. Так же как письма к Чино да Пистойя и к флорентийскому другу, оно написано рукою Боккаччо и находится в сборнике (Лаврентианском кодексе), который около 1348 года составил и частью переписал своей рукой автор «Декамерона».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46