Великолепно магазин Wodolei
В середине 2004 года, вслед за Rhapsody и Napster, Musicmatch запустила сервис «песня по запросу».
Пока Apple бьется за то, чтобы продавать в своем интернет-магазине музыку без защиты от копирования, Musicmatch через шесть месяцев после Apple открыла собственный онлайновый магазин.[10–32] Другие компании (Amazon, Wal-Mart, BuyMusic.com, eBay и Napster) также бросились продавать музыку. Musicmatch совершила самый большой рывок на рынке, когда в сентябре 2004 года за 160 миллионов долларов ее купил гигант Yahoo.
Заглядывая вперед, Мадд считает, что за последние два года между Musicmatch и звукозаписывающими компаниями установились здоровые отношения: «Новое поколение директоров звукозаписывающих компаний считает Интернет будущим индустрии, так как продажи CD рано или поздно должны прекратиться. Компакт-диск ждет долгая, медленная, мучительная смерть, и его необходимо заменить более эффективной и прибыльной моделью. Сейчас происходят изменения наших ожиданий от взаимодействия с музыкой. Покупать CD каждые два месяца не слишком интересно. Сегодняшние технологии должны позволить вам тратить около пяти долларов в месяц и получать доступ к миллионам композиций».
Мадд представляет себе день, когда музыка будет следовать за вами повсюду, доступ к ней можно будет получить через любое устройство: портативный плейер, стереосистему, телевизор, радио в машине, беспроводное устройство или мобильный телефон. «Наступит день, когда вы сможете нажать на кнопку и слушать любую нравящуюся музыку в своей машине, гостиной или идя по улице с портативным устройством», – говорит он.
Но очевидно, что Мадд и многие другие не скоро вернут к жизни Yes, REO Speedwagon и Bachman-Turner Overdrive.
11. Оцифровка Коула Портера
Друг рассказывает историю, которую ему поведала мать одной из самых влиятельных венчурных капиталистов Силиконовой долины:
«Когда Энн была маленькой, она ходила по нашему кварталу и склоняла всех детей рисовать, создавать милые маленькие произведения искусства. Она собрала их работы и решила устроить небольшую галерею в родительском гараже. А потом ей пришло в голову с каждого посетителя брать четвертак за вход. И когда кто-то из мальчиков и девочек, создавших эти работы, хотел посмотреть на собственные рисунки и на творчество своих друзей, он должен был заплатить ей этот четвертак. Суть в том, что сама Энн ничего не нарисовала. Она полагалась только на чужой труд. А заработала больше, чем любой из художников».
Очень похоже на музыкальную индустрию.
В наши дни как противники файлового обмена, так и распространители контента находятся в опасном положении: в скором времени и те и другие могут остаться не у дел. Как звукозаписывающие компании переживут переход из века аналоговых записей в век цифровых технологий? Как будет выглядеть новая модель бизнеса?
Все начинается с экономики по Тарзану.
«Если ты, как Тарзан, пробираешься через джунгли, цепляясь за лианы, то в полете нужно уметь крепко держаться за свою лиану, чтобы не упасть на землю, потому что падение для тебя означает смерть», – рассказывает мне за ужином Джим Гриффин. Мы в «Версале», модном кубинском ресторане в Лос-Анджелесе. «Но еще нужно уметь отпускать свою лиану именно тогда, когда хватаешься за новую. Так что есть определенный момент, когда отпускаешь старое и цепляешься за новое. Нельзя отпускать старое раньше времени – это будет означать падение и смерть. Но и держаться за старое слишком долго тоже нельзя – так ничего не получится».[11-1]
Гриффин – полный жизни сорокашестилетний мужчина, широкоплечий, в очках с тонкой оправой и с аккуратно причесанными волосами с проседью – ведущий специалист в области цифровых прав. «Весь спор только об этом: какую лиану схватить и в какой момент отпустить старую», – говорит он, и его громкий голос разносится над тарелками с цыпленком с чесноком, свининой и жареными бананами.
