– В некотором роде мне следует быть благодарным этому мистеру Келлеру, верно?
Она смущенно улыбнулась, поняв намек, и проговорила:
– Возможно, и мне тоже.

Позднее Лорен часто вспоминала этот день и сменивший его вечер, дорожила каждым часом, проведенным вместе с Джередом, и берегла эти воспоминания как сокровище, потому что на следующий день все изменилось.
Джеред уехал рано утром и вернулся поздно. К этому времени Оливия и Лорен уже закончили свою полную напряженного молчания трапезу.
Взглянув на мужа, Лорен сразу поняла, что настроение у него скверное. Роза подала ему ужин, но он ел мало, зато пил не переставая. Приезд гостей был неожиданным для Лорен. Оливия намекнула, что ей было бы лучше уйти в свою комнату. Лорен посмотрела на Джереда, ожидая, что он вмещается, но она увидела только спину мужа, наливавшего себе очередную порцию виски у бара.
Из окна своей комнаты, выходившего в сад, она могла видеть прибывающих гостей, которых становилось все больше и больше. Они приезжали группами, по двое, по трое, но во всех них было нечто общее – с первого взгляда эти люди вызывали отвращение и неприязнь. Лорен догадалась, что это те самые наемники, которых наняли для воплощения в жизнь плана Оливии.
Снизу доносились громкие голоса, скабрезные шутки и смех. Лорен заметила Паркера и Курта Вандайверов, появление которых было встречено громкими приветственными криками.
Это был первый и единственный случай, когда наемники явились все разом. В течение следующих недель почти каждую ночь в дом приходили какие-то подозрительные личности и спрашивали Джереда. Обычно он уезжал с ними, возвращался только под утро и сразу шел в свою комнату. Иногда он уезжал один, и проходило много часов, прежде чем во дворе раздавался топот копыт Чарджера. Неужели Джеред встречается с этими людьми, планируя нападение на Пуэбло?
Чтобы заглушить все возрастающую тревогу и найти себе какое-нибудь занятие, Лорен стала принимать более активное участие в деятельности дамского благотворительного комитета. Она стала частой гостьей в Пуэбло, и вскоре жители поселка перестали удивляться, когда видели ее коляску, управляемую Пепе. Она даже стала получать в подарок кустарные поделки, которые всегда принимала с благодарностью. Если Оливия или Джеред и знали о ее посещениях мексиканского поселка, то ничего не говорили.
Однажды на рассвете ее разбудили тяжелые шаги Джереда в холле. Сердце Лорен радостно забилось, и, она села в постели, замерев в ожидании. Шаги замерли у ее двери, ей даже показалось, что ручка начала поворачиваться, но, постояв немного, Джеред прошел в свою комнату.
Отбросив одеяло, Лорен выскочила из постели, накинула халат и открыла дверь.
– Джеред, – тихо позвала она. Высокая фигура замерла. Он медленно, устало повернулся в ее сторону.
– Прости, что разбудил тебя, Лорен. Иди спать. Она с такой силой вцепилась в дверь, что костяшки пальцев побелели.
– Ты… ты… ничего не хочешь? Тебе ничего не надо? Лорен ненавидела себя за этот умоляющий голос, но она так жаждала его близости, его любви…
– Нет, – резко ответил Джеред, – иди в постель.
– Джеред! – Она собрала все силы, чтобы заставить голос не дрожать. – Скажи мне, чем ты занимаешься, куда уезжаешь. Ведь у тебя не может быть ничего общего с…
– Лорен! – Его голос эхом прокатился по безмолвному дому. Сорвав с головы шляпу, он с силой ударил ею по бедру. Она отшатнулась. Джеред стал перед ней, опустив голову, пытаясь взять себя в руки. Когда он заговорил, голос его звучал почти спокойно:
– Ты моя жена, но не жди, что я буду отчитываться перед тобой. На некоторые вещи лучше не обращать внимания… или просто принимать их как есть и доверять. Понимаешь?
Доверять? Может ли она доверять ему? Как бы ей этого хотелось! Хотелось верить, что он не поддержит Оливию, не будет участвовать в ее планах.
– Да, – ответила она тихо, – понимаю. Она молча молила его: „Подойди ко мне“.
– Тогда больше не заговаривай об этом. – Джеред повернулся, вошел в свою комнату и закрыл за собой дверь.
С этого момента Джеред стал явно избегать Лорен. Если они случайно встречались, он вежливо спрашивал о ее самочувствии. И все. Он больше никогда не приходил в ее комнату и не приглашал к себе. Можно было подумать, что их любовь – просто плод ее воображения. Его равнодушие было так же трудно принять, как и понять.
Оливия буквально светилась от радости. На ее щеках играл румянец, глаза возбужденно блестели. Казалось, она даже помолодела. Жесткие складки на ее лице исчезли. Теперь она чувствовала себя сильной и уверенной.
Карсон не вылезал из дома. И чрезвычайно нервничал.
