рока официальный сайт сантехника
Это был крепкий молодой парень. До войны работал трактористом в МТС на Харьковщине. Обстановка на переднем крае менялась часто. Когда добрались до назначенного места, части там уже не было. Выяснилось, что она отошла на новый рубеж. Юристы оказались на ничейной территории. Поехали дальше разыскивать часть. В автомашине было всего семь человек. Вокруг стояла необычная тишина. Настроение у всех было тревожное. И вдруг сзади послышался треск мотоцикла. Вскоре грузовичок обогнал немецкий мотоциклист. Он повернул к сараю, который стоял на опушке леса, и, остановившись, наставил на юристов автомат и закричал: «Рус, капут, сдавайся». Шофер остановил машину, и все спрыгнули на землю и бросились к немцу, который отбежал за угол сарая и дал оттуда очередь из автомата. Завязалась перестрелка. Вдруг безоружный подсудимый Денисенко обежал сарай с другой стороны, бросился сзади на немца и свалил его. Пленный был связан и посажен в машину.
В полдень трибунальцы разыскали нужную часть, сдали пленного, оказавшегося хорошим «языком». А вечером в овраге под открытым небом провели судебный процесс. На суде Денисенко признал свою вину, раскаялся, просил оставить его на фронте и дал клятву, что будет бить фашистов, не жалея своей жизни. Военный трибунал учел раскаяние Денисенко, отважный поступок, совершенный им в тот день, и приговорил его к лишению свободы с отсрочкой исполнения приговора до окончания войны.
Сложна и также ответственна работа военного прокурора. Главное, что определяет его работу, – это строгий надзор за законностью.
В годы войны с особой силой звучали слова В.И.Ленина: «Не за страх, а за совесть исполнять все законы о Красной Армии, все приказы, поддерживать дисциплину в ней всячески, помогать Красной Армии всем, чем только может помогать каждый, – таков первый, основной и главнейший долг всякого сознательного рабочего и крестьянина…» Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 152.
. Исключительную важность приобрели усиление боевой мощи Вооруженных Сил, обеспечение нужд фронта, слаженность и четкость в работе всех звеньев государственного аппарата, укрепление воинской и трудовой дисциплины. «Раз война оказалась неизбежной, – говорил В.И.Ленин, – все для войны, и малейшая распущенность и недостаток энергии должны быть караемы по законам военного времени» Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 145.
.
Основными задачами военной прокуратуры были решительная борьба с посягательствами на воинскую дисциплину и боевую мощь армии и флота, с агентурой врага и иными враждебными элементами, с паникерами, трусами, дезертирами, расхитителями военного имущества, с дезорганизаторами тыла, а в местностях, объявленных на военном положении, кроме того, с преступлениями против обороны, общественного порядка и государственной безопасности.
Как и в мирное время, стоящие перед органами прокуратуры задачи выполнялись военными прокурорами путем общего надзора за соблюдением и исполнением законов военного времени, постановлений ГКО и СНК СССР, приказов высшего военного командования, надзора за законностью расследования уголовных дел и привлечения виновных к ответственности, за законностью и обоснованностью приговоров военных трибуналов, за соблюдением законности при отбывании наказания осужденными. Исключительно важной была забота органов военной прокуратуры в годы войны о семьях защитников Родины и инвалидах войны.
Военные прокуроры вместе с командирами, политработниками и военными судьями активно участвовали в разъяснении военнослужащим приговоров, заботились о том, чтобы приговоры, имевшие актуальное значение, объявлялись в приказах командиров или иным путем доводились до широкого круга военнослужащих. Вся эта работа играла важную роль в создании среди личного состава частей и соединений атмосферы нетерпимости и всеобщего осуждения какого бы то ни было отступления от военной присяги, дисциплины, организованности и правопорядка.
Важное место в годы войны в работе военных прокуратур занимала правовая пропаганда. Под руководством политических органов военные прокуроры разъясняли военнослужащим действующие законы. Такие темы, как «Защита Отечества – священный долг каждого советского воина», «Приказ начальника – закон для подчиненного», «Дисциплинированность и бдительность – сильное оружие в борьбе с врагом», «Беречь боевую технику и военное имущество» и другие, находились в центре разъяснительной работы военных прокуроров.
