Подхваченная ветерком, лодчонка неспешно поползла через бухту. Шара молчала, предпочитая слушать свою новую знакомую.
– Ты – цветок? – поинтересовалась Лоудон.
– Нет.
– Но ты же вышла из дома сестры Осени.
Шара оглянулась через плечо – на берегу высился трехэтажный особняк Беландры.
– За этим домом весь день наблюдал какой-то мужчина. Ушел, когда ты села в лодку.
– Все замечаешь, да?
Рыжеволосая задорно улыбнулась.
– Времени много, а заняться больше нечем. – Лоудон едва трогала руль, предоставляя суденышку плыть самому. – Мы с ней, – она похлопала по борту, – далеко пойдем. Планы у нас большие, вот только со средствами пока плохо.
Шара улыбнулась. Над головами проплыл мост Донована.
– Что ты думаешь о детях Перемен Года?
– Цветах?
– Да. Сестре Осени, Беландре. Креллисе. Валлии. Джайден. Хезел.
– Богатые. Самоуверенные.
– Брофи?
– Красавчик.
Шара рассмеялась.
– Трент?
Лоудон прищурилась и оглянулась через плечо.
– А что ты имеешь в виду?
– Слышала что-нибудь о нем?
Девушка помедлила с ответом.
– Слышала, что он умер.
Шара кивнула.
– Я была там, когда он умер. Что еще ты слышала?
– Всякое. Слышала, что его убил Брофи. Отравил.
– Отравил?
– Или убил на дуэли! – Бросив на пассажирку быстрый взгляд, Лоудон успела увернуться от шедшей наперерез большой галеры. – Так как?
– Не знаю, – солгала Шара.
– Тогда точно на дуэли. Трент не кровник, вот и получил, на что напрашивался. Теперь Креллис хочет Брофи отомстить. На Каменной стороне живет одна сумасшедшая, так вот она говорит, что Креллис и его сынок – проклятие Огндариена. Кровь четырех семей истекает. Цветы увядают. Мальчики почти не рождаются. Все началось после того, как город покинули братья. Брофи убил Трента, чтобы устроить чистку в Совете. Следующим будет Креллис.
– Что ты думаешь о брате Креллисе?
Она пожала плечами.
– Солдаты его любят. Моряки ненавидят. Оно и понятно. Дерет налоги со вторых и тратит денежки на первых. Ладно хоть, что с нас ничего не берет. – Девушка подмигнула. – Так что остальным до него дела нет.
– А ты не против того, что в Совете чужестранец?
– Мне все равно. Я сама из Гильдхельда. И таких здесь много. Какая разница? В любом случае, Совет долго не протянет.
Лодка мягко ткнулась в берег. Шара сошла на пристань.
– Побольше бы таких перевозчиков, – сказала она, протягивая четыре монеты. Лоудон удивленно вскинула брови.
– Если что понадобится, ты знаешь, где меня искать.
– Знаю. Держи уши на макушке, и мы еще потолкуем.
– А вложиться в дело не хочешь?
– Потом и поговорим.
Проходя по Каменной стороне, Шара прислушивалась к разговорам. Обсуждали, главным образом, смерть Трента и суд над Брофи. Никто не знал, чему верить.
У мастерской Гарма ее поджидало разочарование. Окна закрывали наспех приколоченные доски, на двери висел тяжелый замок. У крыльца валялись брошенные клещи. Заглянув в окно, она увидела старую, поломанную мебель. Ничего ценного.
Бежали? Или их увезли? Может ли Креллис заставить Фемеру солгать? Шара уже жалела, что не расспросила Брофи о девушке поподробнее. Он упомянул о ней пару раз, но развивать тему не пытался. Она укорила себя: надо было не дразнить его, а выслушать.
Шара оглядела пустынную улицу. Кто-то должен был что-то увидеть. Заметив напротив мастерскую медника, она перешла через дорогу и толкнула дверь. Звякнул колокольчик.
