Но заговорил как человек практичный, не позволяющий отвращению отвлекать себя от дела.
— Коротыш утверждает, что он сжимается, нужно проверить, верно ли это, — предложил он. — Суд поступит справедливо, если предоставит возможность телу Коротыша таким образом свидетельствовать в его пользу. Давайте поглядим на его сжимающееся тело.
— Верно, — живо откликнулся Тамакити. — Если тело у него сжимается — значит, ладони и ступни должны быть непомерно велики. Будет несправедливо, если мы сами не убедимся: да, он сжимается.
Все оживились. Даже Коротыш, обессилевший под градом ударов и думавший лишь о том, как бы устоять на ногах. Когда Бой стал раздевать его, он попытался помочь ему. Раздевать человека в наручниках было неудобно.
— Давай разрежем рубаху, — сказал Тамакити.
Тамакити, как хирург, оказывающий помощь при ожоге, альпинистским ножом разрезал рубаху Коротыша, от пота и крови прилипшую к его телу. Такаки опустил голову к конверту и внимательно разглядывал свой рисунок. Нагромождение геометрических фигур все больше напоминало могучий узловатый ствол с густой шапкой листвы. Скорее всего — Китовое дерево...
— Ты режиссер этого спектакля, Такаки, — шепнул ему Исана. — Но главную роль в нем играет Тамакити.
— А может быть, режиссер — Коротыш? Разве не он втянул меня в эту историю? Я ли не старался избежать ее? Посмотрите-ка, посмотрите. — Такаки сказал это угрюмо, хотя взгляд его указывал только на рубаху, брюки и нижнее белье. Поднять глаза на обнаженную жертву он не желал. — И главную роль исполняет тоже Коротыш. Причем с большим мастерством...
Коротыш стоял теперь, наклонившись вперед. Оживленный гомон подростков, когда перед ними предстал совершенно голый человек, стал спадать, и воцарилась тишина. Коротыш опустил плечи, ссутулился, выпятил живот и сложил на нем скованные наручниками руки. Казалось, он хочет скрыть под иссиня-черной кожей свои могучие мышцы. Плечи, благодаря развитой мускулатуре, сильно выдавались вперед. Мышцы на боках, как две огромные ладони, охватывали тело. В них было что-то отталкивающее. Казалось, могучая мускулатура живет самостоятельной, независимой от тела жизнью.
Глядя на обнаженного Коротыша, Исана вдруг услыхал, как подсознательно обращается к душам деревьев : «Действительно, это тело, в котором под давлением мышц костяк сжимается и одновременно начинают отмирать сами мышцы. И только жалкие внутренности, не сопротивляясь, пытаются вырваться наружу» . Пока сознание Исана не стало противиться увиденному, его подсознание, поддерживаемое душами деревьев , уверовало в слова Коротыша и жаждало утвердиться в том, что Коротыш действительно сжимается и, более того, дошел до самого предела сжатия, за которым лежит смерть...
Тамакити повернулся к Бою.
— Ну-ка, осмотри его как следует, — сказал он, а сам носком ботинка, выпачканного в вулканическом пепле, ударил Коротыша в пах. Тот вздрогнул и повернулся к Тамакити, угрожающе вскинув голову, его вспухшие веки и губы были плотно сжаты.
— Может, воткнуть ему эту штуку, Тамакити? — спросил Бой, едва сдерживая смех, и вытащил из-за пояса заостренную на конце палку. Она была аккуратно обработана ножом, а рукоятка вырезана в виде рыбы.
— Это — подарок Боя на память о суде? Чтобы больше не плакать из-за того, что во сне уже дважды ничего не случилось! — шутливо поблагодарил Тамакити — так командующий благодарит своего гвардейца за отличную службу.
Бой рассмеялся шутке, смех его подхватили остальные подростки. Тамакити ткнул Коротыша заостренным концом палки в пах. Не все сразу поняли, что это — ложный удар. Продолжая свою игру, Тамакити медленно зашел Коротышу за спину и слегка пнул его коленом под зад. Захваченный врасплох, Коротыш шагнул вперед — раз, другой... Тамакити присел и с силой всадил ему палку пониже спины. Тот с воплем рухнул на дощатый пол. Не умолкая, Коротыш выгнулся колесом, как креветка. С конца палки закапала кровь...
Усилия Доктора остановить кровотечение были тщетны...
— Я ничего не могу сделать, — причитал Доктор. — Какой ужас, с этим я ничего не могу поделать.
— Может, все-таки удастся остановить кровь? — подбадривал его Исана, стараясь удержать извивающегося Коротыша.
— Все равно, я же не знаю, что у него там разворочено внутри... Ничего не поделаешь, нужно вызывать «скорую помощь» и везти в больницу.
— Не отвезти ли его на машине в больницу в Атами?! — крикнул кто-то.
— Нельзя. На нашей машине мы его так растрясем, что он и ста метров не проедет, умрет! — закричал в ответ Доктор. — Да и вообще это не годится... Коротыш не захочет, чтобы его лечили посторонние... Нет, это не годится...
