— Почему он хочет, чтобы мы позвонили? — сказала Дина уже, наверное, в шестой раз. — Я не понимаю.
— Кажется, я понимаю. Я думаю, что это задание — просто предлог. Он захотел, чтобы мы ушли оттуда.
— Но почему?
Генри обнял её за плечи и прижался щекой к её волосам.
— О, Дина, — сказал он.
— Что, дорогой?
Дина подняла глаза. Он сидел на ручке её кресла, и ей пришлось передвинуться немного в его объятиях, чтобы увидеть его глаза.
— Генри! Что с тобой?
— Я думаю, там сейчас разыгрывается нехорошая сцена.
— Но.., это не миссис Росс?
— Скорее всего не она.
Не отрывая глаз от его лица, она взяла его за руку.
— Я думаю, это Элеонора, — сказал Генри.
— Элеонора?!
— Это единственный ответ. Ты не поняла, к чему все время вёл Аллен?
— Но ведь она же хотела играть. Она устроила самую ужасную сцену из-за того, что ей не разрешали.
— Я знаю. Но Темплетт сказал за два дня до спектакля, что она не в состоянии этого сделать. Разве не понятно, что она подстроила все так, что мы, увидев, как она стонет и плачет, будем настаивать, чтобы она отказалась играть?
— А если бы мы не настаивали?
— Она бы оставила предохранитель или не пользовалась бы левой педалью или, может быть, она “обнаружила” бы револьвер и обвинила бы мисс К., что та его туда подложила. Из этого получилась бы восхитительная сцена.
— Я не могу в это поверить.
— Ты можешь подумать на кого-нибудь ещё?
— Миссис Росс, — быстро ответила Дина.
— Нет, дорогая. Я думаю, что миссис Росс просто попыталась шантажировать моего отца. Убийца — моя кузина. Понравится ли тебе муж, о котором каждый будет говорить: “О да, Генри Джернигэм! Не он ли был племянником, или сыном, или ещё кем-то убийцы из Пен Куко?"
— Я буду любить моего мужа и не буду слушать таких разговоров. Кроме того, ты ещё не знаешь. Ты просто пытаешься угадать.
— Я уверен в этом. Есть очень много моментов, которые начинают совпадать. И которые никак больше нельзя объяснить; Дина, я знаю, что это она.
— В любом случае, дорогой, она — сумасшедшая.
— Надеюсь, — сказал Генри. — Боже, но ведь это же ужасно! Он спрыгнул с ручки кресла и начал нервно ходить взад-вперёд.
— Я не могу больше этого вынести, — сказал Генри.
— Уже пора звонить.
— Давай.
Но когда они подошли к двери, они услышали голоса в прихожей.
Вошёл ректор, а за ним Аллен и эсквайр.
— Дина! Дина, где ты? — крикнул ректор.
— Она здесь, — ответил Генри. — Отец!
Эсквайр повернул к своему сыну лицо, белое как мел.
— Иди сюда, дружище, — сказал он. — Ты мне нужен.
— Стул, — быстро произнёс Аллен. Генри и Аллен усадили эсквайра на стул.
— Бренди, Дина, — сказал ректор. — Он потерял сознание.
— Нет, нет, — проговорил Джоуслин. — Генри, дружище, мне надо сказать тебе…
— Я знаю, — сказал Генри. — Это Элеонора. Аллен отошёл к двери и наблюдал за ними. Теперь он был здесь посторонним. Произведённый им арест словно воздвиг стеклянную стену между ним и маленькой группой людей, суетившихся вокруг эсквайра. Он знал, что большинство его коллег едва ли обращали внимание на такие моменты почти полной изоляции. Но он чувствовал себя кем-то вроде Мефистофеля, который глядел сверху на результат собственной работы. Ему не доставляли радости такие сенсации. Был один-единственный момент, когда ощущение изолированности покинуло его. Все вспомнили о нем и повернулись к нему, и он увидел на их лицах уже знакомый насторожённый антагонизм. Он сказал:
— Если господин Джернигэм захочет увидеться с Элеонорой Прентайс, это можно устроить. Она будет под надзором суперинтенданта Блэндиша.