Навстречу ей вышел хозяин, высокий, узкоплечий мужчина с прикрытым рабочим фартуком внушительным брюшком. Верхняя губа пряталась под редкими усами, нос хранил следы бурной молодости.
– Проходите, госпожа, – улыбнулся он гостье. – Чем могу помочь? Что ищете?
– Всего лишь хочу задать вопрос. – Шара улыбнулась в ответ и почувствовала, как хозяин расслабился. – Знаете, что случилось с кузнецом через дорогу?
Не дожидаясь ответа, она сосредоточила взгляд на его переносице, проскользнула в мысли и воспоминания и наткнулась на волну тошноты.
– Собрались и уехали.
Шара пробиралась через поток образов.
Кошмар. Солдаты помогли Гарму и его дочери погрузить вещи на тележку. Девушка плакала.
Было в этом потоке и что-то еще, но оно изворачивалось и ускользало.
– Ничего странного не заметили?
Дверь мастерской открылась, но никто не вошел. Погрузившись в чужую память, она почти не слышала, что говорил хозяин.
Дверь открылась и закрылась. Медник стоял у наковальни, рядом несколько больших кувшинов. За спиной – инструменты. Треснуло окно…
Шара на мгновение вынырнула из лавины воспоминаний – медник смотрел на нее, ожидая ответа.
– Извините, что вы говорили? – Она погрузилась глубже. Чего-то не хватало. Ответ был там, за проплывающими картинами, но найти его не получалось.
– Странное дело, – пробормотал медник. – Должно быть, вопрос жизни и смерти.
– Да, наверно.
Дверь снова открылась и закрылась, но никто не вошел. Медник стоял в ночной рубахе со свечой в руке и как будто слушал кого-то, но голосов слышно не было. Вообще ничего.
Волна тошноты едва не сбила ее с ног, и Шара прислонилась к стене. Сглотнула горьковато-кислый комок и пошла еще глубже.
Медник повернулся и взглянул на отражение в полированном кувшине.
Вот оно!
Отражение получилось не совсем четкое из-за округлой формы сосуда. Мужчина с черными волосами и седеющими висками. Черные глаза. Черная борода.
«Вам плохо?» – заволновался медник.
Она вышла из транса.
– Все хорошо. Не беспокойтесь.
– Вы так побледнели…
– Все в порядке. – Сердце трепетало, как птица в силке. Шара повернулась и посмотрела на кувшин. Тот, что видела в памяти хозяина. Сейчас в нем отражалось ее лицо, но в воспоминаниях медника было другое. Лицо Виктериса.
Гарм и Фемера ушли не по своей воле.
Шара поблагодарила медника и вышла из мастерской. Тяжелое, мутное чувство в животе сгущалось.
Дело было не только в Брофи. Затевалось что-то еще, что-то более важное. Нужно поговорить с девушкой, выяснить правду и заставить Фемеру дать показания перед Советом.
Шара постояла в переулке. Чтобы выстроить мысленный образ наставника, пришлось пройти через пять ворот дыхательного круга. В школе ученики часто играли в прятки с завязанными глазами, и у нее получалось едва ли не лучше всех. Она без труда находила подруг в толпе одним лишь легким прощупыванием мыслей.
Сейчас Шара пыталась проделать то же самое с Виктерисом, простирая внимание далеко за пределы тела. Поиск шел по всему городу, что было весьма опасно. Радиус действия ее сил не был безграничен. Истончаясь, растворяясь, теряя себя, она растекалась по огромной площади. И все же риск оправдался. Шара почувствовала его.
Теперь главное было не потерять связь, тонкую ниточку, едва удерживаемую между пальцами. Виктерис тоже находился на Каменной стороне, к северо-западу от нее.
Шара направилась на север, сделала круг, обогнув Кровавый ряд – длинную, изогнутую улицу, на которой размещались скотобойни. Здесь ее встретила отвратительная, напомнившая о детстве вонь.
