https://wodolei.ru/catalog/podvesnye_unitazy/Roca/meridian-n/
Так, они завоёвывают Коринф, Лепанто и Патрос, но по Вестфальскому миру 1648 г., закрепившему и усилившему политическую раздроблённость Германии, отчуждаются их земельные угодья и имущество в германских землях. А более чем через полторы сотни лет после упомянутых завоеваний в истории Мальтийского ордена начинается его «российский период», о котором мы уже вкратце поведали читателю.
Ко времени нахождения иоаннитов на Мальте их прежняя внутренняя структура стабилизировалась. Законодательная власть принадлежала генеральному капитулу – он же избирал и великого магистра. Исполнительные органы – великий магистр и состоящий при нём совет (consiglio ordinato), финансы ордена находились в ведении особой камеры. Великий магистр избирался пожизненно и утверждался понтификом, полномочия высшего иерарха ордена были весьма обширными. После смерти Павла I процедура, связанная с главой ордена, была изменена: папа назначал руководителя этого института с менее почётным саном – лейтенанта великого магистра. Однако 28 марта 1871 г. папской буллой прежний титул великого магистра был дарован лейтенанту барону фра Жану Батисту Чесчи а Санта-Кроче.
С течением времени в Мальтийском ордене установились и разряды его членов: настоящие рыцари или кавалеры, священники и военнослужащие, так называемые «servienti d'armi».
Почти сразу же после возникновения ордена госпитальеров от новых претендентов в стан рыцарей стали требовать доказательств их родовитости. Особенно ужесточилось это требование с тех пор, когда участились браки дворян с женщинами «неблагородного происхождения» – скажем, из купеческой среды. Претенденты были обязаны предоставить сведения не только об отце и матери, но и о двух других нисходящих коленах, каковые должны принадлежать к древнему дворянству. При этом был издан рескрипт, согласно которому Мальтийский орден не принимал в число своих кавалеров тех, родители которых были банкирами, хотя бы и с дворянским гербом.
Те кандидаты, которые удовлетворяли всем генеалогическим требованиям, получали рыцарство по праву рождения: «cavalieri di giustizzia». Однако в порядке исключения великий магистр мог предоставлять звание рыцаря и другим, которые не полностью отвечали этим требованиям, – в таком случае они назывались «cavalieri di grazzia». Одно правило соблюдалось в кавалерстве неукоснительно: доступ сюда был закрыт любому претенденту – самому отдалённому потомку еврея как в мужском, так и в женском колене.
Военнослужащие («servienti d'armi») не предоставляли никаких свидетельств своего дворянского происхождения. Единственно, что от них требовалось, – это доказать, что их отец и дед не были рабами и не занимались каким-либо ремеслом или художественным промыслом.
Любопытна одежда членов Мальтийского ордена. В те времена, когда иоанниты выполняли функции больше монахов, нежели рыцарей, одевались они в чёрные суконные мантии (в таких платьях изображался патрон ордена Иоанн Креститель), сотканные из верблюжьей шерсти. Рукава в этих мантиях были настолько узкими, что туда едва пролезала рука, – сие символизировало отсутствие свободы у инока. На левом плече одеяния нашивался большой крест из белого материала, восемь концов которого символизировали восемь блаженств, ожидавших праведника в загробном мире.
О Мальтийском кресте, или кресте святого Иоанна Иерусалимского, следует рассказать особо. Это золотой эмалированный восьмиконечный крест поначалу прикреплялся к чёткам, затем его стали носить на шее или в петлицах. Начиная с XVIII в. рыцари высших классов носят кресты большей величины. Мальтийский крест как награда был введён в Италии, Австрии, Пруссии и Испании, а затем в качестве знака отличия распространён и на другие католические страны и Россию. Раньше он жаловался только лицам дворянского происхождения христианского вероисповедания под условием взноса определённой суммы в орденскую кассу. Российский Мальтийский крест был учреждён Павлом I и отменён Александром I. Для «рыцарей»-женщин император установил особые знаки отличия. Медные маленькие восьмиконечные кресты (так называемые «донаты ордена св. Иоанна Иерусалимского») выдавались всем нижним военным чинам за 20-летнюю «беспорочную службу».