Он поклонился и уже направлялся к выходу, когда услышал громкий голос Джоуслина:
— Подождите минуту.
— Да, сэр?
Аллен быстро подошёл к его стулу. Эсквайр взглянул на него.
— Я знаю, что вы пытались подготовить меня к этому, — сказал он. — Вы угадали, что говорила мне эта женщина. Я не мог вынести этого, пока.., пока все не кончилось.., я не признался бы в этом. Вы понимаете?
— Да.
— Черт знает что такое! Как подумаю, что нам предстоит наутро… Просто я хотел сказать, что оценил то, как вы действовали. Очень деликатно.
— Я хотел избежать финальной сцены, если бы увидел другой возможный способ.
— Знаю. Конечно, я не должен задавать вопросов. Есть кое-что, чего я не понимаю… Аллен, вы считаете, она не в своём уме?
— Я уверен, что доктор Темплетт даст вам совет, к какому психиатру лучше обратиться, сэр.
— Да. Спасибо.
Эсквайр сощурился и неожиданно протянул руку.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр. Генри сказал:
— Я выйду с вами.
Пока они шли к двери, Аллен думал: “Что-то есть в этих Джернигэмах из Пен Куко”.
— Странно, — сказал Генри. — Я полагаю, что это сильный удар для всех нас. Но я в данный момент вообще ничего не чувствую. Ничего. Я не могу поверить, что она… А где она?
— Полицейская машина сейчас движется в направлении Грейт-Чиппинг. Ей понадобятся кое-какие вещи из Пен Куко. Мы сообщим вам об этом.
Генри резко остановился у двери.
— Она испугана? — спросил он неожиданно ледяным голосом.
Аллен вспомнил её лицо, губы, поднятые над выступающими далеко вперёд зубами, глаза навыкате, в которых не было слез, пальцы, которые сжимались и разжимались, как будто она что-то уронила.
— Я не думаю, что она чувствует страх, — сказал он. — Она была абсолютно спокойна, не плакала.
— Она не умеет. Отец часто говорил, что она даже в детстве никогда не плакала.
— Я помню, ваш отец говорил мне это.
— Я ненавидел её, — сказал Генри. — Но сейчас в этом нет никакого смысла. Она выжила из ума. Это странно, потому что никто в семье не страдал безумием. Что будет дальше? Я хочу сказать, когда её начнут судить? Мы.., что мы должны делать?
Аллен рассказал ему, что им следует сделать. Впервые в жизни он давал советы родственникам человека, обвинённого в убийстве. Он сказал:
— Но вы должны попросить прежде всего совета у ваших адвокатов. И это действительно все, что я могу вам сказать.
— Да. Да, конечно. Спасибо, сэр.
Генри внимательно всматривался в лицо Аллена. Он видел его сквозь полоски дождя, которые блестели от света, лившегося через открытую дверь.
— Странно, — отрывисто произнёс Генри. — Вы знаете, я собирался расспросить вас о Скотленд-Ярде. Как там начинают.
— Вы серьёзно думаете об этом?
— Да. Мне нужна работа. Хотя едва ли она подходит для племянника обвиняемой.
— Не вижу причин, почему вам нельзя попробовать себя в роли полицейского.
— Я читал вашу книгу. Боже мой, как странно вот так просто стоять здесь и беседовать с вами.
— Вы гораздо сильнее потрясены, чем вам кажется. На вашем месте я отвёз бы отца домой.
— Со вчерашнего дня, сэр, мне казалось, что я уже видел вас раньше. Я сейчас вспомнил. Агата Трои написала ваш портрет, не так ли?
— Да.
— И очень хороший, правда? Довольно лестно позировать для Трои. Какая она?
