Воду вылили в лохань, и пар окутал купальню:
Вернувшийся Данте растянулся на кровати брата.
– Так что здесь делает герцог? – спросил он, пока Брэнд раздевался и бросал одежду на стол, где уже не было цветов.
– Эдуард послал за ним, чтобы уговорить меня жениться на леди Бринне.
– И он уговорил?
– Да. Приказал.
Не обращая внимания на насмешливо-сочувственную улыбку брата, Брэнд исчез за ширмой и лег в горячую воду, которая едва не перелилась за края лохани.
– Моя постель не такая удобная, – недовольно проворчал Данте и взбил подушку.
– Странно, – отозвался Брэнд, намыливая грудь. – Я был уверен, что служанка нашла тебе самую удобную постель в замке. Ведь она, кажется, собирается проводить в ней так много времени, – с ленивой усмешкой добавил он.
Данте открыл рот, чтобы резко возразить, но вспомнил черную гриву Алисии, каскадом ниспадающую на оливковые плечи. Возможно, брат прав, во всяком случае, Данте совсем не прочь поступить именно так. Он закинул руки за голову и вздохнул.
– Скажи, что ты думаешь о своей невесте.
– Думаю, что она вполне успешно пользуется своим языком. – Налив в руку жидкое мыло с запахом специй, Брэнд намылил лицо и черные кудри.
Данте ухмыльнулся:
– Язык может быть весьма полезным.
Брэнд на секунду замер, представив себе то, о чем говорил брат, затем погрузился с головой в воду, чтобы смыть мыло и потушить огонь, вдруг опаливший его тело.
Дверь в комнату распахнулась.
Вильгельм с порога взглянул на Данте, молча указавшего ему на купальню, тут же преодолел расстояние до ширмы и мановением руки отшвырнул ее.
– Даю тебе десять воинов за черноволосую красавицу Алисию, – просительно заявил грубый норманн.
– Non, – коротко ответил Брэнд и вылез из лохани.
Вода стекала с него, собираясь в лужу на полу. Данте бросил ему полотенце, и Брэнд прикрыл мокрое тело. Вильгельм сдвинул тяжелые брови, от чего стал больше похож на обиженного волка, чем на рассерженного воина.
– Час назад ты вообще не хотел женщину, а теперь хочешь сразу двух?
– Я не хотел жену, Вильгельм, – напомнил другу Брэнд, открывая сундук, привезенный из замка Грейклифф. – Но я ничего тебе не говорил насчет женщины в моей постели.
Он выбрал черные штаны и темно-синюю рубаху с длинными рукавами, шитую золотом.
– Эгоистичный ублюдок! – рявкнул Вильгельм, чтобы скрасить поражение, затем повернулся к Данте, который сидя наблюдал за их шутливой ссорой, и бросился к нему с распростертыми объятиями: – Данте! Черт, ты стал вдвое больше с тех пор, как покинул Нормандию! Я не должен был отпускать тебя в Англию. Как ты жил здесь с этим негодяем?
Герцог указал подбородком на Брэнда, и тот с улыбкой бросил в него полотенцем.
– Кто бы еще мог научить меня, как доставить удовольствие двум женщинам одновременно? – поддразнил Данте.
Герцог хлопнул его по плечу.
– Я слышал, в твоей постели вроде как не было нехватки женщин, Данте. Твоя репутация любителя прекрасного пола известна даже в Нормандии. – Герцог прищурился. – Сколько тебе сейчас, двадцать?
– Двадцать четыре.
– Ты в самом расцвете, сынок. Возвращайся со мной в Нормандию, и я дам тебе целый гарем. Этому двадцать восемь, и он все еще боится женитьбы.
– А ты слишком стар, чтобы слышать насмешливое хихиканье своих наложниц, когда уходишь от них, – парировал Брэнд.
– Посмотри на себя, – с жалостью сказал Вильгельм, пропустив мимо ушей оскорбление. – Ты называешь это мускулами? Да у жареного цыпленка мускулов больше, чем у тебя.
