Нет, конечно, он получше нашего блока, но не такой непробиваемый, как у настоящих кодированных. Главным образом, он направлен на то, чтобы сохранить в тайне определённый массив сведений. Забегая наперёд, скажу, что мне так и не удалось узнать у Ани, кого она представляет и что делает на Новороссии. Я перебрал все варианты, которые только приходили мне в голову, но она неизменно отвечала «нет» и ни разу – «не могу сказать». Скорее всего, её психокод содержит на сей счёт строгие инструкции – всё отрицать... Но вернёмся к началу. Аня выполнила мой приказ, а охранная система истолковала её поведение так, что я её гость. Когда мы прошли в рубку управления, Аня по моему приказу сообщила бортовому компьютеру, что я намерен подключиться к нему. Тот воспринял это как распоряжение не препятствовать моему входу в систему.
– Тупая машина.
– Не менее тупая, чем компьютеры других кораблей. Если сделать их шибко умными и дать им слишком широкую свободу действий, они способны такого натворить, что не дай бог. Я не угрожал Ане, не применял против неё насилия, не покушался на её жизнь, так что компьютеру не о чем было беспокоиться. Конечно, его система обладала многоступенчатой защитой, но против меня она оказалась бессильной. Всё-таки я кибер – и далеко не из худших.
– Ты подчинил корабельный компьютер?
– Ага. И заодно отключил телепортационную камеру – здесь она именуется нуль-порталом. Теперь мы можем не беспокоиться, что хозяева корабля телепортируют к нам на борт группу захвата. Я специально спросил об этом Аню. Не напрямик, разумеется, а путём косвенных вопросов. Телепортация возможна только в специальные порталы-приёмники. Ещё я выяснил, что перемещение происходит мгновенно, а его предельная дальность обратно пропорциональна массе телепортируемого объекта. Так, например, будь в нашей компании ещё один человек, мы бы остались на месте.
– Мы далеко от Новороссии?
– Пятнадцать с половиной астрономических единиц. В направлении, перпендикулярном плоскости эклиптики. В общем, за пределами системы.
– Ого!
– Но, с другой стороны, это мизер, если сравнивать с межзвёздными масштабами. На мой вопрос, можно ли телепортировать на расстояние в парсек объект массой один грамм, Аня сказала «нет», а насчёт миллиграмма отвечать отказалась. Уточнить предельную массу я уже не успел.
– Почему?
Валько виновато потупился:
– Извини, Рашель, я упустил её.
– Как это? Она сбежала?
– Не совсем. Я сам её... ну, вроде как отослал. Действие наркотика стало ослабевать, и мне пришлось парализовать её. Но от выстрела сработал её телепортёр, и она исчезла. Наверное, переместилась в специально предусмотренное для таких случаев убежище. Я, дурак, не додумался заблокировать телепортацию с помощью того устройства. Совсем забыл о нём.
Я придвинулась к нему и обняла его за плечи.
– Не ругай себя. Каждый может ошибиться. Я бы на твоём месте... ай, да что и говорить! Я бы даже не выбралась из той комнаты. И уж точно не смогла бы подчинить себе корабельный компьютер.
Валько с улыбкой посмотрел на меня:
– Ты так думаешь? А я как-то слышал историю об одной двенадцатилетней девчонке, которая провернула подобный номер.
– Да. Только потому, что ей удалось украсть у отца все коды доступа... Кстати, что мы тут сидим? – Я резко вскочила с дивана. – Пошли скорее в рубку. Раз Аня сбежала, то скоро расскажет своим, что корабль в наших руках. Телепортироваться сюда они не смогут, зато вполне способны атаковать извне. Вряд ли это единственный их корабль.
Валько кивнул, поднимаясь:
– Да, я подумал об этом. Если есть флагман эскадры, то высока вероятность существования и самой эскадры. И хотя все датчики наружного наблюдения свидетельствуют, что в пределах их досягаемости космос чист, всё равно лучше убраться отсюда. А в пилотировании и навигации я, к сожалению, полный профан. Сейчас мы приведём в чувство Олега и...
– Нет, – перебила я его. – У нас нет времени. Прежде нужно заняться кораблём, а Олег пусть часик подождёт. К тому же, чем дольше он проспит, тем слабее у него будет постпарализационный синдром.
– Вообще-то я уже положил корабль на курс, – заметил Валько.
– Вот как? И куда мы летим?
– Просто наобум. Подальше от места его дрейфа, параллельно плоскости эклиптики.
– Этого мало. По ионному следу легко будет вычислить, в каком направлении мы улетели. Поэтому нужно задать изменчивую траекторию – тогда нас не смогут перехватить. А гнаться по самому следу – занятие неблагодарное и почти бесполезное; для этого нужно, чтобы преследователь намного превосходил по скоростным качествам преследуемого.
– Аргумент принимается, – кивнул Валько. – Сначала идём в рубку.
