Двери в левой и правой стенах, закрытые, вели в комнаты. Примерно посередине располагалась витая лестница. Пол устилал коричневый ковер. У стен стояли диваны и стулья. Мужчина скрылся за сдвижными дверями в левой стене. Пять минут спустя он широко раздвинул их.
— Премьер-министр вас ждет.
Падильо прошел первым, я — следом за ним. Бизнесмен, построивший дом, вероятно, принимал здесь гостей. Торговая миссия использовала зал для переговоров. Большой, черного дерева, письменный стол важно стоял напротив двери. К нему узким торцом примыкал второй стол, за который усаживали членов делегаций. Сейчас за ним сидело двое мужчин. Третий, по виду усталый и очень больной, невообразимо старый, восседал за письменным столом.
— Садитесь, пожалуйста, — старик указал на два стула у свободного торца второго стола. Голос низкий, безо всякой дрожи.
Мы сели. От двух мужчин, сидевших у самого письменного стола, лет тридцати пяти — сорока, блондина и брюнета, нас отделяли два пустых стула. Чувствовалось, что роста они высокого, да и ширина плеч внушала уважение.
— Вы — Ван Зандт, — констатировал я.
— Верно. Кто из вас будет стрелять? Я надеялся, что смогу угадать, но сейчас вы оба, что два охотника.
— Где моя жена? — напирал я.
Старик ответил долгим взглядом глубоко посаженных глаз, затем кивнул и повернулся к Падильо.
— Значит, вы.
— Где его жена? — разлепил губы Падильо.
Ответил блондин:
— Она в полной безопасности.
— Я не спрашивал, в безопасности ли она, — процедил я. — Меня интересует, где она сейчас.
— Этого мы вам сказать не можем.
Ван Зандт посмотрел на блондина.
— Достаточно, Уэнделл, — и взгляд его вернулся к Падильо. — Редко кому, мистер Падильо, выпадала возможность детально изучить биографию человека, который должен его убить. Надеюсь, вы простите мое любопытство, но вы заинтриговали меня.
— Раз уж никто не собирается представить нас друг другу, я возьму это на себя. Справа от тебя Уэнделл Боггз. Министр транспорта. Слева — Льюис Дарраф, министр внутренних дел. Мы встречались в Ломе.
— Ваша жена слишком много говорит, — сообщил я Боггзу.
Тот покраснел и посмотрел на Ван Зандта. Старик уперся ладонями в стол, приподнял локти, так, что они оказались вровень с плечами, наклонился вперед. Он напоминал рассерженного индюка, приготовившегося взлететь.
— Мы собрались не для того, чтобы препираться, — проревел он. — Мы собрались, чтобы подготовить мою смерть, и я приложу все силы, чтобы осуществить задуманное.
— Извините, сэр, — потупился Боггз.
Дарраф, второй министр, повернулся к Падильо.
— Вы готовы начать?
— Что именно?
— Обсуждение нашего плана.
Падильо откинулся на спинку стула, достал сигарету, закурил, выпустил струю дыма.
— Конечно. Обсуждать так обсуждать. Если не ошибаюсь, покушение намечено на вторник.
— Совершенно верно, — старик опустился на стул. — То есть мне осталось меньше трех дней, — мысль эта, похоже, безмерно радовала его. Боггз и Дарраф, наоборот, заерзали на стульях. — Какие чувства возникают у вас, мистер Падильо, при подготовке такого вот убийства? — продолжил Ван Зандт. — В цивилизованной обстановке, за кофе и сигарами, которые я прикажу подать чуть позднее. Как я понимаю, такого рода работа вам не в диковинку?
— Говорят, что да.
— У вас это написано на лице. Вы — прирожденный охотник. Мне восемьдесят два года, и я нисколечко не жалею, что меня ждет такой конец. Скажите, каким оружием вы намерены воспользоваться?
— Как-то не думал об этом. Наверное, вполне подойдет «гаранд М-1», испытанный карабин второй мировой войны.
— То есть обойдетесь без спортивной винтовки?
— Все зависит от того, что удастся достать. Я не отдаю предпочтения какой-либо марке.
— А я вот помню мою первую боевую винтовку, — старик откинулся на спинку стула. — «Ли Метфорд» модель II. С десятьюзарядным магазином и шомполом длиной в полствола. Весом больше десяти фунтов, длиной — более четырех футов.
Тут Ван Зандт закашлялся. Кашлял он долго, с надрывом. Лицо покраснело, на лбу выступил пот. Наконец приступ кончился, и старик печально покачал головой.
— Давайте продолжим. Во-первых, позвольте сказать, что дело это грязное. И я, и вы это знаете. Похищение чужой жены... мне бы не хотелось иметь с этим ничего общего. Но сделанного не вернешь. Причина моего убийства — политика, но такие убийства не редкость, не так ли? А моя смерть принесет немалую пользу. Мне ведь все равно крышка, не через месяц, так через два. Рак желудка. Чертовски неприятная штука, — старик уставился в противоположную стену. В комнате повисла тишина. — Главное, помнить, — Ван Зандт пригладил рукой седые волосы. — Помнить, какая это была страна шестьдесят лет тому назад, до того, как построили дороги, по которым мчатся эти вонючие автомобили, до того, как города начали наползать на природу. Страна все еще хороша, и ради этого стоит отдать жизнь. Чтобы сохранить хорошую страну.