Вот что пишет возглавлявший во время войны политический отдел 47-й армии генерал-полковник М.X.Калашник: «Многие работники прокуратур и трибуналов, люди, как правило, высокообразованные, эрудированные, регулярно выступали перед бойцами и командирами с лекциями и докладами о требованиях Военной присяги и ответственности за их нарушение, о бдительности, о правах и обязанностях воинов Красной Армии. Армейский прокурор полковник юстиции А.И.Гоман, председатель военного трибунала полковник юстиции С.К.Нестеров и другие руководящие офицеры из прокуратуры и трибунала по заданию Военного совета и политотдела выступали с такими докладами на семинарах парторгов, комсоргов, агитаторов в 318-й горнострелковой, в 77-й стрелковой дивизиях, в 255-й бригаде морской пехоты и других соединениях, проводили специальные собрания, в ходе которых отвечали на вопросы бойцов и командиров, рассказывали о наиболее характерных судебных процессах над нарушителями присяги. Так же поступали и дивизионные, бригадные прокуроры, председатели военных трибуналов» Калашник М. Испытание огнем. М., 1971, с. 50-51.
.
Всю работу по надзору за законностью в частях и соединениях действующей армии военные прокуроры проводили в тесном взаимодействии с командованием и политическими органами, постоянно информируя их о выявленных нарушениях, вносили предложения об устранении причин и условий, способствующих совершению тех или иных правонарушений.
Как и все советские патриоты, военные юристы показывали пример стойкости и мужества. Если требовала обстановка, они с оружием в руках сражались с врагом.
Военный следователь Г.В.Прохоров 26 сентября 1941 года, находясь на командном пункте полка, который вел бой в окружении, возглавил группу командиров и красноармейцев и повел их в атаку на превосходящие силы врага. В этом неравном бою офицер Прохоров пал смертью храбрых. Военный прокурор 43-й армии Б.И.Алексеев в августе 1941 года при выходе из окружения возглавил отряд бойцов и командиров, который атаковал противника и в течение ночи сковывал его действия, давая возможность нашим частям выйти из окружения Горный А.Г., Долгопятов Г.М., Медведев Л.М. Организация и деятельность советской военной прокуратуры. М., 1972, с. 381–382.
.
Подобных примеров много.
Однако вернемся к событиям далеких июльских дней 1941 года, когда наша дивизия заняла оборону на старой границе в районе города Себеж и 6 июля вступила в бой с гитлеровскими войсками. В течение двух дней отражали мы атаки врага, нанося ему чувствительные потери. Имея значительное превосходство в живой силе и технике, фашисты топтались на месте. Тогда противник сосредоточил на нашем участке большое количество минометов и артиллерии, обрушив шквал огня на подразделения одного из батальонов 391-го стрелкового полка. Командир батальона растерялся и отдал приказ отходить. Сделав это, он совершил непоправимую ошибку, практически преступление – вывел батальон из укреплений в открытое поле. Гитлеровцы не преминули этим воспользоваться, заняли укрепленные позиции и создали серьезную угрозу дивизии с фланга.
Командование соединения, возмущенное преступными действиями командира батальона, поручило прокурору провести расследование и привлечь виновного к уголовной ответственности. Расследование проводил лично прокурор дивизии В.И.Голубцов. Он допрашивал свидетелей, а я под его диктовку составлял протокол. Но дело это так и не было доведено до конца. Обстановка, сложившаяся на фронте, приостановила следствие по делу. Видя реальную угрозу окружения соединения, командир дивизии отдал приказ об отходе к городу Себеж. 9 и 10 июля шли бои на его окраинах.
Части дивизии самоотверженно обороняли занятые позиции и сами переходили в контратаки, на нескольких участках потеснив противника. Но под давлением гитлеровцев, имевших большое превосходство в живой силе и технике, мы вынуждены были оставить Себеж и отойти к станции Кузнецовка, причем отход происходил неорганизованно. Связь штаба дивизии с полками была нарушена. Где находилось командование дивизии, никто не знал. Оставшиеся в штабе командиры собрались вместе и стали обсуждать сложившуюся обстановку, но никто ничего толкового предложить не мог. А в это время на станции Кузнецовка загорелся склад с боеприпасами. Начали рваться снаряды. Со стороны фронта, в непосредственной близости, противник непрерывно освещал местность ракетами.
Во второй половине ночи в штаб прибыл начальник особого отдела старший политрук Борис Петрович Кульков и от имени командира дивизии приказал отходить по шоссе в восточном направлении.
