Ее внимание привлек буфет изысканной испанской работы. На его полированной поверхности стояли несколько хрустальных графинов с стаканами и лежали кожаные сигарные коробочки. Над буфетом висело тяжелое зеркало в золоченой раме.Арка вела из этой комнаты в спальню Бретта, и Сабрина мельком увидела атласное покрывало и обитое бархатом кресло. Не желая идти дальше, она остановилась у порога и, кашлянув, позвала:— Вы здесь?Она ждала его, и все равно его появление в дверях было для нее неожиданным. Он уже натянул на себя бриджи и сапоги и теперь надевал рубашку. Его ничуть не смутило то, что он одевается при ней, зато Сабрина совсем растерялась. Волосы у него были еще мокрые, и Сабрина подумала, что он только что принимал ванну, а так как он не сделал ни единого движения, чтобы застегнуть рубашку, она отвела глаза от его курчавой груди.— Я могу прийти позже, если вам неудобно, — чувствуя, что краснеет, сказала она.Бретт равнодушно пожал плечами. Он подошел к буфету и, открыв одну из коробок, достал сигару. Раскурив ее, он пристально посмотрел на Сабрину.— В вашей записке сказано, что вы хотите немедленно говорить со мной. «Немедленно» — это или сейчас или на следующей неделе. Выбирайте.Начало было малообещающим. Сабрина не возражала бы, если б он вышел к ней одетым, тогда она по крайней мере не видела бы его мускулистой крепкой груди. Во рту у нее пересохло, и она не знала, куда девать глаза, тем не менее набралась смелости.— Я хочу вернуться в Накогдочез. Наступила мертвая тишина. Сабрина напрасно ждала ответа и, не дождавшись, подняла голову.Зажав во рту сигару, он задумчиво рассматривал ее, потом медленно выпустил дым.— Почему?Сабрина боялась этого вопроса, потому что не могла прямо сказать; да, я боюсь вас, боюсь унижения, боюсь, что буду сама просить дать мне хотя бы то, что вам не жалко.— Потому что там мой дом. Бретт покачал головой.— Нет.— Прошу прощения? — не поняла Сабрина, но уже начиная сердиться.— Ваш дом там, где я прикажу вам жить.А я решил, что вы будете жить здесь.Сабрина решила держать себя в руках, поэтому до боли сжала пальцы в кулачки.— ; Мне тут плохо. Я… я… я думаю, нам обоим будет лучше, если я вернусь в Накогдочез. Бретт усмехнулся и изогнул бровь.— Обоим? Что, моя дорогая подопечная, вы имеете в виду?Это животное радуется моему несчастью, взъярилась Сабрина и, не в силах больше терпеть его издевательств, бросила ему в лицо:— О, хватит, черт вас возьми! Глупо же! Вы никогда не хотели быть моим опекуном, а я не хочу быть вашей подопечной! Для обоих из нас лучше как можно меньше дел иметь друг с другом! — Он не двинулся с места и не отвел глаз от ее пылающего лица. — Я не хочу бороться с вами, Бретт, и если нам удалось последние несколько недель прожить без стычек, дело времени… Она не договорила и пошла к двери. Бретт аккуратно положил сигару в медную пепельницу и, догнав ее, стал рядом, обдавая ее запахом табака.— Дело времени?..Сабрина судорожно вздохнула. Его близость мучила ее. Она ни о чем не могла думать, кроме как об исходящем от него тепле, о том как она была счастлива в его объятиях. Униженная предательством собственного тела и не в силах больше выносить его взгляд, она сказала:— Боюсь, вы заведете меня слишком далеко. Он сухо рассмеялся.— Я заведу вас? Радость моя, да это вы заводите меня!Все еще опасаясь его и не желая вдаваться в смысл его слов, она спокойно проговорила:— Это лишь подтверждает мои слова. Для нас обоих лучше, если я уеду из Нового Орлеана и мы будем видеться как можно реже.Словно устав притворяться, Бретт тяжело опустился в кресло. Он холодно произнес:— Вам, видимо, очень неприятно мое опекунство?Сабрина удивленно уставилась на него.— Оч… ч… чень, — почти прошептала она, мучительно желая проникнуть в его мысли.— Очень? Всего-то? — иронически переспросил он. — Оно допекает, мучает вас? Сводит с ума? Ведь я теперь распоряжаюсь вами и вашим хваленым богатством?Что-то было в его голосе, что насторожило ее. Он словно был обижен. Но чем? Бретт не дал ей подумать.— Нет?Недовольная этим разговором, Сабрина быстро ответила:— Да, да! Иногда это просто невыносимо!— Только иногда?— Все время! — выпалила Сабрина, уже ничего не соображая. — Я бы все отдала, только чтобы избавиться от вас!Казалось, он остался доволен ее ответом.— Вы всегда удивляете меня, Сабрина. Ее чувства легко можно было прочитать на ее лице.— О чем вы? Ведь вы сами знали, что рано или поздно я восстану против вашей власти.— Чем же я ограничил вашу свободу? — учтиво поинтересовался Бретт.— Ничем! Но это ничего не меняет… Я не желаю жить в вашем доме, а если вы будете меня заставлять, то подам в суд.