Гилбрин-Бродяга стоял у телефона, почти там же, откуда его забрал Голландец. От усталости выглядел он значительно хуже, его яркая одежда в одних местах оказалась порвана, в других вымазана в грязи. С рукава капала какая-то темная жидкость, а на правой щеке красовались две длинные, но неглубокие царапины.
Рядом с ним стояла не Майя. Насколько он мог понять, фигура даже не была живой, хотя это очень хорошая имитация.
— Ты не мог проделать все это побыстрее? — спросил Гилбрин с усталой улыбкой.
Он протянул руку к бутылке виски, которая сама к нему прыгнула. С большим смаком усталый беглец отпил прямо из горлышка.
— Что это рядом с тобой, трюкач? Что с Майей и Лодочником?
— "Отчаяние", — заметила высокая фигура, как будто это объясняло все.
По форме фигура была человеческой, но имела стилизованную голову попугая. Таррике она показалась сбежавшим персонажем Диснейленда. Затем он внимательно присмотрелся к этому созданию и понял, что, хотя механического моряка с первого взгляда можно принять за забавную игрушку, в нем было некое ощущение бытия, чувство жизни, которое характеризовало андроида сильнее, чем, возможно, он и Гилбрин могли оценить.
— Никогда не видел ничего подобного, — начал Гилбрин-Бродяга, игнорируя замечания своего причудливого компаньона. Поразительно то, что кого-то вообще можно было назвать причудливым рядом с этим, сверкающим всеми цветами радуги беглецом. — Там был корабль, призрачный корабль. Но он до нас даже не дотронулся.
— Веревочные трапы. — Попугай впился глазами в Таррику.
— Корабль, а потом они оба просто исчезли.
— Рекрутировали их, парень, хотя не могу сказать почему.
— Рекрутировали? — спросил негр.
Механический человек, казалось, хотел объяснить, но Таррика жестом приказал ему замолчать. У него было множество вопросов о Голландце, о корабле, о роли, которую сыграл попугай, но были и другие, ответы на них нужны ему тотчас.
— Сначала ответь, женщина не ранена?
— Ага.
— Этого пока достаточно.
— Достаточно? — Гилбрин взглянул на него, как на сумасшедшего. — Как ты можешь так говорить?
Таррика встал. На это требовались усилия, но ему хотелось продемонстрировать Бродяге хоть видимость силы.
— Я могу так говорить, потому что оба они, очевидно, живы и с ними все нормально, хоть и, не здесь. — Он не желал вникать, где это «не здесь» находится.
Вполне возможно, что Майя де Фортунато пропала навсегда, обреченная плыть сквозь время вместе с человеком, который, вероятно, был причиной смерти бесчисленных земных миров Он просто не в состоянии думать об этом, как с самого своего «пробуждения» старался не думать, где сейчас может быть Рииз. Если Рошаль следил за Таррикой, то можно предположить, что еще один мог следить и за… Нет, не думать об этом! Не сейчас.
— Ты сказал, Гилбрин, что едва ускользнул от Августа де Фортунато. Я так понял, что он непосредственно работал с Рошалями.
— Он распоряжался мерзкими кляксами.
— Да, в этом варианте все идет иначе. Притворство отброшено. Де Фортунато открыто выступает против нас. Интересно почему. Столько жизней провести, лицемеря и скрываясь в тени.
Они знают, что вы были в отеле, так?
Гилбрин отчасти снова стал самим собой:
— Больше я никогда не закажу обслуживание в номере.
Предпочитаю есть свою еду, а не чтоб еда меня ела.
«Наверняка Рииза забрали». Таррика не мог решить иначе. Но он стряхнул с себя мысли о его судьбе, как и прежде, ему приходилось подавлять чувства, связанные с друзьями и соратниками, уловленными Сыном Мрака. Рииз был мертв, только так и следовало думать об этом.
— Подозреваю, что здесь оставаться опасно. — Он видел, что и Гилбрин считает так же. Что думает аниматрон, не поймешь. — Надо куда-нибудь перейти.
— Наверное, так, — согласился Гилбрин все еще погруженный в мысли о Майе. — Он, ну, Лодочник, он так хотел спасти Майю. Старина Август просто разрывался, так ему хотелось заполучить всех. Вот я вытащил этого чудака.
Маленький негодяй не знал, в какую сторону ему кидаться, ему нужны были все. Ты бы видел его, Таррика. Де Фортунато выглядит просто как гадкий мальчишка, но опасен он, как всегда. — Он указал на их нового товарища. — Я связался с тобой как раз перед тем, как Август хотел сделать нас обоих странниками буквально — отправить странствовать в вечность. И говорю тебе, я очень, очень благодарен за то, что ты сделал.
— Думаю, разрушение угрожало вам меньше, чем ты, шутник, представляешь. Я не верю, что Август де Фортунато решился бы повредить нашего друга прямо на месте, а вот насчет тебя я сомневаюсь.
— Ну спасибо тебе, успокоил, — проворчал Бродяга.
Таррика потопал ногами, они все еще болели, но все равно он был уверен, что поспеет за остальными.
