— Но он все-таки вернулся домой, Лаки.— По принуждению.— Должно быть, ему это было нелегко.— Не похоже, чтобы он поджал хвост.— Разве? Думаю, что все его ворчание имело целью скрыть, как он смущен, и показать, как он рад тому, что дома, среди любящих его людей.— Может быть, — согласился Лаки.— Он пришел сегодня в кон гору и поинтересовался делами.— Что, возможно, было лишь показным маневром.— Возможно, но я так не думаю. — Она отложила щетку и открыла баночку с ночным кремом. Вытянув руку, начала втирать душистый крем. — Думаю, мы должны толковать поступки Чейза в лучшую сторону. Может быть, он наконец начал исцеляться.— Надеюсь, что так.Лаки отобрал у нее баночку, набрал немного крема на пальцы и начал намазывать там, где она остановилась. Он спустил с ее плеч пеньюар, сбросил бретельки ночной сорочки и втирал крем в кожу, настолько гладкую, что она не нуждалась ни в каком дополнительном снадобье.— Его возвращение приободрило Лори. Одно это заставляет меня радоваться, что он вернулся. — Девон наклонила голову и отодвинула волосы, чтобы он мог смазать шею.— Но мама не знает, что он сегодня где-то загулял.— Ты этого тоже не знаешь. Он может быть где угодно.— Не слишком приятная ночь для прогулок на машине.— Даже если он где-то загулял, он уже взрослый и отвечает только перед самим собой. — Она посмотрела на него снизу вверх сквозь ресницы, обращаясь-к его отражению в зеркале. — Так же, как и ты раньше.— Хм, — проворчал он.Внимание Лаки отвлекло соблазнительное отражение жены в зеркале. Ночная рубашка соскользнула и держалась на кончиках грудей. Одно движение его руки — и сорочка оказалась на коленях, полностью обнажив грудь.Его руки обняли ее и начали ласкать. Он видел в зеркале, как они гладят, поднимают и мнут ее грудь, как она меняет форму под его прикосновениями. Когда он ощутил действие своих прикосновений, его собственные вены набухли от желания.— Что сказал сегодня доктор? — спросил он нежно.— Мы с младенцем чувствуем себя хорошо, — ответила она, и ее губы изогнулись в чудесной улыбке мадонны. — У меня ровно пять месяцев.— Сколько, по-твоему, мы можем держать это в секрете? — Его руки гладили выпуклый изгиб ее живота.— Не так уж долго. Если бы Лори не была так занята Чейзом, она могла бы заметить мою располневшую талию.— Они с Сейдж страшно рассердятся, что мы не сказали им сразу, как только обнаружили.— Вероятно. Но я все же считаю, что так лучше. На тот случай, если что-нибудь случится.— Пока, слава богу, ничего не случилось. — Он наклонил голову и поцеловал ее в плечо.— Думаю, Лори не пережила бы потерю еще одного внука. Лучше было не рассказывать ей, что я жду ребенка, пока не прошли первые, опасные месяцы.— Но теперь ты уже на шестом, и доктор не ожидает каких-либо осложнений. — Он поймал ее взгляд в зеркале и улыбнулся, в то время как его рука обследовала нижнюю часть ее тела. — Я хочу объявить миру, что собираюсь стать отцом.— Подумай вот о чем, Лаки, — сказала она, и ее улыбка постепенно исчезла. — Теперь, когда Чейз дома, нам, возможно, следует отложить это объявление еще на некоторое время.— Хм. — Он сдвинул брови. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ему будет нелегко узнать, что у нас будет первый продолжатель рода Тайлеров.Взяв его за руку, Девон поцеловала ладонь.— Ты знаешь, как я хочу нашего ребенка. Но мое счастье меркнет каждый раз, как я думаю о ребенке, погибшем вместе с Таней.— Не думай об этом, — прошептал Лаки.