Он посмотрел на меня.
— Черные живут здесь, и из-за них у вас полно проблем, не так ли, мистер Маккоркл?
— Проблемы у нас разные, — пробурчал я. — Страна-то большая.
— Вы нашли решение проблемы цветных? Нашли? Разумеется, нет. И не найдете. Черные и белые не могут ужиться вместе. Не уживались ранее и не уживутся в будущем. Потому-то я и умираю. Моя смерть замедлит продвижение черных. Не остановит, я это понимаю. Но замедлит. Она потрясет людей.
Моя страна желает получить независимость и самостоятельно вести свое хозяйство. Выбирать правительство, заключать союзы с другими странами, торговать с выгодными партнерами. Черные не смогут этого сделать. Они — не нация.
Он помолчал.
— Моя смерть послужит только одному — придержит проникновение черных в государственную машину. Она вызовет сочувствие. Соединенные Штаты, поскольку меня убьют именно здесь, уже не будут возражать против нашей независимости. Моя смерть от руки черного даст нашей стране двадцать лет, чтобы окрепнуть. А потом мы уже сможем говорить с черными с позиции силы. Мы, Родезия, Южная Африка, никому не позволим вмешиваться в наши внутренние дела. Так что моя смерть не напрасная жертва, — вновь пауза. — Отдельное развитие для белых и черных. Это единственное решение. И вам давно следовало бы остановиться на нем.
Падильо пододвинулся ближе к столу.
— Я не знаю, повлияет ваша смерть на будущее вашей страны или нет. Мне представляется, что вы преувеличиваете эффект ее воздействия. Возможно, она изменит политический климат и заставит Британию признать вашу независимость. И тогда сто тысяч белых смогут удерживать два миллиона черных на положенном им месте. Вероятно, у двери черного хода. Возможно, все получится, как вы и задумали, возможно, и нет. Но, прежде чем мы пойдем дальше, позвольте заметить, что не я нажму на спусковой крючок.
Старик коротко глянул на Падильо, потом — на Боггза и Даррафа. Заговорил Дарраф.
— Мне бы не хотелось упоминать миссис Маккоркл, но...
— Упоминать ее нет нужды, — прервал его Падильо. — Я лишь сказал, что не смогу этого сделать. Но мои слова отнюдь не означают, что покушение не состоится.
— Почему вы не можете этого сделать? — спросил Ван Зандт.
— Потому что мною заинтересовалось ФБР. Их внимание привлекли мои африканские забавы с оружием. За мной следят с той минуты, как я ступил на американскую землю.
— Мы тоже следили за вами, Падильо, — вставил Боггз. — И не заметили конкурентов.
— Потому что не подозревали об их существовании. Перед тем, как прийти сюда, мы оторвались от «хвоста». Тем самым только разожгли их интерес к нашим особам. И, будьте уверены, в следующий раз они нас не упустят.
— Очевидно, вы не сможете выполнить порученное вам дело, находясь под наблюдением, — признал Ван Зандт. — Но где гарантии, что за вами действительно следят?
— Я вернусь в отель в шесть часов, — ответил Падильо. — Посадите кого-нибудь в вестибюле. Он наверняка увидит двух агентов ФБР, может, и больше. Отличить их не составит труда.
— Мы кого-нибудь пошлем, — заверил его Дарраф. — Будьте уверены.
— Вы можете заглянуть в отель и в шесть утра. Они никуда не денутся.
Ван Зандт покачал головой.
— Мне это не нравится, Уэнделл. Мне не нравится, когда рушатся намеченные планы.
— Не так уж они и порушены, — возразил Падильо. — Пусть не я, но вас убьют.
— Кто?
— Профессионал.
Ван Зандт вновь закашлялся.
— Но сможем ли мы довериться ему? — наконец спросил он.
— Контракт вы заключите со мной. Я лишь переадресую его. Разница в том, что вам придется отдать мне семьдесят пять тысяч долларов, упомянутых в Ломе. Человек, о котором я веду речь, стоит недешево.
— А ваша заинтересованность в успехе по-прежнему гарантируется жизнью миссис Маккоркл?
— Да, но опять же с условием. Вы предоставите Маккорклу возможность поговорить с ней в понедельник вечером. И непосредственно перед покушением.
— Вы, похоже, не доверяете нам, мистер Падильо, — процедил Ван Зандт.
— Не доверяю. Я думаю, что вы в отчаянном положении и к тому же напуганы. Убийство Андерхилла тому доказательство. И вы оставляете следы. Боггз рассказывает все жене, которая, в свою очередь, делится полученными сведениями с сестрой, женой Андерхилла. И это называется у вас заговором. Я согласен с Маккорклом. У вас не заговор, а конгресс.
— Мы приняли меры, дабы воспрепятствовать миссис Боггз говорить с кем-либо еще, — вмешался Боггз.