— А, понятно. Я могу оставаться вашим опекуном, пока не мешаю вам делать то, что вы хотите, — сурово проговорил он. — Вот в чем дело. Ваш отец испортил вас, дорогая, и сделал самой себялюбивой дрянью, какую я когда-либо встречал в жизни.Обиженная и напуганная, Сабрина отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Это нечестно. Это несправедливо. Ей все было позволено, но она никогда не пользовалась этим. Она чуть было не выдала, как больно он задел ее, но ее гордость пришла ей на помощь.— Вы не имеете права меня судить… Ведь вы даже не знаете меня!— И слава Богу! — сказал он, вставая. — Но я могу судить вас, потому что ваш отец дал мне это право, и в будущем я собираюсь всерьез воспользоваться им.Слезы мгновенно высохли.— Я ненавижу вас, Бретт Данджермонд! И я все сделаю, чтобы вы не были моим опекуном!Бретт насмешливо улыбнулся.— Знаете, радость моя, я думал, нам потребуется больше времени, чтобы дойти до этого разговора. — Он почти по-хозяйски провел рукой по ее шее. — Конечно, я знал, что мне придется разыграть из себя неуступчивого воспитателя, чтобы разъярить вас и чтобы вы с радостью приняли любое мое предложение. Вы сказали «все», Сабрина? Правильно?Сабрина опять начинала чувствовать на себе власть его тела и не заметила расставленной ловушки. Она кивнула. И даже крикнула:— Да! Все!Жадеитовые глаза скользнули по ее лицу, потом по ее шее, груди, бедрам.— Тогда, — хрипло проговорил он, — я думаю, мы договоримся.Он нежно коснулся губами ее губ, и Сабрина была не в силах противиться ему. Она не могла ни о чем думать, когда он был так близко, когда его руки гладили плечи, а его язык ласкал уголки ее губ.— О чем договоримся? — с трудом выдавила она из себя.Он поднял голову, и она замерла от страха, увидав выражение его лица.— Очень просто, Пурпурная лилия, — хрипло прошептал он. — Очень просто, тигровая лилия. Вы на шесть месяцев становитесь моей любовницей, а в конце этого срока я передаю вам права на все ваше проклятое состояние. Думаю, что это честная цена за шестимесячное обладание вашим прелестным телом. Ну, как?.. Глава 24 Сначала Сабрина не поняла. Прошло несколько минут прежде, чем она с трудом переспросила:— Я… я… любовницей? Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?Его лицо ничего не сказало ей.— Хочу! И всегда хотел. Я предложил вам когда-то стать моей женой, но этого оказалось недостаточно. Ведь тогда я был гол как сокол. На сей раз я не так глуп, хотя гораздо богаче, чем тогда. Тем не менее я больше не собираюсь покупать жену. Любовницу, другое дело…Сабрина не знала, как удержалась, и не выцарапала ему глаза. Наверное, она вспомнила, чем он ответит ей, а может быть, инстинктивно поняла, что он провоцирует ее, потому что только и ждет, как бы заполучить ее в свои объятия. А что, если он дотронется до нее или поцелует ее?.. Сабрина в отчаянии закрыла глаза. Если он ее поцелует, никакого решения не потребуется.Отвернувшись и борясь сама с собой, Сабрина прошептала:— Мне надо подумать.Совсем не это она хотела сказать. Она хотела бросить оскорбление обратно ему в лицо, но язык не послушался ее…— Как угодно, — с явным безразличием ответил Бретт. Он направился было в спальню, но остановился на пороге и поглядел на замершую в дверях Сабрину. — Думаю, вам известно, — тихо сказал он, — что я нетерпеливый человек, очень нетерпеливый. В конце концов, я шесть лет ждал этого часа и не намерен ждать больше. Да, и еще, радость моя… Я был очень добр к вам, даже сам удивляюсь, как я был добр эти несколько недель, но не думайте, что так будет и впредь. Поверьте мне, я не… Я с наслаждением сыграю роль злого опекуна!Сыграет, подумала Сабрина и бросилась вон. Он способен превратить ее жизнь в ад, и тогда его предложение действительно покажется ей райским блаженством. У себя в спальне она бросилась на кровать, и слезы ручьями потекли у нее по щекам. Ах, Господи, как у нее не разорвалось сердце?Все было бы просто, если бы она не любила его… К несчастью, она любит его! Именно любовь заставила ее рвануться в Новый Орлеан, а иначе она разорвала бы письмо на кусочки и стала думать, как взять над ним верх, не выезжая из Накогдочеза. Именно любовь заставила ее протянуть несколько недель и ни разу не повидать адвоката.Впрочем, это не значит, что она должна позволять играть собой и превращаться в безвольную рабыню. Она может любить его, но он ничего не должен об этом знать! Он не заслуживает ее любви!.. Он вообще не заслуживает ни одной женщины! Он заслуживает лишь виселицы или четвертования, или котла с кипящим маслом, или… Несколько приятных минут Сабрина провела, выдумывая пытки пострашнее, но потом ей пришло в голову, что если это и несколько успокаивает ее, то проблему не решает.