душевая кабина 90х90 с низким поддоном
Между тем после инцидента с «Эребиком» мы пошли на гораздо большие уступки, чем предлагал Гельферих, не получив взамен ни одной кипы хлопка. К тому же уже при первом обмене нотами в феврале 1915 года мы дали Вильсону возможность покончить с общностью интересов, на которую из года в год рассчитывали немцы с их неиссякаемой способностью к иллюзиям, хотя даже в самом лучшем случае Лондонская декларация – эта альфа и омега юристов из министерства иностранных дел – не принесла бы нам выгод, способных повлиять на исход войны.
Статс-секретарь фон Ягов заявил 15 августа в комиссии рейхстага, что в вопросе о подводной войне мы не допустили давления на нас со стороны Америки. Но как только рейхстаг в основном закончил свою работу – сессия его закрылась 26 августа, рейхсканцлер при поддержке фон Фалькенгайна и адмирала фон Мюллера употребил все свое влияние, чтобы добиться прекращения подводной войны. Поводом для этого послужило потопление парохода «Эребик»{220}, хотя донесение командира подлодки об этом инциденте еще не было получено, да и со стороны Америки не последовало никаких жалоб. Как заявил впоследствии посланник фон Трейтлер на докладе у кайзера, дело тут заключалось вовсе не в инциденте с «Эребиком», а в окончательном соглашении с Америкой.
Вопреки своему обещанию, данному 7 августа, рейхсканцлер своим решением захватил врасплох меня и адмирала Бахмана. Флот должен был быть поставлен перед совершившимся фактом. 5 августа, незадолго до отхода ночного поезда, я был телеграфно вызван в Плес для доклада на следующее утро. Я имел возможность поговорить с адмиралом Бахманом только во время переезда из Каттовиц в Плес. Прибыв в Плес 26 августа, мы тотчас же имели короткую беседу с канцлером. На основании донесения нашего морского атташе в Вашингтоне и заявления американского посла Джерарда он охарактеризовал положение как очень серьезное. Он, рейхсканцлер, не желал больше жить на вулкане. Он считал необходимым телеграфировать нашему послу в Вашингтоне, что командам подлодок дано определенное указание ни в коем случае не топить пассажирских пароходов, не предупредив их и не дав команде и пассажирам возможности спастись. Вопрос о возмещении убытков за «Лузитанию» должен был быть передан на рассмотрение третейского суда. Затем мы должны были просить Соединенные Штаты воздействовать на Англию в смысле возвращения ее к принципам Лондонской декларации. Я указал на то, что канцлер явно переоценивает значение лондонской декларации и что третейский суд по делу «Лузитании» наверное вынесет неблагоприятное для нас решение, поскольку международных постановлений касательно подлодок не существует.
Беседа не привела ни к какому соглашению, и за ней последовал доклад у кайзера, который был сокращен вследствие того, что дверь в соседнюю комнату, где стоял стол с сервированным завтраком, оказалась открытой. Я указал, что раньше чем принять решение, мы должны во всяком случае дождаться донесения командира подлодки о потоплении парохода. Если мы хотели в течение некоторого времени избежать недоразумений с Америкой, то на это время можно было вообще отозвать подводные лодки из английских вод и направить их в Средиземное море, как я уже предлагал канцлеру в беседе с ним, состоявшейся 7 августа. Вообще же, по моему мнению, можно было составить удовлетворительную ноту Америке, которая не содержала бы в себе отказа от принципа подводной войны. Бахман, получивший благоприятное для нас известие о настроении в Америке, отметил в совместном докладе кайзеру, что публичное заявление, которое хотел сделать рейхсканцлер, не являлось необходимым, ибо предписание подлодкам щадить пассажирские пароходы было передано еще в начале июня и только держалось в секрете, как противоречившее заявлениям, сделанным нами в ответных нотах Америке. Если это предписание будет теперь опубликовано, то этим самым мы согласимся с утверждением наших врагов о недопустимости подводной войны. Если уж нужно сказать что-нибудь, то достаточно заявить, что мы позаботимся об обеспечении безопасности пассажирских пароходов, а как – это уж наше дело. Поспешный отказ от подводной войны – а именно к этому сводится проектируемое канцлером заявление – будет воспринят как признак слабости и может плохо повлиять на настроение внутри империи и в нейтральных странах. Несмотря на возражения рейхсканцлера и представителя министерства иностранных дел фон Трейтлера, кайзер решил вопрос в духе, нежелательном для представителей флота, которые возражали против предложения о посылке депеши нашему послу в Вашингтон. Он приказал, чтобы рейхсканцлер совместно с начальником Генмора и мною выработал и представил ему текст заявления, которое в случае надобности можно было бы сделать Соединенным Штатам.