Вскоре к нам присоединяются музыкант и предприниматель в сфере новых медиа, пришедшие по приглашению, которое я посылал подписчикам Pho – конференции, посвященной обсуждению индустрии цифровых развлечений. Конференция появилась в мае 1998 года, когда Гриффин, его друг Джон Паррес и некоторые их знакомые, у которых были схожие интересы, начали собираться в Pho 87, вьетнамском ресторане Чайнатауна в Лос-Анджелесе. Каждую неделю они встречались, чтобы обсуждать возможные варианты объединения музыки, живописи и Интернета.
Эти встречи быстро переросли в нечто большее: в почтовую рассылку с тысячей подписчиков и целой сетью мест встреч ее членов – в Нью-Йорке, Лондоне, Детройте, Чикаго, Сиэтле, Хельсинки, Вашингтоне, Филадельфии, Остине, где десятки музыкантов, инженеров, хакеров, юристов, сотрудников звукозаписывающих компаний, глав новых медиа-компаний и другие люди могли собираться и обсуждать новые бизнес-модели, последние технологии борьбы с пиратством, реформу копирайта и то, как музыкальной индустрии перейти в эру цифровых технологий. Большая часть подписчиков, похоже, разделяет маклюэновскую максиму: медиум и есть сама информация. С этой точки зрения в будущем мы будем иметь дело с повсеместным распространением цифровых услуг и музыки в цифровых форматах, а не с физической продукцией и искусственным недостатком оной, которые, по сути, только имитируют реалии аналоговой эры.[11-2] Остается только прояснить детали.
Группа Pho более влиятельна, чем может показаться. Гриффин утверждает, что главы всех основных фирм звукозаписи (Universal, Warner, Sony, BMG и EMI) либо сами являются подписчиками, либо регулярно получают краткое изложение всех важных обсуждений. В числе первых подписчиков были основатель Napster Шон Фэннинг основатель MP3.com Майкл Робертсон, бывшая глава RIAA Хилари Роузен, ненавидящая музыкальную индустрию рокерша Кортни Лав.
Людей, представляющих организации с настолько разными принципами, Гриффину удалось собрать вместе по двум причинам. Первая – его авторитет и известность в этих кругах. Гриффин возглавлял технологический отдел Geffen Records в 1993–1998 годах. В июне 1994 года он был во главе той самой команды из Geffen, которая опубликовала для свободного доступа первую полную легальную версию песни Aerosmith «Head First» и вызывала тем самым недовольство и страх у владельцев Geffen, Universal Music Group. Позднее Universal была куплена компанией Vivendi, и это положило конец «еретической» деятельности Гриффина. Сейчас он возглавляет консалтинговую компанию Cherry Lane Digital.
Вторая причина – при формировании группы Гриффин использовал открытый подход. Это, как и название Pho (позаимствованное у нежного вьетнамского супа с говядиной и лапшой), он взял из тех первых встреч во вьетнамском ресторане, на которых царила атмосфера открытости и доброжелательности, не в последнюю очередь благодаря тому, что первые несколько лет счет оплачивал сам Гриффин. Как в Сети, так и на частых встречах подписчиков, число которых на одной встрече может перевалить за сотню, сообщество Pho приветствует здоровый, открытый обмен мнениями.
В те времена, когда Pho только зарождалась, музыкальная индустрия крайне негативно относилась к MP3, и никакие доводы не могли спасти «предателей», которые предлагали попытаться приспособиться к новым технологиям, от гнева коллег А в Pho мог прийти любой. Кто угодно мог стать подписчиком и высказывать любые идеи.
«В то время существовала четко организованная музыкальная индустрия, которая строго контролировала все обсуждения, касавшиеся оцифровки искусства и музыки, – рассказывает Гриффин, – и мы решили, что сделаем нечто, прямо этому противоположное».
Поскольку Pho была одинаково открыта как для профессиональных работников индустрии, так и для простых любителей музыки, получилось, что группа поощряет обмен мнениями, в котором четырнадцатилетние парни и девушки могли многому научить зубров музыкальной индустрии. «Мне казалось, что специалистам из фирм звукозаписи и экспертам из Голливуда было бы неплохо узнать, что на самом деле творится в студенческих общежитиях и в спальнях тинейджеров». Среди подписчиков и сейчас довольно много молодежи, и Гриффин утверждает, что молодое поколение почти всегда демонстрирует глубокое понимание того, куда движется индустрия.
