Глаза слиплись, заморозились, я разлепил их с трудом и тут же зажмурился, потом снова открыл, подслеповато щурясь на свет. То, что держало меня все это время – поле или ремни, – исчезло, и я почувствовал, что оседаю на пол, скольжу по теплой и влажной стенке. Кто-то подхватывает меня под мышки, тащит. Мои ноги волочатся по полу, я вижу их – темные пятна на светлом фоне. Слишком светлом. Я снова зажмуриваю глаза… Шорох, чьи-то шаги.
Вдохнув поглубже, я потряс головой и снова разлепил тяжелые веки. Неясные силуэты, неясный шепот… Передо мной – раскрасневшееся лицо Брока. В дверях замерли две фигуры в лиловых летных комбезах. Один – низенький и бородатый – выходит, второй – высокий, с длинными вьющимися волосами – поворачивается и смотрит на меня.
– А ты симпатяга, Мон…
– Исчезните.
Они выходят, Брок поворачивается ко мне.
– Доброе утро.
Я пытаюсь улыбнуться в ответ. Слова плавают в голове, как дохлые шквачи, стекают по пересохшему горлу вниз…
– Здравствуй, Мон.
Он ухмыляется этой своей противной ухмылкой, но сейчас она кажется мне даже милой. Я оглядываюсь, осторожно, словно опасаясь, что сломается шея.
Рекреационный зал, к стенам прикурочены три… четыре, пять криогенных камер. Вокруг вьются провода, рядом стоит массивный агрегат – какая-то медицинская машинка, следящая за состоянием замороженных людей за мутным стеклом. В первой кабине – незнакомый мужчина с сильными ожогами, в следующей – смуглая черноволосая женщина со странными татуировками, у нее нет левой руки… Потом – еле влезшая в двухметровую кабину оглобля ар-хоттунца, дальше… В следующей кабине лежала Ванда. Ниже пояса мелькали редкие вспышки, восстанавливая ткани. Ее ноги кончались чуть выше колена. На полу перед ее кабинкой сидел, привалившись к холодной дверце, Дикий. Он спал.
Последняя кабина была пуста. Оттуда меня только что достал Ти-Монсор, доволок до кресла, усадил и теперь ждет, пока я приду в себя…
– Тим…
Глаза у меня наверняка мутные и полные красных прожилок. Я облизываю пересохшие губы, пытаюсь что-то ответить. Не выходит, глупо киваю.
– Мы опоздали? На вечеринку?
Он засмеялся.
– Нет, не волнуйся. Это была только репетиция. Сейчас мы как раз накрываем на стол и шьем карнавальные костюмы.
Попытка посмеяться вызвала приступ кашля – легкие еще не отошли от криогена. Я попытался дышать ровнее, потом прошептал:
– Можно я наряжусь зайчиком? Мне пойдет, как думаешь?
– Почему нет?
Мы снова засмеялись.
– Что происходит, Мон?
– Уже и пока – ничего, Тим. Расслабься.
Я откинулся на спинку кресла, зажмурился, помассировал глаза. Тело слушалось плохо.
– Теперь вставай.
Опершись о подлокотники, я попытался встать на ноги. Не вышло.
– Давай, Тим, я сотни раз оживлял это тело после заморозки. Нужно разогреть мышцы.
С третьего раза у меня получилось подняться. Держась за спинку кресла, я сделал пару мелких шагов. Мон, которого все время хотелось назвать Броком, прыгал вокруг меня и боксировал с воздухом.
– Давай, агрессивное приветствие пси-хоттунцев.
Я поднял руки, встал в стойку и замахнулся левой.
– Самый ужасный удар в моей жизни. Не позорь меня передо мной! Шевелись.
Правая слушалась лучше, но я пошатнулся и чуть не упал. Вовремя схватился за кресло. Вестибулярный аппарат никак не желал приходить в себя. Я старался стряхнуть с себя разбитость и прыгать вместе с Ти-Монсором.