На следующий день (27 августа) рейхсканцлер, вопреки этому ясному указанию, склонил кайзера к другому решению в желательном для него духе, причем не привлек к этому делу ни меня, ни Бахмана. Это последнее решение было устно сообщено посланником фон Трейтлером того же 27 августа после полудня, причем было добавлено, что соответствующая депеша послу в Вашингтоне уже послана. Говорят, что для ускорения этого решения в нужный момент была получена телеграмма от папы, который оказывал на нас давление в том же направлении. Теперь они едят у нас из рук, – заявил Джерард 27 августа; он, очевидно, очень низко расценивал наших дипломатов и знал, что Америка может делать с ними все, что захочет. Американцам, по сообщению одного из них, он уже 27 августа сказал, основываясь на одном предложении фон Ягова: Америка будет довольна; любопытно, как примет это заявление Германия. Теперь либо Тирпиц, либо Ягов должен уйти в отставку. Уже 27 августа в английских и американских газетах появились статьи на тему «Tirpitz exit». Эти известия были пропущены германской цензурой или, другими словами, министерством иностранных дел еще раньше, чем кайзер принял решение. Тем самым с подводной войной было покончено; в Америке и в лагере наших врагов началось ликование. Престиж Германии пострадал в дотоле невиданном масштабе. Отступление Германии произвело огромное впечатление на нейтральные страны, между тем как престиж Вильсона возрос необычайно, особенно в Америке.
Ввиду усвоенной рейхсканцлером манеры добиваться своего, действуя исподтишка, я обратился 27 августа с просьбой освободить меня от обязанностей статс-секретаря, предложив использовать меня как солдата в любой другой области. 30 августа моя просьба была отклонена. С другой стороны, говорилось в приказе кабинета, я пришел к убеждению, что в морских вопросах, затрагивающих область внешней политики, – а сюда относятся почти все вопросы ведения морской войны, – ваше сотрудничество с рейхсканцлером совершенно исключается. Поэтому кайзер счел нужным отказаться от регулярной консультации со мной по этим вопросам. Однако я самым решительным образом отказываюсь освободить вас от обязанностей статс-секретаря по морским делам. Вы не можете сомневаться в том, что перемена на этом посту во время войны, в особенности же при нынешнем положении с кадрами в морском ведомстве, повредит работе всего флота, а ваша отставка в данный момент будет иметь за границей и внутри страны самые тяжелые последствия, предотвращение которых – священный долг нас обоих. Кроме того, во время войны я не могу допустить, чтобы офицер подавал в отставку из-за разногласий по вопросу об использовании военно-морского флота, которым в конечном счете распоряжаюсь в качестве верховного главнокомандующего лично я, с полным сознанием моей ответственности.
После того как я заявил, что содержание этого приказа кабинета делает для меня невозможным дальнейшее пребывание на прежнем посту, кайзер дал мне короткую частную аудиенцию и одновременно обещал издать новый приказ, изменяющий содержание предыдущего. Действительно, 19 сентября я получил от лица кайзера заверение в том, что он намерен неизменно принимать во внимание мои взгляды касательно важнейших вопросов морской политики. Вследствие этого я решил не настаивать на своей отставке. Об этом просили меня и многие политические деятели, а также ряд весьма высокопоставленных лиц.
Однако адмирал Бахман, заявивший протест против надувательства кайзера рейхсканцлером, был уволен и заменен адмиралом фон Гольцендорфом. Последний удалился на покой после императорских маневров в 1912 году. До своего назначения на новый пост он неоднократно высказывался в духе Бетмана; он получил указание находиться, как правило, не в ставке, а в Берлине; в это время обстоятельства сложились так, что мне также пришлось переехать туда.
4
Я считаю полезным показать, как развивалась подводная война с точки зрения командования флотом, руководившего ею повсюду, кроме Средиземного моря, Фландрии и Балтийского моря. Тогдашний начальник штаба командующего флотом переслал мне следующий календарь событий:
4. II. 15. Провозглашение военной зоны.
14. II. 15. Требование, чтобы ввиду ряда важных политических причин командование радировало вышедшим в море подлодкам приказ временно воздержаться от нападения на суда, плавающие под нейтральными флагами (при тогдашнем состоянии подводной радиотехники этот приказ был невыполним, так как подлодки успели уже отойти на значительное расстояние от берега. К тому же в то время всякое судно плавало под нейтральным флагом).
