Уверен, вы разделяете мои сожаления, что его пришлось отпустить. — Он сделал паузу, ожидая, пока судья это проглотит. — Но я также уверен, что в данных обстоятельствах вы действовали согласно закону и собственной совести.Судья Лэрд слегка кивнул:— Я рад, что вы понимаете всю сложность ситуации.— Ну а как же, у меня было целых сорок восемь часов, чтобы ее понять, — ухмыльнулся Дункан, и если судья Лэрд был способен хоть что-то замечать, он не нашел бы в этой улыбке и тени дружелюбия. — Прошу прощения. Меня зовет напарница.— Конечно. Приятного вечера.Судья сделал шаг в сторону, и Дункан, слегка его задев, прошел мимо.— Что он сказал? — спросила Диди краем рта, когда Дункан взял ее под руку и повел к бару.— Пожелал приятного вечера. А это значит — надо выпить.Они протолкались к бару, где Дункан заказал бурбон с водой для себя и диетическую колу для Диди. Здесь к ним протиснулся еще один полицейский из их отдела. Руки у него были заняты выпивкой и тарелкой, нагруженной закусками.— Салют, Дунк, — прочавкал он, жуя крабовый салат. — Представь меня своей новой цыпочке.— Чтоб ты своим дерьмом подавился, Уорли, — сказала «цыпочка».— Кто бы мог подумать? У нее голос детектива Боуэн!Уорли был хорошим детективом из числа тех «мужланов», которых упоминала Диди. Где бы он ни появлялся, во рту у него всегда торчала зубочистка; вот и сейчас, даже жуя канапе, он с ней не расставался. Они с Диди без конца задирались друг к другу, стараясь задеть побольнее. Счет обычно был равный.— Отвали, Уорли, — сказал Дункан. — Диди сегодня будут награждать. Веди себя хорошо.Диди всегда была в рабочем настроении. Проработав с ней два года, Дункан почти уверился, что это единственное настроение, какое у нее бывает. Даже сейчас, несмотря на юбку и подкрашенные губы по случаю торжества, голова у нее работала как у полицейского.— Расскажи Уорли про свою находку.Дункан описал отрезанный язык. Потом указал на кусок мяса на тарелке Уорли:— Вот так примерно он и выглядел.— Господи, — Уорли передернуло. — С чего ты взял, что он принадлежал Моррису?— Просто догадка, и, как мне кажется, очень удачная. Завтра понесу его в лабораторию.— Савич тебя провоцирует.— У такого фигляра это в крови.— Но заявиться к тебе домой… — Уорли передвинул зубочистку в противоположный уголок рта и забросил в рот тот самый кусок мяса, — это наглость. Описался от страха, Дунк?— Было бы глупо совсем не бояться, — ответила за него Диди. — Правильно, Дункан?— Наверное, — рассеянно ответил тот. Интересно, сможет ли он прикончить Савича безо всякого сожаления, когда дело дойдет до решающего столкновения? Наверное, сможет, потому что иначе Савич убьет его, ни секунды не колеблясь.Пытаясь разрядить атмосферу, Уорли сказал:— Честное слово, Диди, ты сегодня шикарно выглядишь.— Тебя это никак не касается.— Если я как следует напьюсь, то, может, смогу разглядеть в тебе женщину.Диди не зевала:— Увы, мне никогда не напиться до такой степени, чтобы разглядеть в тебе мужчину.Обычная дружеская перепалка между сослуживцами. Мужчины в отделе насильственных преступлений не давали Диди ни минуты покоя, хотя уважали ее опыт, прилежание и целеустремленность — всего этого у нее хватало с избытком. Когда требовало дело, острые языки выслушивали ее с не меньшим вниманием, чем коллег-мужчин. А иногда и с большим. Женская интуиция перестала быть просто присказкой. Благодаря прозорливости Диди в нее поверили.Зная, что Диди сама может постоять за себя, Дункан отвернулся и принялся рассматривать толпу гостей.