Зрелище было поистине живописное. Двадцать квадратных футов, которые показались мне тысячей миль, были сплошь покрыты изображениями обнаженных тел в самых разных позах и сочетаниях. Было ли это прихотью фотографа, или журналы просто частично перекрывали друг друга, но лиц на фотографиях практически не было видно, и в глаза бросались в первую очередь, если так можно выразиться, «рабочие зоны». Конечно, кое-где мелькали и лица, но, скорее, как исключение. Мне показалось, что я стал свидетелем последних дней Содома и Гоморры.Очевидно, нечто подобное почувствовали все, кто находился рядом. Разговоры смолкли как по команде. Бокалы застыли на полпути ко рту. Большинство присутствующих было в шоке, почти на всех лицах выразилось отвращение, не считая пары человек, которые поглядывали на нас с любопытством. Аккомпанементом происходящему служила неторопливая мелодия из «Соловьиной трели на площади Беркли», но даже пианист, который сидел к нам спиной, не удержавшись, обернулся посмотреть, что случилось. От потрясения он взял неверную ноту, которая выразительно подчеркнула, что привычный ход вещей в Ривер-Рум нарушен.– Скажи мне, что это сон, – в оцепенении пробормотал Пит, который не мог оторвать глаз от простиравшихся на мили изображений обнаженной человеческой плоти.– Это сон, – выдавил я в ответ.– Как бы мне хотелось поверить тебе, Сэм. Но, по-моему, ты ошибаешься.Мы стояли как вкопанные. Видимо, ход мыслей у нас был примерно одинаков. Если мы не двинемся с места, никто не поймет, что это наши журналы. Скорей всего, все подумают, что эта груда непристойностей у нас под ногами оказалась здесь чисто случайно. Прошло несколько минут, прежде чем ко мне вернулась способность соображать. Пробудившийся разум сказал мне: это ты, и никто другой, торчишь здесь с порванным бумажным пакетом, из которого на глазах у целой толпы вывалилась кипа журналов. Ты усыпал пол порнографией. И это видели все.То, что до сих пор казалось страшным сном, превратилось в жуткую реальность. Больше всего мне хотелось бросить всё и пуститься наутек. Сделать это мне мешали три обстоятельства. Во-первых, от ужаса у меня подкашивались ноги. Во-вторых, мы должны были дождаться Дино, и, если мы сбежим, Питу влетит от Терри по первое число. В-третьих, даже если бы я бросил Пита (а честно говоря, я бы сделал это и глазом не моргнув), Терри непременно добрался бы до меня, а такая перспектива меня не прельщала и в лучшие времена. Нечего и говорить, что сейчас, когда мне было так важно остаться на хорошем счету у Керсти, это было бы особенно некстати. Поэтому мне оставалось лишь доблестно встретить это испытание, смело глядя в глаза постояльцам отеля «Савой».Я опустился на колени и принялся собирать рассыпанные журналы. Пит, видимо, все еще ничего не соображал и был не в состоянии пошевелиться.– Может быть, хватит стоять столбом, – прошипел я. – Помоги мне.Он послушно опустился рядом со мной. Только теперь, обнаружив под журналами мокрыеошметки бумажного пакета, я понял, что случилось. Мы очистили тысячу акров пола, сложив журналы в две стопки, распечатали три уцелевших пакета и затолкали в них содержимое четвертого. Потом с помощью Пита, который изо всей силы стягивал края пакетов, мне удалось снова залепить их скотчем.Должен вам сказать, что, когда упаковываешь на глазах изумленной публики груду непристойных журналов, сохранить чувство собственного достоинства очень нелегко. Во всяком случае нам с Питом это не удалось. Не думаю, что в этом виноваты те, кто с вытаращенными глазами наблюдал, как мы подхватили свои пакеты и поволокли их через весь зал к свободному столику. Пианист заиграл «Голубую луну», возможно, в насмешку над нами, а может быть, без всякой задней мысли. Лишь когда мы уселись за столик и сделали вид, что изучаем меню, в зале возобновился негромкий гул голосов. Несомненно, большинство разговоров касалось нас. Я немного отдышался, но сердце колотилось так сильно, что я почувствовал – выражение «умереть от стыда» не просто фигура речи.К нам подошел официант. Я подумал, что сейчас нас попросят покинуть зал, но, разумеется, этого не произошло. Было видно, что официант чувствует себя так же неуютно, как и мы сами.– Два пива, пожалуйста, – глядя в сторону, сказал Пит.– Слушаюсь, сэр, – не поднимая глаз, ответил официант, попятился назад и исчез так поспешно, словно мы были обвешаны взрывчаткой.– Он не спросил, какое пиво нам принести, – сказал Пит, когда официант скрылся.– Не будь идиотом, – сказал я. – Его это не волнует. Впрочем, меня тоже. Нужно побыстрей избавиться от этих проклятых журналов и уносить ноги. Ты знал, что в пакетах.– Естественно.– Почему ты не сказал мне?– Ты не спрашивал.