– Война кончилась!
Сна как не бывало. Мы выбежали на улицу. Всюду раздавались выстрелы. В разных направлениях летели трассирующие пули и огни ракет. Это салютовали наши воины в честь Великой Победы. Радости не было границ. От избытка чувств мы обнимали и целовали друг друга.
Война закончилась. Однако отдельные группы противника, нарушая договор о капитуляции, не сдаются, а отходят на запад с намерением сдаться в плен американским или английским войскам. Отходя, гитлеровцы минируют дороги, оказывают вооруженное сопротивление. Страшно обидно и горько, что после Дня Победы, после 9 мая несколько наших бойцов и офицеров подорвались на вражеских минах.

21 июня
Несколько дней с переводчиком В.Е.Шубиным находились в городе Бунцлау (ныне это польский город Болеславец). Здесь на сборном пункте – многие тысячи репатриированных советских граждан. Их освободили советские, американские и английские войска. Мы посланы сюда для выполнения некоторых служебных поручений.
В городе Бунцлау музей великого русского полководца М.И.Кутузова. В доме, где находится музей, полководец умер в 1813 году. На обелиске надпись: «До сих мест довел свои доблестные войска Михаил Илларионович Кутузов, но смерть положила предел славным делам его. Будь же благословенна память героя».

4 июля 1945 года мы покинули Германию и 11 июля пересекли советско-польскую границу. В течение двух дней отдыхали в городе Владимир-Волынский, а затем отправились к месту нового нашего назначения.
Не верилось, что мы на советской земле. Сколько радости и счастья! Скоро мы увидим и обнимем своих близких, так исстрадавшихся и измучившихся в ожиданиях…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В ГОДЫ МИРНЫЕ

Война позади! Наступил долгожданный мир. Но он не сулил нам безмятежной жизни. Слишком глубоки были раны, нанесенные нашей стране, нашему народу войной. Не было, пожалуй, семьи, которая бы не пострадала от нее. Приехав в 1945 году в Дроздово и встретившись с немногими вернувшимися с фронта сверстниками, мы подсчитали, что из 35 односельчан, ушедших защищать Родину, домой вернулись лишь шесть человек. А сколько советских людей стали инвалидами! А сколько разрушено и сожжено городов, сел и деревень, сколько уничтожено фабрик и заводов!
В стране не хватало хлеба, промышленных товаров и многого другого.
Хотелось скорее начать работать. Каждый понимал, что нужны годы и годы для ликвидации тяжелых последствий войны. Однако требовалось время для расформирования армии.
Большинство наших офицеров влилось в Львовский военный округ. Некоторые мои товарищи перешли в штаб округа, некоторые были уволены из армии.
Мне очень хотелось вернуться на работу по специальности.
В отделе кадров округа я попросил откомандировать меня в распоряжение Главного военного прокурора, но получил отказ. Кадровики объяснили, что за пределы округа откомандировать меня без соответствующего распоряжения они не имеют права. Тогда я пошел к начальнику нашего управления и стал просить его предоставить мне отпуск, для того чтобы съездить в Москву, зайти в Главную военную прокуратуру и решить вопрос о дальнейшей службе. Отпуск мне разрешили.
Побывав на родине, я приехал в Главную военную прокуратуру, где мне предложили работу в органах военной прокуратуры за границей. Я отказался, ибо хотел служить в своей стране.
Возвратившись во Львов, случайно встретился с председателем военного трибунала Юго-Западного округа ПВО подполковником юстиции Ивановым. На фронте он был председателем военного трибунала 31-й армии, и мы немного были знакомы. Иван Андреевич предложил мне должность члена военного трибунала округа. Я согласился. Вскоре был получен приказ начальника Главного управления военных трибуналов Министерства юстиции СССР о моем назначении, и я приступил к исполнению служебных обязанностей.
Так по счастливой случайности я стал трибунальским работником.

