Рошаль ей навредит сильнее, это я тебе обещаю.
Голландец замер. Он поверил каждому слову. Август де Фортунато не производил впечатления человека, склонного к пустым угрозам. И это делало его еще ужаснее.
— Что ты предлагаешь?
— Я ничего не предлагаю, — сказал ренегат, все еще улыбаясь, — я требую. Пока ты со мной сотрудничаешь, с Майей ничего не случится. Видишь, сделка честная. У тебя есть кое-что необходимое для меня, а у меня есть то, что хочешь ты.
— Я, я хочу разорвать тебя на куски! — Самое страшное, что это так и было. Голландец и правда хотел его уничтожить. Сила этого чувства потрясла его самого.
— Ну разумеется, хочешь. — Август де Фортунато, со своей стороны, воспринимал угрозы противника как должное.
Сколько раз он слышал это от других! Сколько в человеке злобы!
— Но придется тебе потерпеть, дорогой вестник, или ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Голландцем? — Человек в мантии молчал, де Фортунато пожал плечами. — Другие называют тебя Голландцем, пусть так и будет.
Упоминание о других напомнило Голландцу о том, зачем они с Майей рискнули сюда прийти в первую очередь. Фило и шутник все еще пленники, а теперь он потерял и Майю.
«Что бы я ни предпринимал, все проваливается. Я несу только смерть и разрушение, но никогда — жизнь и успех».
— У меня есть простое предложение, Голландец, жизнь Майи — на твой корабль.
Окунувшись в свои размышления, Голландец не сразу понял, чего хочет от него де Фортунато.
— Тебе нужно, что?
— Твой корабль, морячок. Я хочу управлять твоим кораблем. Отведи меня на корабль, покажи, как он действует, и когда я пойму, что ты рассказал все, что нужно, я отведу тебя к Майе.
Голландец не смог удержаться и захохотал.
Господи! Отцу Майи нужно не что иное, как… «Отчаяние».
— Черт возьми! Что тут смешного? Моей дочери тоже будет не до смеха, если я натравлю на нее Рошаля. — Больше всего ему хотелось разорвать ее в клочья. В этом смысл их жизни. Ничтожные твари, но этот хоть раз оказался полезным. — А теперь объясни, что здесь такого забавного, что ты даже рискнул жизнью прекрасной Майи?
Голландец моментально пришел в себя. Он не мигая смотрел на де Фортунато, но даже его глаза, излучающие звездный свет, не могли смутить ренегата.
— Я не могу отдать тебе то, чего не имею сам. Ты просишь о невозможном, Август де Фортунато.
Предатель-эмигрант начал теперь злиться.
— Что ты имеешь в виду? Это твой корабль, моряк! Ты — его капитан. Не вздумай со мной шутить! У этого Рошаля не очень-то много терпения. Он вполне может начать свою игру, если я не прикажу ему подождать.
— Я не могу отдать «Отчаяние», он не мой, он принадлежит сам себе, де Фортунато. Он делает что хочет. И со мной тоже.
— Птенчик объяснил все не совсем так, но я и ему не верю. — Но все же ренегат замолчал и задумался.
Голландец тоже размышлял. Август де Фортунато мог поступать с ним как хочет, и он ничего не мог ему противопоставить. Если де Фортунато решит, что ни от своей дочери, ни от ее спутника он не сможет больше ничего выгадать, что этот негодяй будет делать?
— Я даю тебе один шанс. Голландец. Только один шанс, а потом моя дочь вступит, в игру с Рошалем. Ты отведешь меня на корабль, покажешь, как он действует, а если не сможешь… — он снова пожал плечами, — она умрет.
У него не было выбора.
— Хорошо. Я отведу тебя, Август де Фортунато.
Де Фортунато посмотрел вверх, нашел глазами цитадель своего союзника.
— Времени мало. Голландец, не тяни.
Именно этим он и занимался, но что же делать? Сумасшедший родитель Майи слишком опасный и могущественный человек, чтобы с ним шутить, пока она в его руках. Голландец обладал большой силой, вероятно, достаточной, чтобы не погибнуть от руки де Фортунато, так он предполагал… но любое промедление может обернуться смертью для Майи.
И он сомневался, что она возродится в следующем варианте.
Де Фортунато угрожал смертью вечной.
— Корабль можно найти там. — Голландец показал на запад. Ему надо выиграть время. Он что-нибудь придумает, чтобы освободить Майю.
Отступив в сторону, Август де Фортунато показал, что Голландец должен показывать дорогу:
— Ты пойдешь впереди, разумеется.
— Как хочешь.
Он прошел мимо ренегата и, оказавшись вблизи, увидел, что тот определенно выглядит выше и старше, чем когда они встретились в первый раз. Теперь де Фортунато был почти взрослым. Но возраст не принес улучшения. Что касается жестокости, то теперь она отражалась на лице более явно и определенно.
— Надеюсь, путь недалекий, дорогой вестник, я легко устаю и могу случайно забыть напомнить этой чернильнице, чтобы она не трогала мою малышку. Это будет настоящей трагедией!