— Все это надо еще обсудить, а сейчас пора идти. У меня есть одно местечко, думаю, там безопасно. Там и поговорим.
— Я должен найти своего капитана.
Оба странника посмотрели на аниматрона, который поднял голову и, в свою очередь, рассматривал их.
— Как ты утверждаешь, для нас они потеряны, — возразил Таррика. — Нам нужно заниматься своими проблемами.
Мы должны самое малое избежать когтей Сына Мрака до следующего странствия.
Слова прозвучали трусливо, но не считаться с положением было нельзя.
— Еще не сейчас, — продолжал настаивать попугай своим обычным голосом.
Скрипучий тон, почти как у киношного пирата, был единственным, что придавало его голосу какую-то эмоциональность. Но его спокойствие в такой момент Таррике переварить не удавалось.
— "Отчаяние", проклятый наш господин, он еще только охотится за своими частями. Мальстрем — крутой дружок, он расшвыривает его во времени при каждой встрече.
Это была самая длинная и самая изысканная речь, которую они слышали от аниматрона. Однако Гилбрин растерялся лишь на секунду.
— И что все это означает, мой пернатый узник?
Широко открытый немигающий глаз в упор смотрел на Гилбрина, пока тот не отвел взгляда.
— Капитан назвал меня Фило. Это имя человека, которого он когда-то знал, друга, хотя сейчас он, наверное, об этом забыл. — Фило повернулся к Хамману Таррике. — Корабль материализуется снова. И не раз. Конец вашего Мира еще не пришел. Скоро, но еще не сейчас.
— Сколько… Ладно. Не хочу знать, сколько мне осталось. — Таррика мотнул головой. — Значит, они еще могут спастись.
— Могут. — Фило пожал плечами. — Все может быть, сэр.
Таррика взглянул на часы.
— Когда он вернется?
— Через день, может, через два. Он охотится по всей истории.
— По всей? — Гилбрин с сомнением покачал головой. — Он и назад по времени собирается? Вот так просто?
— Его построили, чтобы плавать по всем морям, парень, включая само время. — Аниматрон вдруг захлопнул клюв, как будто сказав нечто, не подлежащее разглашению.
Таррику возможные тайны не интересовали. Он занимался расчетами.
— Это подождет. Пора перебраться в безопасное место, о котором я говорил. — Он помолчал. — Вы со мной?
Фило, казалось, обдумывал вопрос, по крайней мере несколько секунд он молчал.
— Есть, сэр. Пираты в наших водах. Надлежит следовать одним курсом.
— — Ты видел в кино Эррола Флинна? — спросил Гилбрин с усталым, но лукавым выражением.
Аниматрон молча посмотрел на него.
Сосредоточившись, Хамман Таррика обследовал окрестности на предмет присутствия Сына Мрака, Августа де Фортунато или Рошалей. Никого не было. К несчастью, те, кого он искал, могли оказаться под защитным полем.
— Море спокойно, — провозгласил Фило, как раз когда Таррика открыл глаза.
— Ты уверен? — спросил он.
Аниматрон пожал плечами и не ответил.
Оба, и Гилбрин и Таррика, оказались без транспорта, так как их машины остались у Сирс Тауэр. Гилбрин выразил кое-какой интерес к проблеме спасения своего любимого «доджа», но второй и слышать об этом не хотел. Ни одному из этих автомобилей теперь доверять нельзя, раз рядом побывал де Фортунато.
Хоть Таррике и не нравилось, но самым простым путем было одолжить, ну, украсть — мерзкое слово, одну из машин соседей. Телепортация отнимала у него слишком много сил, чтобы проделать ее снова, даже с помощью Гилбрина, а андроид в отличие от его хозяина этой способности не имел.
По крайней мере он не выказал никакого признака обладания этим даром.
Машина, которую они выбрали, принадлежала соседу, живущему двумя этажами ниже. Она была большой и вместительной, последнее — крайне необходимо, когда путешествуешь с таким высоким спутником, как Фило. В этот поздний час их никто не заметил. Когда они покинули здание, Таррика еще раз провел тщательный поиск следов Рошалей, де Фортунато, Сына Мрака или еще чего-нибудь необычного.
Ничего. Несмотря на это, он ехал по пустым авеню, ощущая какую-то тревогу.
— Вы ничего не чувствуете? — спросил он Гилбрина и Фило.
— Нет, — ответил Гилбрин, который почти заснул, — я все время сканирую местность, с тех пор как мы ушли из твоего дома. Я не заметил ни рогов ни копыт дорогого Августа и его черненьких любимцев.
Фило просто покачал головой.
— Могу я спросить, куда мы едем?
— Есть одно заведение в южной части, я его содержу, я редко там бываю.
— Интересно почему. Почему бы тебе просто не высадить нас у Катрини Грин. Меня там встретят не хуже, чем там, куда мы едем.
— Что ты хочешь сказать? — Негр взглянул на шутника, едва сдерживая внезапно накатившийся гнев.
Гилбрин почесал свою бледную щеку.
— Загар у меня уже не тот.