Коллектив работников трибунала округа был небольшой – председатель, заместитель, три члена и несколько технических работников. В нашем ведении было всего три трибунала на территории округа. Объем судебной работы был незначителен, и мы успешно справлялись со своими обязанностями.
Я изучал, а затем докладывал в суде уголовные дела, рассматриваемые в кассационном и надзорном порядке, подготавливал определения по ним, составлял обзоры о судебной практике по делам, рассмотренным трибуналами округа, составлял представления и информации о состоянии судимости по войскам округа и выполнял другую работу.
По ряду дел мне пришлось председательствовать в судебных заседаниях при рассмотрении их военным трибуналом округа по первой инстанции. Сначала было очень трудно, сказывалось отсутствие навыка; но с каждым рассмотренным делом приходил опыт, появлялась уверенность, повышались знания.
Из числа рассмотренных под моим председательством уголовных дел мне особенно запомнилось одно. Был предан суду военного трибунала солдат, обвинявшийся в убийстве гражданина. Этот солдат, будучи часовым, в нарушение правил караульной службы, без предупреждения открыл огонь из винтовки в человека, оказавшегося в зоне охраны. Подсудимый характеризовался положительно и искренне сожалел о случившемся и раскаивался в совершенном преступлении. В совещательной комнате мы долго думали о мере наказания. Учтя все смягчающие вину обстоятельства совершенного преступления, суд определил подсудимому три года лишения свободы. Моими начальниками приговор был признан слишком мягким, или, как было принято называть, либеральным. Мне говорили, что такой приговор не способствует решительной борьбе с преступностью, что он не имеет превентивного (предупредительного) значения. Я ждал, что военный прокурор округа опротестует этот приговор, но протеста не последовало.
В данном конкретном случае совесть меня не мучила, я был убежден в справедливости наказания и не считал его мягким. Рассмотрев со всей тщательностью материалы дела и выслушав объяснения подсудимого, мы, судьи, как мне представляется, дали правильную оценку его действиям, поведению, мотивам преступления и отношению к нему молодого солдата.
В этой связи мне вспоминаются слова великого русского полководца А.В.Суворова, который говорил: «Умеренное военное наказание, смешанное с ясным и кратким истолкованием погрешности, более тронет честолюбивого солдата, нежели жестокость, приводящая оного в отчаяние» Суворов А.В. Полковое учреждение. М., 1949, с. 69.

. Правда, говоря эти слова, А.В.Суворов имел в виду дисциплинарные и физические наказания, но, как мне кажется, они полностью относятся и к наказаниям уголовным.
Нередко мне приходилось слышать суждения, что борьба с преступностью должна проводиться путем усиления мер наказания. По этому поводу хотелось бы высказать следующее.
Советскому уголовному законодательству и практике его применения чужд абстрактный гуманизм. Наше государство никогда не отказывалось от строгих мер наказания за тяжкие умышленные преступления. Однако строгость и жестокость не равнозначные понятия. Суровость, несоразмерная содеянному, отрицательно влияет на нравы общества, незаметно воспитывает пренебрежение к личности. К сказанному нелишне напомнить исполненные глубокого смысла слова К.Маркса: «…Жестокость, не считающаяся ни с какими различиями, делает наказание совершенно безрезультатным, ибо она уничтожает наказание как результат права» Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 123.

. Следует отметить и то, что требование жестокости наказания отвлекает широкие народные массы и общественность от борьбы с преступностью, тогда как эта борьба – дело всего народа.
Суды при избрании вида и меры наказания обязаны строго руководствоваться принципом индивидуализации, учитывать характер и степень общественной опасности содеянного, данные, характеризующие личность виновного, обстоятельства, как смягчающие, так и отягчающие ответственность. Таковы требования закона.
В.И.Ленин и коммунистическая партия учат, что главным и первостепенным в борьбе с преступностью является воспитательная, профилактическая работа. Разумеется, строжайшее соблюдение дисциплины и законности немыслимо без принуждения. В.И.Ленин называл смешными утопистами тех, кто считал, что обеспечить борьбу с преступностью и другими правонарушениями можно без принуждения. «Без принуждения такая задача совершенно не выполнима, – писал В.И.Ленин. – Нам нужно государство, нам нужно принуждение» Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 163.

. Важно, однако, и другое. Говоря о необходимости принуждения, В.И.Ленин всегда предостерегал от опасности его переоценки. Он видел гарантию эффективности принуждения в сочетании с убеждением, в опоре на убеждение. «…Мы, – говорил он, – правильно и успешно применяли принуждение тогда, когда умели сначала подвести под него базу убеждения» Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 216–217.

