Что это будет конкретно?
– У вас есть кокаин, – заговорил Грабянский, – Гарольд Рой, Мария, они дадут показания, что Стаффорд продает наркотики, что они получали их от него. – Он переводил свой взгляд с одного детектива на другого. – Так в чем проблема?
– Проблема вот в чем, – растолковал Норман Манн, – если мы пойдем этим путем, то единственное обвинение, которое мы сможем доказать, будет заключаться в том, что он передал этому Гарольду несколько граммов один или несколько раз и, если нам повезет, что ему принадлежит килограмм кокаина.
– Ну и что?
– То, что нам придется насесть на Стаффорда и выжимать из него показания. И это наверняка почти ничего не даст. Он признает свою вину, получит небольшой срок и будет ждать помилования. А пути движения кокаина останутся нам неведомы.
Детектив из бригады по борьбе с наркотиками изобразил с помощью среднего и большого пальцев красноречивый ноль. Он раздавил ботинком на полу сигарету и направился к двери.
– Я пошел в туалет, – заявил он.
– Партию кокаина, который попадает в нашу страну, – продолжал пояснять Резник, – речь идет о больших поступлениях в двести – триста килограммов за один раз – делят на части и переправляют из одного города в другой, там снова делят и так далее. Люди вроде Стаффорда – небольшие фигуры в этой цепочке, но мы полагаем, что он все же достаточно осведомлен, чтобы знать имена, контакты, методику сбыта. Ну, посадим мы его на несколько лет. Никто из главных лиц не будет затронут. У них таких Стаффордов сотни. Для них пожертвовать Стаффордом – раз плюнуть. Они могут быть уверены, что он не заговорит, и они окажутся правы, если у нас на него не будет ничего большего.
Грабянскому не нравилось, как Резник смотрит на него, ожидая ответа. Он чувствовал себя неуютно под его взглядом. Он смотрел в сторону, но каждый раз, когда поворачивал голову, его встречал пристальный взгляд Резника.
– Ну, а я-то что могу? – буркнул Грабянский. У него должны были бы потеть руки, но они были сухими. Ладони так пересохли, что стали даже чесаться. – Если бы я и хотел, я не вижу, что я мог бы сделать.
– Мы смогли бы помочь вам…
– Помочь?
– Подсказать путь, который…
– Нет.
– Нет?
– Не будем об этом.
Резник подошел к нему вплотную, и Грабянский поднялся со стула. Друг против друга стояли двое рослых, крупных мужчин.
– Нам необходимо подтверждение того, что Стаффорд является частью крупной организации и что его действия являются не случайными, а преднамеренными. Только это.
– Доказательства?
– Пленка.
– Нет.
– Джерри, вы сказали, что не хотите, чтобы он разгуливал на свободе так же, как и мы. – Резник дотронулся до руки Грабянского.
– Вы еще скажите, что это моя обязанность.
– Разве не так?
– Как честного гражданина. – Грабянский рассмеялся.
– Почему же нет?
Грабянский чувствовал на своем лице дыхание Резника, чувствовал, что рука инспектора сильнее надавила на его плечо.
– Вы уже помогли нам в расследовании многих не раскрытых ранее преступлений. Если вы будете способствовать аресту крупных дельцов наркобизнеса…
– У меня все лицо будет изрезано бритвой в первый же час, как я окажусь в их обществе.
– Тогда мы должны сделать все возможное, чтобы такое не случилось.
– Как только я попаду туда, вы ничего не сможете сделать.
– Я имел в виду: сделать все точно и своевременно, тогда вам ничто не грозит.
Грабянский задержал дыхание, медленно выдохнул воздух. Откуда-то в его ушах появился гул, мешавший думать.
– Вы это серьезно?
Резнику не было необходимости отвечать. Грабянский снова покачал головой.
– Я не уверен, что должен помогать полиции.
– Это не только Стаффорд. За ним стоят люди, которые загребают миллионы за счет здоровья нации. Вы не можете позволять им и дальше продолжать их грязную деятельность, как не могу этого позволить и я. Вы почувствуете себя лучше, когда будете знать, что они под замком.
– Слушайте, не давите на мою совесть!
– А почему тогда вы прыгнули под топор из-за, в общем-то, чужой вам женщины, которую вы впервые видели? И стоит ли рисковать попасть в тюрьму, делая искусственное дыхание совершенно незнакомому человеку?
– Тогда я не думал об этом. Просто я был там, когда все это произошло. Я поступил так, как поступил. Но то, о чем вы просите, совсем другое дело. – Грабянский посмотрел мимо Резника на дверь. – Мне нужно в туалет, – сказал он.
– Хорошо. – Резник открыл дверь и кивнул стоявшему там молодому полицейскому. В это время в комнату вошел Манн.
– Он готов помочь нам?
– Ну, определенного ответа он не дал, но я думаю, он пойдет на это.
– Конечно, пойдет. Грабянский явно делает ставку на то, что та услуга, которую он окажет обществу, будет оценена достойным образом. Он уверен, что судья будет в восторге от его сознательности и лояльности.
