Некоторое время он задумчиво молчал, потом поднял голову и посмотрел на Марис:
– Это все, что у тебя есть?
– Пока да, – кивнула Марис. – С тех пор, как я вернулась, он прислал мне только эти несколько страниц. Я не раз звонила на Санта-Анну, чтобы поговорить с ним, но он не подошел к телефону. Я говорила только с Майклом – его помощником по хозяйству. Он сказал, что Па… автор в последнее время пишет очень мало.
– Интересно, почему?
– Мне кажется, он просто хандрит.
– Его оставила его муза?
– Не думаю, что дело в этом. Просто он упрям, как мул, а чтобы заставить мула работать, нужно его постоянно подгонять… – Она немного поколебалась и добавила:
– Вот почему я хочу снова туда поехать.
– В самом деле? – удивился Дэниэл. – Когда?
– Честно говоря, я заскочила к тебе по дороге в аэропорт.
– Понятно.
– Я хотела увидеть тебя и сказать «до свидания». И, разумеется, услышать твое мнение о том, что ты только что прочел.
После того как Марис застала Ноя с Надей, она почти сразу же решила уехать в Джорджию, но многочисленные дела задержали ее с отъездом почти на неделю.
Марис не обманывала себя: она ехала на Санта-Анну не столько из-за книги, сколько для того, чтобы разобраться в самой себе и в тех сложных чувствах, которые она питала к Паркеру. Ей хотелось быть справедливой к нему и к себе тоже, и прошедшая неделя предоставила ей прекрасную возможность как следует обдумать отношения, которые сложились между ними за несколько дней ее пребывания на острове. Кроме того, было бы не правильно поддаваться первому же импульсу, первой реакции на неожиданные перемены, происшедшие в ее жизни. Меньше всего Марис хотелось выглядеть разозленной и мстительной женой – даже в своих собственных глазах.
Вот почему в прошедшие семь дней она не думала почти ни о чем другом. В последний день Паркер не на шутку разозлил ее, но, несмотря на это, уезжать с острова ей не хотелось. Теперь Марис могла себе в этом признаться. Больше того – с той самой минуты, когда она покинула Санта-Анну, больше всего на свете ей хотелось снова встретиться с Паркером.
Поначалу она старалась не думать об этом, но чувство вины продолжало жечь ее, словно раскаленные уголья. Ведь она была замужней женщиной, она поклялась перед алтарем хранить мужу верность и относилась к словам «пока смерть не разлучит нас» очень серьезно. Но теперь Марис знала, что клятва верности имела значение только для нее одной. Ной нарушил свой обет, а Надя, скорее всего, была отнюдь не первой женщиной, с которой он ей изменял. До брака у Ноя не было недостатка в подружках, так почему все должно было измениться после того, как он произнес ничего не значащие слова и обменялся с ней кольцами? Теперь Марис не верилось, что он мог в один день превратиться из ловеласа в примерного мужа. Больше того: его измена была, несомненно, неслучайной. Что ж, она поступит обдуманно и трезво, положив конец их браку, – заведя себе любовницу, Ной терял право и привилегию называть ее своей женой.
Но даже если бы Марис ничего не знала об отношениях Ноя с Надей, она все равно бы ушла от него после того, что произошло между ними. Во время той ссоры Ной показал себя с такой стороны, что теперь Марис не испытывала к нему ничего, кроме отвращения и страха. Она не могла жить с человеком, который угрожал ей. А в том, что Ной способен привести свои угрозы в исполнение, сомнений у нее не возникло.
Итак, их браку – конец. Ной Рид превратился в прошлое. Теперь ей предстояло узнать, что ждет ее в будущем и найдется ли там место для Паркера Эванса. Этот вопрос был для нее, пожалуй, самым главным. Марис больше не могла отрицать или не замечать того, что ее влекло к Паркеру с необычайной силой. И дело тут было не в его уме или бесспорном таланте, как она пыталась себя уверить. Ее влекло к нему как к человеку и как к мужчине. Бессчетное число раз Марис вспоминала их поцелуй и воображала, как он снова прикасается к ней, прижимает к себе, целует в крепко сжатые губы…
Она не знала, способен ли Паркер заниматься любовью, в особенности – традиционным способом, но как раз это почти ее не занимало. Ей хотелось просто прикасаться к нему, прикасаться – и чувствовать ответные ласки. Марис мечтала о близости – о близости в их отношениях, но как этого добиться, она не знала.
Разумеется, оставаясь мужней женой, Марис не позволила бы себе идти на поводу у своих желаний. Даже до свадьбы, пока Ной за ней ухаживал, Марис не заглядывалась на других мужчин, но теперь, когда ее супружеские обязательства остались в прошлом, мысли о возможной близости с Паркером не покидали ее.