По мере превращения монашеского ордена госпитальеров, хотя и на основе христианской религии, в военное сообщество для рыцарей было введено несколько другое одеяние: красный супервест с нашитым на груди мальтийским крестом, поверх которого надевались блестящие латы. Такая ритуальная одежда была объектом вожделения многих европейских рыцарей, но иметь её могли лишь те из них, кто состоял членом Мальтийского ордена. Исключение делалось только для независимых государей и тех из самых знатных аристократов, которые «при их набожности и других добродетелях» вносили в орденскую казну единовременно 4 тысячи скудо золотом.
Не забыты были протоколом и женщины: члены ордена носили длинную чёрную одежду с белым восьмиконечным крестом на груди и на левом плече, суконную мантию и чёрный остроконечный клобук с чёрным же покрывалом.
Великий магистр ордена являлся непререкаемым авторитетом и пользовался среди иоаннитов почти теми же правами, что и папа в Ватикане. Главу ордена, считавшегося державным государем, избирали из числа рыцарей «cavalieri di giustizzia». Одной из странных, но тем не менее важных привилегий, которыми обладал высший иерарх госпитальеров, было его исключительное право на разрешение пить воду после вечернего колокольного звона. Во время богослужения орденской братией читалась такая молитва:
«…помолимся, да Господь Бог наш Иисус Христос просветит и наставит великого нашего магистра имярек к управлению странноприимным домом ордена нашего и братии нашей и да сохранит его в благоденствии на многая лета…»
С момента завоевания Родоса и создания там практически суверенного государства госпитальеры стали именовать себя «державным орденом святого Иоанна Иерусалимского», и такой титул признали за ним почти все европейские монархи. Великий магистр заключал договоры с другими государствами, вёл от имени ордена войны против врагов христианства и истреблял пиратов, имевших свои базы по средиземноморскому побережью.
Великий магистр получил от папы звание «стража Иерусалимского странноприимного двора» и «блюстителя рати Христовой». По согласованию с римской курией ему были выделены знаки власти: корона, «кинжал веры» (обыкновенный средневековый меч) и государственная печать (поначалу на орденской печати был изображён больной на постели с мальтийским крестом в головах и светильником в ногах, а затем на печати был вычеканен всего лишь лик очередного великого магистра). В ознаменование своего духовного и светского владычества он имел титул «Celsitudo eminentissima», что означает «его преимущественнейшее» или преосвященнейшее высочество».
Структура Мальтийского ордена отличалась простотою и чёткостью: высшие подразделения – 8 «языков», или наций, каждая из которых составляла великое приорство того же государства и от него получала содержание. В свою очередь, великое приорство было поделено на несколько приорств, а те – на бальяжи или командорства, состоявшие «из недвижимых имений разного рода». Владельцы таких имений, как родовых, так и принадлежавших ордену, носили титул бальи или командоров.
Священный капитул, состоявший из членов, избранных по два человека от каждого «языка», собирался для обсуждения важнейших вопросов. Обычно такие заседания происходили после обеденной молитвы. В зал вносили знамёна ордена, затем члены капитула подходили по очереди к великому магистру и, целуя его руку, подавали кошельки со своим именем, в которых звенело по пять серебряных монет, называвшихся «жанетами». Сии символические кошельки означали не более и не менее как «отчуждение рыцарей от их собственности». Но не только – они же служили и решению деловых вопросов, ибо там помещались записки членов капитула с их мнениями по делам, подлежавшим обсуждению на том или ином заседании.