– Они достаточно сильные, чтобы раздавить тебя ногой, старик, – весело насмехался Брэнд, понимая, как он соскучился по таким словесным поединкам с другом.
Вильгельм сделал гигантский шаг, обхватил его рукой за шею и сдавил, будто железной цепью, Брэнд попытался вырваться.
– Ты мне как сын, – вдруг серьезно произнес герцог. – Я беспокоюсь за тебя. Слава Богу, хоть твой брат избегает сердечных волнений.
– Со мной все в порядке, – заверил его Брэнд. Внимательно посмотрев на друга, Вильгельм похлопал его по щеке.
– Вот и хорошо, тогда женись на этой девушке и подари ей много детей, а если у тебя возникнет надобность во мне, ты знаешь, я всегда на твоей стороне.
Брэнд с искренним уважением и любовью поклонился:
– Спасибо, Вильгельм. Теперь уходи, дай мне одеться. И забери с собой Данте.
– Ладно. Только предупреждаю: следующая красивая женщина, которую я сегодня увижу, будет моей.
Герцог покинул комнату, положив тяжелую руку на плечо Данте.
Когда Брэнд надел пояс и пристегнул ножны, в дверь постучали.
– Войдите! – крикнул он.
Бринна распахнула дверь, однако не вошла, а задержалась на пороге и оглядела комнату. Потом ее взгляд остановился на Брэнде. Проклятие, он не имел права выглядеть таким красивым и таким живым в комнате, хранившей память о старом хозяине. Как будто черных блестящих кудрей, свисающих ему на глаза, и обнаженной груди недостаточно, чтобы она забыла, зачем пришла в его комнату. Он был еще мокрым, прозрачные капли воды скатывались вниз, образуя тоненький ручеек, бегущий к его животу.
– Леди Бринна. – Он сел на кровать, взял сапоги, потом, сообразив, что она до сих пор молчит, взглянул на нее: – Приятно видеть вас снова.
Брэнд решил обращаться с ней вежливее, чем раньше. Да и после грубости Вильгельма она заслуживает более мягкого тона.
– Неужели? – усмехнулась она.
– Мне действительно приятно видеть вас.
Бринна пристально изучала его, словно прикидывала, с какой стороны наброситься с кинжалом. Но в ее руках не было оружия, хотя кулаки сжаты. Брэнд невольно улыбнулся, вспомнив мегеру, которая надвигалась на герцога Нормандского после грубоватого розыгрыша.
– А почему бы и нет? – мягко спросил он.
– Может, потому что у меня рыжие волосы? – Надев сапоги, Брэнд встал и взял с кровати рубашку.
– У вас красивые волосы, леди. Но при чем тут они?
– Я не покину Эверлох, – выпалила Бринна. – Вы… не можете все забрать и выгнать меня из дома, где я жила с самого рождения.
– Но могу ли я по крайней мере уговорить вас наконец зайти в комнату? Вы уже собрали толпу.
Бринна повернулась, увидела стоящих позади слуг и покраснела от стыда. Она тут же вошла и захлопнула дверь.
– Вот. Теперь вы довольны?
Черт, она в самом деле хороша. Он даже не предполагал, что его призом окажется яростная маленькая ведьма, сулящая приятные надежды. Ему так нравился брошенный ею вызов, что он решил пока не говорить ей, что она может остаться. Брэнд столь же откровенно рассматривал ее, как она до этого изучала его, и улыбнулся, когда она снова покраснела.
– У вас нет родственников, у которых вы могли бы жить? Сестры или брата? Тетушки…
– Я сказала, что не покину Эверлох, простак. Вы плохо слышите?
Брэнд шагнул к ней.
– А вы нахальны для женщины, у которой нет выбора.
Комната с каждым его шагом становилась все меньше: волк, жаждущий крови.
– Выбор есть, лорд Брэнд.
