Миссис Флоуз протерла забрызганное моросившим дождем стекло и выглянула в окошко. То, что она увидела, никак не оправдывало надежд, возлагавшихся ею на этот дом, и не радовало взгляд. Флоуз-Холл, что на Флоузовских болотах неподалеку от Флоузовых холмов, вполне оправдывал свое название. Большое серое гранитное здание с пристроенной с одной стороны четырехугольной башней напомнило ей Дартмурскую тюрьму в миниатюре. Высокая каменная стена, окружавшая дом с трех сторон, усиливала впечатление, что это место предназначено для добровольного заключения. Впечатление подкреплял и въезд на территорию: над воротами в стене была сделана арка, и все это вместе имело вид многозначительный и зловещий. Около стены стояли кучкой несколько чахлых, низкорослых, согнутых ветрами деревьев, а с западной стороны в отдалении темнел сосняк.
– Там озеро, – сказал Флоуз, – а чуть пониже плотина. Миссис Флоуз разглядела плотину. Она была построена из больших глыб гранита, перегородивших русло речки. Из-под нижней ее части вытекал поток, который шел между выложенными камнем берегами, протекал под мостом, при въезде на который стояли ворота, был виден дальше еще на протяжении примерно четверти мили, а затем исчезал в темном отверстии в склоне холма. В целом открывшийся ей вид был столь же унылым, как и окружающая природа, и ирригационные сооружения XIX века только усиливали это впечатление. Даже железные ворота у въезда на небольшой мост были оснащены сверху острыми шипами и тоже заперты. Додду снова пришлось слезать и открывать их, чтобы экипаж мог проехать. Старый Флоуз с гордостью смотрел вперед и удовлетворенно потирал руки.
– Хорошо снова очутиться дома, – сказал он, когда лошади въехали на небольшой уклон, ведший прямо к зданию.
Миссис Флоуз не видела вокруг себя ничего хорошего.
– А что это там за башня? – спросила она.
– Это старинная башня-убежище. Мой дед ее сильно перестроил, но дом остался почти таким же, каким был в XVI веке.
В последнем миссис Флоуз не сомневалась. Но башня вызвала у нее недоумение и безотчетные опасения.
– В ней спасались и люди, и скотина от набегов шотландцев. Стены у нее десять футов толщиной, и шайке мародеров или болотных разбойников было не под силу вломиться в нее.
– А кто такие болотные разбойники? – спросила миссис Флоуз.
– Их уже больше нет, мадам, – ответил старик, – но прежде они существовали. Это грабители, конокрады и угонщики скота из Ридесдейла и Северного Тайндейла. Королевские законы стали соблюдаться в этих краях только где-то с XVII века, а кое-кто утверждает, что и того позже. До 1700 года от королевского офицера, который рискнул бы наводить тут порядок, потребовалось бы немало мужества.
– Но почему болотные разбойники? – Миссис Флоуз пыталась перенести внимание с гранитного дома, к которому они приближались, на что-то иное.
– Потому что они маскировались, обвешиваясь болотным мхом. Они строили свои укрепленные лагеря в глубине болот, из толстенных дубовых бревен, и покрывали их мхом не только для маскировки, но и чтобы их невозможно было сжечь. Их, наверное, было очень трудно обнаружить в здешних топях и трясинах. И драться с ними могли только мужественные люди, не ведающие страха смерти.
– Мне кажется, любой, кто селился в этих краях, просто-таки жаждал смерти, – сказала миссис Флоуз.
Но даже упоминание о Великой Определенности не могло сбить старика с воспоминаний о великом прошлом.
– Можно сказать и так, мадам; но мы, Флоузы, живем здесь с Бог знает каких времен, и Флоузы сражались на стороне Перси еще в битве при Оттенберне, о которой поется в песнях.
Как бы в подтверждение его слов со стороны полигона снова донесся звук разрыва, а когда его перекаты стихли, послышалось нечто еще более зловещее: где-то выли собаки.
– О Боже, а это что такое? – спросила миссис Флоуз, теперь уже встревоженная не на шутку. Старик сиял.
– Это псарня Флоузов, мадам, – сказал он и постучал по переднему окошку экипажа палкой с серебряной рукояткой. Сидевший на козлах Додд наклонился вперед и вниз, так что голова оказалась у него между колен, и снизу заглянул в окошко. Миссис Флоуз впервые обратила внимание, что глаза у него слегка косят. В таком ракурсе выражение его лица казалось каким-то особенно хитрым, злобным и жутким.
– Додд, мы заглянем на задний двор. Миссис Флоуз хочет посмотреть на собак.
Усмешку Додда, обращенную к ним вверх тормашками, выдержать было невозможно. Столь же невозможными оказались и псы, когда Додд слез с козел и открыл тяжелые деревянные ворота под аркой. Оттуда к ним хлынула кипящая и бурлящая масса, мгновенно окружившая брогэм. Миссис Флоуз с ужасом смотрела на них.