Грабянский надеялся, что Стаффорд не заставит ждать его слишком долго. А вдруг тот не придет совсем? Он молил Бога, чтобы все это дело прошло как можно скорее, без каких-либо неприятностей для него.
– Что там? – спросил Резник.
– Пока ничего, – покачал головой Норман Манн.
На крыше Народного колледжа распластались полицейские, одетые в синие комбинезоны, другие разместились за башенками восточной террасы замка. По обе стороны эстрады были также полицейские, которые вели наблюдение через полевые бинокли. На треножниках были укреплены видео– и фотокамеры, готовые запечатлеть все, что произойдет.
Резник и Норман Манн разместились вместе во времянке строителей под мостом возле замка. Хотя они находились на расстоянии менее ста метров от возможного места встречи, они вели наблюдение через видеокамеру, расположенную на террасе и посылающую изображение на черно-белый двенадцатидюймовый монитор. То, что записывал микрофон, находившийся под рубашкой Грабянского, передавалось им через динамик. До сих пор они слышали только городской шум и тяжелое дыхание Грабянского.
– У этого парня сердце быка, – заметил Норман Манн.
– И мошонка носорога?
– Та женщина несомненно так считает. Как ее – Мэри?
– Мария.
– Никак не насытится.
– Вы собираетесь предъявить обвинения Гарольду? Резник покачал головой.
– Думаю, что нет, если наша ловушка сработает. Грайса, как вам известно, мы уже взяли. Саваж тан быстро раскалывается, что нам, боюсь, придется долго проверять его показания.
– А что в отношении Фоссея?
– Тот все еще утверждает, что просто дает консультации – обычный бизнес, только и всего. Допускает, что мог проговориться пару раз за стаканом вина. Клянется, что не получал никакой платы за это.
– Сможете вы расколоть его?
– Трудно. Во время двух последних грабежей он путешествовал где-то – сами понимаете, медовый месяц. С Грайсом встречался Саваж, и именно он передавал ему необходимую информацию.
– Во всяком случае, можно поздравить вас. – Норман Манн пожал плечами. – Вычеркнуть из списка нераскрытых преступлений такое количество ограблений! Разберетесь с сегодняшней встречей и тогда уж бесспорно станете «человеком месяца». Это уж точно.
– Давайте подождем и посмотрим, как пойдут дела.
– Он появится, не сомневайтесь.
Резник хотел бы быть так же уверен в этом. Посмотрев на монитор, Манн присвистнул.
– Чарли!
– Да?
– Посмотрите сюда. Видели это?
– Ну и ну!
– Я бы не отказался попробовать, какова она на вкус. А вы?
Мимо Грабянского проходила молодая темнокожая женщина, по-видимому, уроженка одной из стран Карибского бассейна, в шикарном темном костюме, белой блузке, черных туфлях на высоком каблуке. Камера проследовала за ней и остановилась, когда она присела на одну из скамеек. Норман смотрел на экран, не отрываясь. Он снова присвистнул, когда она закинула ногу за ногу. Улыбаясь, подул на экран монитора, как бы охлаждая его.
– Нет, Чарли. Вы хотите, чтобы я поверил, что вас это не волнует?
– Совершенно.
– Вы удивляете меня, Чарли. Никогда не думал, что у вас есть предубеждение против черных. Вы, случайно, не расист?
Резник распрямился и расправил плечи – они сидели согнувшись слишком долго.
– Черт побери! – проворчал Манн. – Почему он не может держать камеру на месте!
– Для этого есть важная причина, – отозвался Резник, снова наклонившись вперед. – Посмотрите.
Алан Стаффорд, засунув руки в карманы короткого синего пальто, с беспечным видом неторопливо шел по дорожке, обсаженной деревьями, к помосту для оркестра.
– 34 –
Грабянский также видел, как он приближался. Он узнал Стаффорда по описанию, которое ему дали. Джерри плотнее прижался к деревянной спинке скамейки, ощутив лопатками ее твердую поверхность. Между его ног на земле стояла синяя сумка для ручной клади компании «Бритиш эйруэйз». Стаффорд продолжал не спеша прогуливаться, проявляя интерес к окрестным деревьям, пробивающимся первым цветам. Его внимание как бы привлекла освещенная солнцем куполообразная крыша нового здания Лейс-холла. На самом деле ему, конечно, было плевать на все это, он проверял, нет ли здесь ловушки, нет ли слежки.
Вначале казалось, что его что-то насторожило, и он, вместо того чтобы прямо пройти к Грабянскому, остановился около стены замка, возможно, чтобы полюбоваться открывающимся оттуда видом. Два футбольных поля, вышки с прожекторами поднимались по обе стороны от реки Трент, пустующее здание «Бритиш уотеруэйз» с заложенными камнем окнами и светло-зелеными дверями, с которых облетала краска, низкие крыши фабрики Ганна и Моора сразу за бульваром… Буквально в двух шагах от этого места Альберт Финни и Рэчел Робертс снимались в кульминационной сцене фильма «Субботний вечер и воскресное утро». Неужели это действительно было более двадцати лет тому назад? Стаффорд помедлил еще немного и сел.