Однако многие представители музыкальной индустрии и адвокаты звукозаписывающих компаний не спешат расставаться с прошлым. За час до нашей встречи Гриффин, одетый в серый костюм, безукоризненно белую рубашку и шелковый галстук, был на конференции Beverly Hills Bar Association, где проходило обсуждение интернет-пиратства. «Один из юристов, специалист по вопросам интеллектуальной собственности, почти сорвался на крик, когда рассказывал о новом телефоне Nokia со встроенным MP3-плейером». Такие плейеры были признаны легальными еще в 1999 году, но фирмы звукозаписи до сих пор не признали MP3.
«Вот насколько все это дико, – говорит Гриффин, – нам с вами смешно слышать, что обмен MP3 является пиратством, но в некоторых странах это именно так. В Великобритании, в отличие от США, любое изменение формата записи является нарушением закона об авторских правах. И если забыть о законах, то требования современного покупателя ясны уже сейчас: мы сами выберем медиум. Это в каком-то смысле изменение от „проталкивания“ к „выбору“. Когда я только пришел в индустрию, все только „проталкивали“. Никто и подумать не мог, что покупателю когда-либо будут предоставлять возможность выбирать, в каком формате он хочет получить музыку».
Гриффин говорит, что, когда разговариваешь с представителями индустрии с глазу на глаз, большая их часть соглашается с тем, что цифровая трансформация их индустрии и бизнеса неизбежна. «Но все они придерживаются одного мнения: „Только не в мое время. Пусть это случится уже после того, как истечет мой контракт“».
Это, естественно, накаляет атмосферу. Пока Гриффин ест цыпленка с рисом и бобами, он рассказывает: «Знаешь, ни у одной из компаний Дэвида Геффена не было своего грузовика. Он занимался исключительно музыкой, заключал соглашения по распространению продукции, но ему никогда не приходилось работать с фабриками, складами и грузовиками, которые развозят пластиковые диски. И поэтому он понимал, что ценность нашей музыки зависела во многом от того, скольких людей она привлечет.
Тинейджеры это понимают инстинктивно. Когда они выкладывают чью-то песню в свободный доступ в пиринговой сети, они считают, что тем самым повышают популярность этой песни и, соответственно, ее ценность. Так что система распространения, которой пользуются фирмы звукозаписи, та, в которой они изменяют цену согласно спросу и в которой контролируется каждый аспект текущего предложения, очень отличается от того мира, в котором живет современный тинейджер».
Два других члена Pho кивают в знак согласия с мудростью, изреченной главным мыслителем группы. За прошедшие годы участники Pho прочли и написали тысячи писем по электронной почте, в которых говорили об устаревшей бизнес-модели музыкальной индустрии. Многие, безусловно, согласятся со словами Лиора Коэна, главы Island Def Jam, подразделения Universal, который в 2003 году в интервью New Yorker сказал, что для музыкальной индустрии было бы лучше, если бы в 1983 году не изобрели лазерные диски. Без CD старая индустрия умерла бы в начале восьмидесятых и новая заняла бы ее место. Вместо разлагающейся индустрии, которая намеревается без конца использовать старые штампы и всеми силами пытается сохранить статус-кво, мы бы сейчас видели новые формы музыки и слушали творения нового поколения музыкантов, которым сейчас так трудно пробиться на радио или в постоянно уменьшающееся свободное пространство на полках для «новых групп» в магазинах трех главных поставщиков музыкальной продукции: BestBuy, Wal-Mart и Target.
Но сейчас перспективы развития музыкальной индустрии гораздо более расплывчатые. Никто точно не знает, что нас ждет. «Мы сейчас на самом крутом, самом сложном участке кривой, которой можно описать происходящие изменения, – говорит Джош Уорнер, представитель интернет-коммерции, сидящий справа от меня. – Только это я и могу сейчас сказать».