— Я могу высадить тебя прямо здесь, проклятый фигляр.
Я не потерплю подобных намеков, что бы ты ни думал, глядя на мой стиль жизни. Если тебя беспокоит цвет кожи…
— Не меня, — возразил Гилбрин, подняв перед ним свои руки. — Просто я боюсь, что кому-нибудь там не понравлюсь я, вот и все.
— Может, только поведение или манера одеваться, Бродяга. Не твоя бледная кожа.
— Полегче, парни, — раздался голос с заднего сиденья. — Давайте не стрелять друг в друга.
— Хорошая мысль, — отозвался Таррика. — Мы все нервничаем. На южной стороне нам нечего опасаться, Гилбрин.
Никто не узнает, что мы там.
Светловолосый беглец откинулся на сиденье.
— Надеюсь, — веки его дрогнули, — извини.
Таррика улыбнулся, когда Гилбрин пробурчал извинение.
— Мы в одной лодке и должны помнить об этом для собственной пользы.
— Я беспокоюсь о Майе.
— Я знаю, я…
Вдруг автомобиль задрожал и, расширился.
Таррика обнаружил, что сидит рядом с собой, а тот, в свою очередь, сидит тоже с ним и так до бесконечности. А между бесконечным числом Хамманов располагались бесчисленные Гилбрины. Целый легион шутников смотрел с выражением шока на лицах, который, без сомнения, был отражением лиц каждого из Хамманов.
На заднем сиденье бессмысленно пялил глаза целый птичник попугаеголовых аниматронов.
Явление не ограничивалось автомобилем и его пассажирами. Улицы, фонари, центр города, сам Чикаго были теперь бесконечной цепочкой мегаполисов.
Хамман Таррика бешено напрягал разум и зрение, сражался с теряющим управление автомобилем, но везде была улица, везде был тротуар, везде обочина.
— Таррика! Там фонарный столб! — взревела армия Гилбринов.
Он видел столбы, но как их избежать, когда они везде, вот в чем вопрос. Еще хуже то, что дома стали, казалось, подступать со всех сторон, сплющивая расширившуюся машину.
— Подвинься, парень. В такой шторм у штурвала должен быть старый морской волк, вроде меня. — С заднего сиденья мимо Таррики протянулась длинная рука. Негр отодвинулся к дверце, чтобы дать возможность аниматрону, или аниматронам двигаться свободнее.
— Тормози, — закричали Гилбрины.
— Нет, — возразил Фило. — Не бросай якоря ни при каких обстоятельствах. Борись со штормом, иначе — конец. — Он обогнул один столб, затем второй.
И тут, так же внезапно, как началось, сумасшествие прекратилось. Улица снова стала нормальной. Был только один автомобиль и по одному каждого из них внутри. Перед ними лежала одна улица. Все здания снова стали обычных размеров.
— Шторм пронесся, парень. — Аниматрон отпустил руль.
Таррика быстро его перехватил, затем подвел машину к обочине и тут остановился. Поразительно, что его светловолосый компаньон вообще может говорить.
— У, у вас все нормально?
— Ну скажем, «нормально». Мне кажется, я превратился в яичницу. Мастер Таррика.
— Лучше не говорить о еде. — Одна мысль о ней вызвала спазм в желудке Таррики.
Он смотрел на темный город, лежащий в спокойствии и неведении того, что сейчас происходило.
Таррика знал и был уверен, что Гилбрин с аниматроном знали тоже.
— Началось, — провозгласил Фило своим обычным невыразительным тоном, — немного рановато, но точно, началось. Мир рассыплется раньше, чем я считал. Корабль, он простоит несколько дней, когда вернется. Он всегда так делает, чтоб капитан знал, он следит за ним, пока он наблюдает Конец. Значит, времени мало. Думаю, неделя, а может, и того меньше.
Странники переглянулись. Началось! Простая фраза, а как ужасно само событие. Это потрясение — не последнее.
Скорее, оно — самое слабое. Со временем каждый толчок будет становиться сильнее, вызывая все более серьезные нарушения реальности до тех пор, пока все полетит в бездну.
Андроид откинулся на сиденье машины.
— Я должен добраться до капитана. Это — ваша единственная надежда.
10. Потерянный рай
— Где мы? — спросила женщина с внешностью Марии. — Где мы?
Их окружало ночное небо, не та пустота, в которой обычно плавал он и «Отчаяние». Проклятый корабль рассекал сейчас воды, казавшиеся знакомыми, и это было необычно. Иногда «Отчаяние» хватал его раньше назначенного часа, умыкал его до того, как случится крах. Не часто, нет, но достаточно, чтобы понять, что происходит.
Она повторила вопрос. Была она скорее сбитой с толку и злой, чем испуганной, что делает ей честь. Совсем как Мария. Если бы Голландцу не довелось снова и снова переживать в сердце ее смерть, он мог бы поклясться, что это его любовь сейчас стоит на палубе призрачного судна, уперев кулаки в боки и глядя со все растущим раздражением.
— Море времени, — ответил наконец и он.
— А что это — море времени?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44