Во время нахождения «рыцарей церкви» на Мальте было введено такое понятие, как конвент: без особого разрешения великого магистра никто из рыцарей не мог ночевать за пределами столицы – Ла-Валлетты, то есть ночь проводилась в конвенте – общежитии. В конвенте рыцарь должен был провести ровно пять лет, и ни на день меньше (подряд или в разное время).
Продумали квартирьеры и вопрос о поддержании рыцарей-монахов в теле: в день на каждого отпускалось не менее одного фунта свежего мяса, одного графина доброго вина и шести хлебов (к сожалению, до нас не дошли данные о весе каждого такого хлеба). Когда же иоанниты постились (а номинально многие из них всё же считались монахами), то мясо заменяли таким же количеством рыбы и яйцами.
Необходимо сказать, что рыцари, находясь на Мальте, не только исправно питались и не менее истово молились. Они совершали и своеобразный искус: «караван». Борясь против «магометанского исчадия», иоанниты обучались военному делу и должны были не менее двух с половиной лет проплавать на орденских галерах, что и называлось «совершать караван».
После того как новициат удовлетворял требованиям, предъявлявшимся к нему строгими орденскими статутами, его принимали в ряды рыцарей Мальтийского ордена с соблюдением соответствующих торжественных ритуалов. Ещё до посвящения в рыцари кандидат принимал обет послушания, целомудрия и бедности, давал клятву отдать свою жизнь за Иисуса Христа, за знамение животворящего креста и за своих друзей, исповедующих католическую веру. Отсюда вытекало, что рыцарь Мальтийского ордена не только не мог жениться, но и не имел права пользоваться услугами по хозяйству в своём доме родственницы, рабыни или невольницы моложе 50 лет. Получив рекомендации кого-либо, имевшего рыцарское звание, и подтвердив своё благородное происхождение, новициат ждал того дня, когда состоится его посвящение в рыцари Мальтийского ордена.
Процесс приёма проходил весьма своеобразно, о чём достаточно подробно рассказал в своих записках Е. П. Карнович.
Вступавший в ряды рыцарей-монахов до начала обедни должен был прибыть в церковь в широкой неподпоясанной одежде, что, по-видимому, символизировало ту полную свободу, коей новициат наслаждался до посвящения в рыцарское достоинство. Будущий кавалер становился на колени, а принимавший его в орден давал ему зажжённую свечу и вопрошал:
– Обещаешь ли ты иметь особое попечение о вдовах, сиротах, беспомощных и о всех бедных и скорбящих?
Как видим, первый вопрос был о милосердии, бывшем когда-то первопричиной возникновения духовно-рыцарских братств.
Конечно, неофит отвечал на первый вопрос положительно, но по установленной форме, без какой бы то ни было отсебятины.
После чего приниматель передавал ему меч со словами:
– Меч сей даётся тебе для защиты бедных, вдов и сирот и для поражения врагов католической церкви. – При этом посвящаемый получал три удара по правому плечу обнажённым мечом плашмя.
Рыцарь торжественным голосом вещал:
– Такие удары наносят бесчестье дворянину, но они должны быть для тебя последними.
Вытерпев довольно ощутимые удары по своему телу, неофит вставал с колен и трижды потрясал мечом, вселяя страх и трепет в противников католической церкви и Мальтийского ордена.
По окончании обряда приниматель вручал новициату золотые шпоры:
– Шпоры сии служат для возбуждения горячности в конях и постоянно должны напоминать тебе о той горячности, с какой ты должен теперь исполнять даваемые тобой обеты. Золотые шпоры, которые ты наденешь на свои сапоги, могут быть и в пыли, и в грязи, но означает сие, что ты должен презирать сокровища, не быть корыстным и любостяжательным.
После обедни на ритуал приёма неофита наводили последний глянец. Принимаемый восклицал:
– Имею твёрдое намерение вступить в знаменитый орден святого Иоанна Иерусалимского.
На это приниматель:
– Хочешь ли ты повиноваться тому, кто будет поставлен над тобой начальником от имени великого магистра?