Он поднял ее, повернул к себе лицом и, целуя, снял пеньюар. Переступив через плавки, притянул ее к себе, дав почувствовать силу своей эрекции. Ее вздох коснулся его губ, и она предложила не терять больше времени и отнести ее в постель.Они вместе опустились на кровать. Он раскрыл ее бедра и поцеловал туда, ощущая вкус влаги на кончике языка. Затем поцелуями покрыл ее тело снизу вверх, задерживаясь на небольшом холмике живота, слегка втягивая в рот кончики ее грудей, потемневшие и разбухшие во время беременности. Наконец он достиг ее жаркого рта, погрузил язык в его глубину и одновременно вонзил в нее свой член.Супружество не заглушило их физическую тягу друг к другу. Страсть была даже более пылкой, чем раньше. Несколько минут они оба лежали, обессиленные и удовлетворенные.Прижав ее к себе, Лаки нежно гладил ту часть ее тела, где, как в гнездышке, лежал его ребенок. Он прошептал:— Зная о том, что он потерял, как могу я винить Чейза за то, что он делает или не делает?— Ты и не можешь, — ответила она, похлопывая его руку. — Ты можешь только быть терпеливым, пока он не излечит боль своего сердца.— Если это возможно. — Его слова звучали не слишком оптимистично.Девон шевельнулась и произнесла с тем упрямством в голосе, которое он так любил в ней:— О, я должна верить, что возможно.
Чейз наконец обрел дар речи. Его изумленный взгляд не отрывался от лица хозяйки.— Что?— Ты хочешь, чтобы я повторила? — спросила Марси. — Хорошо. Я сказала, что ты можешь спасти свое дело и сохранить его семейным, если женишься на мне. Потому что тогда все, что у меня есть, будет твоим. Он положил недоеденное печенье на тарелку, стряхнул с пальцев крошки и встал. Быстро взял пальто, натянул его и зашагал к выходу.— Ты не считаешь, что предложение заслуживает некоторого обсуждения? — спросила Марси, идя за ним.— Нет.Она догнала его прежде, чем он открыл входную дверь, загородив ее своим стройным телом.— Чейз, пожалуйста! Если у меня хватило смелости сделать это предложение, то самое малое, что ты мог бы сделать, это проявить достаточную смелость, чтобы поговорить о нем.— Зачем терять попусту твое и мое время?— Мне не кажется, что обсуждение моего будущего — это напрасная трата времени.Он хлопнул парой замшевых перчаток по ладони, пытаясь понять, как убраться отсюда, не оскорбив ее чувств.— Марси, я не знаю, что заставило тебя произнести такую невероятную вещь. Не могу себе представить, что у тебя на уме. Мне бы хотелось думать, что ты шутишь.— Это не шутка. Это серьезно.— Тогда ты не оставляешь мне иного выхода, как ответить: спасибо, нет.— Даже не обсудив?— Нечего обсуждать. Эта идея не заслуживает никакого обсуждения.— Не согласна. Я не предлагаю первому попавшемуся мужчине жениться на мне, подчиняясь минутной прихоти. Если бы я не считала эту идею осуществимой, я бы и не заикнулась о ней.— Эта идея неосуществима.— Почему?— Черт побери, — пробормотал он в отчаянии. — Ты вынуждаешь меня быть недобрым.— Если у тебя есть возражения, не бойся оскорбить мои чувства. Вчера я сказала тебе, что хорошо защищена от оскорблений. Они просто отскакивают от меня.— Ладно, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу, но не отрывая от нее взгляда. — Я буду откровенен. Я не хочу снова жениться. Никогда.— Почему?— Потому, что у меня уже была жена. У меня был ребенок. Я потерял их. Никто не может занять место Тани. И помимо всего этого, я не люблю тебя.— Я не могу даже надеяться занять Танино место, во всяком случае, я бы этого и не хотела. Мы совершенно разные люди. Я никогда и не воображала, что ты меня любишь, Чейз. Люди женятся по самым разным причинам, думаю, любовь среди них — на последнем месте…Он уставился на нее, пораженный.