– Ужас. Что с тобой? Давай! Порхай, как истребитель, жарь, как линкор.
После пары вялых замахов мне удалось провести первый нормальный удар. Ти-Монсор легко уклонился.
– Может, надо тебя разозлить?
Он выдал несколько фраз на ци-шиманском – к сожалению, я понял. В принципе, я надеялся, что при встрече Мон расскажет мне много нового, но даже не предполагал, что открытия будут такого рода. Подобного варианта собственной родословной я простить не мог, поэтому с ревом бросился в атаку.
Через двадцать минут мы, изможденные и хрипящие, катались по полу и душили друг друга, время от времени пытаясь приложить противника затылком об пол. Мону пару раз это удалось, поэтому в глазах у меня снова помутнело. Ситуацию разрядил Дикий – очнувшись, он заметил потасовку и изъявил горячие желание в ней поучаствовать. Мы с Моном временно объединились и общими усилиями вышвырнули его за дверь, объяснив, что нам надо поговорить. В процессе нам пришлось выслушать и что «Дикий – то», и что «Дикий – се». В конце концов мы заблокировали дверь и оба сползли по стенке, тяжело дыша. Потом мы переглянулись и хрипло засмеялись.
– Так зачем ты пригласил меня, Мон?
Он поднялся и, выудив из стоящего рядом контейнера нечто аппетитно пахнущее, принялся его жевать.
Я тоже подошел к забитому разнообразной пищей ящику и попытался выбрать что-нибудь попривычнее. Привычного не было, пришлось выбирать наугад.
– Ну, думал, ты захочешь повидаться с сестрой.
– Ки-Саоми здесь? Почему?
Мон ответил с набитым ртом, поэтому я ничего не смог разобрать. Пришлось переспросить.
– Эти дурачки ее похитили.
Я поперхнулся тем, что оказалось воздушным пирожным.
– Оми похитили? Мы ее спасаем?
Мон замахал руками, и я с нетерпением ждал, когда же он дожует и сможет что-то сказать.
– Уже спасли, порядок.
– Но как они сумели?
Он засмеялся и достал еще одно творение кулинаров – нечто пористое и продолговатое. Я остановил его руку.
– Сначала объясни.
Мон раздраженно отмахнулся.
– Как, как… Как мы им подсказали, так и сумели. Мы слили им и детали маршрута, и местоположение Оми в кортеже, и способы обхода защиты – правда, я бы не удивился, если бы они все равно оплошали. Эти ребята способны и на такое.
– Вы сдали им принцессу?
Так вот о чем она говорила на сайте – что имперцы придут за ней и доставят ее к Мону. Значит, она знала. А он… Он спокойно ждал ее здесь. Но зачем все это? Кажется, ему придется много объяснять.
– Значит, ты лишил меня чести спасти принцессу от злого дракона?
Он замахал руками.
– Кончено нет! Ты принимал самое живое участие. Куда мы без тебя…
– В смысле?
– Если бы ты не бегал под носом у Лерца и не гремел кастрюлями на всю Империю, у нас бы ничего не вышло.
Я угрюмо вздохнул.
– Объясни-ка получше. Что-то я сегодня на удивление плохо соображаю.
– Лерц ни за что бы не решился на операцию, если бы не был твердо уверен, что все под контролем. Он очень скоро выяснил бы, что в Красном Мире меня нет, расконсервировал бы своих агентов в Малых Мирах, перенаправил действующих в Империи. Черта с два тогда все прошло бы так гладко. А благодаря тебе Лерц был уверен, что младший ненаследный принц Монсор сошел с ума и совершает абсолютно непонятные действия прямо перед его адмиральским носом. И что, в случае необходимости, этого Ти-Монсора можно взять в любой момент.
– А почему он не схватил меня сразу?