15. II. 15. Приказ ставки начать подводную войну против нейтральных судов не 18 февраля, а лишь по получении особого распоряжения. В силу этого приказа выход в море подводных лодок ближайшей смены был отложен, а следовательно, должна была наступить пауза.
20. II. 15. Для датского и шведского судоходства оставляется свободная полоса между Линдеснесом и Тайном, в которой запрещается устанавливать мины и топить суда.
21. II. 15. Особое распоряжение для района Северного моря и Ламанша. Суда под американским и итальянским флагами надлежит щадить также и в этой зоне. Предусмотрена широкая безопасная полоса для скандинавских судов, идущих в Англию.
22. II. 15. Особое распоряжение для западного побережья. Рекомендуется величайшая осторожность по отношению к судам, плавающим под американским и итальянским флагами.
7. III. 15. Свободная полоса для скандинавских судов отменяется, но минирование ее по-прежнему запрещается; таким образом, на практике она остается почти совершенно безопасной.
30. III. 15. Свободная полоса совершенно отменяется.
2. IV. 15. После гибели нескольких подводных лодок, попавших в ловушки: безопасность плавания собственных подводных лодок – прежде всего. Всплытие лодок необязательно.
18. IV. 15. Новое указание щадить нейтралов.
24. IV. 15. То же самое.
7. V. 15. Инцидент с «Лузитанией». Во флоте рассматривается как крупный успех. Английский, т.е. неприятельский пароход, на который не распространялись никакие ограничения, к тому же вооруженный. Командир вызван в ставку, где начальник кабинета обошелся с ним весьма немилостиво.
6. VI. 15. Приказ не нападать на большие пассажирские пароходы, в том числе и неприятельские.
26. VI. 15. Командующий флотом пишет начальнику Генмора: По моему мнению, разделяемому всем флотом, мы не должны проявлять в подводной войне никакой уступчивости.
1. Всякое отступление от декларации о военной зоне следует считать политическим поражением.
2. Цель этой декларации заключалась в том, чтобы нанести удар по английскому экспорту и импорту, а не в том, чтобы уничтожать отдельные суда. Исключения и компенсации для нейтралов только привлекают их к торговле с Англией.
3. Уступчивость придает правдоподобность утверждениям наших врагов, будто намеченный нами способ ведения войны является варварским.
4. Только энергичное ведение подводной войны превратит островное положение Англии из преимущества в недостаток. Оно имеет огромное значение и для развития будущего Германии. Уступки лишают нас возможности воздействовать на Англию подводным оружием.
Командующий флотом просит дать ему возможность высказаться перед политическим руководством, ибо он с самого начала взял на себя ответственность за ведение подводной войны. Личная явка командующего флотом отклоняется; вместо этого к рейхсканцлеру вызываются для получения указаний руководитель подводного флота и командир одной из подлодок.
19. VIII. 15. Инцидент с «Эребиком». Граф Бернсторф заявляет в Америке, что командир будет наказан. (Командирам подлодок снова предписывается соблюдать установленные ограничения.)
21. VIII. 15. Приказ впредь до выяснения положения не посылать в море новых подводных лодок для войны против торговли.
30. VIII. 15. Приказ впредь до особого распоряжения не топить даже и небольшие пассажирские пароходы без предварительного предупреждения и спасения команды.
1. IX. 15. Командующий флотом телеграфирует начальнику кабинета для доклада кайзеру, что этот приказ может быть выполнен только с величайшей опасностью для подводных лодок, ответственность за которую он не может принять на себя. В связи с этим он готов подать в отставку. Ответ начальника кабинета, согласно которому его величество запрещает командующему флотом возражения против высочайших приказов.
18. IX. 15. Общее положение требует, чтобы в ближайшие недели мы избегали всякой возможности нарушения правил ведения подводной войны. Поэтому отдан приказ совершенно приостановить ее в районе западного побережья и Ламанша, а в Северном море вести ее только в призовом порядке. Практически – почти полный отказ от применения подлодок.