– Обещаю лишить себя всякой свободы.
– Не сочетался ли ты браком с какой-нибудь женщиной?
– Нет, о высокочтимый!
– Не состоишь ли ты порукою по какому-либо долгу и сам не имеешь ли долгов?
– Нет, о высокочтимый!
Новициат клал руку на раскрытый «Служебник» и произносил:
– Клянусь до конца своей жизни оказывать безусловное послушание начальнику, который будет дан мне от ордена или от великого магистра, жить без всякой собственности и блюсти целомудрие.
На первый раз, показывая своё беспрекословное повиновение, неофит должен был по приказу принимателя отнести «Служебник» к престолу и принести его оттуда на прежнее место. Затем он читал подряд 150 раз «Отче наш» и столько же раз канон Богородицы. Трудно сказать, не запинался ли будущий монах-рыцарь, извергая из своих уст без привычки такое обилие слов, но можно поручиться, что к концу этой процедуры все без исключения участники с трудом скрывали зевоту и в сердцах проклинали создателя такого нелепого ритуала.
У принимателя был заготовлен и ещё один сюрприз:
– Воззри на сие вервие, бич, копьё, гвоздь, столб и крест. Воспомни, какое значение имели предметы сии при страданиях Господа нашего Иисуса Христа. Как можно чаще думай об этом.
С этими словами он набрасывал принимаемому верёвку на шею:
– Это ярмо неволи, которое ты должен носить с полною покорностью.
И наконец под пение псалмов рыцари облачали новициата в новенькое орденское платье и каждый троекратно целовал в губы своего нового собрата (помнится, различного рода поцелуи лиц одного пола были инкриминированы ордену рыцарей Храма, что отягчило его положение).
Вервие сие было единственным, что сохранилось на протяжении веков из прежней одежды иоаннитов. Их средневековые тяжёлые железные доспехи претерпели метаморфозы и к XVIII в. обернулись модными французскими кафтанами из бархата и шёлка. Стальные неуклюжие шлемы или грубые чёрные клобуки были заменены щегольскими беретами с пёстрыми страусовыми перьями, появились пудреные парики с надушёнными локонами и красивые треуголки с плюмажем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Ко времени нахождения иоаннитов на Мальте их прежняя внутренняя структура стабилизировалась. Законодательная власть принадлежала генеральному капитулу – он же избирал и великого магистра. Исполнительные органы – великий магистр и состоящий при нём совет (consiglio ordinato), финансы ордена находились в ведении особой камеры. Великий магистр избирался пожизненно и утверждался понтификом, полномочия высшего иерарха ордена были весьма обширными. После смерти Павла I процедура, связанная с главой ордена, была изменена: папа назначал руководителя этого института с менее почётным саном – лейтенанта великого магистра. Однако 28 марта 1871 г. папской буллой прежний титул великого магистра был дарован лейтенанту барону фра Жану Батисту Чесчи а Санта-Кроче.
С течением времени в Мальтийском ордене установились и разряды его членов: настоящие рыцари или кавалеры, священники и военнослужащие, так называемые «servienti d'armi».
Почти сразу же после возникновения ордена госпитальеров от новых претендентов в стан рыцарей стали требовать доказательств их родовитости. Особенно ужесточилось это требование с тех пор, когда участились браки дворян с женщинами «неблагородного происхождения» – скажем, из купеческой среды. Претенденты были обязаны предоставить сведения не только об отце и матери, но и о двух других нисходящих коленах, каковые должны принадлежать к древнему дворянству. При этом был издан рескрипт, согласно которому Мальтийский орден не принимал в число своих кавалеров тех, родители которых были банкирами, хотя бы и с дворянским гербом.