Возразить было нечего. Я действительно не спросил, что мы везем, поскольку не желал это знать. У меня не было морального права злиться на Пита, и из-за этого я злился еще сильнее.– Куда запропастился твой головорез?– Что значит «мой головорез»? Во-первых, он не головорез, а во-вторых, он не мой, а наш. Как-никак, половина денег – твоя.– Склерозом я не страдаю, – проворчал я. – Раз уж ты заговорил об этом, выкладывай-ка денежки.– Мы еще не закончили работу.– Да, Пит, мы действительно не закончили работу. Но почему деньги должны лежать именно в твоем кармане? Где мои семьдесят пять фунтов?– Может, успокоишься наконец, – прошипел он. – Заори еще погромче! А то еще не все слышали, что ты сказал.Я посмотрел вокруг. Люди снова начали поглядывать в нашу сторону.– Гони мои семьдесят пять фунтов, – не сдавался я.– Ладно, ладно, только заткнись. – Диван, на котором мы сидели, так основательно затянул Пита в свои роскошные глубины, что ему пришлось привстать, чтобы сунуть руку в карман брюк. Он обшарил сначала один карман, потом другой, потом повторил процедуру, и на его лице появилась тревога.– Отлично, – процедил я. – Ко всему он еще и посеял нашу чертову зарплату. Мало того, что мы приволокли сюда несколько мешков порнографии для сербского головореза и опозорились на виду у самой изысканной публики, теперь выясняется, что мы сделали все это исключительно ради удовольствия. Имей в виду, Пит, я здесь только потому, что хотел заработать денег, которые помогут мне жениться на любимой женщине. Если что, ты как миленький выложишь эти деньги из собственного кармана. Когда мы отдадим эти проклятые журналы, я не отпущу тебя, пока...– Да заткнешься ты наконец! – взорвался Пит. – Должно быть, они просто выпали из кармана. – Он встал, но никаких денег на диване не было. Он слегка потянул на себя диванную подушку и заглянул в образовавшуюся щель. – Наверное, они упали туда, – сказал он, наклоняясь вперед. Одной рукой он оперся на подлокотник, но диван был таким мягким и податливым, что другая его рука в конце концов провалилась в щель между сиденьем и спинкой. В такой позе он напоминал ветеринара, который ощупывает корову.– Пит, ради бога, – сказал я сквозь зубы, – на тебя все смотрят. Не позорь меня.Пит вытащил руку и сел на диван.– Так это я тебя позорю? Ну, извини, Сэм. Мне показалось, что это ты на виду у всех расшвырял по всему залу ворох порнографических журналов. Кто кого тут позорит, это еще вопрос.– Не уходи от темы. Я хочу получить свои деньги.– Хорошо, только тебе придется... – Он замолчал, по-видимому почувствовав что-то после того, как изменил позу. Сунув руку в задний карман брюк, он вытащил деньги. – Вот они. Я знал, что не мог их потерять.Он поискал среди купюр пятифунтовую банкноту и, не обнаружив ее, спросил:– У тебя есть сдача?Я забрал у него четыре купюры по двадцать фунтов и ответил:– Нет, но я тебе ничего не должен. Учитывая деньги, сэкономленные на метро, ты должен мне еще три фунта. Можешь отдать их в следующий раз.– Спасибо за доверие.Мы решили воздержаться от дальнейших препирательств, поскольку в этот момент появился официант и поставил перед нами две кружки пива. Он заметил у нас в руках деньги и сказал:– Расплачиваться сразу не обязательно. Когда вы соберетесь уходить, я принесу счет.Он не сомневался, что мы понятия не имеем, как принято держаться в подобных местах.– Да, конечно, – ответил я, сдерживая досаду. Хотя, учитывая происшедшее, едва ли у меня было право упрекать его.Официант ушел. Я отхлебнул пива.– Добрый вечер, – раздался ровный, низкий голос позади нас. – Вы случайно не Питер?Мы обернулись и увидели мужчину, ростом чуть выше шести футов, плотного, но не атлетического сложения. Держался он прямо и одет был так же дорого и неброско, как и все, кто сидел в зале. В его облике была лишь одна неувязка: по обветренному лицу было видно, что ему за пятьдесят, но его волосы были черны как смоль.Пит поднялся.– Здравствуйте, Дино. Я Пит. А это Сэм.Дино, который не сводил глаз с пакетов, без улыбки пожал руку Питу. Я решил, что должен последовать примеру своего партнера, и тоже встал. Лишь подав Дино руку, я понял, с кем мы имеем дело. Он стиснул мою руку так, что у меня затрещали кости. Его черные глаза горели мрачным огнем. Перед нами был человек, который не знает страха и которого боятся все. Его сокрушительное рукопожатие окончательно убедило меня, что перед нами настоящий сербский бизнесмен, который знает толк в своем деле. Разумеется, я говорю не про членство в клубе «Ротари».Он так и не улыбнулся.– Это товар? – Он говорил с сильным акцентом, который тоже звучал угрожающе.– Да, – ответил Пит, незаметно потирая правую руку.