– Вы Грабянский? – спросил он.
– Стаффорд?
Тот кивнул, устремив взгляд на сумку.
– Я уже начинал…
– Это там? – прервал его Стаффорд.
– А…
– Заткнись!
Грабянский почувствовал, как напряглось все его тело, но постарался расслабиться.
– Все в порядке, – ухмыльнулся он. – Все находится там, весь кокаин.
– Ты бы еще размахивал им! Объяви по радио, что у тебя в сумке! – В глубине глаз Стаффорда проглядывало что-то дикое. До того момента, когда он сел, он казался действительно беспечным, но теперь, находясь рядом с Грабянским и килограммом кокаина, он испытывал крайнее возбуждение, как если бы выпил пять чашек крепкого кофе подряд или что-либо в этом роде.
– Поблизости никого нет, – заявил Грабянский, посмотрев направо и налево. – Никто не может нас услышать.
– А ты уверен, что там именно то, что нужно? В целости и сохранности? – Стаффорд откинулся назад, отбивая дробь кончиками пальцев по краю скамейки. Его постоянно бегающие глаза если иногда и останавливались, то только тогда, когда в их поле зрения попадала стоявшая у ног Грабянского сумка.
– Конечно, – ответил Джерри и наклонился, чтобы открыть молнию.
– Если его трогали, смешали с чем-нибудь, сделали еще что-либо…
– Ничего. Посмотрите, все тан, как и было, его не касались, просто положили в эту сумку.
– А также того, что его забрали из сейфа Гарольда Роя.
– Да, – согласился Грабянский, – не считая этого.
– Проклятый ублюдок! – прошипел Стаффорд. – Глупый ублюдок!
– Это была не его вина, – возразил Грабянский. – Просто ему не повезло.
– Вонючее невезение! – плюнул на дорожку Стаффорд.
Грабянский не удержался и взглянул вверх в сторону замка, зная, что делать этого ему не следовало.
– Что такое? – резко спросил Саффорд.
– Что?
– Куда, черт возьми, ты смотришь?
– Никуда. Тан, по сторонам.
– Чего это вдруг ты стал осматриваться?
– Взглянул на замок. Не знаю. Какое это имеет значение?
– Если ты водишь меня за нос, знаешь, чем это пахнет? Лично для тебя? Ты хоть представляешь?
Грабянский пожал плечами.
– Думаю, что да. Стаффорд действовал быстро.
– Тебе следует знать, а не просто думать. – Его ногти впились в ногу Грабянского.
– Хорошо – я знаю.
– Знаешь что?
– Что вы сделаете.
– Если ты продашь меня.
– Да.
– И что я сделаю?
Грабянский не ответил. Нога у него побаливала; хватка Стаффорда была довольно крепкой. Нерв задел, что ли? У него было желание отклониться назад, врезать изо всей силы в челюсть Стаффорда и разом покончить со всем этим.
– Я скажу, что сделаю с тобой, – пригрозил Стаффорд, – я просто прикончу тебя.
– Что ж, – откликнулся Грабянский, – я знаю это.
– Хорошо. – Стаффорд убрал свои пальцы-клещи, а у Грабянского было единственное желание – растереть растревоженную ногу, но он не позволил себе этого, чтобы не дать своему противнику возможности подумать, что он такой слабак. Резник был прав, это не человек, а подонок, и его надо посадить на самый большой срок, какой только возможно.
Грабянский поднял сумку и поместил ее на скамейку между ними. Стаффорд беспокойно оглядывался. Он нервно вздрогнул, увидев двух человек в темно-серых костюмах, двигавшихся по круговой дорожке. Неподалеку женщина склонилась над детской коляской и успокаивала ребенка. Пара мальчишек бегали по газону, а учительница визгливым голосом призывала их присоединиться к остальным детям.
– У тебя ничего там больше нет? Только пакет?
– А что еще?
– Как насчет микрофона? Магнитофона, понимаешь? Нет чего-нибудь такого? Маленькая страховочка с твоей стороны?
– Смотрите сами, – обиделся Грабянский и протянул руку к молнии сумки. – Ищите магнитофон, микрофон, все, что хотите.
Стаффорд прощупал рукой сумку, не открывая ее.
– Ты знаешь, зачем я сюда пришел? Чтобы заплатить за то, что и так принадлежит мне.
– Мы уже обговорили это.
– Да. Верно. – Он полез во внутренний карман пальто. Грабянский, подобравшись, внимательно следил за ним. На свет появился белый конверт, не очень большой и не очень туго набитый.
– Будешь пересчитывать?
– Конечно.
– Считай, черт с тобой.
Стаффорд сунул конверт в протянутую руку Грабянского и следил, как тот, надорвав его, пересчитал незаметно для окружающих банкноты.
– Порядок, – буркнул Грабянский, сунув конверт в карман пиджака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36