Для Миллингтона он все равно оставался хорьком, только теперь хорошо одетым.
– Выходим в люди? – заметил он, повторяя слова своего начальства.
– А что в этом плохого?
– Как вам это удается?
– Как и всем.
– Ой ли?
Фоссей повернулся к молодой жене, которая входила в это время в гостиную с чаем на подносе. Теперь она была одета в розовую с голубым хлопчатобумажную блузку и белые в обтяжку джинсы, но, несмотря на это, по-прежнему выглядела посторонней в собственном доме.
– Спасибо, любовь моя.
На подносе были чайник и три чашки, но тон, каким произнес свои слова Фоссей, не оставлял сомнений в том, что ее присутствие здесь нежелательно. Когда она, уходя, не совсем плотно закрыла дверь, он тут же вскочил и захлопнул ее.
Миллингтон начал было наливать и остановился – требуется время, чтобы чай настоялся.
– Итак ваше предприятие действительно работает? – обратился Миллингтон к Фоссею.
– Конечно, работает. Как бы еще я приобрел все это? Как бы еще? – Фоссей откинулся назад в кожаном кресле. – Все, что требуется, это поставленная перед собой цель, честолюбие, немного знаний и много труда, чтобы добиться цели.
– Послушайте, любой человек, – он повторил это, постукивая в такт своим словам двумя пальцами по ладони другой руки, – любой человек, который хочет добиться успеха в этой стране, может это сделать. И не тратьте напрасно ваше время, говоря мне о безработице и высоком банковском проценте, о закрывающихся предприятиях, потому что я не хочу знать этого. Вот я перед вами, посмотрите на меня. Десять, да что там, пятнадцать лет назад меня выгнали из школы, и я оказался в яме, как какая-нибудь собака («Как хорек», – подумал Миллингтон). Теперь закрываются, потому что они не приносят прибыли. Деньги вкладывают туда, где они работают, где они делают больше денег. Послушайте, любой, кто хочет открыть свой бизнес, может сделать это. Начните с разработки планов, затем банковские займы, ссуды на развитие производства, специальные кредиты. Вас завалят деньгами, и вся беда этих ноющих болванов в том, что они скорее будут сидеть в нищете и скорбеть о своей доле, чем сделают что-либо для себя. Таковы факты. – Он наклонился вперед и положил локти на колени. – Правильно я говорю?
– Риз Стэнли, – произнес Миллингтон, предпочитая не смотреть прямо на Фоссея. – Гарольд Рой.
«Нет смысла нянчиться с тобой, дорогуша. Что-то еще скрывается за твоей болтовней. Если повезет, надо его встряхнуть как следует, заткнуть ему глотку на некоторое время». Миллингтон обнаружил, что ему захотелось, чтобы Фоссей все еще курил свои сигары.
К тому времени, когда сержант снова сел, с блюдцем в одной руке и чашкой с чаем в другой, Фоссей так и не придумал, что ему следует ответить на его слова.
«Зацепил тебя, сукин сын!»
– Вы ведь даете советы относительно безопасности, сигнальных устройств против грабителей и других вещей подобного рода.
В первый раз за все время, прошедшее с момента, когда Миллингтон постучался в дверь, Фоссей отвел от него свой взгляд.
– Не следует слишком беспокоиться, – заявил Миллингтон, улыбаясь про себя. – Нет ничего удивительного, что вы не помните. Вам надо просмотреть все ваши дела. Я и не ожидал получить ответ сразу.
– Да, – вздохнул Фоссей, хватаясь за сказанное Миллингтоном как за соломинку. – Да, я полагаю, что не помню.
– Наверное, именно поэтому вы и ведете записи. Ллойд Фоссей поставил чашку и встал около камина с газовой горелкой и имитацией горящего каменного угля. Газ светился слабо.
– Я думаю, будет лучше, если вы прямо скажете, чего вы хотите.
– Разве не понятно?
– Все, что вы сказали, это что-то о…
– Ризе Стэнли, совершенно верно, и о Гарольде Рое.
– Это мне ничего не говорит.
– Верно. Предполагается, что это вы должны говорить мне.
Фоссей покачал головой, подошел к окнам с двойными стеклами. На склоне сада, который был виден из окон, росли три вишневых дерева. Они были готовы вот-вот раскрыть бутоны. Стоял еще январь, и то, что было за окнами, представлялось просто абсурдом.
– Но это конфиденциальная информация, – заявил Фоссей.
Сержант рассмеялся.
– Клиенты приглашают меня в свои дома, и они ожидают конфиденциальности…
Миллингтон покачал головой, продолжая улыбаться. Когда он встал на ноги и направился к Фоссею, он знал, что сможет запугать его. Хотя он и был меньше шести футов ростом, но с квадратными плечами и широкой грудью. Все, что нужно было делать Миллингтону, это продолжать идти, не сворачивая, и, если Фоссей не отскочит в сторону, то окажется на своей лужайке.
Предвидя возможность такого варианта, сержант остановился, не доходя шести дюймов до Фоссея. Он подумал, что лосьон после бритья, которым пользуется Фоссей, не столь дорогой, как все остальное, если, конечно, его не обманул нюх. А может, это был всего лишь запах выступившего пота.