Мы вышли из кают-компании и стали подниматься по спиральной лестнице наверх. На таких небольших крейсерах с четырьмя продольными ярусами лифтом пользовались только законченные лентяи да ещё те, кто имел при себе тяжёлый груз. Мы же были налегке, поэтому мигом преодолели два пролёта и оказались на самом верхнем, первом ярусе, где находилась рубка управления.
– Вот, Рашель, взгляни, – произнёс Валько, указывая на какое-то тёмное пятно посреди коридора, метрах в пяти от двери рубки. – Когда я заметил, что действие наркотика проходит, то решил отвести Аню в лазарет, чтобы вколоть ей снотворного. А она вырвалась и побежала. Ну, я и выстрелил ей вслед.
Я подошла ближе к пятну. На поверку это оказалось углубление в полу, почти правильной параболической формы, с гладкой, словно отполированной поверхностью.
– Прихватила с собой, – прокомментировал Валько очевидный факт. – Хорошо, что я не выстрелил, когда она была ближе. Тогда бы вместе с ней отправился и кусочек меня.
Внезапно мне пришла в голову одна мысль.
– Послушай, но ведь при этом должно было здорово рвануть. Когда Аня исчезла, на её месте осталась пустота, а это... это как вакуумная бомба!
– Взрыва, слава богу, не было. Иначе сейчас я бы с тобой не разговаривал. Зато был хлопок, как в прошлый раз. Только посильнее – мне капитально уши заложило. Я думаю, при телепортации происходит обмен массами. Аня переместилась куда-то, а воздух с того места перенёсся сюда. Естественно, возник перепад давления – ну, и хлопнуло.
– Понятно, – сказала я. – Нужно будет чем-то законопатить эту дыру. А то, чего доброго, кто-то из нас забудет о ней и подвернёт себе ногу. Но с этим мы разберёмся позже. А сейчас главное – замести следы. И, конечно, решить, что будем делать дальше.
Рубка управления «Нахимова» была гораздо просторнее, чем на бывшей отцовской «Заре Свободы». Да и само судно, судя по всему, имело более внушительные габариты, чем типовые лёгкие крейсера. Категория «C» на грани «B». Ещё чуть-чуть – и был бы крейсер среднего класса, принадлежащий к подклассу полулёгких фрегатов.
Отличительной особенностью этой рубки было наличие дополнительного ряда пультов, помимо тех, что были предназначены для управления кораблём. Этакий адмиральский мостик в миниатюре. Все дополнительные пульты были мертвы, не работал ни один дисплей, не светилось ни единого огонька.
Проследив за моим взглядом, Валько объяснил:
– В настоящее время командный центр эскадры деактивирован. Корабль действует как самостоятельная боевая единица. А теперь иди сюда, Рашель.
Он подвёл меня к терминалу справа от капитанского кресла, взял подключённый к консоли оптоволоконный шлейф и подсоединил его свободный разъём к своему импланту.
– Всё это тебе хорошо знакомо, – сказал он. – Прежде всего, положи ладони на пластину сканнера.
Я подчинилась. Бортовой компьютер запечатлел в своей памяти отпечатки моих пальцев.
– Так, хорошо. Теперь немного наклонись, смотри в центр пластины и не моргай. Делаем снимок сетчатки... Отлично. Пройдись по рубке, медленно повернись вокруг, представь себе, что ты на подиуме... Ах, Рашель, ты очаровательная девушка, но женственности тебе явно не хватает. У тебя мальчишечьи манеры, мальчишеская походка... Впрочем, ладно. Скажи что-нибудь. Только по-русски.
– Я хожу, как могу. И не собираюсь вилять бёдрами, изгибаться как кошечка или трясти грудью. Я офицер, а не модель.
Валько хмыкнул:
– Ну, трясти грудью у тебя всё равно не получится. Для этого она слишком маленькая, хоть и очень миленькая... Но это так, между делом. Образец твоего голоса записан. Отныне ты полновластный командир корабля.
– Разве это всё? – удивилась я.
– Я упростил процедуру, чтобы сэкономить время.
– А как же контрольные вопросы?
Он ухмыльнулся:
– Тут я смошенничал. Ещё до того, как пойти будить тебя, я отобрал те вопросы, на которые мог сам дать ответ, и занёс их в память.
– Но если ты ответил неправильно...
– Вот тебе распечатка. – Из щели принтера выскользнуло несколько листов бумаги, Валько подхватил их и протянул мне. – Если я хоть в одном вопросе ошибся, можешь оторвать мне ухо.
Я пробежала взглядом первую страницу. К моему удивлению, все ответы были правильными. А один из них...
– Валько, негодник! Ты всё-таки заглядывал в мой шкаф?!
– Вовсе нет. А твоё пристрастие к розовому белью с кружевными оборками я вычислил методом дедукции.
– И как именно?
– Ну, это довольно длинная цепочка логических построений...
– Ладно, тогда разберёмся позже.