.
Судейские обязанности сложны и ответственны. Суд призван не только карать, но и воспитывать. Он воспитывает тех, кто попал на скамью подсудимых, тех, кто присутствует в зале судебного заседания, и тех, кому становится известным о совершившемся акте правосудия.
Суд не имеет права на ошибку. Если ошибку следствия может и должен исправить суд, то ошибку судебного органа исправить значительно труднее, а иногда и невозможно, поскольку речь идет об осуждении человека, лишении его свободы или применении других принудительных мер. Пожалуй, ни к какому другому органу, кроме суда, неприменима старая русская пословица: семь раз отмерь, один раз отрежь. Здесь будет уместным привести слова наркома просвещения А.В.Луначарского, сказанные им об обязанностях воспитателя: «Если золотых дел мастер испортит золото, золото можно перелить. Если портятся драгоценные камни, они идут на брак, но и самый большой брильянт не может быть оценен в наших глазах дороже, чем человек. Порча человека есть или огромное преступление или огромная без вины вина. Над этим материалом нужно работать четко, заранее определивши, что ты хочешь сделать из него» Луначарский А.В. О народном образовании. М., 1958, с. 443.

. Думается, что эти требования можно полностью отнести к суду.
Суд должен принимать решение только тогда, когда твердо уверен, непоколебимо убежден в правильности своего вывода, базирующегося на объективном, полном и всестороннем исследовании всех материалов уголовного дела, на бесспорных доказательствах. Приговор суда должен быть не только законным и обоснованным, но и справедливым, подчеркиваю, справедливым. Он должен быть грамотным и понятным.
Советский уголовный процесс, все его демократические и гуманные принципы и институты, его форма направлены на то, чтобы не допустить ошибки, избежать привлечения к уголовной ответственности, а тем более осуждения невиновного, а если это произошло, то своевременно исправить допущенную ошибку.
Определенное влияние на судейскую совесть оказывает общественное мнение, создающееся в связи с совершенным преступлением. Разумеется, суд должен учитывать это мнение, но подходить к нему нужно критически. К сожалению, бывают случаи, когда общественное мнение создается на основе неправильного информирования о фактах преступления или чрезмерного эмоционального накала. Ясно, что суд не может и не должен принимать во внимание такое неправильное мнение. И плохо, если суд поддастся на это, не проявит должной твердости и мужества.
Мне вспоминается один случай, когда суд под влиянием общественного мнения вынес неправильный приговор. Четверо пьяных молодых людей, среди которых были два студента, стали кататься на лодке. Вскоре между студентами и их собутыльниками вспыхнула ссора, перешедшая в драку. Когда студенты увидели, что один из их противников схватил весло и стал им размахивать, они выпрыгнули из лодки и, не сумев справиться с быстрым течением реки, утонули. Слов нет, случай трагический. И не случайно общественное мнение было сильно накалено и требовало сурового наказания виновных. С учетом трагических последствий и общественного мнения суд вынес подсудимым крайне несправедливый приговор, определив им чрезмерно суровую меру наказания. Суд признал подсудимых виновными в покушении на убийство, хотя для такой квалификации преступления не было никаких оснований. Вышестоящий суд приговор по этому делу отменил, и при вторичном рассмотрении подсудимые были признаны виновными в совершении хулиганских действий, и суд определил им справедливую меру наказания.

Но продолжим наш рассказ. Жизнь во Львове в то время была неспокойной. Во время войны и в первые годы после нее в западных областях Украины действовали коварные и злобные враги Советской власти, пособники немецких оккупантов – украинские националисты. Их называли бандеровцами, по имени главаря банды Степана Бандеры, укрывшегося после разгрома гитлеровцев в Мюнхене. Бандеровцы нередко нападали на сельские Советы и районные комитеты партии, убивали активистов, партийных и советских работников, поджигали их дома. Скрываясь в устроенных в лесах схронах, они в ночное время внезапно совершали налеты и убивали заранее намеченные жертвы. Это они в 1949 году зверски убили во Львове активного общественного деятеля, лауреата Государственной премии СССР писателя Ярослава Галана. Особенно жестоко расправлялись бандеровцы с людьми, которые выходили из их банды, порывали с преступным прошлым и возвращались к честной трудовой жизни. Как правило, бандеровцы вешали таких людей, а иногда и уничтожали их семьи и сжигали дома.
В связи с враждебными террористическими действиями бандеровцев население Львова жило напряженной, тревожной жизнью. С наступлением темноты входные двери больших домов (брамы) запирались, и, чтобы попасть в квартиру, надо было звонком вызывать дворника, который после долгих расспросов вызывал хозяина квартиры и только после этого открывал входную дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37