Когда Марис летела из Саванны в Нью-Йорк, она почти сумела убедить себя, что во всем была виновата обстановка жаркого тропического острова, которая и разбудила в ней эти фантазии. Она была почти уверена, что стоит ей вернуться в Нью-Йорк, и наваждение исчезнет и снова все пойдет по-прежнему. И к тому моменту, когда ее самолет приземлился в нью-йоркском аэропорту Ла-Гуардия, она уже не сомневалась, что в их отношениях с Ноем действительно наступил период некоторого охлаждения, который, однако, ничего не стоит преодолеть, а все бредовые идеи, которые приходили ей в голову на Санта-Анне, исчезнут раз и навсегда, как только их страсть разгорится с прежней силой.
Только теперь Марис понимала, как наивно и глупо с ее стороны было на это надеяться. Как она могла быть такой близорукой?! Неужели она одна не догадывалась об интрижке Ноя? Скорее всего, люди, с которыми она встречалась каждый день, обо всем знали, и только она одна оставалась в неведении. Или в глазах подчиненных она уже успела превратиться в трагикомический персонаж бесчисленных анекдотов и историй – в жену, которая узнает обо всем последней? Бедная, глупая Марис, думали сотрудники издательства, встречая ее в коридорах, в то время как Ной отправлялся на свидания с любовницей.
Марис хорошо знала, что в издательстве у Ноя есть не только противники, но и сторонники. В основном это были руководители среднего звена, перешедшие в «Мадерли-пресс» вместе с Ноем, когда Дэниэл пригласил его на работу, и их молчание было вполне объяснимо. Все они опасались за собственное благополучие, понимая, что развод означал для Ноя немедленное увольнение с поста вице-президента издательского дома.
Марис задумалась о том, как сообщить о разрыве отцу. Было ясно, что избежать этого невозможно, но она решила максимально оттянуть неприятное объяснение. Марис понимала: для Дэниэла это будет жестокий удар, так как в лице Ноя он терял не только зятя, но и своего протеже, человека, которого он своими руками ввел в руководство издательским домом. Она была почти уверена, что отец воспримет это сообщение с достоинством и мужественно, как на протяжении всей жизни он встречал любые разочарования и неприятности, и все же ей не хотелось расстраивать его раньше, чем необходимо. Правда, это означало, что ей еще сколько-то времени придется притворяться, будто у них с Ноем все идет отлично, однако ради спокойствия отца она готова была пойти даже на это.
Сейчас Дэниэл смотрел на дочь пристально и внимательно, словно чувствовал что-то, и Марис стоило огромного труда не опустить глаза.
– Так что ты скажешь? – снова спросила она.
– О рукописи? – Дэниэл заворочался в кресле. – Скажу, что она интересна. Как издатель я бы порекомендовал тебе приложить все усилия, чтобы заставить автора довести работу до конца, и поскорее.
– В таком случае, – сказала Марис, вставая, – я увезу с собой в Джорджию твое благословение. Я тебя правильно поняла?
– А что думает Ной?
– Он еще не читал рукопись, но…
– Я говорю не о книге, Марис. Как Ной отнесся к тому, что ты снова собираешься в Джорджию, чтобы нянчиться с этим твоим автором?
– Я в его разрешении не нуждаюсь, – не сдержавшись, отрезала Марис, но, видя, что Дэниэл удивлен ее ответом, попыталась смягчить впечатление:
– Извини, папа, я не хотела быть резкой.
– Ничего страшного, тем более что я сам виноват. Я вовсе не собирался лезть в твои личные дела, просто…
– Ну, договаривай, раз уж начал, – подбодрила его Марис, видя, что отец в замешательстве замолчал. Дэниэл взял ее за руку:
– Просто я хорошо помню один случай, когда ты влюбилась сначала в книгу, а потом – в ее автора. Марис выдавила улыбку.
– Ах вот ты, оказывается, о чем думаешь?! О том, что я, как школьница, способна влюбиться в автора понравившейся мне книги?
– Как я сказал, в мировой истории такие случаи уже бывали.
Марис покачала головой:
– Теперь я стала старше, умнее и… – «…И больше не повторю подобной ошибки», – чуть не сказала она. – …Этот автор и эта книга не имеют никакого отношения к нашим с Ноем отношениям и к нашему браку. Совершенно никакого, уверяю тебя!..
И это была сущая правда. Марис уже решила, что не вернется к Ною независимо от того, увидится ли она с Паркером снова или нет. Их брак развалился не потому, что она встретилась с Паркером или прочла его «Зависть», а потому, что Ной оказался совсем не таким, каким она его себе вообразила.
– Значит, Ной согласился тебя отпустить?
Почему-то мнение Ноя казалось Дэниэлу очень важным, и Марис не без раздражения подумала, что если бы он знал все подробности, то не задавал бы подобных вопросов. Марис очень хотелось закатать рукав и показать отцу синяки, которые за прошедшую неделю только слегка побледнели. Она хотела рассказать ему, как она до крови прикусила язык, и послушать, что он скажет, если она повторит угрозы, которыми осыпал ее Ной.
