Он пересел на кровать, пощупал ладонью ее лоб, щеки, руки и удовлетворенно улыбнулся.
— Болезнь отступила. Слава Богу, братец решился-таки мне довериться! Сейчас дела быстро пойдут на поправку.
— А что со мной было?
— Ты где-то подхватила лихорадку. Где, не знаю, но умоляю воздержаться от любых экспериментов! На этот раз болезнь проходила особенно тяжело из-за твоих переживаний. Ты почти ничего не ела. Кроме того, беременность…
— Боже, неужели я убила его? — ужаснулась Элайна.
— Нет-нет! Успокойся! Он жив и, видимо, чувствует себя неплохо, поскольку ворочается у тебя в животе. Я почувствовал это во время утреннего осмотра.
— Он ворочался?
— Да.
— Благодарю тебя, Господи! — Глаза Элайны заблестели от слез. — И конечно, тебя, Джулиан. Ты так заботился обо мне! Скажи, долго ли я болела?
— Три дня. Однако до смерти напугала нас всех.
— Никто больше не заболел?
— Ты имеешь в виду Йена?
— Да.
— Успокойся. Он вполне здоров. Только чертовски устал.
— А все остальные?
— Тоже здоровы. А теперь выпей-ка вот это. Джулиан взял со стола какой-то пузырек, накапал из него в стакан и, разведя водой, подал Элайне.
— Осторожно, мелкими глотками выпей это. Она выпила лекарство и поставила стакан на ночной столик. В этот момент раздался тихий стук в дверь. Джулиан открыл ее. На пороге стоял Йен в голубой военной форме федеральной армии.
Слабая улыбка, при виде мужа озарившая лицо Элайны, сразу угасла. Перед ее глазами вновь возникли голубые шеренги, марширующие с ружьями наперевес через огромное поле. Те, что она видела в бреду. Одетые так же, как и трое рекрутов…
Элайна потупила взор, собираясь с мыслями и готовясь к спору с мужем. Впрочем, теперь она уже не считала всю федеральную армию виновной в смерти Тедди…
Но ведь Авраам Линкольн избран президентом страны! И это тоже было частью ее ночных кошмаров!
— Элайна! — Йен шепотом произнес ее имя.
— Йен! — так же тихо ответила она.
— Вот мы и снова вместе! — улыбнулся он.
— Но ведь ты собираешься уезжать?
— Знаю, ты хочешь, чтобы я подал в отставку. Но, признаться, мне очень не хотелось бы угодить под трибунал за дезертирство. Ты же понимаешь, что военнослужащий, получивший приказ явиться в полк такого-то числа, обязан его в точности исполнить. Поэтому я должен ехать. Но ты, моя жена, сейчас, по понятным причинам, сопровождать меня не сможешь. Тебе надо сначала окончательно выздороветь.
Элайна через силу заставила себя взглянуть на мужа и даже кивнула ему. А что еще ей оставалось делать? Они женаты, ждут ребенка и, стало быть, неразрывно связаны друг с другом.
Но в Йене что-то изменилось. Что именно, Элайна еще не поняла. Но внезапно ощутила, что ее и мужа разделила глухая стена. Может, Йен просто устал от нее? Или, считая слишком измученной после трагедии с отцом и перенесенной болезни, не осмеливается трогать?
Она снова опустила глаза.
— Мне очень неловко, что я причинила столько беспокойства Джулиану. Кроме того, оторвала его от дел.
Ведь у него большая врачебная практика в Сент-Августине.
— Что ты, Элайна! — усмехнулся Йен. — Джулиан рад любой возможности провести время на Юге. Он любит рыбачить, плавать в теплом море, наблюдать восходы и закаты. Мы договорились, что в начале декабря он перевезет тебя в Сент-Августин, а оттуда направит пароходом на Север.
— На Север?
— Да. В Чарлстон. Там я тебя и встречу. Элайне показалось, что у нее с плеч свалилась огромная тяжесть. Значит, Йен покидает ее не навсегда!
— Что ж. — Она все же решила, что ни в коем случае не станет ему навязываться и вешаться на шею. — Я с удовольствием поеду в Чарлстон. Тем более что это даст мне возможность увидеться с Синди.
— Надеюсь, тебе там понравится.
— Наверное. Ведь Чарлстон — один из самых любимых городов моего отца. Кстати, я никогда не была в Вашингтоне. Хотя, видимо, сейчас не самое лучшее время для поездки туда.
Помолчав, Йен все же решился сказать:
— Пройдет еще какое-то время до того, как Линкольн принесет присягу президента. Ты же приедешь в столицу, когда пребывание в Белом доме нынешнего президента будет заканчиваться.
— Значит ли это, что нам придется уехать, как только Линкольн произнесет клятву?
— Это значит, что мы будем в столице в то самое время, когда начнутся беспорядки, которые могут очень быстро перерасти в насилие и общий хаос.
Иен встал, и Элайна вдруг поняла, что ненароком поддержала разговор на весьма щекотливую тему. Однако она не имела никакого желания вновь вступать в спор с мужем.
