За белые пушистые облака, а вовсе не за уныло-серые английские тучи.
И все же гость вызвал в душе Ванессы лишь негодование. Если он до такой степени презирал жителей деревни и их скромные увеселения, то мог хотя бы ради приличия оказаться уродом.
Вздох живой волной катился по залу, и оставалось лишь надеяться, что сама она не приняла в нем невольного участия.
– Как, по-твоему, кто из них виконт Лингейт? – шепотом спросила Луиза, склонившись к правому уху подруги, поскольку в зале вдруг стало необычайно тихо.
– Какие сомнения? Конечно, красавец, – ответила Ванесса. – Готова поспорить.
– Ах, – с сожалением вздохнула Луиза, – и я так думаю. Невероятно хорош, хотя и не блондин, но вряд ли поддастся моим чарам. Правда?
Нет, не поддастся. Ни чарам Луизы, ни обаянию какой-нибудь другой обитательницы тихого провинциального уголка. Все в незнакомце говорило о невероятной самовлюбленности. Наверное, лишь собственное обаяние имело над ним власть.
– Но что же этому снобу понадобилось в Трокбридже? Может быть, по дороге случайно свернул не в ту сторону?
Джентльмены недолго оставались стоять в дверях. Сияя широкой удовлетворенной улыбкой, словно сам привез гостей в деревню, сэр Хамфри повел их по залу. Познакомил со всеми присутствующими начиная с музыкантов: миссис Харди играла на фортепиано, Джейми Латимер на флейте, а мистер Ригг – на скрипке. Вскоре джентльмены уже раскланивались перед Маргарет и Кэтрин. А спустя несколько мгновений кивали Стивену, Мелинде и Генриетте Дью, золовкам Ванессы, а следом за ними еще нескольким молодым людям.
– По-моему, уже можно перестать шептать и снова заговорить нормальным голосом, – прошептала Ванесса.
Она заметила, что спутник виконта обменивался с каждым из присутствующих парой слов. Улыбался, выглядел довольным и заинтересованным. Сам же виконт Лингейт упорно молчал, словно намеренно всех унижал. Ванесса подозревала в подобном поведении коварный умысел. Когда ему представили Стивена, виконт приподнял брови и смерил мальчика высокомерным аристократическим взглядом. Мелинда, конечно, хихикала.
– Зачем он здесь? – все еще шепотом спросила Луиза. – В Трокбридже? Сэр Хамфри не говорил?
– Сказали, что приехали по делу, – ответила Ванесса. – Должно быть, не уточнили, по какому именно, иначе свекор ни за что не удержался бы от искушения и непременно поделился новостью.
– По делу? – Луиза одновременно удивилась и задумалась. – В Трокбридже по делу? И что бы это могло быть?
Ванесса и сама пыталась разгадать загадку – с той самой минуты, когда днем Кейт рассказала о появлении виконта. Да разве можно было не думать? Какие дела могут возникнуть в сонном захолустном Трокбридже, пусть и живописном, особенно летом, и бесконечно милом сердцу?
Зачем здесь появился виконт?
И кто дал ему право смотреть на всех сверху вниз, словно на жалких червей под дорогими лакированными штиблетами?
Ванесса разочарованно наблюдала за незнакомцами. Свекор подводил дорогих гостей все ближе. Хотелось бы, чтобы они застряли по дороге, но, увы, надежда таяла с каждой секундой.
Сэр Хамфри жизнерадостно улыбнулся Ванессе и Луизе.
– А вот старшая мисс Ротерхайд, – оповестил он и бестактно добавил, не особенно заботясь о правдивости характеристики: – Самая хорошенькая из всех сестер.
В крайнем смущении Луиза опустила голову и присела в книксене.
– И миссис Хедли Дью, моя дорогая невестка, – продолжал сэр Хамфри, лучезарно сияя. – Была замужем за моим сыном до его безвременной кончины полтора года назад. Леди, познакомьтесь с виконтом Лингейтом и мистером Боуэном.
Да, Ванесса правильно определила, кто есть кто. Впрочем, сомневаться и не приходилось. Она тоже сделала книксен.
– Мадам, – произнес мистер Боуэн с очаровательной и в то же время сочувственной улыбкой, – примите мои самые искренние соболезнования.
– Благодарю, – вежливо ответила Ванесса, ощущая на себе сосредоточенный взгляд виконта. Она все-таки надела лавандовое платье, чтобы хоть немного успокоить совесть, укорявшую за решение пойти на бал. Лавандовый цвет казался тусклым, да и вообще это платье никогда не сидело как надо. Ванесса знала, что оно вообще ей не шло.
В эту минуту она ненавидела себя за все эти мысли и предательское сожаление о зеленом платье.
– Я настоял, чтобы сегодня она пришла на бал, – продолжал распинаться сэр Хамфри. – Девочка слишком молода и хороша собой, чтобы бесконечно соблюдать траур. Уверен, что вы поддержите меня, джентльмены. Она была хорошей женой моему мальчику, а это главное. А еще я настоял на том, чтобы она непременно танцевала. Ты уже обещала кому-нибудь первый танец, Несси?
Ванесса с трудом удержалась, чтобы не поморщиться. Лучше бы провалиться на месте! Уже ясно, что последует дальше.
– Нет, папа, – торопливо ответила она и запоздало осознала, что не грех было бы и солгать. – Но…
– В таком случае не сомневаюсь, что один из любезных джентльменов с радостью предложит свою руку. – Сэр Хамфри снова удовлетворенно потер ладони и засиял еще лучезарнее.
Наступило секундное молчание, но Ванесса успела пожалеть, что не последовала за Хедли в могилу.