Но самым тяжелым для Лорен было присутствие Вандайверов. Это было почти непереносимо. Три раза в неделю, а то и чаще они обедали вместе с Локеттами и Карсоном. Для Лорен эти трапезы были тяжким испытанием. Джеред почти не прикасался к еде, но зато очень много пил, ощериваясь неприятной улыбкой, когда Курт начинал уделять Лорен слишком много внимания. Если к нему обращались, он отвечал односложно и с явной неохотой.
Курт, чувствуя враждебность Джереда, провоцировал его при каждом удобном случае. С Лорен он был приторно вежлив. Каждый раз, когда его рука касалась ее локтя, Лорен с трудом удерживалась, чтобы не вырвать руку. Она боялась, что однажды Джеред выполнит свое обещание и убьет Курта. Похоже, Курт тоже не забыл револьвера Джереда, нацеленного ему в лицо.
Лорен инстинктивно чувствовала, что, несмотря на браваду, Курт боится Джереда. Мрачные взгляды, которые ее муж бросал на него, были слишком красноречивы, чтобы ими можно было пренебречь.
Однажды вечером Джереда вызвали на одно из „тайных собраний“, как Лорен про себя окрестила эти его поездки. Оливия пригласила гостей в гостиную, где был подан кофе. Лорен потерянно смотрела вслед уходящему Джереду, который небрежно кивнул ей на прощание.
Вместо того чтобы последовать за остальными, Лорен извинилась и ушла в библиотеку. Она любила эту комнату и часто искала там убежища, поскольку, кроме нее, почти никто туда не заходил.
Минут двадцать она читала, устроившись в кресле. Звук открываемой двери отвлек ее. Она подняла голову и увидела входящего Курта. Один вид его плотного, тяжелого тела и красного наглого лица вызвал у нее отвращение.
– Лорен, почему вы лишили нас удовольствия наслаждаться вашим обществом? Неужели мы с отцом так вам неприятны?
Она знала, что он намеренно дразнит ее, и отказалась участвовать в игре.
– О нет, мистер Вандайвер. Просто я ужасно устала и поняла, что сегодня из меня получится плохая собеседница.
– Мне жаль, что вы неважно себя чувствуете. Он подошел к ней так близко, что почти касался ее коленей. Лорен резко откинулась на спинку кресла, однако это ничуть не смутило Курта. Кажется, ему нравилось смущать ее. И снова она почувствовала, что под внешней вежливостью манер этого человека скрывается жестокость.
– Вашему мужу не следует так пренебрегать вами. Слишком опасно надолго оставлять одну такую хорошенькую женщину.
– Джеред скоро вернется, – сказала она поспешно, понимая, что не может скрыть от него своего беспокойства.
Курт рассмеялся:
– Совершенно случайно я узнал, что его не будет большую часть ночи, Лорен. – Он вперил в нее мрачный взгляд, от которого ей захотелось выпрыгнуть из кресла и убежать.
– Простите меня, мистер Вандайвер, я… Лорен встала, но он схватил ее за руку и притянул к себе.
– Вы не очень-то внимательны к деловому партнеру своего мужа. Разве вы ничему не научились у своей свекрови? Она всегда так мила с Карсоном, который много лет был партнером Бена.
Он рассмеялся отвратительным смехом. Только теперь Лорен поняла, какие отношения существовали между Оливией и Карсоном. Надо быть полной дурой, чтобы не заметить этого. Курт явно стремился оскорбить Бела, его память, и Лорен захотелось дать ему пощечину, но он крепко, до боли сжал ее локти.
– Ну конечно, Бен и Мария Мендес. Эта женщина опозорила себя, верно? – насмешливо произнес Курт, явно давая понять, что вовсе не видит здесь ничего позорного.
Лорен замерла от неожиданности, удивленно глядя в его холодные голубые глаза.
– Что вы знаете о Марии? Как вы узнали?..
– Я поставил себе цель выяснить все тайны Локеттов. Что вы думаете о трагической кончине Марии? – Не дав ей ответить, Курт продолжал:
– Видите, что случается со шлюхами, которые продаются по дешевке первому попавшемуся покупателю?
– Пустите меня, – вскрикнула Лорен, изо всех сил пытаясь освободиться.
– Будьте милы со мной, миссис Локетт, я о вас позабочусь. И тогда вы не кончите так, как эта мексиканская шлюха.
Его толстые губы были всего в нескольких дюймах от ее рта, и Лорен уже готова была закричать, когда в холле раздался громовой голос Паркера:
– Курт! Пойдем, я устал, и мне надо лечь пораньше. Курт тихонько чертыхнулся, и его руки еще сильнее сжали ее локти.
– Обещаю вам, Лорен, что наступит день, когда ни ваш ковбой-муж, ни кто-нибудь другой мне не помешают. Уверен, я не буду разочарован.
– Курт!
– Иду! – отозвался Курт и, снова понизив голос, прошептал ей прямо в лицо:
– Вы тоже не пожалеете, потому что вам не доводилось видеть инструмента больше моего. Он войдет в вас, как стенобитное орудие. И, когда все будет кончено, вы попросите еще.
Чтобы подкрепить свое гнусное обещание, он крепко прижался к ее животу.