Те кандидаты, которые удовлетворяли всем генеалогическим требованиям, получали рыцарство по праву рождения: «cavalieri di giustizzia». Однако в порядке исключения великий магистр мог предоставлять звание рыцаря и другим, которые не полностью отвечали этим требованиям, – в таком случае они назывались «cavalieri di grazzia». Одно правило соблюдалось в кавалерстве неукоснительно: доступ сюда был закрыт любому претенденту – самому отдалённому потомку еврея как в мужском, так и в женском колене.
Военнослужащие («servienti d'armi») не предоставляли никаких свидетельств своего дворянского происхождения. Единственно, что от них требовалось, – это доказать, что их отец и дед не были рабами и не занимались каким-либо ремеслом или художественным промыслом.
Любопытна одежда членов Мальтийского ордена. В те времена, когда иоанниты выполняли функции больше монахов, нежели рыцарей, одевались они в чёрные суконные мантии (в таких платьях изображался патрон ордена Иоанн Креститель), сотканные из верблюжьей шерсти. Рукава в этих мантиях были настолько узкими, что туда едва пролезала рука, – сие символизировало отсутствие свободы у инока. На левом плече одеяния нашивался большой крест из белого материала, восемь концов которого символизировали восемь блаженств, ожидавших праведника в загробном мире.
О Мальтийском кресте, или кресте святого Иоанна Иерусалимского, следует рассказать особо. Это золотой эмалированный восьмиконечный крест поначалу прикреплялся к чёткам, затем его стали носить на шее или в петлицах. Начиная с XVIII в. рыцари высших классов носят кресты большей величины. Мальтийский крест как награда был введён в Италии, Австрии, Пруссии и Испании, а затем в качестве знака отличия распространён и на другие католические страны и Россию. Раньше он жаловался только лицам дворянского происхождения христианского вероисповедания под условием взноса определённой суммы в орденскую кассу. Российский Мальтийский крест был учреждён Павлом I и отменён Александром I. Для «рыцарей»-женщин император установил особые знаки отличия. Медные маленькие восьмиконечные кресты (так называемые «донаты ордена св. Иоанна Иерусалимского») выдавались всем нижним военным чинам за 20-летнюю «беспорочную службу».
По мере превращения монашеского ордена госпитальеров, хотя и на основе христианской религии, в военное сообщество для рыцарей было введено несколько другое одеяние: красный супервест с нашитым на груди мальтийским крестом, поверх которого надевались блестящие латы. Такая ритуальная одежда была объектом вожделения многих европейских рыцарей, но иметь её могли лишь те из них, кто состоял членом Мальтийского ордена. Исключение делалось только для независимых государей и тех из самых знатных аристократов, которые «при их набожности и других добродетелях» вносили в орденскую казну единовременно 4 тысячи скудо золотом.
Не забыты были протоколом и женщины: члены ордена носили длинную чёрную одежду с белым восьмиконечным крестом на груди и на левом плече, суконную мантию и чёрный остроконечный клобук с чёрным же покрывалом.
Великий магистр ордена являлся непререкаемым авторитетом и пользовался среди иоаннитов почти теми же правами, что и папа в Ватикане. Главу ордена, считавшегося державным государем, избирали из числа рыцарей «cavalieri di giustizzia». Одной из странных, но тем не менее важных привилегий, которыми обладал высший иерарх госпитальеров, было его исключительное право на разрешение пить воду после вечернего колокольного звона. Во время богослужения орденской братией читалась такая молитва:
«…помолимся, да Господь Бог наш Иисус Христос просветит и наставит великого нашего магистра имярек к управлению странноприимным домом ордена нашего и братии нашей и да сохранит его в благоденствии на многая лета…»
С момента завоевания Родоса и создания там практически суверенного государства госпитальеры стали именовать себя «державным орденом святого Иоанна Иерусалимского», и такой титул признали за ним почти все европейские монархи. Великий магистр заключал договоры с другими государствами, вёл от имени ордена войны против врагов христианства и истреблял пиратов, имевших свои базы по средиземноморскому побережью.