— Я считаю её очень славной, — сказал Аллен. — Она согласилась выйти за меня замуж. Спокойной ночи.
Он улыбнулся, помахал рукой и шагнул в дождь.
* * *
Найджел подъехал на своей машине к дому ректора и отвёз Аллена в Грейт-Чиппинг.
— Остальные только что уехали, — сказал Найджел. — Мисс П. упала в обморок после вашего ухода, и Фоксу опять пришлось вызвать Темплетта, чтобы привести её в чувство. Они заедут за охранницей в местный участок.
— Неужели упала в обморок?
— Да. Она что, совсем рехнулась?
— Я не стал бы так говорить. Не совсем.
— Нет?
— Странности у неё стали проявляться только с субботнего вечера. Возможно, у неё сильный невроз. Неуравновешенность, истеричность и так далее. В суде во время процесса очень внимательно относятся к определению умопомешательства. Её адвокат, возможно, будет говорить о моральном разложении, мании или галлюцинациях. Если он докажет, что у неё есть отклонения на уровне мышления, он преуспеет в защите. Боюсь, что бедному старому Коупленду придётся поделиться своим опытом. Они возмутятся, что я приказал вам играть на рояле, но я подстраховался тем, что предупредил слушателей. Возможно, мисс П. будет помилована, даже если умопомешательство и не удастся доказать. Все проголосуют за то, что она невиновна, и дело с концом.
— Аллен, не могли бы вы мне обрисовать все в общих чертах?
— Хорошо. Где мы находимся? Темно, хоть глаз выколи.
— Как раз въезжаем в Чиппинг. Впереди полицейская машина.
— Ага. Итак, вот в каком порядке, по нашему мнению, развивались события. В пятницу, к двум часам сорока минутам, Джорджи установил свою ловушку. Мисс Кампанула пыталась попасть в ратушу до того, как он ушёл оттуда. Он спрятался, когда шофёр заглядывал в окно. Когда шофёр ушёл, Джорджи снова закрепил полотно наверху рояля, поставил на место горшки с геранью и удрал. Через минуту или две после половины третьего мисс К, прошла мимо мисс П. в воротах церкви. Мисс П. была замечена Гибсоном. Она пересекла Чёрч-Лейн и должна была пройти мимо ратуши по пути на Топ-Лейн. На Топ-Лейн она в три часа встретилась с Диной Коупленд и Генри Джернигэмом.
Очевидно, ей понадобилось полчаса, чтобы пройти четверть мили. Мы проделали это вчера за пять минут. Должно быть, она вошла в ратушу в состоянии очень сильного волнения, потому что ректор “отругал” её на исповеди. Должно быть, она села за рояль, нажала на левую педаль и получила струю воды прямо в лицо. Она вынула водяной пистолет, и, вероятно, в этот момент у неё зародилась первая неясная мысль о будущем преступлении, потому что она никому не рассказала об этой ловушке. Может быть, она вспомнила про кольт и решила проверить, не подойдёт ли он по размерам. Мы не знаем. Мы только знаем, что в три часа у неё была сцена на Топ-Лейн с Генри и Диной, сцена, которая была подсмотрена и подслушана этим старым мерзким типом Трантером. Трантер и Дина обратили внимание, что лиф её платья был мокрый. Это, вместе с отклонением по времени, всего лишь обрывки улик, которые у нас есть, чтобы немного подкрепить нашу теорию, но я хотел бы знать, как ещё она могла намочить лиф платья, если не с помощью водяного пистолета. Дождя не было, и, в любом случае, при дожде это выглядело бы немного не так. И я хотел бы знать, как ещё можно объяснить её приход в три часа на место, до которого всего пять минут ходьбы.
— Да, это, конечно, потребует некоторого объяснения.