Но если она не станет с ним спорить, то…
Элайна закрыла глаза. Ей стало ясно: Йен не хочет знать правду о том, что его родной штат намерен выйти из Федерации. Когда это произойдет, он примирится с неизбежностью. И тогда ему придется подать в отставку.
Сейчас муж уезжает. Но он не должен думать, будто жена изо всех сил цепляется за него.
Заставив себя улыбнуться, Элайна взяла мужа за руку.
— В таком случае, Йен, я хотела бы добраться до Вашингтона, как ты и предлагаешь. Но ведь может случиться, что наш малыш родится на Севере.
— Ну и что же? Он все равно будет флоридцем.
— Как ты?
— Да, как я. Что бы по этому поводу ни говорили. Йен упорно не желал с ней спорить! Возможно, Элайна все-таки спровоцировала бы его на трудный разговор, но в этот момент… почувствовала, как под сердцем снова шевельнулся ребенок.
— Йен!
— Что?
— Дай руку!
Элайна взяла его широкую ладонь и положила себе на живот.
— Чувствуешь?
— Да. Боже, какое счастье!
По щекам Элайны потекли слезы радости. Она быстро заморгала и отвернулась. Но Йен заметил ее невольную слабость. Наклонившись над женой, он нежно поцеловал ее в губы.
— Береги, дорогая, нашего малыша!.. И себя тоже… Не успела Элайна ответить, как он поднялся и вышел.
Глава 17
Несмотря на огромную толпу, Йен все же увидел кузена. Голова Брента возвышалась над морем спорящих, галдящих и размахивающих руками мужчин и женщин. Йен сделал ему знак, и Брент энергично замахал ему в ответ.
С трудом, но Йену все же удалось пробиться к нему. Он проклинал себя за дурацкую мысль назначить свидание жене и кузену в этом содоме. А что такое здесь непременно произойдет, следовало предвидеть: Южная Каролина готовилась объявить о своем выходе из состава Федерации и провозгласить независимость. Вирус общей лихорадки быстро достиг Чарлстона. Более того, именно здесь под давлением населения штата было решено провести конференцию по выработке соответствующей конвенции. Обсуждение подробных деталей документа продолжалось уже несколько дней.
Йен узнал обо всем еще по дороге в Чарлстон, но перехватить Элайну и предотвратить ее появление в этом кипящем котле уже не успел. Оставалось надеяться лишь на то, что с ее пароходом во время плавания ничего не случилось.
Не то чтобы Йен почувствовал в городе какую-то враждебную атмосферу. Напротив, на улицах было очень весело и многолюдно. Казалось, здесь вторично празднуют принятие знаменитой Декларации Томаса Джефферсона, провозгласившей независимость североамериканских колоний Великобритании от их метрополии. Действительно, происходило нечто подобное, хотя и в гораздо меньших масштабах. Теперь речь шла о независимости одного штата и выходе его из Федерации.
Пока все выглядело достаточно мирно. Даже военные в голубой форме федеральной армии не вызывали общего раздражения. Но это, видимо, было временно. Каждый житель штата чего-то ждал. И этому ожиданию была подчинена не только жизнь Чарлстона, но и всей Южной Каролины.
В декабре 1860 года многие все еще надеялись на достижение компромисса. Конгресс Соединенных Штатов лихорадочно работал днем и ночью. Законодательное собрание Виргинии приняло неофициальную «Конвенцию мира».
Глядя на кипящую вокруг толпу, Йен думал, что, хотя только что приехал из столицы, мог бы рассказать мало нового всем этим людям. В Вашингтоне в ближайшее время трудно ждать каких-то изменений. Действующий пока президент страны слыл вполне приличным человеком. Но он уже потихоньку собирал чемоданы, готовясь передать власть и уступить Белый дом Аврааму Линкольну.
Однако на Юге атмосфера быстро накалялась.
— Я узнал от докеров, что провозглашение Конвенции о независимости Южной Каролины может произойти уже сегодня, — сказал Йен Бренту. — Говорят, в зале местного университета должен состояться митинг с участием представителей властей штата и города.
— Я тоже слышал об этом, — ответил Брент и насмешливо добавил:
— Ходят слухи, будто на всех площадях день и ночь будут играть оркестры.
Брент был решительным противником предоставления штатам независимости и их выхода из Федерации. Но все же по убеждениям оставался истинным южанином. Он жил в Южной Каролине недолго, а потому не мог считать этот штат родным. Что же касается ближайшего будущего Флориды, Брента очень тревожили готовые развернуться там драматические события. Никто из членов семейства Джеймса Маккензи никогда не надевал форму федеральной армии. Но Йен, сын Джаррета, то есть отпрыск другой ветви семьи, счел для себя вовсе не обязательным следовать примеру дядьев и двоюродных братьев. И надел голубой мундир…
— Замечательное место я выбрал для встречи с женой, — усмехнулся Йен.
— Вообще-то она, несомненно, получает удовольствие от всего этого.
— Разве Элайна уже здесь? — удивился Йен. — Но ведь ее пароход должен прибыть только завтра.
