Я ведь уже взрослая и должна все знать… Поэтому, когда в прошлом году этот… то есть Ясухиса Фуэкодзи, заставил меня заниматься с ним любовью, я уже знала, что к чему.
– И ты его убила. Да ты порождение дьявола! Меня даже в дрожь бросает.
– Хм, а вы разве не такой? И вообще, кто вы?
– Я? Как ты видишь, я бандит и бродяга.
– Нет, вы не бандит. Вы добродушный порядочный мальчик, который надел маску бандита. Вы играете на бале-маскараде комическую роль.
– Что ты хочешь сказать?!
– Со вчерашнего вечера я соблазняю вас, но вы боитесь даже меня обнять… Послушайте, – продолжила она, – а зачем вы стреляли в Тадахиро Асука? Что за глупость!
– Мне самому непонятно. Наверное, пытался совершить что-то героическое. Я ведь комический актер, а мне это не нравится.
– Хотели украсить свою смерть цветами, Синкити Тасиро-сан?
– Как ты меня назвала?
– Да ладно, я догадалась. Когда вы меня сюда привели, я поняла: вы ведь тот Синкити Тасиро, которому здесь в прошлом году не удалось совершить самоубийство. Это было в той же газете, где писали о смерти Ясухиса Фуэкодзи. Я всегда с большим интересом читаю такие статьи: отчаявшийся студент Университета искусств Синкити Тасиро и так далее… Я удостоверилась в своей догадке, когда вы говорили об опере. Ну и что вы собираетесь со мной делать? Хотите взять меня в попутчицы на ту сторону бытия?
– Ни в коем случае. Я тебя боюсь. Это ты хотела взять меня в попутчики. Ты для этого посыпала цианистым калием хлеб, который я вчера купил? Я был на волосок от смерти.
– Но это же была шутка.
– Ты ради шутки убиваешь людей?
– Син-тян, как ты думаешь, если меня схватит полиция, меня казнят?
– Нет, ты же несовершеннолетняя. Отправят в исправительный дом.
– Я тоже так думаю. Если меня туда посадят, я буду вести себя очень смирно. Но это будет не раскаявшаяся Мися Фуэкодзи, а безымянное существо, родившееся от неизвестного ублюдка. Я постараюсь как можно скорее выйти на свободу.
– Ничего у тебя не выйдет. Даже если ты и выйдешь на свободу, где ты будешь жить?
– Все в порядке. У меня есть спонсор.
– И кто это?
– Тиёко Отори-сама. Моя мать.
– Ты что? Собираешься ее шантажировать? – Синкити Тасиро уже ничему не удивлялся, но в этот раз его голос дрогнул.
Девочка и бровью не повела.
– А почему бы нет? Нас ведь связывают родственные отношения. Эта женщина… Ой!
– Что случилось?
– Кто-то вас зовет. Послушайте, послушайте! Тасиро! Это полиция, полиция! Вам нельзя выходить! Я не хочу, чтобы меня схватили! Сделайте что-нибудь, у вас ведь есть пистолет!
В страхе, не помня себя, девочка бросилась на грудь Синкити Тасиро. В темной пещере с потолка свисали летучие мыши.
Кадзухико Мураками и Сигэки Татибана поднимались по склону горы Ханарэяма. Сквозь густой еще туман пробивалось солнце. То один, то другой его луч освещал окрестность. Внезапно они остановились, почти одновременно услышав стон, доносящийся из небольшой, грубо сколоченной из досок хижины, прилепившейся на склоне около тропы.
– Кто там?
Будто в ответ стоны стали еще громче, и послышался какой-то непонятный стук.
– А вдруг это Тасиро? – с дрожью в голосе спросил Сигэки.
Кадзухико молча прислушивался к доносящимся из хижины звукам. Затем он резко открыл полуразвалившуюся дверь и направил внутрь луч фонарика: начало светать, но в хижине было совсем темно. Приняв на всякий случай оборонительную позу, Кадзухико осветил фонарем всю хижину, его напряженное лицо расслабилось, и он облегченно рассмеялся.
– Акияма-сан!
– Мураками, ты его знаешь?
– Это Такудзо Акияма, верный вассал Асука-сама.
Такудзо Акияма лежал напротив входа, руки и ноги были крепко связаны веревкой, а изо рта торчал кляп, Кадзухико прежде всего вынул кляп, сделанный из куска розовой материи. Юноша узнал в нем платок, который был на Мися на поле для гольфа.
– Акияма-сан, Мися здесь?
– Ужасная девица! Порождение дьявола. Она подговаривала своего спутника убить меня. Я ненавижу ее уже давно. Но это все ерунда. Кадзухико-кун, как наш господин?
– С ним все в порядке. Операция прошла удачно. Он все время беспокоился о вас. Ох, Акияма-сан, вы ранены?
– Всего лишь царапина… Кадзухико-кун, развяжи меня быстрее. Дьявол забери этого бандита!
Кадзухико перестал развязывать Акияма и строго посмотрел ему в глаза.
– Акияма-сан, после того как я вас развяжу, вы что собираетесь делать?
– Поймаю этого бандита, – ответил Акияма, заскрежетав зубами. – На вершине Ханарэямы, говорят, много пещер. Эти подонки там прячутся. Я сломаю этому бандиту шею, чтобы искупить свою вину перед господином.
– Татибана, не развязывай его. Затяни узлы, как было раньше.
– Кадзухико-кун, за что такая жестокость?
– Это никакая не жестокость. Татибана, свяжи его покрепче. Я не хочу, чтобы этот человек погиб ни за грош.
Сигэки понял, что имел в виду Кадзухико, и затянул веревку крепче, чем раньше.
– Кадзухико-кун, зачем он это делает?