– Пора тебе привыкнуть, что мы, ненаследные принцы, – мелкая сошка. Главной задачей было схватить Ки-Саоми, а взяв безобидно сходящего с ума принца, Лерц мог ее спугнуть. Кто знает – может, ты посылаешь ей письма каждый вечер, и если письмо не придет – она прекратит облет или сменит маршрут… Его устраивало и то, что ты постоянно у него на виду и занимаешься всем чем угодно, только не подготовкой ответного удара. Поэтому я ничуть не беспокоился за твою безопасность – Лерц не рискнул бы взять тебя.
– Но он рискнул! Там, на Тирдо-Я.
Мон расхохотался.
– Хороша попытка – отрядить рядовой взвод на поимку принца Красных. Он знал, что ты отобьешься, – просто хотел прояснить несколько вещей…
Я задумался. Что-то здесь не сходилось.
– Слушай, а с чего он поверил в то, что я – это ты? Тело, как я понимаю, он проверил еще на лайнере, пока я валялся без сознания. Но в этом теле мог быть кто угодно…
– В этом теле – нет. Он исходил из двух непреложных истин. Первая – тела членов королевской семьи защищены от проникновения чужого сознания на генном уровне. Вторая аксиома – личность копировать невозможно. Решение: если тело Ти-Монсора бегает и дерется, значит, в нем есть сознание. Если чужое сознание тело принца отвергает за две минуты, это может быть только сознание самого принца. Ответ: так как личность копировать невозможно, этот принц – настоящий принц, единственный принц, и нигде больше принца нет.
Я откинулся на спинку кресла… Мы знаем, что Ахиллес быстрее черепахи и все-таки из условия задачи следует, что он никогда ее не обгонит…
– Если это и впрямь непреложные истины… то я – Ти-Монсор.
Братишка осклабился.
– Именно.
– А ты тогда кто?
– И я Ти-Монсор.
Я пробормотал: «И все – Ти-Монсор» – и потер пальцами виски.
– В чем он ошибся?
– Ни в чем.
– Тогда каким образом я появился в этом теле и не умер через две минуты?
Он снова улыбнулся.
– Думай.
– Эксперимент Эммади по формированию личности на базе эпоса действительно имел место?
– Имел.
– Значит, он оказался еще успешнее – не только создал сознание, но и примирил его с телом.
Ти-Монсор скорчил рожу и покачал головой
– Нет, Тим. Я сказал, что эксперимент имел место. Но не говорил, что он дал положительный результат.
– Хочешь сказать, он провалился?
– Да. Что доказало, что из дурацких россказней принцы не рождаются. Только из королев… или капусты. Аистов перебили, их вычеркиваем.
– Тогда откуда я взялся?
– Знаешь, сынок, когда мама с папой захотели бейби, они отправились…
Я оборвал его.
– Если не сборник эпоса, тогда что?
Мон вздохнул, потом запихнул-таки в рот ту пористую дрянь и принялся тщательно ее пережевывать.
– Черт, Тим, я не уверен, что смогу это объяснить. Эммади мог бы, но ты вряд ли сможешь понять. В общем, сборник эпоса мы использовали для маскировки. Дройду нужен был объемный блок информации, желательно не структурированной – так сложнее будет заметить вкладку. Мемо-блок отпадал – слишком четкая система. Я предложил сказки.
Он вытер руки о штаны и ухмыльнулся.
– Оми вечно ныла, что я не читаю ее обожаемых книг. Я решил, что должен избавить тебя от подобного проклятия. Если ты заметил – на сайте это сработало. Пара дурацких древних фразочек в твоем исполнении – и она растаяла. Решила, что ты – это я, который вздумал сделать ей приятное, выучить стишок и рассказать его с табуретки. Может, стоит и правда как-нибудь сделать ей подобный подарок. Плести веера мне уже надоело.
Я упрямо повторил свой вопрос:
– Хочешь сказать, я твоя копия? Клон?
– Личность копировать невозможно! Она уникальна.
– Тогда что?
– Эмунат… У Эммади было достаточно времени, чтобы составить абсолютно точный портрет моей личности… То, что он замаскировал блоком со сказками, – его собственный эмунат.