С этими словами я устроилась за капитанским пультом и осмотрела своё хозяйство. Меня слегка смущал русский интерфейс, но за прошедший месяц я достаточно хорошо овладела этим языком, к тому же многие технические термины имели сходное звучание с французскими или английскими, нужно было просто привыкнуть к их написанию кириллицей.
Мой взгляд упал на данные по ускорению. Там было указано значение «392,0 g».
– Стоп! Здесь, по-моему, ошибка.
– Где? – спросил Валько.
– Ускорение. Не там стоит запятая. Должно быть «39,20 g».
– Нет, всё верно. Мы летим с ускорением под четыре сотни. Гравикомпенсаторы рассчитаны на номинальную нагрузку до восьмисот единиц. А в критическом режиме могут выдержать и более тысячи.
– Боже правый! – Под ложечкой у меня засосало, когда я представила, что с нами будет, если вдруг откажут компенсаторы. – Ты уверен?
– Так сказано в спецификации. А гравы работают в норме, можешь положиться на меня. Я не только математик, но и немного физик, так что в технике кое-что смыслю. С пилотированием корабля я бы вряд ли справился, зато в бортинженеры гожусь.
Я немного успокоилась.
– Гм. В таком режиме работы двигатель, наверное, жрёт уйму горючего.
– Меньше, чем ты думаешь, но действительно жрёт. Однако взгляни на запасы дейтерия.
Я посмотрела. И обалдела.
– Это невозможно!
– Но факт налицо. Сверхплотное состояние атомарного вещества, довольно давно известное науке, но до сих пор считавшееся нестабильным. А здесь, в топливных баках, оно вполне стабильно. И это ещё не всё, Рашель. Как тебе нравится вооружение?
Я вызвала на экран отчёт о состоянии артиллерийских систем и тихо присвистнула:
– Черти лысые! Сколько здесь всего... Ха! А на кой ляд понадобились аж две батареи электромагнитных пушек? Это же примитивное оружие.
– Как сказать, как сказать. Сперва оцени их мощность.
Я затребовала нужные данные – и глаза у меня полезли на лоб.
– Эй, эй!.. Как это может быть?
– У меня не было времени детально разбираться в спецификации. Пока могу сказать только одно – здесь используется принципиально иной метод генерации ЭМИ, чем все известные нам.
– А сам корабль? Он не пострадает от импульса?
– Нет. Он обладает надёжной защитой, тоже основанной на каких-то новых принципах.
Я сделала паузу, чтобы собраться с мыслями, и занялась хорошо знакомым мне делом – задействовав боковые манёвренные двигатели, развернула корабль под прямым углом к направлению движения. Теперь мы с ускорением почти 400 g начали отклоняться от первоначального курса по пологой дуге, которая с каждой минутой будет становиться всё круче.
– Ходовая система просто великолепна, – сказала я. – Гораздо лучше, чем у тех гражданских колымаг, на которых я летала во время практики. Лучше даже, чем у «Зари Свободы»... Послушай, Валько, что ты обо всём этом думаешь?
Он растерянно пожал плечами:
– Честно говоря, я даже не знаю, что думать. Ясно одно: никакими шутками здесь не пахнет. Всё это очень серьёзно. И я совсем не удивлюсь, если окажется, что Военно-Космический Флот Новороссии действительно существует.
– Но кем он создан? Очевидно, что не самими ребятами. Заманчиво, конечно, предположить, что года три назад группа четырнадцати– и пятнадцатилетних подростков овладела передовыми технологиями... нет, глупость! За ними явно кто-то стоит. Вот только кто? Может, власти твоей планеты?
– Вполне возможно, – не стал отрицать Валько. – Хотя сомнительно. Я ведь говорил, что командный интерфейс изначально был английским. К тому же я не думаю, что наше правительство имеет доступ к этим секретным разработкам. Вы, галлийцы и земляне, не желаете делиться ими ни с кем. Да, я прекрасно понимаю, что это разумная мера предосторожности, но всё же нам, жителям остальных человеческих миров, немного обидно. И даже не немного.
– Кстати, вот тебе и мотив, – заметила я. – Предположим, что ваши власти всё-таки заполучили эти секреты. И решили утереть заносчивым галлийцам и землянам нос, готовя за их спинами освобождение Новороссии.
– Интересная идея. Мне она тоже приходила в голову. В эту схему неплохо вписывается подростковая агентурная сеть – поскольку ставка делается на цесаревича Павла, то работать с ним легче его сверстникам. Но как ты объяснишь вот это? – Валько ткнул пальцем в сторону командного центра. – Эскадра под руководством контр-адмирала Анны Кореевой, восемнадцати лет от роду. Командир флагманского корабля – капитан первого ранга Александр Киселёв, семнадцать с половиной лет. Наше правительство в детские игры не играет.
– Не только ваше. Вообще никакое правительство не станет играть в подобные игры.
– Вот именно. Тут, скорее, действует какая-то неправительственная группировка. Скажем, часть учёных и инженеров, которые как раз и занимаются этими самыми секретными разработками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46