Великий магистр получил от папы звание «стража Иерусалимского странноприимного двора» и «блюстителя рати Христовой». По согласованию с римской курией ему были выделены знаки власти: корона, «кинжал веры» (обыкновенный средневековый меч) и государственная печать (поначалу на орденской печати был изображён больной на постели с мальтийским крестом в головах и светильником в ногах, а затем на печати был вычеканен всего лишь лик очередного великого магистра). В ознаменование своего духовного и светского владычества он имел титул «Celsitudo eminentissima», что означает «его преимущественнейшее» или преосвященнейшее высочество».
Структура Мальтийского ордена отличалась простотою и чёткостью: высшие подразделения – 8 «языков», или наций, каждая из которых составляла великое приорство того же государства и от него получала содержание. В свою очередь, великое приорство было поделено на несколько приорств, а те – на бальяжи или командорства, состоявшие «из недвижимых имений разного рода». Владельцы таких имений, как родовых, так и принадлежавших ордену, носили титул бальи или командоров.
Священный капитул, состоявший из членов, избранных по два человека от каждого «языка», собирался для обсуждения важнейших вопросов. Обычно такие заседания происходили после обеденной молитвы. В зал вносили знамёна ордена, затем члены капитула подходили по очереди к великому магистру и, целуя его руку, подавали кошельки со своим именем, в которых звенело по пять серебряных монет, называвшихся «жанетами». Сии символические кошельки означали не более и не менее как «отчуждение рыцарей от их собственности». Но не только – они же служили и решению деловых вопросов, ибо там помещались записки членов капитула с их мнениями по делам, подлежавшим обсуждению на том или ином заседании.
Во время нахождения «рыцарей церкви» на Мальте было введено такое понятие, как конвент: без особого разрешения великого магистра никто из рыцарей не мог ночевать за пределами столицы – Ла-Валлетты, то есть ночь проводилась в конвенте – общежитии. В конвенте рыцарь должен был провести ровно пять лет, и ни на день меньше (подряд или в разное время).
Продумали квартирьеры и вопрос о поддержании рыцарей-монахов в теле: в день на каждого отпускалось не менее одного фунта свежего мяса, одного графина доброго вина и шести хлебов (к сожалению, до нас не дошли данные о весе каждого такого хлеба). Когда же иоанниты постились (а номинально многие из них всё же считались монахами), то мясо заменяли таким же количеством рыбы и яйцами.
Необходимо сказать, что рыцари, находясь на Мальте, не только исправно питались и не менее истово молились. Они совершали и своеобразный искус: «караван». Борясь против «магометанского исчадия», иоанниты обучались военному делу и должны были не менее двух с половиной лет проплавать на орденских галерах, что и называлось «совершать караван».
После того как новициат удовлетворял требованиям, предъявлявшимся к нему строгими орденскими статутами, его принимали в ряды рыцарей Мальтийского ордена с соблюдением соответствующих торжественных ритуалов. Ещё до посвящения в рыцари кандидат принимал обет послушания, целомудрия и бедности, давал клятву отдать свою жизнь за Иисуса Христа, за знамение животворящего креста и за своих друзей, исповедующих католическую веру. Отсюда вытекало, что рыцарь Мальтийского ордена не только не мог жениться, но и не имел права пользоваться услугами по хозяйству в своём доме родственницы, рабыни или невольницы моложе 50 лет. Получив рекомендации кого-либо, имевшего рыцарское звание, и подтвердив своё благородное происхождение, новициат ждал того дня, когда состоится его посвящение в рыцари Мальтийского ордена.
Процесс приёма проходил весьма своеобразно, о чём достаточно подробно рассказал в своих записках Е. П. Карнович.
Вступавший в ряды рыцарей-монахов до начала обедни должен был прибыть в церковь в широкой неподпоясанной одежде, что, по-видимому, символизировало ту полную свободу, коей новициат наслаждался до посвящения в рыцарское достоинство. Будущий кавалер становился на колени, а принимавший его в орден давал ему зажжённую свечу и вопрошал:
– Обещаешь ли ты иметь особое попечение о вдовах, сиротах, беспомощных и о всех бедных и скорбящих?
