– Вставайте, господин, вас вызывает повелитель, – губы подлеца Фелиция еле ворочались от страха, будто замороженные лошадиной порцией наркоза.
Сон окончательно умчался в безвозвратную даль. Сделанное заявление подействовало на Альдора отрезвляюще. Теперь он уже не сомневался, произошло нечто из ряда вон выходящее. Он еще раз бросил презрительный взгляд на трясущееся искаженное неровным светом свечи лицо Фелиция и велел подавать одеваться.
Было около четырех часов утра, когда коляска, запряженная четверкой лошадей, отъехала от дома Альдора, теперь уже Главного Наместника Священного престола. Ощущая всем телом утренний холодок кожаных сидений кареты, Альдор перебирал в памяти события последних дней, пытаясь отыскать причину для столь поспешного вызова во дворец.
После того, как с мятежной Монтанией было покончено, и огненные псы дочиста вылизали все развалины замка, Альдор возвратился в столицу. Должность наместника Монтании была упразднена в связи с ликвидацией мятежной провинции. Оставшихся жителей бывшего королевства было решено подвергнуть Изменению, что являлось стандартной процедурой, а Альдор был назначен на должность Главного Наместника Священного престола. Теперь ему подчинялись администрации всех наместников в сохраняющих лояльность провинциях.
В ночном вызове смущало одно: почему Его Святейшество не воспользовался изобретением его божественной мудрости – Алтарем магической силы, чтобы передать ему нужное сообщение. Везде, даже в самых отдаленных уголках империи, были установлены Алтари и успешно использовались для связи между наместниками и Верховным Жрецом. Благодаря им, астральный двойник Его Святейшества мог свободно перемещаться в пространстве и достигать самых удаленных провинций.
Утренний холодок заставлял Альдора ежиться и плотнее кутаться в одеяло, которое предусмотрительно было положено в карету Фелицием. Улицы столицы империи – Араны в этот ранний час были пусты. И Альдору в призрачном свете фонарей открывался совершенно незнакомый ему город.
Арана находилась на острове, со всех сторон окруженном Северным морем. Около тридцати морских миль неспокойных вод угрюмых северных морей отделяли остров от материка. Конах победителем воцарился на острове, низвергнув прежнего короля Симила. Это было так давно, что даже долгожители, останься они в живых после прихода Конаха, этого бы не упомнили. С тех пор население острова полностью обновилось. К настоящему времени оно в основном состояло из потомков преданных Верховному Жрецу первых его воинов, гвардии, с которыми он шел от победы к победе. Потомков аборигенов, подданных короля Симила, практически не осталось, настолько тщательными были зачистки.
Со времени воцарения Конаха Арана была превращена в неприступную крепость. Массивные стены крепостных укреплений со всех сторон окружали остров. Остроконечные башни со стрельчатыми прорезями бойниц высоко взметнулись над мрачными водами. Грозные бастионы сплошь окружали береговую линию, чернея рядами бойниц, как оскаленные в беззубой усмешке злобные старческие рты. В гавани стоял многочисленный флот Его Святейшества, красуясь сверкающей на солнце броней. Сотни галер с тысячами прикованных пленников, рабов и заключенных. С башен грозно уставились в сторону моря Треножники Праведного Гнева, орудия подобные тем, с помощью которых Альдору приходилось усмирять непокорные народы. Команды младших жрецов несли круглосуточную вахту возле этих орудий. Наблюдатели на башнях неусыпно всматривались в даль морских просторов: не несут ли угрюмые северные воды вражеские армады.
Караул тяжеловооруженных пехотинцев во главе с молодцеватым капралом при виде кареты Альдора, украшенной государственным гербом, поспешил отдать честь, лихо завернув головы и вытянув руки по швам. Железная поступь солдат долгим эхом отдавалась в каменной мостовой и узких проулках. Странные люди в серых сутанах и плотно надвинутых на голову капюшонах спешили укрыться в темных подворотнях. Кое-где дворники, чувствуя приближение рассвета, принялись за свои метлы и лопаты, спеша к утру привести улицы в надлежащий вид. Особо усердные лавочники и трактирщики уже открывали свои заведения в стремлении заработать золотые на ранних клиентах. В заведениях же, работающих по ночам, наоборот, торопились избавиться от засидевшихся посетителей, нередко за руки, а то и за ноги вынося их проветриться на холодок.