А проблема есть. И не такая уж простая. Она его любит и хочет его, хочет каждой клеточкой своего тела, и он тоже хочет ее… на шесть месяцев. Вновь ее охватило отчаяние. Конечно, если она примет его недостойное предложение, у нее будут шесть месяцев счастья, в которые она может постараться влюбить его в себя… Но если он не полюбит ее, если холодно разорвет их договор, так же холодно, как предложил ей его сегодня, и она больше никогда не увидит его? У нее останутся только горькие воспоминания, которые постепенно станут еще горше и отравят ей всю жизнь.Сабрина тяжело вздохнула и села на кровати. Может быть, рискнуть? Сказать «да», а там будь что будет… Короткий смешок слетел с ее губ. С чего она взяла, что он переменится и станет другим человеком? Достойным, преданным человеком, который захочет жениться на ней?А если она не примет его предложения, что тогда? Он ясно дал ей понять, что ее спокойному существованию пришел конец. А что он предпримет? Запрет ее в подвале на хлебе и воде? Это ей нипочем. Скорее, он будет постоянно унижать ее.Диос! Что же делать? Какое принять решение? Может быть, выбрать третье? Сабрина вскочила, кое-как оделась и вышла из спальни. Она одолела всего пять ступенек» когда заметила внизу Олли, который стоял с решительным и несчастным выражением лица, и Сабрина замедлила шаги.Они долго смотрели друг другу в глаза, пока Олли не отвернулся. Дергая себя за ухо, он промямлил:— Мне это не больше нравится, чем вам, мисс. Но хозяин приказал мне не спускать с вас глаз. — Олли закашлялся. — Говорит, вы постараетесь сбежать из дома…— Понятно, — спокойно сказала Сабрина, хотя внутри вся кипела. Она усмехнулась. — Ты хорошо умеешь шпионить за людьми? Ходить за ними по пятам?Олли покраснел.— Да, мисс, умею, — твердо проговорил он. — В лесу, может и не очень, как вам известно, а уж в Новом Орлеане, поверьте, вам не скрыться. Но хозяин, мисс, хорошо ориентируется и в лесу, так что не думайте, что если вы убежите от меня, то сможете убежать от него!Сабрина вздохнула и, кивнув головой, обреченно пошла к себе в комнату. Какой смысл бежать из дома, если Олли не спускает с нее глаз, напоминая все время, что она не свободна?Обдумав предложение Бретта со всех сторон, Сабрина решила, что у нее нет выхода. Сбежать не удастся. На что она будет жить? Куда поедет? Не домой же, где Бретт будет искать ее в первую очередь? К тому же, как она доберется туда? Вне всяких сомнений, он позаботится и о том, чтобы она не смогла оседлать лошадь и ускакать в Накогдочез.Но, подумала Сабрина, ей все равно придется лечь с ним в постель, надо будет как следует поторговаться. Пока у нее есть время. Она не доставит ему удовольствия быстрой капитуляцией. И, может быть, ну, может быть, за это время она найдет другое решение?..Она ожидала, что Бретт будет как-то иначе себя вести после их разговора, и была крайне огорчена тем, что он вел себя, как обычно. Вечером перед обедом он был в голубой гостиной, и его поведение было таким же насмешливым, издевательским и, к несчастью для Сабрины, обворожительным.Франсиска немножко пришла в себя и тоже вышла к обеду, за что Сабрина была ей от души благодарна. Она не знала, как бы высидела обед, если бы рядом не оказалось тетки и, что еще важнее, если бы она не взяла на себя беседу с Бреттом.Бретт уже давно не обедал с ними, и Франсиска, конечно же, не могла обойти молчанием этот факт.— Спасибо, сеньор, для нас большая честь видеть вас за обеденным столом!Бретт улыбнулся ей.— Я очень рад, что вы это понимаете, — сухо ответил он, недобро сверкнув глазами.Франсиска поджала губы, но, не давая ему вывести ее из себя, сказала почти примирительно:— Вас не было несколько дней и вообще вы так заняты в последнее время… Касается ли это дел моей племянницы?Бретт отпил вина.— Да, в общем, да.Франсиска помолчала, ожидая, что он еще скажет, но он больше ничего не сказал.— Объясните, — нетерпеливо потребовала она. Бретт устремил на нее вопрошающий взгляд. — Прошу вас!— Поскольку вы так учтивы, то я вам отвечу, что ездил в Лисье Логово, это моя плантация, чтобы проследить за подготовкой к нашему переезду туда.— Переезду? — не выдержала Сабрина. Бретт повернулся к ней.— Да. Вы ведь знаете, что на лето обычно все из города уезжают. В городе хорошо только зимой. Но прежде, чем мы переедем, там надо было кое-что сделать… — Он послал Франсиске ослепительную улыбку. — Для приема таких очаровательных дам.Но Франсиска на удочку не поймалась.— Мне это не нравится! Мы не собираемся уезжать из Нового Орлеана! — заявила она.Но не успела больше ничего сказать, потому что Бретт холодно перебил ее:— Какое это имеет значение, нравится вам или нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44