— Какого же черта ты этого хочешь? Зная, что я тебя не люблю, что я все еще люблю свою жену, почему ты делаешь мне такое предложение?— Потому, что ты за последние два дня множество раз напомнил мне, что я — старая дева. Даже в наше время и в наш век, независимо от того, насколько прогрессивно мы мыслим, если ты не замужем, ты — белая ворона. Люди идут по жизни парами. Это все еще мир пар. Я устала от одиночества.— Твое объяснение неубедительно, Марси. Ты мне рассказала вчера, что почти вышла замуж, но в последнюю минуту передумала, потому что не любила парня.— Это правда. Но это случилось несколько лет назад. Мне еще не было тридцати.— Поэтому?— А сейчас мне тридцать пять. Тридцатипятилетняя одиночка, если она разведенная или вдова, не такая уж редкость. Даже тридцатипятилетний холостяк не привлекает особого внимания. Но женщина, все еще незамужняя в тридцать пять лет, — старая дева, особенно если она живет одна и редко бывает на людях… — Она опустила глаза и мягко добавила: — Особенно если она зовется Гусенок Джонс…Чейз пробормотал про себя ругательство. Он пожалел, что когда-то прозвал ее так. Теперь он мог возразить, что прозвище больше не подходит ей, но она подумает, будто он просто жалеет ее.— Знаю, что я — не сногсшибательная красавица, Чейз. Моя фигура — тоже не предел мечтаний. Но я могу дать тебе то, в чем ты нуждаешься больше всего.— Деньги? — уколол он.— Дружеское общение.— Заведи собаку.— У меня на них аллергия. Кроме того, мы говорим о том, что необходимо тебе, а не мне, — сказала она. — Мы ведь друзья, не так ли? Мы всегда ладили. Мне кажется, из нас получится хорошая команда.— Если ты хочешь быть членом команды, вступи в лигу любителей боулинга.Его сарказм не обескуражил Марси.— Ты странствуешь уже полтора года, и, хотя ты этого и не признаешь, мне кажется, тебе до смерти надоело жигь отшельником. Я могу дать тебе стабильность. У меня есть дом, — сказала она и развела руки в стороны, как бы обнимая свой дом, свое просторное жилище. — Я люблю его, но было бы намного лучше делить его с кем-нибудь.— Возьми кого-нибудь на квартиру.— Я и пытаюсь.— Я имел в виду другую женщину.— Я бы не вынесла жизни с другой женщиной. — Она рассмеялась, но в ее смехе не было юмора. — Кроме того, один бог знает, что скажут обо мне сплетницы в Милтон-Пойнте, если здесь поселится другая женщина.Он признал, что она права. Вообще говоря, люди ограниченны и всегда ищут чего-нибудь скандального, даже там, где его нет. Но это проблемы Марси, и не ему их решать.Все же его рыцарские чувства требовали отказать ей помягче. Он уважал ее за одну только отвагу, которая потребовалась ей для обсуждения с ним вопроса о замужестве. Должно быть, это было не так-то легко. Ей пришлось проглотить немало гордости.— Послушай, Марси…— Ты собираешься сказать «нет», не так ли?Он с шумом выдохнул воздух.— Да, я собираюсь сказать «нет».Она опустила голову, но почти сразу подняла ее. В ее глазах был вызов.— Подумай, Чейз.— Не о чем думать.— О «Тайлер Дриллинг».Он упер руки в бока и наклонился к ней.— Ты что, не понимаешь, что делаешь? Ты пытаешься купить себе мужа!— Если меня это не волнует, почему это беспокоит тебя? У меня куча денег, больше, чем нужно. Что мне с ними делать? Кому я их оставлю? Что хорошего в том, чтобы много работать и добиваться успеха, если я не могу поделиться прибылью с кем-нибудь, кто в этом нуждается?