Нить вела Шару все ближе и ближе к Карьерной стене – величественному строению, защищающему Огндариен с севера, и в конце концов привела к старому двухэтажному дому у Карьерных ворот, древних, запущенных, постепенно приходящих в упадок. Нырнув в переулок, она постаралась сосредоточиться и составить какой-то план.
Безопаснее всего было бы вернуться в дом Беландры. Сестра Осени способна привлечь сотни людей, которые помогли бы ей освободить Фемеру и Гарма, но, потеряв время, Шара могла снова потерять мастера и его дочь.
Кусая губы, Шара перебирала варианты. Так или иначе, ей ничего не оставалось, как столкнуться с Виктерисом и забрать у него девушку. Она сконцентрировалась на дыхании, добавив к прежней силе энергию страха. В школе им часто рассказывали о дуэлях, которые устраивали между собой великие маги Эффтена. Многие годы она мечтала о том, как сразится с наставником и победит его. Решающую роль должен был сыграть элемент внезапности.
Обернувшись в покрывало магии, Шара вышла из переулка, подошла к дому и заглянула в переднее окно двухэтажной развалюхи. Ближайшая комната была пуста, но Виктерис находился где-то рядом. Осторожно, чтобы не выдать себя, она обшарила весь дом, проникая через деревянные стены и потолки. Внутри были двое: сердитый мужчина и молодая женщина.
Тщательно поддерживая ритм дыхания, Шара прошла через незапертую дверь и поднялась по узкой лестнице.
Наверху оказался зал с тремя дверьми. В тот самый момент, когда она поставила ногу на последнюю ступеньку, левая дверь отворилась, и в зал вышел плотный фарадянин с густой бородой. За ним следовала изящная темноволосая девушка. На гостью они не обратили ни малейшего внимания, как будто она была картиной на стене.
«Должно быть, Фемера, – решила Шара. – Девушка была миленькая, этакая прелестная селянка, но простоватая. И что только нашел в ней Брофи?»
От мужчины, очевидно ее отца, исходил осязаемый, заметный даже простому человеку страх. Девушка никаких чувств не испытывала, словно жизненных сил у нее уже не осталось.
Они прошли мимо, и Гарм постучал в правую дверь.
– Господин, – сказал он. – Моя дочь проспала весь день, но сейчас проснулась. Вы сказали, что мы поговорим, когда она встанет.
Сердце забилось сильнее. Шара собрала всю силу и, подойдя к двери, положила руку на плечо Гарму. Выровняв дыхание с дыханием кузнеца, она загнала вглубь поднимающееся из желудка мутное ощущение.
По ту сторону двери послышались тихие шаги. Звякнула защелка.
На пороге возник Виктерис.
– Ударь его, – прошептала Шара, и в следующее мгновение громадный кулак кузнеца врезался Виктерису в грудь. Магистр Зелани захрипел и свалился на пол.
Отец и дочь охнули и попятились.
– Бегите, – прошептала она.
Они замерли, тупо глядя на нее. Шара щелкнула пальцами, и кузнец, подхватив Фемеру одной рукой, скатился вниз по лестнице.
Шара повернулась к заворочавшемуся Виктерису и, опустившись на колени, дотронулась до его щеки.
Почувствовав прикосновение, он открыл глаза, и на мгновение ее захлестнула волна чужого страха. Потом черные зрачки сузились. Виктерис попытался выставить защиту, но Шара атаковала, пробиваясь между глаз в смятенный мозг.
Виктерис вскинул руки, будто обороняясь от давления ее воли. Шара стиснула зубы, продолжая удерживать один с ним ритм дыхания. Мало-помалу она втягивала его в свой цикл. Он пыхтел, задыхался, захлебывался, и она пыхтела, задыхалась и захлебывалась с ним. Он пополз в комнату. Она последовала за ним.
– Тебе не нужна девушка. Ты использовал ее и теперь забудь.