Со всей своей бычьей силой Акияма сопротивлялся молодому человеку, но Сигэки Татибана только казался слабым, в нем была скрыта недюжинная сила. Оставив связанного Акияма, они вышли из хижины. Вслед им раздался его истеричный крик:
– Кадзухико-кун, не ходи туда, не ходи! Он как раненый зверь. Если он убьет тебя, твой покойный отец не простит меня. Ты не сын Татикана Мураками. Ты родился после смерти твоего отца.
Сигэки в изумлении смотрел на Кадзухико, тот попросил его подождать и вернулся в хижину.
– Акияма-сан, человек на смертном одре не может говорить неправду. Неужели вы считали, что я до сих пор этого не знаю?
– Кадзухико-кун, так ты об этом знаешь?
– Акияма-сан, я был воспитан в доме Асука. Моя мать умерла, когда мне исполнилось шесть лет. Неужели вы думаете, что она умерла, не сказав мне правду? К счастью, окружающие всегда тепло относились ко мне, и поэтому я вырос, не испытывая отвращения к себе, избежал комплекса неполноценности. Моя мать подчинилась буйству Тадахиро-сама. Такое было тогда время, она была человеком старого склада. Она покорилась и была некоторое время наложницей отца, забеременела и родила меня. Мама строго соблюдала годичный траур по Татикана Мураками, ведь официально он был ее мужем. Акияма-сан, но знаете ли вы, кого она в действительности любила? Акияма-сан, она любила вас.
Не в силах произнести ни слова, Акияма смотрел в глаза Кадзухико.
– Ведь вы после тех событий сразу поступили в военную школу, потом ушли на фронт и не знаете, перед чьей фотографией мама постоянно молилась о победе. Это была ваша фотография, Акияма-сан.
Глаза Такудзо Акияма наполнились слезами.
– Акияма-сан, вы тоже человек старого склада, и я вам благодарен, что вы все еще продолжаете думать о моей маме. Но вряд ли она хотела бы этого. Найдите хорошую женщину и женитесь на ней. Я в шесть лет потерял свою мать. Я до сих пор ее люблю. И я не могу допустить, чтобы человек, которого она любила, погиб бы здесь вот так, ни за что. Надеюсь, вы меня поняли.
Вероятно, это тоже был бал-маскарад. Но это был бал-маскарад в стиле старых японских традиций.
Когда Кадзухико повернулся, чтобы уйти, Акияма сказал ему вслед:
– Кадзухико-сан, береги себя.
– Не беспокойтесь. Я уверен, что я, то есть мы, сможем убедить этого несчастного человека сдаться. Но для этого мы должны прийти туда раньше, чем полиция. Вскоре здесь появятся полицейские. Чтобы они вас не заметили в таком унижающем вас виде, лежите тихо. Мы вернемся и развяжем вас.
Кадзухико вышел и вместе с Сигэки Татибана продолжил подъем по покрытой туманом тропе. Вскоре они достигли заросшей буйной растительностью вершины. Здесь в прошлом году Коскэ Киндаити уже разыскивал Синкити Тасиро.
Сигэки Татибана несколько раз позвал Синкити, и вскоре на вершине холма появился человек. Это был Синкити Тасиро, одетый в костюм гангстера. В правой руке он держал пистолет.
– Кто здесь? Не приближайтесь, буду стрелять!
– Это я. Татибана. Сигэки Татибана.
– Татибана?… Зачем ты сюда пришел? Я не думал, что у тебя хватит смелости.
– Я принес устное послание от отца.
– Отца?… Какого еще отца?
– От моего отца. Горо Татибана.
Синкити Тасиро помолчал. В рассеивающемся тумане было видно, что он сделал несколько шагов назад.
– И что просил передать мне твой отец?
– Ты послал отцу партитуру симфонии под названием «Эпитафия».
Синкити Тасиро не произнес ни слова.
– Она отцу очень понравилась, и он сказал, что обязательно хочет исполнить ее на концерте осенью этого года. Тасиро, неужели композитору неинтересно послушать первое исполнение?
Синкити Тасиро вновь немного попятился назад, но продолжал молчать. Тогда заговорил Кадзухико:
– Тасиро-кун, разреши мне сказать несколько слов.
– А ты кто?
– Я Кадзухико Мураками. С Татибана я учился в одной школе. Я родственник Тадахиро Асука.
Синкити Тасиро не проронил ни слова, но, похоже, ждал, что ему скажут дальше.
– Тадахиро Асука не умер. Он получил тяжелое ранение, но операция прошла успешно. Его удалось спасти. А теперь, может, ты спустишься вместе с нами?
Кадзухико на один шаг приблизился к Синкити. Солнце еще не взошло, но утренняя заря разгоралась, и он хорошо видел лицо Синкити.
– Тасиро, спускайся. Спускайся вместе с нами.
Оба сделали несколько шагов вперед. Лицо Тасиро перекосилось.
– Не приближайтесь, не приближайтесь! Еще один шаг, и я буду стрелять!
Однако Кадзухико, не обращая внимания на угрозы, еще чуть приблизился, Сигэки не отставал от него. Внезапно из пистолета вырвалось пламя, и над их головами пролетела пуля. Кадзухико и Сигэки застыли.
– Татибана, Мураками, спасибо вам. Сигэки, не думай обо мне плохо. – Синкити Тасиро нырнул в пещеру.
Послышался крик девочки, вслед за ним раздался выстрел. Потом снова крик девочки и еще два выстрела. Спустя несколько секунд прогремел еще один выстрел, после чего наступила полная тишина. Только из пещеры вылетели перепутанные летучие мыши.
Когда Кадзухико и Сигэки подбежали к пещере, туман почти рассеялся, и показалась гора Асама во всей своей величавой красоте.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40