Голландец больше не мог сдерживаться. Он повернулся к своему незваному товарищу и выкрикнул:
— Это будет и твоей смертью, Август де Фортунато.
Юнец нахмурился.
— Двигай…
Тут он посмотрел за спину моряка, и глаза его расширились. Дорогу им преградил Рошаль, появившийся будто из-под земли. Судя по реакции де Фортунато, это был не тот, которым он управлял. Эта тварь, видимо, все еще подчинялась Сыну Мрака.
— Все в порядке! — закричал ренегат. — Я контролирую ситуацию. Ты здесь не нужен. Можешь возвратиться.
Но тварь не обратила внимания на его слова, более того, прямо из трещины асфальта возникла вторая. Эта парочка уставилась на людей, будто выбирая, кого съесть первым.
Внезапно де Фортунато дрогнул, самообладание ему изменило, он захлопнул рот, затем с усилием взял себя в руки и тихо сказал Голландцу:
— Двигайся, помни о Майе, если нужно, убей их.
Голландец ощущал, что пока они приближаются к Рошалям, ренегат взвешивает силы. Моряк понимал, что ему, несмотря на всю неприязнь, придется сразиться бок о бок с отцом Майи. Сейчас он не мог ничего сделать для Фило или Гилбрина, но пока он сотрудничал с Августом де Фортунато, оставалась надежда освободить Майю.
Еще один Рошаль спустился со стены здания. В отличие от других этот сразу активно вмешался в дело.
— Человечек, человечек, тут хозяина приют, тут хозяина приют.
— Заткнись, идиот, я и так это знаю… У этого типа есть информация, важная для твоего хозяина, и я намерен извлечь ее до того, как доставлю пленника. А теперь отойди! У нас мало времени.
— Хозяин должен знать, хозяин должен знать.
Казалось, де Фортунато сейчас взорвется. Он взглянул на своего спутника.
— Тебе вроде бы нравится охотиться на этих штук. Двоих впереди я оставляю тебе, а сам займусь болтуном.
Такое решение казалось Голландцу сомнительным. В ситуации было скрыто нечто большее, чем просто три видимых сейчас Рошаля.
— Тебе следует подумать получше, Август де Фортунато. Ты…
— Мне не нужны твои советы, моряк, только твой корабль.
Лучше вспомни о затруднительном положении моей дочери. — Он весь напрягся, приготовившись к нападению. — Двое — твои, ты должен с ними справиться, иначе…
Голландец медленно кивнул, донимая, что выбора нет.
— Убирайся! — выкрикнул де Фортунато. — Я приведу пленника, когда…
— Все в порядке, друг Август, — произнес голос, доносящийся со всех сторон, — скоро мы займемся кораблем. Тебе нет нужды думать об этом сейчас.
Ренегат тихо выругался:
— Молчи, вестник, или она умрет. Продолжаем игру.
Улицу залил сияющий свет. Голландец знал, сколько энергии направлено, чтобы скрыть их присутствие от глаз местных жителей, и все же его поразило, что никто из прохожих не заметил прибытия того, кто должен быть Сыном Мрака.
В ореоле слепящего света появилась темная фигура.
Танцующие тени, что скрывали ее нижнюю часть, как будто жили собственной жизнью. Единственное, что различил Голландец на лице вновь прибывшего — это один огромный бледный глаз. «Должно быть, это хозяин Рошалей, проклятие Странников».
Но только… Голландец ощутил внутреннюю дрожь, только он был чем-то еще. В Сыне Мрака чувствовалось еще какое-то присутствие, настолько могучее, что оно просто кричало о себе. Скиталец уже с ним встречался, когда-то давно, очень давно. В сердце его шевельнулся ужас, кровь застыла в жилах. Он хотел отступить.
— Мы выражаем тебе благодарность, друг Август, — продолжал Властелин Теней, не ведая о чувствах, бушующих в его жертве. — Очень неплохо, что ты взял инициативу в свои руки и разыскал гостя, которого нам так не хватало. Будь уверен, ты будешь достойно вознагражден.
— У меня просто было подозрение, — ответил де Фортунато, тотчас хватаясь за предложенную соломинку, — но я хотел представить вам полностью весь пакет данных.
— Мне хватит и этой добычи, благодаря моряку и заводной птичке я получу все, к чему стремлюсь.
Они продолжали беседовать, как будто все было в порядке, но Голландец знал, что это не так. Неужели де Фортунато не чувствует, что окружает Сына Мрака? Ведь из них всех он самый восприимчивый. Только теперь, только совсем рядом с тем, кто его захватил, Голландец ощутил ту ужасную чуждую силу, которая была самой сутью Властелина Теней.
Это была та же самая сила, которую он когда-то впустил в свой собственный мир, та сила, что уже разрушила тысячу вариантов, и вскоре разрушит и этот мир тоже.
17. Предательство
— Ты будешь сопровождать меня в мой скромный приют, — сказал Голландцу Сын Мрака, — мы поговорим, и ты расскажешь мне все, что я хочу знать.
Голландец покачал головой.
— Нет. Не тебе.