Позже он вспоминал, что сначала его внимание привлекли ее волосы.Она стояла прямо под одним из потолочных софитов, лившим на нее свет с высоты тридцати футов. Он высвечивал ее, словно театральный прожектор, придавая ослепительно белый оттенок волосам, превращая в единственную блондинку в зале.Почти строгая в своей простоте прическа — волосы уложены в низкий узел — подчеркивала совершенную форму головы и грацию длинной шеи. Пока он любовался этой бледной шеей, малоприметная женщина, почти целиком заслонявшая незнакомку, отошла. И он увидел ее спину. Всю целиком. Манящую, обнаженную от шеи до талии и даже ниже.Он и не знал, что там, оказывается, можно носить драгоценности — на пояснице у нее переливалась бриллиантовым блеском брошь. Камни, подумал он, наверное, теплые, как и ее кожа.Ему самому стало жарко, хотя он просто смотрел на нее.Кто-то подошел к ней сзади, что-то сказал, она обернулась, и Дункан впервые увидел ее лицо. Позже ему казалось, что челюсть у него по-настоящему упала на пол.— Дунк? — Уорли ткнул его локтем под руку. — Все нормально?— Да. Конечно.— Я спросил, как сиделось в тюрьме.— Как у Христа за пазухой.Уорли бросил на него плотоядный взгляд, придвинулся поближе и спросил:— Пришлось отбиваться от сокамерников, истосковавшихся по ласке?— Что ты, Уорли, они все тебя ждут не дождутся. Диди так резко засмеялась, что даже фыркнула.— Молодчина, Дункан.Он снова отвернулся, но блондинки на прежнем месте уже не было. Нетерпеливо обшарив взглядом гостей, он отыскал ее. Она пила белое вино и разговаривала с солидной пожилой парой; ни вино, ни разговор ее явно не занимали. Она вежливо улыбалась, но глаза сохраняли отсутствующее выражение, будто она плохо осознавала происходившее вокруг.— Кончай пялиться. — Диди наклонилась к Дункану и проследила за его взглядом. — Честное слово, Дункан, — сердито прибавила она, — ты из себя посмешище делаешь.— Ничего не могу поделать. Не в силах бороться с похотью.— Возьми себя в руки.— Не могу.— В смысле не хочешь.— Именно не хочу. Меня поразила молния, а это, оказывается, чертовски приятно.— Молния?— Да. И еще кое-кто.Диди критически оглядела незнакомку и пожала плечами.— Согласна, она ничего. Если тебе нравятся высокие, стройные, длинноволосые с безупречной кожей.— Ты на лицо ее посмотри. Она шумно отпила колы.— Вижу, вижу. Отдаю ей должное. Твоя система сексуальной навигации, как обычно, засекла самую аппетитную крошку.Он хитро ей улыбнулся:— Мой врожденный талант.Пара распрощалась с незнакомкой, оставив ее одну посреди толпы.— Даме бесприютно и одиноко, — сказал Дункан. — И только большой и сильный коп может прийти к ней на помощь. Подержи мою выпивку. — Он сунул Диди бокал.— С ума сошел? — Она преградила ему дорогу. — Это будет верхом идиотизма. Я не собираюсь стоять и смотреть, как ты сам роешь себе яму.— Ты о чем? Внезапно Диди осенило:— А, ты не знаешь.— Чего?— Дункан, она замужем.— Черт. И кто муж?— Судья Като Лэрд.— Что он тебе сказал?Элиза Лэрд положила на туалетный столик инкрустированную драгоценностями сумочку и сняла босоножки. Като поднялся в спальню первым. Он уже успел раздеться и теперь сидел в халате на краю постели.— Кто? — спросила она.— Дункан Хэтчер.Она вытащила из прически шпильку.— Кто это?— Мужчина, с которым ты разговаривала на крыльце. Когда я отошел заплатить за парковку. Ты должна помнить. Высокий, крепкий, давно пора подстричься, мускулы как у спортсмена. Коим он и был — играл крайним в американском футболе. В Джорджии, кажется.