– Что это за порода? – спросила она к явному удовольствию старика. – Вроде и похожи на гончих, и не похожи...
– Это Флоузовы гончие, – ответил он. Одно из этих чудовищ подпрыгнуло и огромным языком обслюнявило все окно кареты.
– Я их сам вывел. Отбирал только самых лучших. Гончие весны по пятам преследуют зиму, как говорил великий Свайнберн. Уверяю вас, он не нашел бы ни одной гончей, способной идти по следу так, как идут эти. На две трети они – от горной пиренейской собаки, от нее они унаследовали размеры и свирепость. На одну треть в них кровь Лабрадора, от которого они взяли чутье, умение плавать и приносить подбитую дичь. И наконец, на треть они – борзые, от которых взяли скорость. Как вам это нравится, мадам?
– Четыре трети, полная чепуха, – ответила миссис Флоуз. – Нельзя взять четыре трети от чего угодно.
– Нельзя? – сказал Флоуз, и блеск в его глазах сменился раздражением оттого, что его труды оценены столь низко. – Тогда посмотрите на них поближе.
Он открыл дверцу, и одно из чудес селекции вспрыгнуло в экипаж и обслюнявило ему все лицо, а потом перенесло свое внимание на новую хозяйку.
– Уберите эту гадость! Пошла прочь, дрянь! – закричала миссис Флоуз. – Прекрати немедленно! О Господи...
Флоуз, довольный тем, что ему удалось доказать желаемое, выгнал собаку, захлопнул дверцу и повернулся к жене.
– Полагаю, дорогая, теперь вы согласитесь, что в нем больше трех третей самой свирепой гончей, – сказал он сурово. – Или хотите посмотреть еще одну?
Миссис Флоуз очень выразительно поглядела на него самого и отказалась от дальнейшего осмотра.
– Так что не спорьте со мной по вопросам евгеники, мадам, – заявил Флоуз и приказал Додду ехать дальше. – Я изучал этот предмет, и нечего мне говорить, будто я не прав.
Миссис Флоуз оставила свои мысли при себе. Эти мысли были не самыми приятными для старика, но они обязательно должны были сбыться. Экипаж подъехал к заднему входу в дом и остановился. Додд слез и обошел его, двигаясь в сплошном море псов.
– Отгони их с дороги, – приказал ему Флоуз, стараясь перекричать лай. – Жена их боится.
Размахивая вокруг себя кнутом, которым он погонял лошадей, Додд мгновенно отогнал собак в противоположную часть двора. Старый Флоуз вылез из экипажа и протянул руку миссис Флоуз.
– Человек моего возраста не может внести вас в дом на руках, – галантно сказал он, – но за меня это сделает Додд, Додд, внеси хозяйку!
– Совершенно не к чему... – начала было возражать миссис Флоуз, но Додд четко повиновался приказам, и она мгновенно оказалась в ею железных тисках. Близость его зловещего лица снова вызвала у нее уже знакомое ощущение смутного, но острого беспокойства. Так ее и внесли в дом.
– Благодарю, Додд, – сказал вошедший вслед за ними Старый Флоуз. – Церемония соблюдена. Поставь хозяйку!
На какое-то мгновение Додд сжал миссис Флоуз еще сильнее, а его лицо оказалось еще ближе, но он тут же поставил ее на ноги и отпустил. Они были на кухне. Миссис Флоуз оправила платье и огляделась вокруг.
– Надеюсь, дорогая, вам понравится то, что вы увидите. Ей не понравилось, но она смолчала. Если даже снаружи Флоуз-Холл казался серым, голым и каким-то отталкивающим, то кухня, выложенная из огромных камней, оставляла впечатление чего-то просто средневекового. Правда, в ней стояла каменная мойка, над которой был виден кран, что указывало на наличие если не горячей воды, то хотя бы водопровода. Чугунная плита была, по-видимому, выпущена в последние годы промышленной революции. Но все остальное даже отдаленно нельзя было назвать современным. Посередине кухни стоял простой, ничем не покрытый стол, по обе стороны от него – скамейки, а рядом с плитой стояли прямые деревянные стулья с высокими спинками.
– Это лари, – пояснил старый Флоуз, перехватив вопросительный взгляд миссис Флоуз в ту сторону. – Тут по вечерам сидят Додд и ублюдок.
– Ублюдок? – переспросила миссис Флоуз. – Какой ублюдок? – Но на этот раз промолчал старый Флоуз.
– Покажу вам дом, – сказал он и направился к выходу.
– Ну если он такой же, как кухня... – начала миссис Флоуз. Но дом не был таким же, как кухня. Если кухня была пустой и унылой, то остальная часть дома вполне соответствовала ее ожиданиям и была до отказа набита хорошей мебелью, гобеленами, большими портретами и многим другим, что накопилось от многочисленных браков и многих поколений. Оказавшись у первых ступенек изгибающейся лестницы и оглядевшись, миссис Флоуз вздохнула с облегчением. Вступив в брак со старым Флоузом, она не просто вышла замуж за человека, впавшего в детство. Она добилась гораздо большего: обручилась с огромным богатством, состоящим из антикварной мебели и тонкого серебра. С каждой стены на нее глядели старинные портреты, на которых были изображены Флоузы в париках, Флоузы в форме, Флоузы в причудливых камзолах, – но лица у всех Флоузов были совершенно одинаковы. Только в одном из углов она разглядела небольшой темный портрет, изображенный на котором человек вроде бы не вписывался в галерею Флоузов.