– Записи или документы, – спокойно сказал Миллингтон. – Мы говорили о них.
– Контора…
– У вас нет конторы, вы работаете дома.
– В городе. Я открываю контору в городе.
– Но ведь не сейчас, правда? Ее еще нет.
– Все досье находятся в пути.
– У кота под хвостом.
– Послушайте… – Фоссей поднял руки к груди, увидел выражение лица Миллингтона и опустил их.
– Да?
– Почему вы не позволите мне прийти к вам? До того, как закончится сегодняшний день? Этот… эти… Стэнли и другой парень. Я проверю. Позвоню. Даю вам слово.
– Ваше слово?
– Да.
Выражение, которое появилось на лице Миллингтона, ясно свидетельствовало, что с таким же успехом Фоссей мог предложить ему какую-нибудь заразную болезнь. Он отступил несколько назад, чтобы дать возможность Фоссею двигаться.
Когда Фоссей направился к своему спасительному креслу, Миллингтон спросил:
– Расскажите, как вы работаете. Как находите заказы?
– Объявления, желтые страницы телефонных справочников. Удивительно продуктивны обходы домов. – Он считал, что теперь безопасно вернуться к прерванному чаепитию. – Но в большинстве случаев – это личная рекомендация.
– За исключением тех, которых вы продаете.
– Простите? Не понимаю, к чему вы клоните.
– Разумеется, не понимаете.
– Послушайте…
– Это вы уже говорили.
– Ну и что?
– Я хочу посмотреть на то, что вы не хотите показывать.
– Я уже объяснял, я не могу сделать этого.
– Конечно, нет. В пути. Временно.
– Это не совсем так.
– Да, имеется еще проблема конфиденциальности.
– Вам очень просто высмеивать…
– Я не забавляюсь. Нет, не забавляюсь. Профессионал, профессиональная помощь, как вы говорите, тайна их собственных домов. Все это ставит вас в особое положение.
– Совершенно верно.
– Деликатное положение.
Руки Фоссея перескакивали, как мотыльки, с подлокотников кресла на чашку, на острые складки наглаженных брюк.
– Я полагаю, что вы похожи на доктора. Диагноз. Признания. Почти как священник. Все их маленькие сокровища, где они их держат, чтобы они были в безопасности.
Из-за двери донесся голос жены Фоссея. Она спрашивала, все ли в порядке и не хотят ли они еще чаю. Ей никто не ответил.
– Давайте вернемся к рекомендациям, – напомнил Миллингтон. – Рекомендациям ваших приятелей профессионалов. Одинаково мыслящих личностей, близко принимающих к сердцу безопасность своего содружества. Должны быть между ними полезные контакты: ты мне – я тебе.
– Не существует закона…
– Запрещающего это, нет, такого не существует, – согласился сержант, продолжая плотно сжимать за спиной сплетенные пальцы рук.
– Конечно, – произнес Фоссей с осторожностью, – такое случается.
– Конечно, – согласился Миллингтон. Затем, немного помолчав: – Но ничего на регулярной основе? Никаких постоянных договоренностей подобного рода?
Фоссей сжал руки. Если бы сейчас ему пришлось поднимать чашку с блюдечка, то пальцы не смогли бы удержать ее.
– Вы видите, что кто-то хорошо выполняет работу, и при случае вы говорите людям об этом. Надеетесь, что и они делают то же для вас.
Миллингтон кивнул, дожидаясь продолжения.
– Фирма «ВГ Секьюрити», я работал с ними немало. Естественно, они несколько раз могли замолвить за меня словечко. Не могу вспомнить еще… О да, глупо с моей стороны забыть, этот агент из страховой компании…
– Имя?
– Саваж.
– Передал вам немало работы таким путем, не так ли?
– Да, довольно много.
– Платили ему за это?
– Простите?
– Информацией.
– Я не понимаю.
– Вы все понимаете. Чем вы платили ему? Сведениями о клиентах?
– Я не… по-разному. Вы знаете, если это приводит к чему-либо… Иногда люди просто хотят узнать, как сделать их помещения более безопасными, затем стараются сделать все сами. Или же бывают случаи… ну, например, как только они услышат, сколько это будет стоить, они и говорить больше ни о чем не хотят.
– Риз Стэнли – один из таких, не правда ли?
– Я сказал вам, я не…
– Он хотел увеличить сумму страховки, отправился к своему агенту за советом, тот сделал предложения, требующие улучшения безопасности дома. А у него только коробка на стене, которая должна подавать сигнал, но никуда не подключена. Появляетесь вы, изучаете ситуацию, начинаете говорить об электронных лучах, видеокамерах, о всей необходимой работе. Стэнли надо думать о зимних каникулах, он отступает назад: он рисковал тан долго, почему не рискнуть еще немного? Полученная им коробка с сигналом в случае проникновения в дом не сработает, но у многих то же самое, и кто узнает об этом?
– Ладно, – заявил Фоссей, встав с кресла. – Убирайтесь.