Существует три основные точки зрения на пути развития музыкальной индустрии. Оптимисты полагают, что цифровое распространение музыки неизбежно и что покупатели рано или поздно начнут наводнять легальные интернет-магазины или подписываться на специальные сервисы, поставляющие музыку из необъятной коллекции. К примеру, Клай Ширки из Нью-Йоркского университета предсказывает, что уже через 10 лет «музыкальная индустрия будет зарабатывать больше денег, нежели сейчас», если подчинится догмам цифрового мира: понизит физические барьеры, которые ей так дорого обходятся, и расширит рынок.
Пессимисты полагают, что обмен музыкальными файлами никогда не даст развиться цифровому музыкальному рынку и что музыкальная индустрия придет к модели XIX века, когда концертные выступления и написание песен были основными источниками дохода. Дэвид Боуи, например, сказал журналистам, что, по его мнению, авторское право «через 10 лет перестанет существовать», «музыка станет настолько же повсеместным явлением, как вода и электричество»[11-3] и что «коммерческие [музыкальные] предприятия прекратят свою деятельность».[11-4]
Представители третьей точки зрения – назовем ее Теорией Вездесущности – считают, что будущее за абсолютным, универсальным доступом к музыке. Эта теория утверждает, что доступ к музыке и прочей информации не должен быть бесплатным, но должен быть как можно более свободным. Согласно этой теории, звукозаписывающие компании должны открыть свои архивы для доступа, оцифровать неопубликованные ранее записи, легализовать файлообменные сети и тем самым экспоненциально увеличить потребление музыки, – а также свои доходы, путем введения бланкетного лицензирования.
Представители всех трех точек зрения в какой-то степени верят, что мы являемся свидетелями исторических изменений в том, как люди используют и потребляют музыку. Все они так или иначе согласны с тем, что фирмы звукозаписи, преданные поп-звездам и вкусам масс, переживут колоссальные изменения своих бизнес-моделей и что феномен поп-звезд XX столетия, которые приносили десятки миллионов долларов своим создателям, был просто отклонением от нормы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Пока Apple бьется за то, чтобы продавать в своем интернет-магазине музыку без защиты от копирования, Musicmatch через шесть месяцев после Apple открыла собственный онлайновый магазин.[10–32] Другие компании (Amazon, Wal-Mart, BuyMusic.com, eBay и Napster) также бросились продавать музыку. Musicmatch совершила самый большой рывок на рынке, когда в сентябре 2004 года за 160 миллионов долларов ее купил гигант Yahoo.
Заглядывая вперед, Мадд считает, что за последние два года между Musicmatch и звукозаписывающими компаниями установились здоровые отношения: «Новое поколение директоров звукозаписывающих компаний считает Интернет будущим индустрии, так как продажи CD рано или поздно должны прекратиться. Компакт-диск ждет долгая, медленная, мучительная смерть, и его необходимо заменить более эффективной и прибыльной моделью. Сейчас происходят изменения наших ожиданий от взаимодействия с музыкой. Покупать CD каждые два месяца не слишком интересно. Сегодняшние технологии должны позволить вам тратить около пяти долларов в месяц и получать доступ к миллионам композиций».
Мадд представляет себе день, когда музыка будет следовать за вами повсюду, доступ к ней можно будет получить через любое устройство: портативный плейер, стереосистему, телевизор, радио в машине, беспроводное устройство или мобильный телефон. «Наступит день, когда вы сможете нажать на кнопку и слушать любую нравящуюся музыку в своей машине, гостиной или идя по улице с портативным устройством», – говорит он.
Но очевидно, что Мадд и многие другие не скоро вернут к жизни Yes, REO Speedwagon и Bachman-Turner Overdrive.