Таковы были впечатления во флоте. Ordre, contreordre, desordre{221}. Если пересмотреть все эти частично невыполнимые приказы и контрприказы и вспомнить далее, что они доходили до командиров подлодок через посредство различных командных инстанций, то станет понятно, какую путаницу и досаду должны были они вызывать у этих командиров, страдавших от непрестанного и зачастую противоречивого вмешательства политического руководства и кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Статс-секретарь фон Ягов заявил 15 августа в комиссии рейхстага, что в вопросе о подводной войне мы не допустили давления на нас со стороны Америки. Но как только рейхстаг в основном закончил свою работу – сессия его закрылась 26 августа, рейхсканцлер при поддержке фон Фалькенгайна и адмирала фон Мюллера употребил все свое влияние, чтобы добиться прекращения подводной войны. Поводом для этого послужило потопление парохода «Эребик»{220}, хотя донесение командира подлодки об этом инциденте еще не было получено, да и со стороны Америки не последовало никаких жалоб. Как заявил впоследствии посланник фон Трейтлер на докладе у кайзера, дело тут заключалось вовсе не в инциденте с «Эребиком», а в окончательном соглашении с Америкой.
Вопреки своему обещанию, данному 7 августа, рейхсканцлер своим решением захватил врасплох меня и адмирала Бахмана. Флот должен был быть поставлен перед совершившимся фактом. 5 августа, незадолго до отхода ночного поезда, я был телеграфно вызван в Плес для доклада на следующее утро. Я имел возможность поговорить с адмиралом Бахманом только во время переезда из Каттовиц в Плес. Прибыв в Плес 26 августа, мы тотчас же имели короткую беседу с канцлером. На основании донесения нашего морского атташе в Вашингтоне и заявления американского посла Джерарда он охарактеризовал положение как очень серьезное. Он, рейхсканцлер, не желал больше жить на вулкане. Он считал необходимым телеграфировать нашему послу в Вашингтоне, что командам подлодок дано определенное указание ни в коем случае не топить пассажирских пароходов, не предупредив их и не дав команде и пассажирам возможности спастись. Вопрос о возмещении убытков за «Лузитанию» должен был быть передан на рассмотрение третейского суда. Затем мы должны были просить Соединенные Штаты воздействовать на Англию в смысле возвращения ее к принципам Лондонской декларации. Я указал на то, что канцлер явно переоценивает значение лондонской декларации и что третейский суд по делу «Лузитании» наверное вынесет неблагоприятное для нас решение, поскольку международных постановлений касательно подлодок не существует.
Беседа не привела ни к какому соглашению, и за ней последовал доклад у кайзера, который был сокращен вследствие того, что дверь в соседнюю комнату, где стоял стол с сервированным завтраком, оказалась открытой. Я указал, что раньше чем принять решение, мы должны во всяком случае дождаться донесения командира подлодки о потоплении парохода. Если мы хотели в течение некоторого времени избежать недоразумений с Америкой, то на это время можно было вообще отозвать подводные лодки из английских вод и направить их в Средиземное море, как я уже предлагал канцлеру в беседе с ним, состоявшейся 7 августа. Вообще же, по моему мнению, можно было составить удовлетворительную ноту Америке, которая не содержала бы в себе отказа от принципа подводной войны. Бахман, получивший благоприятное для нас известие о настроении в Америке, отметил в совместном докладе кайзеру, что публичное заявление, которое хотел сделать рейхсканцлер, не являлось необходимым, ибо предписание подлодкам щадить пассажирские пароходы было передано еще в начале июня и только держалось в секрете, как противоречившее заявлениям, сделанным нами в ответных нотах Америке. Если это предписание будет теперь опубликовано, то этим самым мы согласимся с утверждением наших врагов о недопустимости подводной войны. Если уж нужно сказать что-нибудь, то достаточно заявить, что мы позаботимся об обеспечении безопасности пассажирских пароходов, а как – это уж наше дело. Поспешный отказ от подводной войны – а именно к этому сводится проектируемое канцлером заявление – будет воспринят как признак слабости и может плохо повлиять на настроение внутри империи и в нейтральных странах. Несмотря на возражения рейхсканцлера и представителя министерства иностранных дел фон Трейтлера, кайзер решил вопрос в духе, нежелательном для представителей флота, которые возражали против предложения о посылке депеши нашему послу в Вашингтон. Он приказал, чтобы рейхсканцлер совместно с начальником Генмора и мною выработал и представил ему текст заявления, которое в случае надобности можно было бы сделать Соединенным Штатам.