В голосе Доктора слышалось отчаяние. По-прежнему бесстрастный Такаки все же встал, широко ступая, подошел к валявшемуся на полу Коротышу и стал разглядывать его. Потом пошел прямо к двери, властно бросив:
— Пусть кто-нибудь заменит Исана! Вы пойдете со мной.
Двое подростков подхватили Коротыша, и Исана отполз на коленях в сторону. Брюки его были выпачканы в крови, но чистить их было некогда. Он пошел вслед за Такаки к дзелькве, высившейся на фоне моря и стены, сложенной из вулканических ядер. Такаки — он широко шагал, стиснув губы и устремив в землю горящий взгляд, — вдруг повернулся к Исана. Они пошли рядом и молча дошли до пышущей жаром стены, потом повернули назад. В этот момент Такаки впервые посмотрел прямо в глаза Исана, но опять ничего не сказал. У входа в барак Такаки закричал:
— Коротыш сам настаивает, что виновен. Просил, чтобы его казнили. Есть возражения?
Подростки молчали. Никто не хотел говорить.
— Хорошо! — сказал Такаки. — Коротыш виновен. Казним его... Запомните: Коротыш получил тяжелое ранение, но произошел несчастный случай. Никто в этом не повинен. Пока каждый из вас свободен и ни в чем не замешан, верно? Вы просто очевидцы несчастного случая. Но, участвуя в казни, ответственности не избежит никто. Смерть Коротыша падет на головы всех. Те, кто не хочет участвовать в казни, могут уйти. Казнь я избрал такую: положим Коротыша у стены и каждый бросит в него камень. (Значит, тем самым способом, какой он еще ребенком видел больной во сне, подумал Исана. Он с детства смутно помнил, что в деревне у них людей казнили именно так. И должен был признать, что отныне сильнее прежнего поверил в существование Китового дерева Такаки.) Кто против, могут уйти. Но только сейчас. Тот, кто уйдет из Союза свободных мореплавателей после казни, — предатель. По-моему, это справедливо, вспомним идею, во имя которой Свободные мореплаватели казнят Коротыша. Он умрет ради сплочения нашей команды. Согласны? Тогда собирайте подходящие камни, по одному на каждого, и складывайте посредине площадки. Позовите часовых тоже. А вас я попрошу позвать Инаго.
Исана почувствовал на себе вопросительный взгляд побледневшего солдата, на полголовы возвышавшегося над остальными подростками. Но он думал, как бы побыстрее рассказать обо всем Инаго. Он сомневался лишь, стоит ли сообщать ей правду о том, что ему показалось странным и непоследовательным в поведении бывшего солдата. Не обращая внимания на солдата, Исана выскочил на площадку и, перепрыгивая через две ступеньки, побежал вверх по вырубленной в лаве лестнице.
— Дзин только что заснул, — подняв голову, сказала Инаго, лежавшая рядом с ребенком. — Он, бедняга, весь, с головы до ног, покрылся сыпью.
— И лицо? — точно во сне, спросил Исана, с беспокойством подумав, что у него совсем вылетела из головы болезнь Дзина.
— Суд над Коротышом закончился?
— Закончился, но произошел несчастный случай... Ужасное несчастье...
— Коротышка покончил с собой? — быстро спросила Инаго. — Он всегда страдал от того, что сжимается, и вечно искал случая покончить с собой.
— ...Нет, не умер еще. Ему, видно, поранили внутренности. Доктор говорит, что бессилен помочь ему, а сам Коротыш не хочет в больницу. Но если оставить его так, он умрет в мучениях. Поэтому Такаки предложил казнить Коротыша, тот и сам на этом настаивал. Никто не высказался против.
— Коротышка и вправду хотел покончить с собой. И Такаки пытается ему помочь.
Ее спокойный, уверенный тон поразил Исана. Но широко раскрытые от страха, горящие карие глаза Инаго были полны слез. Осторожно, чтобы не побеспокоить Дзина, она поднялась с постели.
— Такаки велел позвать часовых и тебя. Все должны участвовать в казни. И еще сказал, чтобы те, кто против, — ушли. Но, может, тебе, Инаго, лучше остаться здесь с ребенком?
— Нет, я пойду. Взгляну, кстати, как там мой солдат. Дзин ведь заснул, — с непостижимым спокойствием сказала Инаго, вытирая слезы. Кончиком языка она слизывала капли с уголков губ, и их горько-соленый вкус вызывал новый поток слез.
— Что ж, поступай, как знаешь, — сказал Исана.
На площадке все уже было готово для казни. Солнце чуть склонилось к западу, и у стены — она теперь, на фоне совершенно черной земли, казалась подернутой красной дымкой — было постелено толстое одеяло, на нем, скорчась, лежал Коротыш. В трех метрах от него, став полукругом, вооруженные камнями подростки ждали начала казни; Такаки с Доктором стояли в стороне. Они смотрели, как Исана и Инаго сбегают вниз по ступенькам, лица их, как и каменная стена, были подернуты красной дымкой. Инаго, спустившись на площадку, даже не взглянула на Такаки и Доктора и, пройдя между подростками и стеной, подбежала к Коротышу. Ничуть не смущаясь его наготы — все тело Коротыша было залито черной, как деготь, кровью, — она присела на корточки у его головы, бессильно лежавшей на одеяле, и посмотрела ему в лицо. Он больше не стонал. Один глаз его утонул в мягких складках одеяла, другой сквозь опухшие веки смотрел в пространство между одеялом и землей. На вспухшем почерневшем лице его было написано не страдание, а скорее насмешка.