11. Оцифровка Коула Портера
Друг рассказывает историю, которую ему поведала мать одной из самых влиятельных венчурных капиталистов Силиконовой долины:
«Когда Энн была маленькой, она ходила по нашему кварталу и склоняла всех детей рисовать, создавать милые маленькие произведения искусства. Она собрала их работы и решила устроить небольшую галерею в родительском гараже. А потом ей пришло в голову с каждого посетителя брать четвертак за вход. И когда кто-то из мальчиков и девочек, создавших эти работы, хотел посмотреть на собственные рисунки и на творчество своих друзей, он должен был заплатить ей этот четвертак. Суть в том, что сама Энн ничего не нарисовала. Она полагалась только на чужой труд. А заработала больше, чем любой из художников».
Очень похоже на музыкальную индустрию.
В наши дни как противники файлового обмена, так и распространители контента находятся в опасном положении: в скором времени и те и другие могут остаться не у дел. Как звукозаписывающие компании переживут переход из века аналоговых записей в век цифровых технологий? Как будет выглядеть новая модель бизнеса?
Все начинается с экономики по Тарзану.
«Если ты, как Тарзан, пробираешься через джунгли, цепляясь за лианы, то в полете нужно уметь крепко держаться за свою лиану, чтобы не упасть на землю, потому что падение для тебя означает смерть», – рассказывает мне за ужином Джим Гриффин. Мы в «Версале», модном кубинском ресторане в Лос-Анджелесе. «Но еще нужно уметь отпускать свою лиану именно тогда, когда хватаешься за новую. Так что есть определенный момент, когда отпускаешь старое и цепляешься за новое. Нельзя отпускать старое раньше времени – это будет означать падение и смерть. Но и держаться за старое слишком долго тоже нельзя – так ничего не получится».[11-1]
Гриффин – полный жизни сорокашестилетний мужчина, широкоплечий, в очках с тонкой оправой и с аккуратно причесанными волосами с проседью – ведущий специалист в области цифровых прав. «Весь спор только об этом: какую лиану схватить и в какой момент отпустить старую», – говорит он, и его громкий голос разносится над тарелками с цыпленком с чесноком, свининой и жареными бананами.
Вскоре к нам присоединяются музыкант и предприниматель в сфере новых медиа, пришедшие по приглашению, которое я посылал подписчикам Pho – конференции, посвященной обсуждению индустрии цифровых развлечений. Конференция появилась в мае 1998 года, когда Гриффин, его друг Джон Паррес и некоторые их знакомые, у которых были схожие интересы, начали собираться в Pho 87, вьетнамском ресторане Чайнатауна в Лос-Анджелесе. Каждую неделю они встречались, чтобы обсуждать возможные варианты объединения музыки, живописи и Интернета.
Эти встречи быстро переросли в нечто большее: в почтовую рассылку с тысячей подписчиков и целой сетью мест встреч ее членов – в Нью-Йорке, Лондоне, Детройте, Чикаго, Сиэтле, Хельсинки, Вашингтоне, Филадельфии, Остине, где десятки музыкантов, инженеров, хакеров, юристов, сотрудников звукозаписывающих компаний, глав новых медиа-компаний и другие люди могли собираться и обсуждать новые бизнес-модели, последние технологии борьбы с пиратством, реформу копирайта и то, как музыкальной индустрии перейти в эру цифровых технологий. Большая часть подписчиков, похоже, разделяет маклюэновскую максиму: медиум и есть сама информация. С этой точки зрения в будущем мы будем иметь дело с повсеместным распространением цифровых услуг и музыки в цифровых форматах, а не с физической продукцией и искусственным недостатком оной, которые, по сути, только имитируют реалии аналоговой эры.[11-2] Остается только прояснить детали.
Группа Pho более влиятельна, чем может показаться. Гриффин утверждает, что главы всех основных фирм звукозаписи (Universal, Warner, Sony, BMG и EMI) либо сами являются подписчиками, либо регулярно получают краткое изложение всех важных обсуждений. В числе первых подписчиков были основатель Napster Шон Фэннинг основатель MP3.com Майкл Робертсон, бывшая глава RIAA Хилари Роузен, ненавидящая музыкальную индустрию рокерша Кортни Лав.