Сердце бешено колотилось, она уже чувствовала его теплое дыхание на своей щеке и потому уперла взгляд в его подбородок, а не в эти красивые, обманчивые глаза. Но Бринна поняла свою ошибку, когда увидела ямочку на подбородке, которая подчеркивала греховно полные губы.
– И что же это за выбор? – Голос низкий, хрипловатый, разъяряюще высокомерный.
Собравшись с духом, Бринна откинула голову, чтобы твердо встретить его взгляд. И голова закружилась. Когда она видела своего Тритона в лагуне, шпионя за ним издалека, то была околдована его красотой и не представляла, какое впечатление он может произвести, стоя чуть ли не в дюйме от нее. Бринна закусила губу. Ведь этот человек реален и собирается заставить ее покинуть дом.
– Я буду сражаться с вами за Эверлох, – сказала она, бросая вызов его власти над ней.
От удивления Брэнд на миг потерял дар речи, а потом рассмеялся ей в лицо.
– Негодяй! Думаете, раз я женщина, то не могу сразиться с вами? Сэр Натан думал то же самое, пока я не разбила вазу тетушки Гертруды об его голову. Тогда он запел по-другому! Вы не лучше, чем он. Всего лишь низкий…
Сильная рука обняла Бринну за талию и оторвала от пола.
– Что вы себе…
Он закрыл ей рот долгим требовательным поцелуем, который просто лишил ее дыхания.
– Да как вы посмели?! – крикнула она, когда он снова отпустил ее. Брэнд только улыбнулся ее воинственности. – Подлец!
Еще больше разъяренная его улыбкой, Бринна вскинула руку для удара, но он перехватил ее запястье. Она даже не успела ничего сообразить, как была прижата спиной к двери, а оба ее запястья были подняты и заведены за голову. Он не произнес ни слова, и это было хуже любых оскорблений и угроз. Брэнд просто восхищенно глядел на нее с такой похотливой и вызывающей улыбкой, что Бринна испугалась. Потом он всем телом прижался к ней и снова поцеловал, крепко, почти грубо, дав ей почувствовать страсть, которая скрывалась под его железной выдержкой.
Брэнд слегка отстранился, но лишь для того, чтобы восстановить дыхание. Теперь оба тяжело и прерывисто дышали. Когда Бринна облизнула припухшие губы, он снова наклонился и поцеловал ее. Она бы покачнулась, если б он так сильно не прижимал ее к двери.
– Вы презренный человек, – прошептала она.
– Зачем же вам оставаться в Эверлохе с таким человеком?
– Я могу притвориться, что вас не существует, – заявила Бринна и отвела взгляд, когда он приподнял бровь.
– Почему-то я в этом сомневаюсь, – последовал высокомерный ответ.
Бринна вспыхнула и резко оттолкнула его. Отступив на шаг, он насмешливо наблюдал, как она испепеляет его взглядом.
– Я не покину Эверлох, можете быть уверены. А если на вас не подействует мое пренебрежение… – Она столь же высокомерно усмехнулась. – Ну что ж, я могу просто убить вас в постели.
– Звучит весьма соблазнительно.
Бринна покраснела до корней волос, поняв, что он имеет в виду, рывком открыла дверь и выбежала из комнаты.
Брэнд вдохнул жасминовый запах, оставшийся на его тунике, и поймал себя на мысли, что одурманен телом страстной дочери лорда Ричарда. Оно было таким мягким и все же непокорным. Сила духа Бринны оживила его, снова зажгла у него внутри что-то знакомое, но почти забытое. Он хотел ее, но выдержит ли она его желание? Если он возьмет ее, это будет совсем по-другому, совсем не так, как с Колетт. Без всяких нежностей. Одно утоление страсти, пока Бринна не сдастся, пока не поймет, что никто другой не даст ей того, что может дать он.