Уже несколько месяцев, как Альдор, приближенный ко двору, жил в столице, но ощущение декоративности здешней жизни не проходило. Все происходящее в Аране казалось ему одним большим кукольным театром, а все эти придворные людишки марионетками в какой-то неведомой игре Его Святейшества. Иногда Альдор думал, что и он сам не более чем тряпичная кукла в руках Конаха. Хотя теперь он и занимал важный пост в иерархии престола, это не только не доставляло ему радости, а напротив, в течение всех этих месяцев держало его в состоянии постоянной напряженности и непрерывной тревоги.
«Что ж годы берут свое, и мы становимся другими: глупыми, бессильными, больными», – давал он волю невеселым мыслям, с большим сожалением вспоминая о той вольнице, которая была предоставлена ему в Монтании. Монтания вспоминалась как идиллическая страна, почти райский уголок, премилое, спокойное королевство, где жизнь текла ровно и спокойно на протяжении десятков лет. Годы, проведенные в Монтании, были самыми лучшими в его жизни. С ранних лет поступил он на службу Верховному Жрецу. Начинал с самого низа, преодолевал ступеньку за ступенькой, пока не достиг всех мыслимых вершин служения. Дальнейший подъем был не доступен, и это его особенно беспокоило. Новая должность множила завистников и недоброжелатей, любого доноса, обвинения в измене и посягательстве на Священный престол теперь было достаточно, чтобы расправиться с Главным Наместником. Ему было очень хорошо известно, какие нравы царили на самой верхушке пирамиды власти, и поэтому он с таким сожалением вспоминал о прежней жизни в Монтании. Лишь теперь он понял, за что ненавидит короля Роланда: не за отступничество, не за бунт, не за гордость, а зато, что разрушил эту его спокойную, безмятежную и размеренную жизнь.
Кроме того, в столице Священного престола на него вновь нахлынул давнишний страх, который на время был позабыт в Монтании. Страх перед Конахом. Альдор был искусным магом, он был посвященным третьей, последней ступени. Эта ступень была настолько высока, что все, вместе взятые, Великие Маги были ничтожнее мышей перед ним. Но чем выше он поднимался по ступеням овладения магическим знанием, тем таинственнее и непостижимее представлялось ему искусство Великого Жреца. Конах, казалось Альдору, был всесилен, а магия со всеми ее законами и тайными знаниями придумана самим Верховный Жрецом. И это особенно пугало Главного Наместника.
Возможность лично лицезреть Верховного Жреца представлялась нечасто. Альдор со времени своего прибытия в столицу виделся с Конахом всего два раза. Первый, когда, прибыв после усмирения бунта в Монтании, докладывал о результатах операции, второй, когда был представлен на должность Главного Наместника Священного престола. Связь всегда осуществлялась через Алтарь. В резиденции каждого мало-мальски значимого чиновника империи была оборудована особая комната с Алтарем магической силы, чтобы он мог ощущать присутствие своего единственного бога и повелителя Конаха и общаться с ним. Альдор в этом смысле, конечно же, не составлял исключения. Что побудило властителя прибегнуть к личной встрече, составляло тревожащую тайну. Только одно мог с уверенностью предполагать Альдор: вряд ли Его Святейшество приготовил ему приятный сюрприз, ради приятных сюрпризов не поднимают среди ночи. Речь могла идти либо о наказании, либо о поручении какого-то сверхответственного и срочного дела. И то, и другое нарушало привычное течение жизни и было способно в немалой степени ее усложнить.
«Все, пора уходить на покой», – думал Альдор, даже под теплым одеялом ощущая пробирающийся туда противный нервный холодок. Ему, старому человеку, уже давно пора отправляться на покой. Свою жизнь он прожил честно и всеми силами служил повелителю. Но годы берут свое, приходит пора задуматься об отдыхе и уступить место молодым. Да, именно так он и заявит повелителю, независимо от темы предстоящего разговора. Все, – скажет он, – пора старому верному псу убираться на покой. Быть может, другого удобного случая сказать все это у него и не будет.
Карета Альдора, на дверцах которой был изображен государственный герб Его Святейшества – золотой дракон на фоне объятого пламенем солнца, подкатила к воротам дворца. Караульные гвардейцы, закованные в вороненую сталь с золотыми гербами на груди и высокими белыми перьями на шлемах, звонко отсалютовали алебардами господину Главному Наместнику. Тяжелые железные ворота с затейливым рисунком распахнулись, и Альдор ступил на широкую лестницу из белого мрамора, застланную красной ковровой дорожкой. Парадный вход был ярко освещен факелами, стоявшими в подставках вдоль стен. Два дракона, вознесшиеся над пьедесталами, украшали лестницу парадного входа. Поднявшись по ней, Альдор очутился в большом зале, ярко освещенном многочисленными светильниками, но которые все же были не в силах развеять мрак по куполом, выложенным прозрачной цветной мозаикой Каждый раз Альдора, когда он бывал во дворце, неприятно поражало разительное отличие, которое существовало между парадными комнатами для приемов и внутренними помещениями резиденции Его Святейшества. Насколько торжественными и праздничными были залы для приемов, настолько мрачными, пугающими и аскетичными выглядели внутренние покои Его Святейшества.