Кулькова знали в дивизии как волевого, строгого, но справедливого чекиста, уважающего законность и порядок. Возглавляемый им отдел работал в тесном контакте с военной прокуратурой и трибуналом дивизии. Как сложилась дальнейшая судьба Кулькова, мне, к сожалению, неизвестно.
В течение нескольких последующих дней части дивизии с боями отходили на восток и 16 июля заняли оборону в районе станции Пустошка. Но противник захватил Невель и, потеснив наш правый фланг, вышел на шоссе Пустошка – Невель. В результате этого маневра части дивизии оказались в окружении. Я в это время вместе с прокурором и секретарем прокуратуры Аблеевым находился во втором эшелоне дивизии, и вместе с тыловыми подразделениями дивизии мы оказались отрезанными от боевых частей. В окружение попали и находившиеся в частях следователи прокуратуры Моргунов, Султанов и Портнов.
Тыловые подразделения стали отходить на восток. 20 июля колонна наших автомашин и повозок остановилась в поле и здесь была атакована девятью немецкими бомбардировщиками. Началась бомбежка, а когда кончились бомбы, немецкие летчики на бреющем полете стали обстреливать нас из пулемета. Расстреляв боеприпасы, летчики пикировали на нас, устрашая зловещим воем моторов. В результате этого налета один человек был убит и пять ранено.
Проехав километра три, мы снова попали под бомбежку. На этот раз обошлось без потерь.
Вскоре мы соединились с боевыми частями дивизии, вышедшими из окружения, и заняли оборону.
В конце июля к нам в дивизию прибыл военный прокурор 62-го стрелкового корпуса В.Г.Зайцев – бывший прокурор 170-й стрелковой дивизии. Здесь мы встретились снова. Он предложил мне работу в прокуратуре корпуса, на что я дал согласие. Несмотря на возражения прокурора дивизии В.И.Голубцова, через несколько дней пришел приказ об откомандировании меня в распоряжение В.Г.Зайцева.
Спустя несколько дней после моего прибытия к новому месту службы на нашем участке фронта произошли следующие события.
21 августа началось наступление советских войск. Сначала оно развивалось успешно, противника удалось немного потеснить. Но сил, видимо, было явно недостаточно, чтобы развить успех, и наступление захлебнулось.
На следующий день, 22 августа, левофланговые части 186-й стрелковой дивизии нашего корпуса атаковали 30 фашистских бомбардировщиков. После «обработки» их переднего края с воздуха гитлеровцы ввели в бой танки. Не выдержав натиска врага, наши части начали отходить. Одновременно немцы выбросили в район Кунья, Назимово десант автоматчиков, которые, засев в лесу, обстреливали наши отходящие войска.
Военная прокуратура и военный трибунал корпуса, двигавшиеся на автомашинах вместе с тыловыми подразделениями, попали под обстрел автоматчиков. Вскоре мы обнаружили, что дорога перерезана фашистами, и были вынуждены свернуть на проселок, который неожиданно уперся в болото. Назад пути не было, а впереди болото. Что же делать?
Осмотрев местность, мы обнаружили большое количество напиленных и сложенных в поленницы двухметровых бревен. Всю ночь таскали эти бревна и прокладывали дорогу. У нас было около 40 машин, которые нам и удалось переправить через настил.
Как стало известно позже, большинство частей корпуса попало в окружение. Вместе с ними был и наш прокурор В.Г.Зайцев.
26 августа фашисты заняли Назимово и Великополье. Части корпуса, не попавшие в окружение, попытались занять оборону около станции Скворцово. Однако нам не удалось остановить врага. Противник выбил нас из Скворцово и продолжал продвигаться к городу Торопец.
Тем временем части корпуса начали выходить из окружения. Вышел вместе с ними и В.Г.Зайцев. Из частей корпуса сформировали одну – 174-ю стрелковую дивизию, прокурором которой был назначен В.Г.Зайцев, а следователями – военный юрист Чебыкин и я. Вскоре мне было присвоено командирское звание военного юриста.
В начале сентября 1941 года вновь сформированная 174-я стрелковая дивизия заняла оборону по берегу Западной Двины возле города Андреаполя.
Особой активности на нашем участке фронта противник не предпринимал. Основные его силы рвались к Смоленску и Москве.