– Нет, – прорычал он. – Я тебе не поддамся.
Магистр Зелани вперился в ее глаза, пытаясь контратаковать, но Шара, впустив его в себя, забрала чужую силу. Ее воля подавляла, захлестывала волю наставника. Виктерис вертелся и извивался, а она безжалостно овладевала ритмом его дыхания, перестраивая на свой ритм.
Ее мозг почти не участвовал в схватке. Впустив в себя волю Виктериса, она как будто проглотила комок смолы.
Пальцы, царапая деревянный пол, сжались в кулаки. Кулаки ударили по доскам. Голова упала с глухим стуком.
Он лежал долго. А когда поднялся, лицо уже очистилось от следов недавней борьбы. Взгляд его был спокоен и ясен.
– Шара-лани.
– Забудь о девушке, – повторила она. – Забудь о ее отце. Они сослужили свою службу. Возвращайся домой. Ты хорошо справился с поручением.
– Что ты…
Шара ощутила огонек сопротивления и легко, одним выдохом погасила его.
– Возвращайся домой. Ты все сделал хорошо.
– Да, госпожа.
Двигаясь рывками, словно кукла на ниточках, Виктерис прошел через комнату и спустился по ступенькам. Входная дверь открылась и закрылась.
Шара прислонилась к стене и согнулась, держась за живот. Ее вырвало. Какая черная душа! Какая мерзость и гниль! Хотелось вывернуться наизнанку, выскрести и смыть осевшую в животе зловонную смолу. Ее снова вырвало, но легче не стало. Никогда в жизни ей не доводилась сталкиваться с такой грязью, с таким злом.
В животе опять заворочалась тошнота, но теперь ей удалось справиться с позывом. Она выровняла дыхание, восстановила контроль над телом, утерла рукавом мокрые, слюнявые губы.
Свернуться бы в уголке и уснуть. Нет! Шара заставила себя выйти из комнаты и спуститься по лестнице. Выйдя на улицу, она расширила сознание, направив его сначала на восток, потом к дому Гарма. Они были где-то неподалеку, и Шара уже почти нашла их, когда на плечо легла холодная рука.
Она резко обернулась. Глаза Виктериса полыхали пламенем, губы кривила зловещая усмешка.
– Я – Виктерис, – произнес он, и дыхание мгновенно сбилось, словно от удара в живот.
Слова его отдались внутри ее слабым эхом. По коже пробежал холодок. Она вдруг почувствовала себя нагой и беззащитной.
Нет! Шара сосредоточилась, но он заговорил снова, и ее защита рухнула, как песчаная стена.
– Я источник твоей силы. Твой хозяин, отныне и навсегда…
Она хотела повернуться… бежать… спасаться… Но темное облако окутало сознание, а тело отказалось повиноваться. Она подняла руку, словно надеясь остановить вторгающуюся в нее магию таким простым жестом.
– Ты – моя. Когда я зову, ты приходишь. Когда я говорю, ты подчиняешься…
Шара упала на колени и провалилась в темноту.
Обняв Шару за плечи, Виктерис повел ее в сторону Кровавого ряда.
Чем ближе к скотобойням, тем сильнее, гуще, тяжелее становился запах животного страха и сырого мяса. Хотя солнце еще не село, улица как будто накрылась темнотой. Несколько рабочих с перепачканными кровью руками, оторвавшись от своих грязных занятий, проводили их молчаливыми взглядами.
Они миновали загон для откорма свиней, и на нее накатили волны омерзительного запаха. Сердце колотилось о ребра, и каждый удар отдавался тупой болью. Перед глазами вспыхивали картины детства: взбешенный, мечущийся по двору, сыплющий проклятиями отец… босоногая девочка… она падает в дерьмо, плачет, пытается подняться… и одно желание, одна мечта… убежать куда подальше от всего этого: вонючего двора, хрюкающих свиней, воплей, криков и проклятий, но главное, от омерзительного запаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68