— А, верно. — Она положила шпильки рядом с сумочкой, сняла шиньон и пальцами растрепала волосы. Потом улыбнулась отраженному в зеркале мужу. — Он спросил, нет ли у меня мелочи, чтобы разменять десять долларов. Хотел дать на чай парковщику, а мелких купюр у него не было.— Попросил разменять деньги, и все?— Хм. — Она попыталась расстегнуть бриллиантовую брошь на пояснице. — Будь добр, помоги.Като встал с кровати и подошел. Расстегнув замок броши, он аккуратно вытянул ее из черного шелка и отдал жене. Потом опустил руки ей на плечи и нежно их сжал.— Хэтчер называл тебя по имени?— Честное слово, не помню. А что? Кто он такой?— Детектив по расследованию убийств.— Из полиции Саванны?— Прославленный герой с дипломом по криминологии. Интеллект, подкрепленный мускулами.— Впечатляет.— До последнего времени был образцовым офицером.— До последнего времени?— На этой неделе он давал показания на одном моем суде. По делу об убийстве. Когда обстоятельства вынудили меня признать судебное разбирательство незаконным, он вышел из себя, принялся браниться. Я обвинил его в неуважении к суду и приговорил к двум суткам ареста. Он вышел сегодня утром.Она тихо рассмеялась.— Тогда я уверена, что он не знал, кто я. Если бы знал, не стал бы со мной разговаривать. — Она сняла серьги. — А женщина, которая была вместе с ним, — его жена?— Напарница. Кажется, он не женат. — Он опустил платье с плеч Элизы, обнажив ее до талии. Оценивающе оглядел ее отражение в зеркале. — Что ж, нельзя винить его за то, что он пытался приставать к тебе.— Като, он ничего не пытался. Просто попросил разменять деньги.— Он мог попросить кого угодно, но обратился к тебе. — Обняв ее, он накрыл ладонями ее полные груди. — Я решил, что вы виделись прежде и он тебя узнал.Встретившись с ним взглядом в зеркале, она ответила:— Возможно. Но если и виделись, я этого не запомнила.Если бы ты о нем не заговорил, я бы и про сегодняшний разговор не вспомнила.— Разве тебе не нравятся буйные, неухоженные блондинистые волосы? Не привлекают щетина и небрежный вид?— Гораздо больше меня привлекают седеющие виски и гладко выбритый подбородок.«Молния» на этом платье была короткой. Улыбаясь отражению в зеркале, он потянул платье вниз, огладив ее ягодицы. Теперь Элиза осталась только в черном кружевном поясе для чулок. Он повернул к себе ее лицо.— Это лучшее, что есть во всех скучных торжествах. Возвращаться вместе домой. — Он выжидающе посмотрел на нее. — Ты ничего не скажешь?— Я должна что-то сказать? Ты же знаешь, я чувствую то же самое.Он взял жену за руку и приложил ее ладонь к своему эрегированному члену.— Я солгал, Элиза, — прошептал он, направляя ее. — Вот что самое лучшее.Полчаса спустя Элиза встала с постели, тихо прошла к шкафу, достала халат и накинула на себя. Задержалась ненадолго возле туалетного столика и подошла к двери. Та скрипнула, когда Элиза ее открыла. Элиза оглянулась. Като не пошевелился.Выскользнув из комнаты, она спустилась на цыпочках по лестнице. Судья верил в ее бессонницу. Иногда он находил ее на диване в кабинете, где она смотрела на DVD какой-нибудь любимый фильм. Иногда она читала в гостиной, иногда сидела на террасе и любовалась на подсвеченный бассейн.Судья принимал близко к сердцу бессонницу жены. Он настаивал на том, чтобы она пила лекарства, — они должны помочь. Он журил Элизу за то, что она уходила из спальни, не разбудив его, — ведь он мог бы ее убаюкать.В последнее время она задумывалась, чем именно обеспокоен судья — ее бессонницей или ночными прогулками по дому.