В период пребывания дивизии в обороне под Андреаполем мы, работники прокуратуры, часто ходили на передовые позиции. Здесь, в траншеях и блиндажах, проводили беседы с солдатами и офицерами, разъясняли им законы военного времени, когда возникала необходимость, помогали писать письма и заявления в исполкомы депутатов трудящихся и в территориальные органы прокуратуры с просьбами об оказании помощи их семьям. Проводили работу также с прибывающим в дивизию пополнением. Уголовных дел в этот период времени в дивизии почти не было, и это обстоятельство нами было использовано для проведения большой профилактической работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
В полдень трибунальцы разыскали нужную часть, сдали пленного, оказавшегося хорошим «языком». А вечером в овраге под открытым небом провели судебный процесс. На суде Денисенко признал свою вину, раскаялся, просил оставить его на фронте и дал клятву, что будет бить фашистов, не жалея своей жизни. Военный трибунал учел раскаяние Денисенко, отважный поступок, совершенный им в тот день, и приговорил его к лишению свободы с отсрочкой исполнения приговора до окончания войны.
Сложна и также ответственна работа военного прокурора. Главное, что определяет его работу, – это строгий надзор за законностью.
В годы войны с особой силой звучали слова В.И.Ленина: «Не за страх, а за совесть исполнять все законы о Красной Армии, все приказы, поддерживать дисциплину в ней всячески, помогать Красной Армии всем, чем только может помогать каждый, – таков первый, основной и главнейший долг всякого сознательного рабочего и крестьянина…» Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 152.
. Исключительную важность приобрели усиление боевой мощи Вооруженных Сил, обеспечение нужд фронта, слаженность и четкость в работе всех звеньев государственного аппарата, укрепление воинской и трудовой дисциплины. «Раз война оказалась неизбежной, – говорил В.И.Ленин, – все для войны, и малейшая распущенность и недостаток энергии должны быть караемы по законам военного времени» Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 145.
.
Основными задачами военной прокуратуры были решительная борьба с посягательствами на воинскую дисциплину и боевую мощь армии и флота, с агентурой врага и иными враждебными элементами, с паникерами, трусами, дезертирами, расхитителями военного имущества, с дезорганизаторами тыла, а в местностях, объявленных на военном положении, кроме того, с преступлениями против обороны, общественного порядка и государственной безопасности.
Как и в мирное время, стоящие перед органами прокуратуры задачи выполнялись военными прокурорами путем общего надзора за соблюдением и исполнением законов военного времени, постановлений ГКО и СНК СССР, приказов высшего военного командования, надзора за законностью расследования уголовных дел и привлечения виновных к ответственности, за законностью и обоснованностью приговоров военных трибуналов, за соблюдением законности при отбывании наказания осужденными. Исключительно важной была забота органов военной прокуратуры в годы войны о семьях защитников Родины и инвалидах войны.
Военные прокуроры вместе с командирами, политработниками и военными судьями активно участвовали в разъяснении военнослужащим приговоров, заботились о том, чтобы приговоры, имевшие актуальное значение, объявлялись в приказах командиров или иным путем доводились до широкого круга военнослужащих. Вся эта работа играла важную роль в создании среди личного состава частей и соединений атмосферы нетерпимости и всеобщего осуждения какого бы то ни было отступления от военной присяги, дисциплины, организованности и правопорядка.
Важное место в годы войны в работе военных прокуратур занимала правовая пропаганда. Под руководством политических органов военные прокуроры разъясняли военнослужащим действующие законы. Такие темы, как «Защита Отечества – священный долг каждого советского воина», «Приказ начальника – закон для подчиненного», «Дисциплинированность и бдительность – сильное оружие в борьбе с врагом», «Беречь боевую технику и военное имущество» и другие, находились в центре разъяснительной работы военных прокуроров.
Вот что пишет возглавлявший во время войны политический отдел 47-й армии генерал-полковник М.X.Калашник: «Многие работники прокуратур и трибуналов, люди, как правило, высокообразованные, эрудированные, регулярно выступали перед бойцами и командирами с лекциями и докладами о требованиях Военной присяги и ответственности за их нарушение, о бдительности, о правах и обязанностях воинов Красной Армии. Армейский прокурор полковник юстиции А.И.Гоман, председатель военного трибунала полковник юстиции С.К.Нестеров и другие руководящие офицеры из прокуратуры и трибунала по заданию Военного совета и политотдела выступали с такими докладами на семинарах парторгов, комсоргов, агитаторов в 318-й горнострелковой, в 77-й стрелковой дивизиях, в 255-й бригаде морской пехоты и других соединениях, проводили специальные собрания, в ходе которых отвечали на вопросы бойцов и командиров, рассказывали о наиболее характерных судебных процессах над нарушителями присяги. Так же поступали и дивизионные, бригадные прокуроры, председатели военных трибуналов» Калашник М. Испытание огнем. М., 1971, с. 50-51.