— Коротышка, Коротышка, — решилась наконец прошептать Инаго. И, не слыша ответа, вдруг громко, словно отчаявшись, закричала: — Коротышка, ты умер?! — Но тот лишь беззвучно пошевелил губами.
Горящие глаза Инаго наполнились слезами.
— Доктор, неужели нельзя ему сделать какой-нибудь укол? — осуждающе спросила она. Доктор потупился.
Больше она не обращала никакого внимания ни на Коротыша, ни на Доктора. Она встала и направилась прямо к солдату, который с мрачным лицом, держа в руке камень, стоял среди застывших в ожидании подростков.
— Ты-то зачем хочешь участвовать в казни? — спросила Инаго, и бывший солдат стыдливо выпустил из рук камень и отступил за спины подростков.
Такаки вопросительно посмотрел на Исана, выбравшего место рядом с Доктором. Но тот решительно замотал головой. Это послужило для Такаки сигналом к действию. Он поднял камень, брошенный бывшим солдатом, и, став на его место, почти без замаха, с силой швырнул булыжник. Камень попал в живот Коротыша, и тело его сложилось пополам. Тут подростки, все разом, швырнули свои камни. Коротыш задергался, потом замер и, казалось, сжался еще больше.
Такаки молча поднял с земли автомат, вынул из кармана магазин и протянул солдату:
— Заряди.
Стоявшая рядом Инаго, задрав голову, пристально посмотрела в лицо растерявшемуся солдату. Ее полные слез глаза призывали его отказаться. Но бывший солдат малодушно отвел взгляд и зарядил автомат. Вместо Такаки его взял Тамакити и, поставив на одиночные выстрелы, передал Такаки. Тот подошел к Коротышу и, загородив его собой, выстрелил — то ли в голову, то ли в грудь. Звук выстрела пронзил выстроившихся полукругом подростков и горячим ветром отразился от каменной стены. Такаки вздрогнул, положил у стены автомат и приказал замолкшим товарищам:
— Нужно его похоронить. Быстро сюда четверо! Остальным — все собрать и сматываться!
Исана посмотрел на закатное небо, предвещавшее бурю.
— Вы ничего не заметили? — шепнул оказавшийся вдруг рядом с ним Такаки, глядя на стаю скворцов, кружащихся над дзельквой.
Но Исана промолчал, мысли его были заняты тем, что он вроде не может управлять своим зрением и в то же время способен видеть все вокруг до мельчайших подробностей.
— Тип здесь один побежал доносить, и мне пришлось уйти, не дождавшись конца погребения, — продолжал Такаки, как ни в чем не бывало. — Представляете, солдат, прихватив заряженный автомат, бросил Инаго и сбежал. Теперь нужно смыться отсюда поскорее. Хорошо бы перехватить его, пока он еще ничего не натворил...
Глава 15
Беглец, преследователи, отставшие
Сразу был создан отряд преследования. Было решено: пока полиция не перекроет дороги, всем группам ехать по платным шоссе. Бывший солдат удрал на мощном мотоцикле, и можно было предположить, что он изберет платную дорогу, где легче развить большую скорость. Правда, на первом же полицейском посту он мог укрыться и попросить защиты — так что в плане погони надо было учесть и это весьма существенное обстоятельство. И удастся ли догнать мотоцикл, выехавший на полчаса раньше? Тамакити во главе группы, направившейся к Атами, несмотря на запрет, взял с собой автомат, такой же, с каким скрылся солдат, и сунул за пазуху гранату. Отговорить его от этого не удалось. Как-никак Тамакити — ответственный за оружие. Остальное оружие завернули в одеяло и в наемном автомобиле отвезли в камеру хранения на станции Ито. Если проблема с бывшим солдатом как-то решится, оружие можно будет доставить на той же машине на оружейный склад в подвале разрушенной киностудии.
Двое оставшихся подростков облазили весь лагерь, уничтожая следы пребывания большой группы людей. Опасаясь, что вот-вот может нагрянуть моторизованная полиция, они трудились не покладая рук. Для гарантии решили не жечь мусор, а на плечах сквозь заросли кустарника дотащить его до самого конца мыса и выбросить в море, когда прилив достигнет высшей точки. Через час после захода солнца и эти подростки тоже покинули лагерь. Осененный десятками тысяч листьев персика, в которых виднелись сотни плодов, Исана провожал взглядом Такаки — он до конца руководил действиями подростков и уехал вместе с ними. Опустив голову, Исана побрел туда, где остался ребенок, его из-за болезни нельзя было трогать с места, и девушка, брошенная беглецом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42