Как видим, первый вопрос был о милосердии, бывшем когда-то первопричиной возникновения духовно-рыцарских братств.
Конечно, неофит отвечал на первый вопрос положительно, но по установленной форме, без какой бы то ни было отсебятины.
После чего приниматель передавал ему меч со словами:
– Меч сей даётся тебе для защиты бедных, вдов и сирот и для поражения врагов католической церкви. – При этом посвящаемый получал три удара по правому плечу обнажённым мечом плашмя.
Рыцарь торжественным голосом вещал:
– Такие удары наносят бесчестье дворянину, но они должны быть для тебя последними.
Вытерпев довольно ощутимые удары по своему телу, неофит вставал с колен и трижды потрясал мечом, вселяя страх и трепет в противников католической церкви и Мальтийского ордена.
По окончании обряда приниматель вручал новициату золотые шпоры:
– Шпоры сии служат для возбуждения горячности в конях и постоянно должны напоминать тебе о той горячности, с какой ты должен теперь исполнять даваемые тобой обеты. Золотые шпоры, которые ты наденешь на свои сапоги, могут быть и в пыли, и в грязи, но означает сие, что ты должен презирать сокровища, не быть корыстным и любостяжательным.
После обедни на ритуал приёма неофита наводили последний глянец. Принимаемый восклицал:
– Имею твёрдое намерение вступить в знаменитый орден святого Иоанна Иерусалимского.
На это приниматель:
– Хочешь ли ты повиноваться тому, кто будет поставлен над тобой начальником от имени великого магистра?
– Обещаю лишить себя всякой свободы.
– Не сочетался ли ты браком с какой-нибудь женщиной?
– Нет, о высокочтимый!
– Не состоишь ли ты порукою по какому-либо долгу и сам не имеешь ли долгов?
– Нет, о высокочтимый!
Новициат клал руку на раскрытый «Служебник» и произносил:
– Клянусь до конца своей жизни оказывать безусловное послушание начальнику, который будет дан мне от ордена или от великого магистра, жить без всякой собственности и блюсти целомудрие.
На первый раз, показывая своё беспрекословное повиновение, неофит должен был по приказу принимателя отнести «Служебник» к престолу и принести его оттуда на прежнее место. Затем он читал подряд 150 раз «Отче наш» и столько же раз канон Богородицы. Трудно сказать, не запинался ли будущий монах-рыцарь, извергая из своих уст без привычки такое обилие слов, но можно поручиться, что к концу этой процедуры все без исключения участники с трудом скрывали зевоту и в сердцах проклинали создателя такого нелепого ритуала.
У принимателя был заготовлен и ещё один сюрприз:
– Воззри на сие вервие, бич, копьё, гвоздь, столб и крест. Воспомни, какое значение имели предметы сии при страданиях Господа нашего Иисуса Христа. Как можно чаще думай об этом.
С этими словами он набрасывал принимаемому верёвку на шею:
– Это ярмо неволи, которое ты должен носить с полною покорностью.
И наконец под пение псалмов рыцари облачали новициата в новенькое орденское платье и каждый троекратно целовал в губы своего нового собрата (помнится, различного рода поцелуи лиц одного пола были инкриминированы ордену рыцарей Храма, что отягчило его положение).
Вервие сие было единственным, что сохранилось на протяжении веков из прежней одежды иоаннитов. Их средневековые тяжёлые железные доспехи претерпели метаморфозы и к XVIII в. обернулись модными французскими кафтанами из бархата и шёлка. Стальные неуклюжие шлемы или грубые чёрные клобуки были заменены щегольскими беретами с пёстрыми страусовыми перьями, появились пудреные парики с надушёнными локонами и красивые треуголки с плюмажем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35