Людей, представляющих организации с настолько разными принципами, Гриффину удалось собрать вместе по двум причинам. Первая – его авторитет и известность в этих кругах. Гриффин возглавлял технологический отдел Geffen Records в 1993–1998 годах. В июне 1994 года он был во главе той самой команды из Geffen, которая опубликовала для свободного доступа первую полную легальную версию песни Aerosmith «Head First» и вызывала тем самым недовольство и страх у владельцев Geffen, Universal Music Group. Позднее Universal была куплена компанией Vivendi, и это положило конец «еретической» деятельности Гриффина. Сейчас он возглавляет консалтинговую компанию Cherry Lane Digital.
Вторая причина – при формировании группы Гриффин использовал открытый подход. Это, как и название Pho (позаимствованное у нежного вьетнамского супа с говядиной и лапшой), он взял из тех первых встреч во вьетнамском ресторане, на которых царила атмосфера открытости и доброжелательности, не в последнюю очередь благодаря тому, что первые несколько лет счет оплачивал сам Гриффин. Как в Сети, так и на частых встречах подписчиков, число которых на одной встрече может перевалить за сотню, сообщество Pho приветствует здоровый, открытый обмен мнениями.
В те времена, когда Pho только зарождалась, музыкальная индустрия крайне негативно относилась к MP3, и никакие доводы не могли спасти «предателей», которые предлагали попытаться приспособиться к новым технологиям, от гнева коллег А в Pho мог прийти любой. Кто угодно мог стать подписчиком и высказывать любые идеи.
«В то время существовала четко организованная музыкальная индустрия, которая строго контролировала все обсуждения, касавшиеся оцифровки искусства и музыки, – рассказывает Гриффин, – и мы решили, что сделаем нечто, прямо этому противоположное».
Поскольку Pho была одинаково открыта как для профессиональных работников индустрии, так и для простых любителей музыки, получилось, что группа поощряет обмен мнениями, в котором четырнадцатилетние парни и девушки могли многому научить зубров музыкальной индустрии. «Мне казалось, что специалистам из фирм звукозаписи и экспертам из Голливуда было бы неплохо узнать, что на самом деле творится в студенческих общежитиях и в спальнях тинейджеров». Среди подписчиков и сейчас довольно много молодежи, и Гриффин утверждает, что молодое поколение почти всегда демонстрирует глубокое понимание того, куда движется индустрия.
Однако многие представители музыкальной индустрии и адвокаты звукозаписывающих компаний не спешат расставаться с прошлым. За час до нашей встречи Гриффин, одетый в серый костюм, безукоризненно белую рубашку и шелковый галстук, был на конференции Beverly Hills Bar Association, где проходило обсуждение интернет-пиратства. «Один из юристов, специалист по вопросам интеллектуальной собственности, почти сорвался на крик, когда рассказывал о новом телефоне Nokia со встроенным MP3-плейером». Такие плейеры были признаны легальными еще в 1999 году, но фирмы звукозаписи до сих пор не признали MP3.
«Вот насколько все это дико, – говорит Гриффин, – нам с вами смешно слышать, что обмен MP3 является пиратством, но в некоторых странах это именно так. В Великобритании, в отличие от США, любое изменение формата записи является нарушением закона об авторских правах. И если забыть о законах, то требования современного покупателя ясны уже сейчас: мы сами выберем медиум. Это в каком-то смысле изменение от „проталкивания“ к „выбору“. Когда я только пришел в индустрию, все только „проталкивали“. Никто и подумать не мог, что покупателю когда-либо будут предоставлять возможность выбирать, в каком формате он хочет получить музыку».
Гриффин говорит, что, когда разговариваешь с представителями индустрии с глазу на глаз, большая их часть соглашается с тем, что цифровая трансформация их индустрии и бизнеса неизбежна. «Но все они придерживаются одного мнения: „Только не в мое время. Пусть это случится уже после того, как истечет мой контракт“».
Это, естественно, накаляет атмосферу. Пока Гриффин ест цыпленка с рисом и бобами, он рассказывает: «Знаешь, ни у одной из компаний Дэвида Геффена не было своего грузовика. Он занимался исключительно музыкой, заключал соглашения по распространению продукции, но ему никогда не приходилось работать с фабриками, складами и грузовиками, которые развозят пластиковые диски. И поэтому он понимал, что ценность нашей музыки зависела во многом от того, скольких людей она привлечет.