.
Всю работу по надзору за законностью в частях и соединениях действующей армии военные прокуроры проводили в тесном взаимодействии с командованием и политическими органами, постоянно информируя их о выявленных нарушениях, вносили предложения об устранении причин и условий, способствующих совершению тех или иных правонарушений.
Как и все советские патриоты, военные юристы показывали пример стойкости и мужества. Если требовала обстановка, они с оружием в руках сражались с врагом.
Военный следователь Г.В.Прохоров 26 сентября 1941 года, находясь на командном пункте полка, который вел бой в окружении, возглавил группу командиров и красноармейцев и повел их в атаку на превосходящие силы врага. В этом неравном бою офицер Прохоров пал смертью храбрых. Военный прокурор 43-й армии Б.И.Алексеев в августе 1941 года при выходе из окружения возглавил отряд бойцов и командиров, который атаковал противника и в течение ночи сковывал его действия, давая возможность нашим частям выйти из окружения Горный А.Г., Долгопятов Г.М., Медведев Л.М. Организация и деятельность советской военной прокуратуры. М., 1972, с. 381–382.
.
Подобных примеров много.
Однако вернемся к событиям далеких июльских дней 1941 года, когда наша дивизия заняла оборону на старой границе в районе города Себеж и 6 июля вступила в бой с гитлеровскими войсками. В течение двух дней отражали мы атаки врага, нанося ему чувствительные потери. Имея значительное превосходство в живой силе и технике, фашисты топтались на месте. Тогда противник сосредоточил на нашем участке большое количество минометов и артиллерии, обрушив шквал огня на подразделения одного из батальонов 391-го стрелкового полка. Командир батальона растерялся и отдал приказ отходить. Сделав это, он совершил непоправимую ошибку, практически преступление – вывел батальон из укреплений в открытое поле. Гитлеровцы не преминули этим воспользоваться, заняли укрепленные позиции и создали серьезную угрозу дивизии с фланга.
Командование соединения, возмущенное преступными действиями командира батальона, поручило прокурору провести расследование и привлечь виновного к уголовной ответственности. Расследование проводил лично прокурор дивизии В.И.Голубцов. Он допрашивал свидетелей, а я под его диктовку составлял протокол. Но дело это так и не было доведено до конца. Обстановка, сложившаяся на фронте, приостановила следствие по делу. Видя реальную угрозу окружения соединения, командир дивизии отдал приказ об отходе к городу Себеж. 9 и 10 июля шли бои на его окраинах.
Части дивизии самоотверженно обороняли занятые позиции и сами переходили в контратаки, на нескольких участках потеснив противника. Но под давлением гитлеровцев, имевших большое превосходство в живой силе и технике, мы вынуждены были оставить Себеж и отойти к станции Кузнецовка, причем отход происходил неорганизованно. Связь штаба дивизии с полками была нарушена. Где находилось командование дивизии, никто не знал. Оставшиеся в штабе командиры собрались вместе и стали обсуждать сложившуюся обстановку, но никто ничего толкового предложить не мог. А в это время на станции Кузнецовка загорелся склад с боеприпасами. Начали рваться снаряды. Со стороны фронта, в непосредственной близости, противник непрерывно освещал местность ракетами.
Во второй половине ночи в штаб прибыл начальник особого отдела старший политрук Борис Петрович Кульков и от имени командира дивизии приказал отходить по шоссе в восточном направлении.
Кулькова знали в дивизии как волевого, строгого, но справедливого чекиста, уважающего законность и порядок. Возглавляемый им отдел работал в тесном контакте с военной прокуратурой и трибуналом дивизии. Как сложилась дальнейшая судьба Кулькова, мне, к сожалению, неизвестно.