– Это Мэркетт Флоуз. Портрет, насколько я знаю, писался уже посмертно, – сказал старик. Миссис Флоуз присмотрелась к портрету внимательнее.
– Судя по тому, как он выглядит, он, видимо, умер какой-то необычной смертью? – спросила она. Старый Флоуз утвердительно кивнул.
– Ему отрубили голову, мадам, и мне кажется, что у палача в то утро здорово болела голова после перепоя: он явно нанес больше ударов, чем требовалось.
Миссис Флоуз оторвалась от жуткого изображения головы Мэркетта Флоуза, и они продолжили осмотр дома. Переходя из комнаты в комнату, миссис Флоуз в каждой из них находила что-то достойное восхищения и, с ее точки зрения, высокой оценки. К тому моменту, когда они вновь оказались в вестибюле около парадного входа, миссис Флоуз испытывала удовлетворение от сознания, что она все-таки не ошиблась, выйдя замуж за этого старого дурня.
– А это мое домашнее убежище, – сказал Флоуз, открывая дверь слева от входа. Миссис Флоуз вошла. По контрасту с остальной частью дома, которая казалась очень сырой и затхлой, в кабинете было тепло, пахло кожаными переплетами книг и табаком, а в камине огромным и жарким пламенем полыхал уголь. На ковре перед огнем нежился старый кот, а вокруг комнаты по стенам сплошь стояли книги, на корешках которых мерцали отсветы пламени. В центре комнаты был двухтумбовый письменный стол с лампой под зеленым абажуром и серебряным чернильным прибором. Миссис Флоуз подошла, чтобы включить лампу, и увидела какую-то странную ручку на ней.
– Возьмите спички, – сказал Флоуз, – у нас тут нет электричества.
– У вас нет... – повторила было миссис Флоуз и остановилась, внезапно осознав весь смысл только что услышанного. Какие бы сокровища, будь то старинное серебро или антикварная мебель, ни были собраны во Флоуз-Холле, без электричества они не обладали для миссис Флоуз особой притягательной силой. Раз в доме не было электричества, значит, скорее всего, не было и центрального отопления, а единственный кран над мойкой в кухне указывал на то, что вода в нем – только холодная. Находясь в доме, во внутреннем убежище мужа и в безопасности от собак, миссис Флоуз решила, что пора уже и ей нанести свой удар и сделать это прямо здесь, в кабинете. Она тяжело опустилась в стоявшее у камина большое, с высокой спинкой, кожаное кресло и уставилась на старого Флоуза.
– Сама мысль о том, чтобы притащить меня сюда и ожидать, что я стану жить в доме без электричества, без горячей воды, без современных удобств... – начала она резким и скрипучим голосом, едва Флоуз наклонился, чтобы зажечь от огня лучину. Старик повернулся к ней, и она увидела, что его лицо искажено от гнева. Лучина горела, пламя все ближе подбиралось к его руке, но Флоуз не замечал этого.
– Женщина, – сказал он мягко, но со стальной непреклонностью в голосе, – запомни, никогда впредь не обращайся ко мне подобным тоном. – Он выпрямился, но миссис – Флоуз было не так-то легко запугать.
– А вы запомните никогда впредь не называть меня «женщина», – отпарировала она. – И не думайте, что сможете помыкать мной – не выйдет. Я вполне могу...
Их пикировку прервало появление Додда, вошедшего с серебряным подносом в руках, на котором стоял чайник, прикрытый сверху «бабой». Флоуз жестом показал ему поставить поднос на низенький столик около кресла, в котором сидела хозяйка, и только после того, как Додд вышел из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь, скандал разразился снова. Его продолжили одновременно обе стороны.
– Я сказала, что я... – начала миссис Флоуз.
– Женщина, – заревел старый Флоуз, – я не... Исполненное в унисон начало заставило замолчать обоих, и какое-то время они сидели у огня, сверля друг друга взглядом. Первой перемирие нарушила миссис Флоуз, избравшая тактику коварства.
– Незачем спорить, все можно решить очень просто, – сказала она. – Мы поставим электрогенератор. Вы увидите, насколько приятней станет ваша жизнь.
Но Флоуз отрицательно покачал головой:
– Я прожил без него девяносто лет и так и умру.
– Пожалуйста, если вам так нравится, – сказала миссис Флоуз, – но не понимаю, почему я должна следовать вашему примеру. Я привыкла к горячей воде, к удобствам в доме и...
– Мадам, – сказал старый Флоуз, – я всю жизнь мылся в холодной воде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39