– Хорошо, что Терри запечатал пакеты. Этой почтенной публике лучше не видеть, что лежит внутри.– Да уж, – ответил Пит. Я слегка поперхнулся.– Отлично, – сказал Дино. – Всё как договаривались.– Полагаю, мы можем идти?– Если вы не возражаете, я попрошу вас на минутку задержаться.Дино направился к выходу. Мы с Питом снова сели.– Посмотри, у тебя вся рука в синяках, – сказал я ему. – И ты будешь говорить мне, что этот Дино просто бизнесмен? Что еще ему от нас нужно?– Да, правая рука у меня болит. Но левой могу запросто двинуть тебе в зубы. Сколько можно ныть? Через пару минут все кончится.Я почувствовал, что у меня в кармане вибрирует телефон. Хорошо, что я отключил звонок. Публика в Ривер-Рум и без того была от нас в шоке. На дисплее высветился номер Керсти. Мне казалось, что даже смотреть на ее номер в моем положении небезопасно. Мой большой палец инстинктивно потянулся к кнопке «отклонить», но, к счастью, я вовремя сообразил, что было всего три звонка и она сразу догадается, что я нарочно перевел ее в режим голосовой почты. Скажу, что был на шумной улице и не слышал звонка, решил я. Телефон продолжал звонить. Чувство вины грызло меня, как разъяренный терьер. Но я пнул его ногой, убеждая себя, что делаю все это исключительно ради Керсти. Ведь эти восемьдесят фунтов нужны мне были лишь для того, чтобы доставить ей радость. От восторженного предвкушения я покрылся мурашками.В экстазе я на какое-то время забыл про ужасные журналы и сербских головорезов. Спустя минуту телефон снова зажужжал. Пришло сообщение от Керсти. Я нажал на кнопку:– Привет, любимый, это я. Надеюсь, вы с Питом не скучаете. Я на Риджент-стрит. Джульет пошла домой. Мы тут пропустили по стаканчику, вернее, по паре стаканчиков, и я подумала, что ты где-то неподалеку и мы могли бы зайти куда-нибудь вместе, но тебя нет. Всё. Увидимся дома. Люблю тебя.Я окончательно растаял, когда услышал еле слышный звук поцелуя, который она адресовала мне, прежде чем отключиться. Если бы не груда порнографии и проклятый сербский бандит, я мог бы испытать райское блаженство прямо сейчас, не откладывая дело в долгий ящик...Впрочем...Через какую-нибудь пару минут никакой порнографии и бандитов здесь уже не будет. Со мной останется только обормот, который втянул меня во все это. А с ним я могу распрощаться в два счета. Как только Дино заберет журналы, я избавлюсь от Пита, и остаток вечера будет принадлежать только мне и Керсти. И, возможно, это будет не самый худший вечер в моей жизни. Да, я опозорился перед теми, кто здесь сидит, но Керсти об этом не знает. Я сидел на роскошном диване в роскошном баре роскошного отеля, в кармане у меня было восемьдесят фунтов, а в сердце – любовь. Из этого вечера я хотел извлечь всё. Такой вечер нужно брать прямо за горло. Тогда на старости лет будет что вспомнить.А если при этом подвернется возможность заработать сотню-другую баллов, это тоже не повредит.– Чтобы связаться с абонентом, оставившим сообщение, – раздался бесстрастный голос оператора, – нажмите «решетку».«Решетка» сгорала от нетерпения. Я не мог не оправдать ее ожиданий. Господи, только бы Керсти не успела спуститься в метро.Господь услышал меня.– Привет, дорогой. Ты получил мое сообщение?– Да, только что. Судя по веселому голосу, ты неплохо провела время.– Знаешь, Сэм, иногда мне кажется, что Ни-коль Фари делает свои модели специально для меня.– Но Джульет, похоже, с тобой не согласна?– Да, она только портила мне удовольствие.По голосу Керсти я чувствовал, что она чуточку навеселе. Эх, как славно мы могли бы провести остаток вечера!– Удивительное совпадение, – сказал я. – Мы с Питом тоже вот-вот распрощаемся.«Вот как?» – прочел я в его глазах.«Нет никаких сомнений», – прочел он в моих.– Может, встретимся и немножко прошвырнемся вместе? – продолжал я.– А где ты?– В Ривер-Рум, в отеле «Савой».– Ух ты! Не крутовато ли?– Возможно. Но иногда хочется себя побаловать.– Согласна.– А иногда хочется побаловать любимую женщину.– Я обеими руками за. – Я понял, что Керсти уже озирается в поисках такси.– Приезжай поскорее.– Ты и глазом моргнуть не успеешь. – Она выключила телефон.Словно почувствовав, что я воспрянул духом, пожалуй, даже воспарил, пианист заиграл «Летим со мной». Я взглянул на Пита.– У меня к тебе две просьбы. Первая – допивай свое пиво. Вторая – отваливай отсюда.– Чуткости и учтивости тебе не занимать. Чего ты от меня хочешь?– Вон идет Дино. Помоги ему отнести пакеты в номер.Пит хмуро пошевелил пальцами правой руки.– Подозреваю, что он справится сам.Дино подошел к нашему столику. Мне было любопытно, возьмет ли он все три пакета одной рукой или поделит ношу на две части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32