К Альдору приблизился один из разнаряженных придворных бездельников и пригласил следовать за собой. Наместник, испытывающий презрение ко всей этой придворной камарилье, так и не мог вспомнить, какую в точности должность занимает этот человек. Они быстро прошли по длинной анфиладе комнат, затем придворный кивнул на одну из винтовых лестниц, спускающихся вниз, и велел Альдору дальше следовать одному. Это было не очень-то хорошим предзнаменованием.
Здесь в подвалах находилось то, что старались не афишировать. Конах называл это сердцем Священного престола. Только люди, лично отобранные Его Святейшеством, допускались сюда. Альдор за все время своего служения так и не удостоился этой чести, и по правде сказать, не слишком страдал от этого. Контраст с верхними парадными этажами был разительным, и это понимал каждый, кто начинал спускаться по лестнице, сложенной из грубоотесанных каменных блоков. Перила этой крутой лестницы казались дородному Альдору слишком хлипкими и ненадежными, поэтому он старался держаться поближе к обнаженной кладке замшелых от времени кирпичей. С треском горели факелы, укрепленные в металлических держателях, выхватывая из мрака участки закопченных стен.
На площадке нижнего этажа его уже поджидали. Начальник личной охраны Его Святейшества генерал Трип в сопровождении четырех гвардейцев подошел к Главному Наместнику, вежливо поздоровался и предложил следовать за ним. Они прошли по длинному коридору, несколько раз повернули направо-налево так, что Альдор, до этого не бывавший в подземельях замка, вконец запутался. Толстые каменные стены и массивные решетчатые двери с постами охраны за каждой из них производили угнетающее впечатление. За рядами решеток, мимо которых они шли, скрывались небольшие изолированные помещения. Не требовалось обладать аналитическим умом, чтобы понять: они находятся в подземной тюрьме Его Святейшества. Камеры этого этажа были пусты, но, проходя мимо лестничных маршей, Альдор слышал доносящийся снизу лязг цепей, нетерпеливую ругань охраны, душераздирающие вопли и стоны.
Наместник по-прежнему следовал под конвоем гвардейцев, не понимая: он еще гость или уже пленник. Наконец караул остановился возле тяжелой двери с узором из металлических цветов.
Начальник охраны постучал толстым кольцом по двери и заглянул в открывшееся смотровое окошко. Дверь тотчас распахнулась, и они оказались в помещении, в котором Альдор до этого никогда не был, и сразу же понял, что вряд ли бы захотел снова в нем очутится.
Вытянутый прямоугольник большого зала уходил в непроницаемую темноту его дальнего конца. Первое, что шокировало Альдора, были колонны и потолок. Потолок был бесформенным нагромождением извилистых бугров и выступов. Его поддерживали перекрученные массивные колонны, свитые из вен, артерий и жил. Пульсирующими трубами устремлялись они к потолку и терялись в бугристой массе. Бугристая масса, покрывающая потолок, вздымалась и опадала с тяжелыми хлюпающими вздохами, впитывая в себя жизненные соки, поставляемые колоннами.
Альдору нестерпимо захотелось покинуть это помещение. Он обернулся к генералу Трипу:
– Генерал, зачем мы здесь?
На вытянутом лице генерала Трипа не было ни кровинки. Пошамкав губами, он собирался что-то ответить, но в этот момент раздался голос Его Святейшества:
– Генерал, вы свободны. – Конах, как всегда, возник неожиданно.
Повторять приказание не пришлось, генерал, лихо повернувшись на каблуках и отсалютовав, поспешно покинул зловещее помещение.
– Не надо так волноваться, мой дорогой Альдор, вы находитесь в самом сердце Священного престола. Приводите свои чувства в порядок и следуйте за мной.
Конах, не обращая внимания на Главного Наместника, двинулся вдоль ряда пульсирующих колонн. Альдору не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Они шли по залу, направляясь к его дальнему концу, который утопал во мраке и, казалось, был недостижим. Альдор с отвращением прислушивался к булькающим, чмокающим и сосущим звукам, что неслись отовсюду.
– Обстоятельства сложились таким образом, что вам, мой друг, предстоит подняться еще на одну ступень посвящения, – голос Верховного Жреца звучал глухо из-под низко надвинутого капюшона сутаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72