— Ах, дорогой! — Сын Мрака опустился к земле, но так, чтобы ни Август, ни Голландец не могли до него дотянуться. — Тебе непременно надо пойти. Два твоих друга непременно желают тебя видеть. Их разочарование будет уступать лишь моему собственному. — Его тон стал чуть холоднее. — Не стоит меня разочаровывать. Ради них, не стоит.
Рядом с ним зашептал Август де Фортунато:
— Подчиняйся. Девчонка у меня. Помни об этом.
Майя. Оглушенный ужасным открытием о природе сил, окружающих Сына Мрака, скиталец совсем забыл о ее несчастьях. Нет никакого смысла раскрывать Сыну Мрака глаза на предательство де Фортунато. В бешенстве отец Майи тут же разделается с ней. Единственная надежда на ее спасение заключалась в том, чтобы пока слушаться ренегата, что в свою очередь означало подчинение нынешним указаниям витающей над ними темной фигуры.
Вопрос был лишь в том, что он сможет для них всех сделать, если станет пленником Сына Мрака.
— Я пойду с тобой, — наконец объявил он.
Сын Мрака поднял палец и кивнул.
— Прекрасно! Я очень благодарен, что ты увидел смысл в том, чтобы присоединиться к нам. — Он посмотрел им за спину на застывших в ожидании Рошалей. — Отведите его.
Будьте предупредительны, ведь он — наш гость.
— Предупредительный Рошаль, — заметил де Фортунато, — это будет первый экземпляр.
— Присоединяйся к ним, друг Август, — добавил призрак, вероятно, услышавший последнюю реплику. — Проследи, чтобы все было в порядке. Я сам пойду вперед, чтобы подготовить должный прием для такого важного гостя.
— Как вам угодно.
Властелин Теней усмехнулся:
— Разумеется. И только так.
Свет вокруг Сына Мрака ярко вспыхнул, ослепляя и людей и чудовищ. Когда к Голландцу вернулось зрение, он увидел, что зловещий призрак исчез.
— И вечно-то он является и убирается с помпой. — Ренегат сплюнул.
— Ну все. Пора идти. — Он заметил вопрос на лице спутника. — Ничего не изменилось, предвестник.
Вокруг них собрались Рошали. Голландец отметил, что они интересуются де Фортунато не меньше, чем им самим.
Де Фортунато, видимо, тоже осознавал их интерес, но предпочитал их игнорировать, будто они были пустым местом.
Удивительно, как такая самонадеянность не довела его до сих пор до перманентной смерти.
— Надеюсь, визит будет приятным.
Голландец взглянул вверх на яркое свечение, исходящее от крыши небоскреба. Понимая его природу, он с трудом передвигал ногами, несмотря на то что любая задержка могла повредить его товарищам. Ничто за всю его проклятую жизнь не пугало его так сильно, как открытие источника мощи Властелина Теней. Оно снова вернуло ужасные воспоминания о его собственной трагедии и о собственных ошибках.
Тем не менее вот он идет, прямиком в эпицентр беды, и жизни других зависят от его решений и внутренних страхов.
Голландец почти хотел, чтобы появился «Отчаяние» и забрал его.
Гилбрин никогда бы не подумал, что плен может быть нудным, но так оно и было. Пусть он и оказался взаперти у парочки монстров, которые в любой момент могут решить, что больше не стоит оставлять его в живых, все равно он самым примитивным образом скучал.
Кроме того, не веселила и мысль, что его товарищ по заключению вполне мог освободить их обоих, но не делал этого по причинам, спрятанным в глубине его механической головы.
Он вновь подергал свои невидимые путы. Одна чуть-чуть подалась, но немного, не больше, чем прежде. Каждый мускул его тела давным-давно одеревенел. Гилбрин задумался, а сможет ли он вообще идти, если ему все же удастся освободиться.
Фило стоял в своей прозрачной клетке так тихо, что временами Бродяга сомневался, уж не заснул ли аниматрон или по крайней мере не выключился ли он. Их разговор прекратился вскоре после того, как аниматрон продемонстрировал свою потрясающую способность прорываться сквозь барьер.
С тех пор Фило просто стоял без движения, будто ожидая каких-то событий. Ожидал ли он, что явится мореход и спасет их? Маловероятно, особенно если учесть положение, в котором Гилбрин в последний раз видел Голландца, и Майю.
Но все же он видел, что аниматрон не лгал насчет возвращения капитана. В чем тут смысл?
Вдруг аниматрон пошевелился, его птичья голова повернулась из стороны в сторону. Преобразилась вся его внешность, разумеется, птичье лицо по-прежнему ничего не выражало. Будь Фило человеком, Гилбрин мог бы поклясться, что он напрягся.
Наконец Фило как будто вспомнил о Гилбрине. Он посмотрел вверх и сказал:
— Капитан на борту.
Голландец здесь? У Бродяги поднялось настроение. Майя и этот скиталец все-таки явились к ним на выручку. Значит, еще оставалась надежда. Он хотел что-то сказать, но не стал, увидев, что Фило покачал головой. Секунду он в недоумении смотрел на Фило, пока наконец до него не дошел смысл возобновившегося молчания попугая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44