— Естественно, — покивал Падильо. — Но уже после того, как она рассказала все, что знала. А после покушения останутся Маккоркл, его жена и я. Мы будем знать подоплеку случившегося. Как вы намерены поступить с нами?
Дарраф развел руками.
— Но вы же замешаны в этом деле, мистер Падильо. По существу, вы — соучастник убийства. Так же, как и мистер Маккоркл.
— А его жена?
— Я сомневаюсь, что она подставит под удар своего мужа.
— Этот человек, которого вы упомянули, — Ван Зандт вернул разговор к главной теме. — Кто он?
— Профессионал.
— У него есть фамилия?
— Несколько.
Ван Зандт посмотрел на Даррафа.
— Я не люблю, когда приходится ломать планы. А именно так и случилось. Теперь мы должны вовлекать еще одного человека. Вся операция под угрозой срыва.
— Может, и нет, — попытался успокоить старика Дарраф. — Мы хотели бы встретиться с этим профессионалом, мистер Падильо. Это возможно?
— Да.
— Сегодня?
— Пожалуй.
— И вы могли бы назвать нам одну из его фамилий, чтобы мы убедились, что вы нашли себе достойную замену?
— Фамилия будет зависеть от того, в какой стране вы намерены наводить справки.
— Как насчет Испании? Мадрида?
— Спросите о человеке, который в 1961 году представлялся как Владислав Смолкски.
Дарраф попросил Падильо произнести имя и фамилию по буквам и записал их на листке.
— Мы дадим телеграмму нашему представителю. С просьбой ответить незамедлительно. Если ответ нас устроит, мы захотим встретиться с этим человеком.
— Он будет наготове.
— Как нам с вами связаться?
— Позвоните Маккорклу или мне. Встретимся на Седьмой улице, — Падильо продиктовал адрес, и Дарраф записал его рядом с другой фамилией Димека.
— Полагаю, вам пора собирать деньги, — добавил Падильо.
— Нам бы не хотелось платить все сразу, — заупрямился Боггз.
— Только половину. И заплатите их мне, а не человеку, с которым встретитесь.
Ван Зандт хохотнул.
— Вы собираетесь нажиться на моей смерти, мистер Падильо.
— Лишь покрыть текущие расходы. Возможно, после покушения мне придется отправиться в длительное путешествие.
— Вы считаете, что все пройдет нормально? — деловито спросил Ван Зандт.
— А что может помешать? Охранять вас не собираются. Правительство Соединенных Штатов не считает вас важной персоной.
— Мир содрогнется от моей смерти, — при этих словах Дарраф и Боггз вновь заерзали на стульях. Похоже, их раздражала патетика Ван Зандта.
— Вечером мы уточним наши планы, — вставил Боггз.
— Место, время и все остальное, — кивнул Падильо. — И еще.
— Что еще? — вскинулся Дарраф.
— Миссис Маккоркл. Вы должны позаботиться о том, чтобы после покушения она вернулась к мужу целой и невредимой.
— Мы сдержим слово, — заверил нас Боггз.
Падильо поднялся.
— И правильно. Потому что в противном случае вы не успеете пожалеть о том, что не сдержали его.
Глава 14
Боггз и Дарраф проводили нас в холл. Ван Зандт так и остался сидеть за большим, черного дерева, письменным столом. И его светло-зеленые глаза под кустистыми седыми бровями видели не нас, но свою страну, какой она была шестьдесят лет тому назад, до появления автомобилей, самолетов и кока-колы. А может, раздумывал, принимать ему обезболивающую таблетку или нет.
— Не угрожайте нам, Падильо, — прошипел Боггз, когда за нами сошлись сдвижные двери.
— Я не угрожаю. Лишь описываю, что произойдет, если Фредль Маккоркл после покушения не вернется домой. Вы пытались подкупить меня, потом запугать, но ничего не сработало. Поэтому вы решили прижать меня, применив силу к другому человеку. Тут вы допустили ошибку.
— И теперь вам придется брать в расчет разъяренного мужа, — добавил я. — Вы убедили меня, что можете ее убить, если я обращусь в полицию или вам не удастся организовать покушение на Ван Зандта. Я согласен терпеть вас еще какое-то время, ради ее благополучия. Но недолго. Особенно если вы будете заставлять меня слушать по телефону ее крики. Это ваша вторая ошибка.
Боггз оглядел холл. И заговорил, удостоверившись, что посторонних нет.
— Кого вы вздумали учить? — голос звучал хрипло, лицо налилось кровью. — Речь идет о будущем нашей страны, и смерть старика в Штатах — козырной туз. Если его не убьют во вторник, ни мне, ни Даррафу, ни еще пяти-шести парням нет нужды возвращаться домой, — он говорил так быстро, что в уголках рта запузырилась слюна. Дарраф согласно кивал. — И нам плевать на ваши чувства, мысли или угрозы. Вы для нас — ничто, как и ваша женщина. Вы — лишь палец, который нажмет на спусковой крючок, и всем будет лучше, если произойдет это в нужный момент.
Мы стояли в холле, друг против друга. Дарраф набычился, подался вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24