Лихорадочно натягивая перчатки, он сказал:— Тебе не надо долго искать, чтобы найти кого-нибудь. Уверен, что существует множество мужчин поблизости, которые будут счастливы заполучить тебя и твои деньги.Она положила ладонь на его локоть.— Ты действительно думаешь, что в этом все дело? Ты полагаешь, я жила бы с тобой под одной крышей, если бы ты согласился пойти ко мне на содержание? Ни за что в жизни, Чейз Тайлер! Я знаю, ты будешь продолжать работать так же много, как всегда. Я не пытаюсь отнять у тебя мужество или гордость. Я не хочу быть мужчиной в доме. Если бы я этого хотела, я бы оставила все как есть.Ее голос смягчился.— Я не хочу состариться в одиночестве, Чейз. Думаю, что и ты не хочешь. И раз уж ты не можешь жениться по любви, то с тем же успехом можешь жениться ради денег.Несколько мгновений он пристально смотрел в ее серьезное лицо, потом покачал головой:— Я не подхожу тебе, Марси.— Подходишь. Ты как раз тот человек, который мне нужен.— Я… Сломленный? Побежденный? Со скверным характером? Тоскующий вдовец? Зачем я тебе? Я сделаю тебя несчастной…— Ты не сделал меня несчастной сегодня вечером. Мне было хорошо с тобой.Она просто не давала ему возможности с честью выйти из положения. Единственное, что ему теперь оставалось, — это резко сказать «нет» и убраться.— Извини, Марси. Ответ — «нет».Он рывком распахнул дверь и вышел в пургу. После нескольких часов бездействия мотор заводился, как никогда, неохотно. Наконец он ожил и запыхтел по дороге к дому.Квартира была темной и холодной.Чейз разделся, почистил зубы, принял обезболивающую таблетку и залез в ледяную постель.— Гусенок Джонс!.. — пробормотал он, взбивая кулаком подушку, и подумал: «Ничего более сумасшедшего не слыхал… Смехотворная идея…»Тогда почему же он не помирает со смеху?
Брат пришел к нему на квартиру, когда уже почти совсем рассвело.— Эй, привет. Ты в порядке?— А почему я должен быть не в порядке? — сердито ответил Чейз.— Так просто. Я только хотел узнать, как чувствуют себя сегодня утром твои ребра?— Лучше. Хочешь зайти?— Спасибо.Лаки вошел. Чейз закрыл дверь. Как ни притворялся Лаки, Чейз чувствовал, что брат его пристально изучает. Из упрямства Чейз не захотел облегчить ему задачу. После продолжительного молчания Лаки наконец перешел к сути своего раннего визита:— Вчера ночью я несколько раз звонил, но так и не дозвонился.— Проверяешь меня?Лаки выглядел опечаленным.— Меня не было дома.— Это-то я понял.— Я обедал не дома.— Ах, обедал…Чейзу быстро надоело их хождение вокруг да около.— Почему бы тебе не спросить прямо, Лаки?— Ладно, где же ты, черт возьми, был?— У Марси.— У Марси?— Я поехал, чтобы возместить ей больничный счет, и она пригласила меня остаться на ужин.— Если это все, то почему ты мне просто не сказал об этом?— Потому, что это не твое дело!— Мы беспокоились, не найдя тебя дома вчера вечером.— Мне не нужен надсмотрщик!— О, неужели?Они уже орали друг на друга. У каждого из братьев характер был одинаково вспыльчивый. Орать друг на друга было для них не в новинку. Правда, и мирились они так же быстро, как ссорились.Чейз, хихикая, покачал головой:— Возможно, мне действительно нужен надсмотрщик.— Возможно, и был нужен. Теперь уже нет.— Садись.Лаки опустился на стул напротив брата и тотчас же направил разговор на их общую заботу:— Как прошла твоя встреча в банке вчера?— Джордж Янг — сукин сын.— Ты только сейчас начал это понимать? — спросил Лаки.— Я не виню его или банк за то, что они хотят получить назад свои деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28