В кухне на ночь оставляли приглушенный свет; но она успела так хорошо выучить дорогу, что смогла бы найти ее даже в темноте. Спустившись вниз, она прежде всего наливала себе молока — по ее словам, оно помогало — и оставляла пустой стакан в раковине как доказательство своей правдивости.Элиза стояла возле мойки и по глотку отпивала молоко, которого ей совсем не хотелось; Като, надеялась она, никогда не узнает про то, что сегодня она ему солгала.Детектив знал, кто она такая. Он назвал ее по имени.— Миссис Лэрд? Обернувшись, она поразилась его росту. Като был высоким, но Дункан Хэтчер оказался на несколько дюймов выше. Чтобы взглянуть ему в лицо, ей пришлось запрокинуть голову. Вдруг она поняла, как вызывающе близко он стоит — правда, все же не настолько, чтобы привлечь внимание. В его глазах блестел хмель, но язык оставался трезвым.— Меня зовут Дункан Хэтчер. Хотя руки он не подал, но посмотрел на нее так, словно ждал от нее рукопожатия. Она не пошевелилась.— Здравствуйте, мистер Хэтчер. Его улыбка была обаятельной, и, казалось, он это знал. Кроме того, у него достало наглости сказать:— Отличное платье. — Спасибо. — И бриллиантовая брошь у вас на пояснице мне тоже нравится. Она холодно кивнула в ответ.— Оно держится на вас только из-за этой брошки? Непристойное замечание. Равно как и намек в его глазах. Светло-серых, глядевших со скрытой угрозой.— До свидания, мистер Хэтчер. Она хотела повернуться и уйти, но детектив шагнул ближе, на секунду ей даже показалось, что он сейчас дотронется до нее. Он сказал:— Когда мы увидимся снова? — Прошу прощения? — Когда мы увидимся снова? — Сильно сомневаюсь, что такое возможно. — Еще как возможно. Видите ли, стоит какому-нибудь судье обвинить меня в неуважении к суду и упечь в тюрьму, и я не успокаиваюсь, пока не оттрахаю его жену. В его устах это прозвучало как обещание. От неожиданности она замерла и словно онемела. Несколько секунд они стояли, молча глядя друг на друга.Затем одновременно случились две вещи, нарушившие их молчание. Женщина, как она теперь понимала, напарница Дункана Хэтчера, схватила его за руку и потащила к машине, только что поданной парковщиком. Краем глаза Элиза заметила появившегося Като. Пока он шел, она повернулась к нему и заставила себя улыбнуться; мышцы ее лица как будто застыли.Муж подозрительно проводил глазами Хэтчера, которого напарница втолкнула в машину. Элиза боялась, что Като начнет допрашивать ее об их коротком разговоре, он этого не сделал. До тех пор, пока они не вернулись домой, — а к этому времени она уже придумала ложь.Сейчас она задумалась: зачем было врать мужу?Вылив остатки ненужного молока в раковину, она оставила стакан на виду в мойке. Потом вышла из кухни, вернулась к изогнутой лестнице на второй этаж. Замерла, прислушиваясь. В доме царила тишина. Со второго этажа не доносилось ни звука.Она быстро пересекла холл и вошла в кабинет Като, в темноте добралась до стола и включила настольную лампу. От ее света по всей комнате обозначились густые тени, особенно на книжных полках, занимавших всю стену позади рабочего стола.Она открыла фальшивую полку, скрывавшую сейф, и покрутила ручку, заранее зная, что та не поддастся. Сейф всегда был заперт; даже после трех лет брака Като не открыл ей код.Вернув на место книги-фальшивки, она сделала несколько шагов назад и оглядела стеллаж целиком. Затем, как обычно, мысленно разбила его на секторы, изучая полку за полкой, скользя взглядом по корешкам книг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48