Он сделал торжественное лицо и воздел десницу к потолку.
– Ты – мое отражение в зеркале его кибернетической мудрости. Ты – моя тень, упавшая на чистый лист от ослепительного сияния квазижидких наносетей его ума. Ты – мой точный портрет, нарисованный с натуры железной рукой мастера.
Он опустил руку.
– Понял хоть что-нибудь?
Я ошарашено покачал головой. Мон кивнул.
– Вот и я до конца не понимаю…
Встряхнув головой, я осторожно переспросил.
– Ты хочешь сказать, я, ты, и Эммади – один и тот же человек?
Он восторженно всплеснул руками.
– Черт, я даже как-то не думал об этом. Выходит, что так. Я – старый Ти-Монсор, ты – маленький Ти-Монсор, а Эммади – железный зануда, но тоже Ти-Монсор… А учитывая, что мы с Оми – разнополые варианты одной и той же генной карты, то она – Ти-Монсор за вычетом игрек-хромосомы. Зато с…
Я остановил его резким взмахом руки. «И все – Ти-Монсор».
– Тайм-аут, Мон.
Добредя до двери, я оглянулся – Мон уже успел запихнуть себе в рот еще какую-то гадость и теперь рылся в контейнере в поисках очередной порции.
– Мон, это значит, что через сто лет я стану вот таким?
Он повернул ко мне свою измазанную в чем-то зеленом физиономию.
– А что тебе не нравится?
Я стоял в пустом тусклоосвещенном коридоре, засунув руки в карманы. Пытался переварить услышанное. Что это вообще такое – «я»? Нечто, спрятанное где-то там, позади моего взгляда? То, что управляет вот этими руками и вот этими же ногами? То, что шевелит языком и говорит глупости? Начинка для поношенной синей пижамы, насест для скуфа, погремушка для адмирала флота Нейла Льюиса Лерца? Черт его знает… Как уместить в голове то, что это не единственный «ты»? Что в десятке метров сижу еще один «я» и увлеченно набиваю желудок разной снедью, а где-то еще есть третий «я», белый и железный, который превосходно обдурил себя самого, скрыв от него то, что прекрасно знает еще одного себя, и ведет второго себя к себе третьему. Бр-р-р.
Растроение личности – это клинический диагноз, а как назвать попытку собрать три внешне разных личности в одну? Не с моими мозгами такое понимать. Проще договориться, что я – это тот, что в пижаме, а Мона по-прежнему называть братом. Эммади считать папой как-то не особо получается, поэтому Эммади у нас будет Эммади. А будет плохо себя вести – будет «железкой». Ки-Саоми пусть остается сестрой. М-да… Viva la difference!
Когда я вернулся к Мону, они с Эммади сидели за шахматным шаром и пристально на него смотрели. Позы были одинаковыми настолько, что хотелось зажмуриться и потрясти головой. Они специально?
– Привет, мы!
– Привет…
Повернулись и ответили они тоже синхронно. Наверное, Мон подговорил Эммади на этот дурацкий розыгрыш… Хотя зачем уговаривать – если они одинаковые, то эта идиотская идея придет в их головы одновременно.
Дурдом. Можно снимать сериал «Я и мои „Я“…
– Эммади, сгинь, пожалуйста. Больше двух меня я в комнате не потерплю. Перебор…
Эммади молча вышел. Стало поспокойнее.
– Ну как, переварил?
– Да, пожалуй.
– Теперь порядок? Ничего не гложет?
– Ну, за исключением того, что вся моя жизнь – часть плана двух других меня… Наверное, ничего.
– Все мы часть промысла Божьего…
Интересно, когда у меня появится страсть отмахиваться громкими фразами? Глядя на него, мне все меньше хочется стареть…
Мон наконец наелся и вооружился бокалом и мундштуком. Ни трубки, ни кальяна не было, что абсолютно не мешало мундштуку выпускать искрящийся бежевый дым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50