– Курт! – снова загудел мощный голос в холле. Грубо выругавшись, Курт выпустил ее и скрылся за дверью.

Лорен без сил прислонилась к спинке кресла, голова у нее кружилась, колени дрожали и подгибались.
Хлопнула входная дверь. Лорен выглянула в холл и, убедившись, что гости наконец ушли, цепляясь за перила, поднялась в свою комнату.
Добравшись до ванной, Лорен склонилась над тазом, сотрясаемая приступами сильнейшей рвоты. Она ничего не ела с вечера, и мучительные спазмы буквально скручивали пустой желудок, заставляя содрогаться все ее тело. Наконец спазмы утихли, и она с трудом дошла до постели и забралась под одеяло!
Лорен решила, что это реакция на разговор с Куртом. Но ночью приступ повторился, и утром она подумала, что, наверное, чем-нибудь отравилась.
Она вообще последнее время чувствовала себя неважно. Анализируя свое состояние, Лорен только сейчас поняла, что очень ослабла. С трудом поднималась с постели по утрам, чувствуя вялость во всем теле. Одеться, причесаться, спуститься по лестнице – все эти обычные вещи давались ей с трудом. Каждое утро, когда она начинала чистить зубы, к горлу подступала горечь, а запах пищи вызывал тошноту. Хотя Лорен ела очень немного, ей казалось, что желудок у нее переполнен, и это ощущение не проходило даже тогда, когда она была голодна.
Лорен постоянно нервничала из-за того, что у них с Джередом что-то не ладилось. Ее угнетало сознание, что гнусный план, разработанный Оливией и поддерживаемый Паркером Вандайвером, скоро будет воплощен в жизнь, и она объясняла свое физическое недомогание тяжелым душевным состоянием.
Роза теперь частенько поглядывала на Лорен с выражением беспокойства на круглом смуглом лице. Вот и сегодня утром она озабоченно спросила:
– Сеньора неважно себя чувствует? Роза убрала волосы с ее бледного лица.
– Да, у меня легкое недомогание, – ответила Лорен, не в силах оторвать голову от подушки. – От еды меня тошнит, и даже мысль о ней мне неприятна. Все время такое ощущение, что меня раздувает…
Роза задумчиво посмотрела на Лорен.
– Когда у вас последний раз были месячные? – спросила она тихо.
Лорен отчаянно покраснела, но попыталась вспомнить:
– Я… я не помню. Кажется, еще в „Кипойнте“. Это было, наверное, в конце Января. Да, да, Глория как раз родила близнецов, и она, и я…
– Сеньора, неужели вы не понимаете? – возбужденно спросила Роза. – Прошло два месяца. Вы ждете ребенка.
Лорен была ошарашена. Нервный спазм сжал ее горло, снова подступила тошнота. Ребенок! Но это невозможно. Она попыталась сесть, как бы бросив вызов слабости, отрицая ее причину.
– Нет, Роза. Этого не может быть. Я уверена, что дело в чем-то другом.
Она с надеждой посмотрела на Розу, ожидая подтверждения своих слов, но увидела только ее ослепительную, радостную улыбку. Лорен печально опустила голову, потому что теперь она знала, что наступит день, когда она должна будет покинуть Джереда. Слезы потекли по ее щекам, и она заплакала, зарывшись лицом в необъятную грудь кухарки.
Когда слезы наконец иссякли, Лорен стало неловко от своей несдержанности:
– Прости, Роза, но я ничего не могла поделать.
– Это еще один признак вашего состояния, сеньора. Но теперь вам станет легче. Хотите я принесу вам чаю?
– Да, это было бы славно, – рассеянно пробормотала Лорен, поднимаясь с постели и подходя к окну. Роза уже была у двери, когда Лорен окликнула ее.
– Роза, никому не говори… о ребенке… пока не говори. Пожалуйста, – тихо сказала она, не поворачиваясь от окна.
– Понимаю, сеньора Лорен. Дверь за Розой закрылась.

Лорен хранила свою тайну. Только Глории она могла бы рассказать об этом, но ее здесь не было. Она совершала долгие прогулки по саду, даже когда ей этого не хотелось, но лицо ее оставалось бледным и утомленным. Под глазами появились темные круги. Возможно, Джеред и замечал ее состояние во время своих кратких появлений в доме, но ни о чем не спрашивал. Оливия же вела себя так, будто Лорен здесь вообще отсутствовала.
Когда Лорен увидела Джереда после того, как узнала о своей беременности, сердце ее затрепетало от прилива любви к нему, но это продолжалось всего несколько минут, потом душа ее снова покрылась мраком. Она почти не вспоминала об их „договоренности“ с тех пор, как их брак стал настоящим. Теперь же Лорен была вынуждена задуматься об этом.
Джеред сказал, что строительство железной дороги будет закончено к концу лета или началу осени. Ребенок, если она не ошиблась, появится в первых числах ноября. Ей не удастся сохранить в тайне свою беременность до окончания строительства железной дороги, а потом просто уехать, согласно условиям сделки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47