В течение нескольких последующих дней части дивизии с боями отходили на восток и 16 июля заняли оборону в районе станции Пустошка. Но противник захватил Невель и, потеснив наш правый фланг, вышел на шоссе Пустошка – Невель. В результате этого маневра части дивизии оказались в окружении. Я в это время вместе с прокурором и секретарем прокуратуры Аблеевым находился во втором эшелоне дивизии, и вместе с тыловыми подразделениями дивизии мы оказались отрезанными от боевых частей. В окружение попали и находившиеся в частях следователи прокуратуры Моргунов, Султанов и Портнов.
Тыловые подразделения стали отходить на восток. 20 июля колонна наших автомашин и повозок остановилась в поле и здесь была атакована девятью немецкими бомбардировщиками. Началась бомбежка, а когда кончились бомбы, немецкие летчики на бреющем полете стали обстреливать нас из пулемета. Расстреляв боеприпасы, летчики пикировали на нас, устрашая зловещим воем моторов. В результате этого налета один человек был убит и пять ранено.
Проехав километра три, мы снова попали под бомбежку. На этот раз обошлось без потерь.
Вскоре мы соединились с боевыми частями дивизии, вышедшими из окружения, и заняли оборону.
В конце июля к нам в дивизию прибыл военный прокурор 62-го стрелкового корпуса В.Г.Зайцев – бывший прокурор 170-й стрелковой дивизии. Здесь мы встретились снова. Он предложил мне работу в прокуратуре корпуса, на что я дал согласие. Несмотря на возражения прокурора дивизии В.И.Голубцова, через несколько дней пришел приказ об откомандировании меня в распоряжение В.Г.Зайцева.
Спустя несколько дней после моего прибытия к новому месту службы на нашем участке фронта произошли следующие события.
21 августа началось наступление советских войск. Сначала оно развивалось успешно, противника удалось немного потеснить. Но сил, видимо, было явно недостаточно, чтобы развить успех, и наступление захлебнулось.
На следующий день, 22 августа, левофланговые части 186-й стрелковой дивизии нашего корпуса атаковали 30 фашистских бомбардировщиков. После «обработки» их переднего края с воздуха гитлеровцы ввели в бой танки. Не выдержав натиска врага, наши части начали отходить. Одновременно немцы выбросили в район Кунья, Назимово десант автоматчиков, которые, засев в лесу, обстреливали наши отходящие войска.
Военная прокуратура и военный трибунал корпуса, двигавшиеся на автомашинах вместе с тыловыми подразделениями, попали под обстрел автоматчиков. Вскоре мы обнаружили, что дорога перерезана фашистами, и были вынуждены свернуть на проселок, который неожиданно уперся в болото. Назад пути не было, а впереди болото. Что же делать?
Осмотрев местность, мы обнаружили большое количество напиленных и сложенных в поленницы двухметровых бревен. Всю ночь таскали эти бревна и прокладывали дорогу. У нас было около 40 машин, которые нам и удалось переправить через настил.
Как стало известно позже, большинство частей корпуса попало в окружение. Вместе с ними был и наш прокурор В.Г.Зайцев.
26 августа фашисты заняли Назимово и Великополье. Части корпуса, не попавшие в окружение, попытались занять оборону около станции Скворцово. Однако нам не удалось остановить врага. Противник выбил нас из Скворцово и продолжал продвигаться к городу Торопец.
Тем временем части корпуса начали выходить из окружения. Вышел вместе с ними и В.Г.Зайцев. Из частей корпуса сформировали одну – 174-ю стрелковую дивизию, прокурором которой был назначен В.Г.Зайцев, а следователями – военный юрист Чебыкин и я. Вскоре мне было присвоено командирское звание военного юриста.
В начале сентября 1941 года вновь сформированная 174-я стрелковая дивизия заняла оборону по берегу Западной Двины возле города Андреаполя.
Особой активности на нашем участке фронта противник не предпринимал. Основные его силы рвались к Смоленску и Москве.
В период пребывания дивизии в обороне под Андреаполем мы, работники прокуратуры, часто ходили на передовые позиции. Здесь, в траншеях и блиндажах, проводили беседы с солдатами и офицерами, разъясняли им законы военного времени, когда возникала необходимость, помогали писать письма и заявления в исполкомы депутатов трудящихся и в территориальные органы прокуратуры с просьбами об оказании помощи их семьям. Проводили работу также с прибывающим в дивизию пополнением. Уголовных дел в этот период времени в дивизии почти не было, и это обстоятельство нами было использовано для проведения большой профилактической работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37