Но она промолчала. Марис знала, что Дэниэл будет потрясен не меньше, а может быть, даже больше ее. Возможно, несмотря на возраст, он сам отправится к Ною, чтобы объясниться с бывшим зятем.
Именно поэтому она решила пока ничего не говорить отцу. Она сделает это позже – когда разберется со своими собственными чувствами и когда у нее будет собственный план организации работы «Мадерли-пресс» без Ноя. Только после этого она сможет разговаривать с отцом спокойно и аргументировано.
И, поглядев отцу прямо в глаза, Марис сказала твердо:
– Да, Ной не против моей поездки.
Дэниэл встал и, взяв ее лицо в ладони, крепко расцеловал в обе щеки.
– Во сколько у тебя самолет? Марис поглядела на часы.
– Ой, мне пора бежать, иначе я опоздаю. – Она обняла и поцеловала Дэниэла, стараясь, чтобы он не заметил выступивших у нее на глазах слез.
– Ты самый лучший, папа, и я ужасно тебя люблю! – прошептала она.
– Я тоже тебя люблю, Марис, – ответил Дэниэл и, мягко отстранив Марис, поглядел ей в лицо. – Ну а теперь беги, а то действительно еще опоздаешь из-за меня… А я никогда не прощу себе этого.
21
Паркер сам открыл ей дверь. Несколько секунд он удивленно смотрел на нее, потом сказал:
– Ты что-нибудь забыла?
– Ты чертовски любезен, Паркер.
– Спасибо.
– На здоровье. – Она смерила его взглядом. – Может, пригласишь меня войти?
Паркер немного помолчал, словно раздумывая, потом откатился вместе с креслом назад в прихожую, освобождая проход.
– А где Майкл? – спросила Марис, оглядываясь по сторонам.
– Поехал на материк за чаем, сахаром, кофе, перцем, туалетной бумагой и прочим.
– И оставил тебя одного?
– Я вполне способен сам о себе позаботиться, – не ответил, а скорее прорычал Паркер. – Если хочешь знать, до того, как появился Майкл, я несколько лет жил один. И неплохо справлялся. Кроме того, я вовсе не один…
«Он был с женщиной», – догадалась Марис. В самом деле, все признаки были налицо: рубашка Паркера была расстегнута, а волосы растрепаны больше, чем обычно. Кроме того, эта поездка Майкла за продуктами… Неужели кофе и чай нельзя было купить на причале?
– Извини, я не хотела мешать… – пробормотала она, смутившись. – Я знаю, мне следовало позвонить и предупредить о своем приезде, но…
– Вот именно, – сердито заметил Паркер. – Но раз уж ты все равно здесь, тут уж ничего не попишешь. Проходи, присоединяйся к нам…
Развернув кресло, он покатил в столовую, и Марис неохотно последовала за ним. Она предпочла бы удрать, но никак не могла придумать подходящего предлога. Знакомиться с подругой Паркера она была совсем не расположена.
По совести сказать, ей не хотелось знакомиться вообще ни с кем, но меньше всего с женщиной, которую Паркер пригласил к себе, чтобы приятно провести время. Во-первых, по сравнению с ней Марис бы выглядела настоящей растрепой: юбка помялась, на чулках появилась затяжка, а переброшенный через руку плащ, который пришелся очень кстати в Нью-Йорке, выглядел на острове столь же уместно, как водолазный костюм в центре Сахары.
А главное, ей очень не хотелось делить Паркера с кем бы то ни было.
Поставив дорожную сумку в коридоре, Марис кинула поверх нее плащ и несколько раз провела рукой по волосам, которые пришли в полный беспорядок во время поездки на катере. Это было все, что она успела сделать. «Ну, где ты там застряла?» – крикнул из столовой Паркер, и Марис, решительно вздохнув, шагнула под арку, соединявшую коридор и обеденный зал.
Ее беспокойство оказалось напрасным. Кроме Паркера, в столовой никого не было, и Марис посмотрела на него с недоумением.
Он, очевидно, догадался, о чем она собиралась спросить, так как поднял голову и кивком указал на потолок.
– Смотри!
Марис посмотрела на слегка покачивающуюся люстру.
– Я уже видела, – сказала она. – Там рядом находится вентиляционное отверстие, и поток воздуха…
– Очень удобное объяснение, – перебил ее Паркер. – Но совершенно не правильное. Люстру раскачивает призрак самоубийцы – на острове это известно каждому младенцу.
– Какого самоубийцы? – удивилась Марис, и Паркер вкратце пересказал ей историю о несчастном плантаторе.
– …Все его идеи, призванные спасти семью от окончательного банкротства, были обречены с самого начала. Бакер только глубже увязал в долгах, – сказал он. – В конце концов он понял, что все бесполезно, и повесился прямо здесь, на крюке от люстры, – закончил Паркер.
– И ты действительно веришь, что его дух… или призрак… – Марис показала на люстру. – Что он до сих пор живет здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77