— Он пришел раньше. Элайна прибыла в город еще вчера вечером. Но успокойся: Сидни и я встретили ее и ни на минуту не оставляли одну. Сейчас Элайну опекают Лили и метис по имени Самсон.
— А, это один из работников Тедди. Я знаю его. А где она сейчас?
— Как я понимаю, ты остановился в этой гостинице? — Брент усмехнулся, показав на большое деревянное здание.
— Да.
— Тогда посмотри, кто спускается с крыльца.
Йен повернул голову и увидел Элайну, осторожно спускавшуюся по ступенькам в сопровождении Лили. Элайна все еще была в полном трауре. Ей очень шла прическа — волосы, уложенные на затылке. Немного усталое лицо было все таким же прекрасным.
Она посмотрела на Йена своими золотистыми глазами, излучавшими радость и теплоту.
Йен энергично заработал локтями, проталкиваясь через толпу к крыльцу гостиницы. Через несколько мгновений он уже поцеловал в щеку Сидни и взял за руку жену. Обняв Элайну, Йен хотел покрепче прижать ее к себе, но… вдруг заметил, что жена несколько… располнела. Йен отступил на полшага, внимательно посмотрел на изменившуюся фигуру жены и подумал: как эта изящная женщина может носить в себе такого большого младенца?
Опомнившись, он вновь обнял Элайну, но теперь уже за плечи.
— Боже, Элайна, я так виноват перед тобой и Сидни! И как только мне пришло в голову условиться о встрече в таком хаосе!
Он взял женщин под руки и повел их через толпу к кафе, расположенному в десятке метров от гостиницы. Там их уже поджидал Брент. Элайна весело щебетала, крепко прижимая к себе локоть мужа.
— Я прекрасно себя чувствую, несмотря на огромный живот. Просто чудесно! К тому же здесь происходит нечто совершенно фантастическое! Ты, наверное, уже знаешь, что сегодня должна быть объявлена независимость Южной Каролины. Столько народа на улицах! Везде играют оркестры! А когда стемнеет, начнется грандиозный фейерверк! Я так рада, что попала сюда в это время!
Энтузиазм жены вызвал у Йена раздражение. Он не понимал, почему никого здесь не беспокоит возможность утраты завоеваний великого эксперимента Соединенных Штатов Америки, выразившегося в Декларации независимости Томаса Джефферсона. А потому не разделял радостного порыва жены.
— Удивительно, — нехотя отозвался Йен, пристально разглядывая Элайну.
— А, милые дамы, — крикнул им Брент. — Не лучше ли нам всем вернуться в гостиницу и наблюдать происходящее с балкона? Оттуда же можно будет посмотреть и вечерний фейерверк.
— Ты прав, Брент, — ответил Йен. — Сразу видно, что медик. Элайна, наш дорогой доктор считает, что тебе не слишком полезно толкаться в толпе. Действительно, лучше подняться на балкон.
Пока они пробирались назад к гостинице, кто-то окликнул Йена. Обернувшись, он увидел Эндрю Твида, своего престарелого дядюшку.
— Йен, дружище! — Эндрю крепко пожал руку племяннику. — Что ты здесь делаешь? Мне же говорили, что ты работаешь военным инженером в Вашингтоне!
— Так оно и есть. Я работаю экспертом в группе армейских картографов. А сюда приехал встретить жену.
Он представил дядюшке Элайну. Эндрю галантно поцеловал ей руку и обратился к Бренту:
— А, доктор Брент! Безмерно счастлив вас видеть! Вы почему-то не соизволили сообщить мне, что ваша кузина в интересном положении!
— Эндрю, все эти дни у меня не было свободной минуты. Вы же видите, что творится на улицах. Сами понимаете, из-за этого хаоса количество пациентов у местных врачей значительно увеличилось! Я не составляю исключения.
— Да-да, понятно! Творится что-то невероятное. Сегодня заговорили о беспорядках в штате Колумбия. Там тоже хотят независимости. Знаете, я уже перестал чувствовать себя американцем. И просто не представляю, кем стану в ближайшие месяцы!
— Это восстание! — выкрикнул явно перепивший молодой человек, вываливаясь из бара. — Смотрите! Среди нас янки! — Он указал на Йена. — Этот янки только и ждет случая отделаться от оскорбительной клички, которой у нас награждают северян. И скоро пошлет ко всем чертям своего дряхлого орла, чтобы перелететь на новый, свободный Юг! Не так ли, майор?
Йен, сделав вид, что не слышит пьяного, предложил Эндрю подняться вместе с ними на балкон. Но разбушевавшийся южанин схватил его за рукав.
— Послушай, янки, в чем дело? Ты считаешь ниже своего достоинства разговаривать со мной?! Не забывай, что находишься на территории свободного штата! А потому твоя голубая военная форма здесь ничего не значит! Наоборот, она говорит о том, что ты — грязная, мерзкая свинья!
Он размахнулся, намереваясь ударить Йена, но потерял равновесие и упал. Его тут же окружила толпа. Раздались крики возмущения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39