Тинейджеры это понимают инстинктивно. Когда они выкладывают чью-то песню в свободный доступ в пиринговой сети, они считают, что тем самым повышают популярность этой песни и, соответственно, ее ценность. Так что система распространения, которой пользуются фирмы звукозаписи, та, в которой они изменяют цену согласно спросу и в которой контролируется каждый аспект текущего предложения, очень отличается от того мира, в котором живет современный тинейджер».
Два других члена Pho кивают в знак согласия с мудростью, изреченной главным мыслителем группы. За прошедшие годы участники Pho прочли и написали тысячи писем по электронной почте, в которых говорили об устаревшей бизнес-модели музыкальной индустрии. Многие, безусловно, согласятся со словами Лиора Коэна, главы Island Def Jam, подразделения Universal, который в 2003 году в интервью New Yorker сказал, что для музыкальной индустрии было бы лучше, если бы в 1983 году не изобрели лазерные диски. Без CD старая индустрия умерла бы в начале восьмидесятых и новая заняла бы ее место. Вместо разлагающейся индустрии, которая намеревается без конца использовать старые штампы и всеми силами пытается сохранить статус-кво, мы бы сейчас видели новые формы музыки и слушали творения нового поколения музыкантов, которым сейчас так трудно пробиться на радио или в постоянно уменьшающееся свободное пространство на полках для «новых групп» в магазинах трех главных поставщиков музыкальной продукции: BestBuy, Wal-Mart и Target.
Но сейчас перспективы развития музыкальной индустрии гораздо более расплывчатые. Никто точно не знает, что нас ждет. «Мы сейчас на самом крутом, самом сложном участке кривой, которой можно описать происходящие изменения, – говорит Джош Уорнер, представитель интернет-коммерции, сидящий справа от меня. – Только это я и могу сейчас сказать».
Существует три основные точки зрения на пути развития музыкальной индустрии. Оптимисты полагают, что цифровое распространение музыки неизбежно и что покупатели рано или поздно начнут наводнять легальные интернет-магазины или подписываться на специальные сервисы, поставляющие музыку из необъятной коллекции. К примеру, Клай Ширки из Нью-Йоркского университета предсказывает, что уже через 10 лет «музыкальная индустрия будет зарабатывать больше денег, нежели сейчас», если подчинится догмам цифрового мира: понизит физические барьеры, которые ей так дорого обходятся, и расширит рынок.
Пессимисты полагают, что обмен музыкальными файлами никогда не даст развиться цифровому музыкальному рынку и что музыкальная индустрия придет к модели XIX века, когда концертные выступления и написание песен были основными источниками дохода. Дэвид Боуи, например, сказал журналистам, что, по его мнению, авторское право «через 10 лет перестанет существовать», «музыка станет настолько же повсеместным явлением, как вода и электричество»[11-3] и что «коммерческие [музыкальные] предприятия прекратят свою деятельность».[11-4]
Представители третьей точки зрения – назовем ее Теорией Вездесущности – считают, что будущее за абсолютным, универсальным доступом к музыке. Эта теория утверждает, что доступ к музыке и прочей информации не должен быть бесплатным, но должен быть как можно более свободным. Согласно этой теории, звукозаписывающие компании должны открыть свои архивы для доступа, оцифровать неопубликованные ранее записи, легализовать файлообменные сети и тем самым экспоненциально увеличить потребление музыки, – а также свои доходы, путем введения бланкетного лицензирования.
Представители всех трех точек зрения в какой-то степени верят, что мы являемся свидетелями исторических изменений в том, как люди используют и потребляют музыку. Все они так или иначе согласны с тем, что фирмы звукозаписи, преданные поп-звездам и вкусам масс, переживут колоссальные изменения своих бизнес-моделей и что феномен поп-звезд XX столетия, которые приносили десятки миллионов долларов своим создателям, был просто отклонением от нормы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51