— Дворецкий вспомнил, что она вернулась в четыре. В пять Генри объяснил механизм действия кольта собравшимся у него людям, подчеркнув и проиллюстрировав действие предохранителя. Мисс П. сказала ректору, что хочет увидеться с ним вечером. Наверняка она собиралась представить ему искажённую и пропитанную ядом версию о встрече между Генри и Диной. Она собиралась прийти к ректору после заседания кружка книголюбов. Это должно было случиться часов в десять. Теперь, вскоре после десяти, мисс К, сама падает в объятия ректора в его кабинете.
— О, Господи!
— Да. Я надеюсь, что ради него мы не будем разглашать это, но, признаюсь, это довольно слабая надежда.
Шторы не были задёрнуты, и кто угодно, оказавшийся на тропинке, ведущей к ратуше, мог все увидеть. Примерно в четверть одиннадцатого мисс Дина слышала, как калитка в рощице издала свой обычный пронзительный скрип. Она подумала, что кто-то вышел через неё, и решила, что это была мисс К. Мы утверждаем, что это была мисс Прентайс, идущая на встречу с ректором. Мы утверждаем, что она стояла у калитки, ошарашенная сценой, которую увидела в окне кабинета ректора. Но она буквально интерпретировала то, что увидела, и пала жертвой ярости, которая охватывает женщину, чьё стареющее сердце устремлено к мужчине и чьи нервы, желания и мысли сконцентрированы на достижении своей цели. Мы думаем, что она развернулась, прошла по ступенькам и вернулась на Топ-Лейн. Чтобы подкрепить эту теорию, мы имеем два неясных отпечатка каблуков, заявление, что никто больше не пользовался этой калиткой в тот вечер, и тот факт, что мисс П. позвонила вскоре после этого из ратуши.
— Как, черт побери, вы выяснили это?
— Телефонный оператор готов подтвердить под присягой, что никто не звонил в дом ректора. Но мисс П. позвонила, и старая горничная позвала Дину Коупленд, которая подошла к телефону. Она, очевидно, не обратила внимания, что это был звонок от отводной трубки. Мисс П. сказала, что звонит из Пен Куко. Мисс П. подтвердила, что она звонила. Телефонный звонок из ратуши в дом ректора не регистрируется на телефонной станции. Миссис Росс видела свет в ратуше, в комнате с телефоном, именно в этот момент. Это единственное объяснение. Мисс П. не знала, что в этот вечер телефон в Пен Куко не работал, и решила, что была неуязвима, устроив себе ложное алиби. Возможно, в этот вечер она взяла водяной пистолет и унесла с собой, чтобы проверить, совпадает ли его длина с длиной кольта. Он оказался на одиннадцатую часть дюйма короче, что означало: дуло будет входить в дыру и не будет выглядывать из неё. Теперь мы подошли к субботе после полудня. Она сказала мне, что была в своей комнате. Миссис Росс узнала её через окно ратуши, и у нас есть кусочки резины для доказательства того, что это она манипулировала ящиком. Она заглянула в окно, чтобы посмотреть, свободен ли путь. Я думаю, что Темплетт в это время обнимал свою возлюбленную, которая заметила наблюдателя поверх его плеча. Мисс П. скрылась, оставив ящик на месте. Когда они ушли, она пробралась в ратушу и установила кольт. За двадцать шесть часов она перенесла четыре эмоциональных шока. Ректор отчитал её. Она увидела Генри в момент, когда он пылко выражал свою любовь к Дине. Она увидела Идрис Кампанула, с виду победоносно счастливую, в объятиях ректора и подсмотрела за Темплеттом и миссис Росс в минуту, как я могу себе представить, гораздо более страстной сцены. И хотя я не считаю её умалишённой в прямом смысле этого слова, я считаю, что эти впечатления привели её в состояние яростного экстаза. Так как она сама была безумно и непреодолимо влюблена в ректора, объектом её ненависти стала Идрис Кампанула. Именно Идрис лишила её надежд. Так случилось, что именно Идрис завещала ей часть своего состояния. Джорджи Биггинс показал ей путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39