Чем дольше Брэнд думал об этом, тем привлекательнее казалась ему женитьба на леди Дюмон. Разве плоха его невеста? Пусть он ее не любит и не полюбит никогда, но это не причина отказывать своему телу в том восхитительном удовольствии, какое он испытал во время поцелуя. Нет причин отказываться от сладостной боли, какую он снова почувствовал, держа ее в своих объятиях.
Глава 7
Выйдя из комнаты и тихо прикрыв за собой дверь, Брэнд увидел лорда Ричарда, направляющегося к лестнице. Он до сих пор не знал, почему Вильгельм оставил саксонского рыцаря в замке, но собирался выяснить. Чертовски трудно выгнать человека из его собственного дома. Хуже того, лорд Ричард не только воин, он – отец, которого придется разлучить с единственной дочерью. Стиснув зубы, Брэнд готовил себя к неприятному разговору.
– Лорд Дюмон! – Он ускорил шаг, чтобы догнать старого рыцаря.
– Лорд Ризанде?
Оба молча смотрели друг на друга. Норманн был чуть выше ростом и шире в плечах, но отец Бринны выглядел не менее впечатляюще, стоя у лестницы и привычно держа ладонь на рукояти меча.
– Ваша дочь остается здесь, – наконец сказал Брэнд. – Как моя жена.
Ричард слегка поклонился.
– Моя дочь будет рада, что ей позволено остаться в Эверлохе.
«Рада», – подумал Брэнд. Совсем не того ждал он от женщины, которую собирался назвать своей женой, но почему это должно быть по-другому? Она его не любит. Они едва знакомы. «Честно говоря, она и рада-то не будет», – угрюмо подумал Брэнд. Она готова стать его женой лишь затем, чтобы не покинуть Эверлох да избежать кровопролития. Вполне веская причина, как и любая другая.
– Я полагал, вы не хотите жениться, – сказал Ричард.
Последние две недели он раздумывал, не увезти ли ему Бринну с собой, куда бы ни отправил его Господь. И ему понадобился один миг, чтобы принять решение. Он воин. Битвы следовали за ним как ветер. Что за жизнь он уготовит своей дочери, не имея даже пристанища, где она могла бы отдохнуть?
– Да, не хотел, – прямо ответил Брэнд. – Но человек, которому я дал клятву повиноваться, требует от меня этого. Кроме того, я понимаю, как много значит для вашей дочери Эверлох, и только беспощадный дикарь заставил бы ее покинуть любимый дом. А я не варвар.
Ричард прищурился. Если б он не видел лорда Ризанде на поле битвы, то, возможно, согласился бы с его заявлением. Но будет ли норманн по-доброму относиться к его дочери? Или мрачный рыцарь намекает, что Бринна для него лишь средство избежать новой битвы?
– Мою Бриннафар легко полюбить, лорд Брэнд, – тихо сказал он, пытаясь сдержать гнев и страх. – Я уверен, вы это поймете.
Глаза норманна казались бездонным морем, где чувства, как волны, бились о его каменное сердце. Ричард мысленно умолял его оттаять. Почему эта бездонность взгляда рождает у него тревогу, словно он смотрит в изумрудную пустоту?
– Я никогда ее не полюблю, – ответил норманн с такой навязчивой определенностью, что Ричард похолодел. – Я не посмею плохо с ней обращаться или выгонять из дома, но никогда ее не полюблю.
– Как вам угодно, – произнес Ричард, отведя взгляд от бесконечной пустоты.
Для многих отцов, которые выдавали своих дочерей замуж, любовь не имела никакого значения. Но своей единственной дочери он желал такого же счастья в браке, какое познали они с Танит. А что теперь ждет Бринну, после того как он сдался этому человеку? Ричард молча отошел и спустился по лестнице.
Глядя ему вслед, Брэнд думал, что нужно было сказать что-нибудь еще. Он хотел заверить благородного рыцаря, что его дочь будет здесь в безопасности. Впрочем, безопасности недостаточно, и Брэнд знал это. Он стиснул зубы, чтобы не давать невыполнимых обещаний, и наконец отправился в большой зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26