На следующий день (27 августа) рейхсканцлер, вопреки этому ясному указанию, склонил кайзера к другому решению в желательном для него духе, причем не привлек к этому делу ни меня, ни Бахмана. Это последнее решение было устно сообщено посланником фон Трейтлером того же 27 августа после полудня, причем было добавлено, что соответствующая депеша послу в Вашингтоне уже послана. Говорят, что для ускорения этого решения в нужный момент была получена телеграмма от папы, который оказывал на нас давление в том же направлении. Теперь они едят у нас из рук, – заявил Джерард 27 августа; он, очевидно, очень низко расценивал наших дипломатов и знал, что Америка может делать с ними все, что захочет. Американцам, по сообщению одного из них, он уже 27 августа сказал, основываясь на одном предложении фон Ягова: Америка будет довольна; любопытно, как примет это заявление Германия. Теперь либо Тирпиц, либо Ягов должен уйти в отставку. Уже 27 августа в английских и американских газетах появились статьи на тему «Tirpitz exit». Эти известия были пропущены германской цензурой или, другими словами, министерством иностранных дел еще раньше, чем кайзер принял решение. Тем самым с подводной войной было покончено; в Америке и в лагере наших врагов началось ликование. Престиж Германии пострадал в дотоле невиданном масштабе. Отступление Германии произвело огромное впечатление на нейтральные страны, между тем как престиж Вильсона возрос необычайно, особенно в Америке.
Ввиду усвоенной рейхсканцлером манеры добиваться своего, действуя исподтишка, я обратился 27 августа с просьбой освободить меня от обязанностей статс-секретаря, предложив использовать меня как солдата в любой другой области. 30 августа моя просьба была отклонена. С другой стороны, говорилось в приказе кабинета, я пришел к убеждению, что в морских вопросах, затрагивающих область внешней политики, – а сюда относятся почти все вопросы ведения морской войны, – ваше сотрудничество с рейхсканцлером совершенно исключается. Поэтому кайзер счел нужным отказаться от регулярной консультации со мной по этим вопросам. Однако я самым решительным образом отказываюсь освободить вас от обязанностей статс-секретаря по морским делам. Вы не можете сомневаться в том, что перемена на этом посту во время войны, в особенности же при нынешнем положении с кадрами в морском ведомстве, повредит работе всего флота, а ваша отставка в данный момент будет иметь за границей и внутри страны самые тяжелые последствия, предотвращение которых – священный долг нас обоих. Кроме того, во время войны я не могу допустить, чтобы офицер подавал в отставку из-за разногласий по вопросу об использовании военно-морского флота, которым в конечном счете распоряжаюсь в качестве верховного главнокомандующего лично я, с полным сознанием моей ответственности.
После того как я заявил, что содержание этого приказа кабинета делает для меня невозможным дальнейшее пребывание на прежнем посту, кайзер дал мне короткую частную аудиенцию и одновременно обещал издать новый приказ, изменяющий содержание предыдущего. Действительно, 19 сентября я получил от лица кайзера заверение в том, что он намерен неизменно принимать во внимание мои взгляды касательно важнейших вопросов морской политики. Вследствие этого я решил не настаивать на своей отставке. Об этом просили меня и многие политические деятели, а также ряд весьма высокопоставленных лиц.
Однако адмирал Бахман, заявивший протест против надувательства кайзера рейхсканцлером, был уволен и заменен адмиралом фон Гольцендорфом. Последний удалился на покой после императорских маневров в 1912 году. До своего назначения на новый пост он неоднократно высказывался в духе Бетмана; он получил указание находиться, как правило, не в ставке, а в Берлине; в это время обстоятельства сложились так, что мне также пришлось переехать туда.
4
Я считаю полезным показать, как развивалась подводная война с точки зрения командования флотом, руководившего ею повсюду, кроме Средиземного моря, Фландрии и Балтийского моря. Тогдашний начальник штаба командующего флотом переслал мне следующий календарь событий:
4. II. 15. Провозглашение военной зоны.
14. II. 15. Требование, чтобы ввиду ряда важных политических причин командование радировало вышедшим в море подлодкам приказ временно воздержаться от нападения на суда, плавающие под нейтральными флагами (при тогдашнем состоянии подводной радиотехники этот приказ был невыполним, так как подлодки успели уже отойти на значительное расстояние от берега. К тому же в то время всякое судно плавало под нейтральным флагом).