– Не делайте этого, Фоссей, – предостерег Миллингтон, поднявшись.
– Я не хочу больше тратить свое время зря, и я не собираюсь отвечать ни на один вопрос.
– Вы имеете в виду – без адвоката?
– Я имею в виду, что не отвечу больше ни на один ваш вонючий вопрос.
Он распахнул настежь дверь из гостиной и сделал шаг в сторону.
– Ах, дорогой, – расплылся Миллингтон, улыбаясь. – Ах, дорогой, ах, дорогой.
– Вы не придете в мой дом, чтобы выступать с провокационными утверждениями и инсинуациями…
Миллингтон проходил мимо Фоссея довольно близко. Он протянул руну и схватил его за пиджак там, где были застегнуты пуговицы.
– Прошло много времени после Саттон-ин-Ашфилда, а, Ллойд? Большой дом. Однако ты прав – больше никаких инсинуаций. В следующий раз все будет как положено, по-настоящему. – Он отпустил пиджак и слегка щелкнул по кончику носа Фоссея. – Достань эти досье, окажи себе такую услугу. Не заставляй нас проходить всю процедуру для получения ордера на обыск. Только раздразнишь нас.
Миссис Фоссей стирала с чего-то пыль в прихожей. Миллингтону казалось смешным обращаться к ней, как к миссис такой-то. Она была еще ребенком, девочкой, играющей во взрослые игры, играющей хозяйку дома. Она была немного старше его собственной дочери. Он думал, было ли венчание, провожал ли ее к аналою отец, положив ее руку на свою.
– Спасибо за чай, милая, – обратился он к ней, открывая входную дверь.
– О, пожалуйста. – Ее глаза осветились на мгновение, затем потухли, когда она повернулась к Ллойду Фоссею, стоявшему у входа в гостиную.
– До свидания, – раскланялся сержант и закрыл за собой дверь, горя желанием поскорее оказаться в машине и уехать отсюда подальше. Он чувствовал, что ему придется побывать здесь снова.
– 24 –
Марк Дивайн открыл пакет жвачки, который был вложен в его утреннюю газету в качестве праздничного подарка от издателей, и сунул пластинку в рот. Беда с этой жвачкой – теперь до самого обеда придется выплевывать кусочки этой дряни через окно. Он включил радио в автомобиле в тот момент, когда выступали «Четыре волчка». Удивительно, как долго они выступают на сцене. Он их видел в передаче «Лучшие из популярных» – четверо дородных, средних лет мужиков, прищелкивающих пальцами и пританцовывающих. Что он сам станет делать, когда ему перевалит за сорок? Возможно, будет жить в месте, вроде того. Не дай Бог. Богачи, вертушки, разбрызгивающие воду на газонах, собаки немецких пород. Лучше переехать в другой город. Вот теперь голос Симона Мейо. В свое время он был простым диктором на местном радио, а теперь ведет обеденную передачу из Лондона на программе «Радио-1», перекидываясь фразами с ведущим новостей. Так, теперь девушка, читающая информацию о погоде. Какой сексуальный голос. Как, кстати, ее зовут? Роско? Нет, так звали какого-то императора, он проходил его еще в начальной школе. Нет, того звали не Роско, а Раско. Да, так как же ее зовут? Вспомнил – Сибила». Иногда по утрам Дивайн хотел, чтобы в машине вместо радио был бы телевизор, тогда он мог бы видеть, что происходит в студии, из-за чего она хихикает таким образом.
Заурчал, заводясь, мотор какого-то автомобиля, и Дивайн приглушил звук радио, но оказалось, что это не то и ему нечего беспокоиться.
«Может быть, лет через пять, – думал он, все еще мусоля жвачку во рту, – я получу свои нашивки и только меня и видели».
Еще одна машина. На этот раз это был «ситроен». Дивайн повернул ключ зажигания и так резко дал газ, что на асфальте остались следы от колес.
Гарольд Рой не успел еще выехать с подъездной дороги, как полицейская машина без опознавательных знаков развернулась перед ним, резко затормозила и загородила ему проезд. Если бы Гарольд не изменил своей обычной привычке и закрепил конец ремня безопасности в положенном месте, его голова не ударилась бы в лобовое стекло автомобиля.
Когда Дивайн вышел из машины и обогнул «ситроен», Гарольд Рой еще не оправился после удара. Дивайн, в своем светло-сером костюме, бледно-голубой рубашке, галстуке из синтетического шелка остановился перед ним и показал пальцами, чтобы Рой опустил боковое стекло.
– Какого черта?..
Дивайн достал бумажник и раскрыл его перед глазами режиссера, как некоторые показывают фокусы с картами.
– Сержант уголовной полиции Дивайн, сэр. Всего несколько вопросов.
– Вопросов? Что это?..
– Не выйдете ли вы из машины, сэр?
– Я не вижу…
– Из машины, сэр.
– Я выйду, когда вы скажете мне…
Дивайн сунул руку в окно и вытянул вверх запорную кнопку, затем быстро распахнул дверь машины.
– Выходите!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36