15. II. 15. Приказ ставки начать подводную войну против нейтральных судов не 18 февраля, а лишь по получении особого распоряжения. В силу этого приказа выход в море подводных лодок ближайшей смены был отложен, а следовательно, должна была наступить пауза.
20. II. 15. Для датского и шведского судоходства оставляется свободная полоса между Линдеснесом и Тайном, в которой запрещается устанавливать мины и топить суда.
21. II. 15. Особое распоряжение для района Северного моря и Ламанша. Суда под американским и итальянским флагами надлежит щадить также и в этой зоне. Предусмотрена широкая безопасная полоса для скандинавских судов, идущих в Англию.
22. II. 15. Особое распоряжение для западного побережья. Рекомендуется величайшая осторожность по отношению к судам, плавающим под американским и итальянским флагами.
7. III. 15. Свободная полоса для скандинавских судов отменяется, но минирование ее по-прежнему запрещается; таким образом, на практике она остается почти совершенно безопасной.
30. III. 15. Свободная полоса совершенно отменяется.
2. IV. 15. После гибели нескольких подводных лодок, попавших в ловушки: безопасность плавания собственных подводных лодок – прежде всего. Всплытие лодок необязательно.
18. IV. 15. Новое указание щадить нейтралов.
24. IV. 15. То же самое.
7. V. 15. Инцидент с «Лузитанией». Во флоте рассматривается как крупный успех. Английский, т.е. неприятельский пароход, на который не распространялись никакие ограничения, к тому же вооруженный. Командир вызван в ставку, где начальник кабинета обошелся с ним весьма немилостиво.
6. VI. 15. Приказ не нападать на большие пассажирские пароходы, в том числе и неприятельские.
26. VI. 15. Командующий флотом пишет начальнику Генмора: По моему мнению, разделяемому всем флотом, мы не должны проявлять в подводной войне никакой уступчивости.
1. Всякое отступление от декларации о военной зоне следует считать политическим поражением.
2. Цель этой декларации заключалась в том, чтобы нанести удар по английскому экспорту и импорту, а не в том, чтобы уничтожать отдельные суда. Исключения и компенсации для нейтралов только привлекают их к торговле с Англией.
3. Уступчивость придает правдоподобность утверждениям наших врагов, будто намеченный нами способ ведения войны является варварским.
4. Только энергичное ведение подводной войны превратит островное положение Англии из преимущества в недостаток. Оно имеет огромное значение и для развития будущего Германии. Уступки лишают нас возможности воздействовать на Англию подводным оружием.
Командующий флотом просит дать ему возможность высказаться перед политическим руководством, ибо он с самого начала взял на себя ответственность за ведение подводной войны. Личная явка командующего флотом отклоняется; вместо этого к рейхсканцлеру вызываются для получения указаний руководитель подводного флота и командир одной из подлодок.
19. VIII. 15. Инцидент с «Эребиком». Граф Бернсторф заявляет в Америке, что командир будет наказан. (Командирам подлодок снова предписывается соблюдать установленные ограничения.)
21. VIII. 15. Приказ впредь до выяснения положения не посылать в море новых подводных лодок для войны против торговли.
30. VIII. 15. Приказ впредь до особого распоряжения не топить даже и небольшие пассажирские пароходы без предварительного предупреждения и спасения команды.
1. IX. 15. Командующий флотом телеграфирует начальнику кабинета для доклада кайзеру, что этот приказ может быть выполнен только с величайшей опасностью для подводных лодок, ответственность за которую он не может принять на себя. В связи с этим он готов подать в отставку. Ответ начальника кабинета, согласно которому его величество запрещает командующему флотом возражения против высочайших приказов.
18. IX. 15. Общее положение требует, чтобы в ближайшие недели мы избегали всякой возможности нарушения правил ведения подводной войны. Поэтому отдан приказ совершенно приостановить ее в районе западного побережья и Ламанша, а в Северном море вести ее только в призовом порядке. Практически – почти полный отказ от применения подлодок.
Таковы были впечатления во флоте. Ordre, contreordre, desordre{221}. Если пересмотреть все эти частично невыполнимые приказы и контрприказы и вспомнить далее, что они доходили до командиров подлодок через посредство различных командных инстанций, то станет понятно, какую путаницу и досаду должны были они вызывать у этих командиров, страдавших от непрестанного и зачастую противоречивого вмешательства политического руководства и кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65