– Может быть, миссис Дью, – заговорил виконт глубоким бархатным голосом, добавившим новую краску в палитру безупречной внешности, – вы окажете мне честь?
Ее приглашал на танец виконт. Блестящий виконт, самый великолепный представитель мужской половины человечества. Гордый, высокомерный… попугай. Право, чувство юмора до добра не доведет. Интересно, о чем он сейчас думает? Она едва не рассмеялась вслух, не решаясь взглянуть в ту сторону, где стояла Маргарет. Однако досада быстро подавила короткую вспышку веселья. Как ужасно, что бал начинается столь неприлично!
Может быть, ей всего лишь кажется, что все вокруг ждут ее ответа?
Нет, не кажется.
О Господи! Надо было остаться дома с книгой и воспоминаниями.
– Благодарю. – Ванесса снова присела и восхищенно взглянула на протянутую руку. Рука отличалась прекрасной формой и выглядела почти по-дамски ухоженной. И все же в сильной ладони не было ни намека на женственность.
Как и в нем самом. Вблизи он казался еще выше, внушительнее и увереннее, чем на расстоянии. Вокруг витал аромат тонких мужских духов. Окутывала неведомая горячая аура.
Положив ладонь на руку джентльмена и взглянув ему в лицо, Ванесса сделала неожиданное открытие. Глаза оказались вовсе не темными, как представлялось сначала из-за темных волос и смуглой кожи, а голубыми, чистыми и глубокими. Они остро смотрели из-под полуопущенных век.
Рука согрела неожиданным теплом.
Что ж, подумала Ванесса, направляясь к уже стоящей в середине зала линии танцующих и слушая нервную скрипичную трель мистера Ригга, этот вечер, судя по всему, забудется не скоро. Ей выпало танцевать с красивым гордым аристократом, да еще и открывать бал. Ах, если бы после этого можно было вернуться домой и поделиться впечатлениями с Хедли!
– Несси? – переспросил виконт Лингейт, оставляя ее в цепочке дам и собираясь отойти туда, где стояли кавалеры.
Брови вновь поднялись. Он не обращался по имени. Он задавал вопрос.
– Ванесса, – пояснила она и тут же пожалела, что в голосе прозвучало смущение.
Ответную реплику расслышать не удалось, так как партнер уже отошел в свою цепочку, но Ванессе показалось, что он произнес «слава Богу!».
Неужели действительно сказал?
Она посмотрела внимательно, но он не повторил восклицание.
Ей никогда не нравилось уменьшительное имя. Несси Дью звучало как… некрасивая женщина. Но все равно его не касалось, как звали ее родные и друзья.
Мужчины, оказавшиеся рядом с виконтом Лингейтом, выглядели ошеломленными, почти испуганными. Можно было предположить, что примерно то же самое происходило и с дамами по обе стороны от самой Ванессы, однако поворачиваться и смотреть почему-то не хотелось.
Да, этот человек испортит праздник всем до единого. А они так ждали! И все же самому виконту ни до чего не было дела. Не скрывая скуки, он смотрел по сторонам.
Ах, что за досада! Обычно Ванесса не так строго судила незнакомцев, хотя встречаться с ними доводилось не слишком часто. Так почему же мысли о виконте Лингейте были пропитаны… желчью? Может быть, все из-за того, что страшно признаться самой себе, что едва не влюбилась с первого взгляда?
Внезапно Ванесса новыми глазами увидела родных, друзей, соседей. Все принарядились, все ожидали радости и веселья. В каминах в противоположных концах зала ярко горел огонь, а от постоянного движения воздуха пламя свечей слегка колыхалось и казалось живым. Аромат духов сливался с аппетитными запахами накрытого к ужину стола.
А напротив, ожидая начала танца, стоял красивый и знатный джентльмен. И смотрел из-под полуопущенных век.
Нет, она не позволит ему испортить праздник, которого все так ждали. Ванесса твердо решила получить удовольствие от бала и не обращать внимания на неприятные мелочи.
Заиграла музыка. Ванесса улыбнулась как можно ярче и приготовилась вести легкую, непринужденную светскую беседу.
Из всех дам, которых он пригласил бы на танец, миссис Ванесса Дью – Несси, спаси Господи! – оказалась бы самой последней. Так думал Эллиот Уоллес в тот самый момент, как зазвучала музыка, джентльмены поклонились, а леди сделали книксен. Миссис Дью была невесткой сэра Хамфри. Уже плохо. Кроме того, она не представляла собой ничего интересного: слишком худа и скромна фигурой, на его взгляд. Волосы чересчур блеклые, а лицо самое обычное. Глаза невыразительного серого цвета. Да и лавандовый цвет ей определенно не шел. А если бы даже и шел, платье само по себе выглядело просто чудовищно.
Короче говоря, партнерша совершенно не походила ни на Анну, ни на остальных дам, с которыми Эллиот обычно танцевал на светских раутах.
И все же пришлось ее пригласить. Конечно, если бы он смолчал, Джордж исправил бы положение, однако не стоило сомневаться в том, кого именно имел в виду Дью. В итоге Эллиот оказался в роли танцующей обезьяны.
Обстоятельство ничуть не добавляло энтузиазма и желания веселиться.
Но в это мгновение начался танец, миссис Дью ослепительно улыбнулась, и виконт был вынужден признать, что, возможно, она вовсе не так скучна, как показалась сначала. Улыбка не предназначалась лично ему и не намекала на флирт. Эллиот с облегчением заметил, что Ванесса точно так же улыбалась всем вокруг, словно в жизни наступил самый счастливый и долгожданный миг. Она излучала радостное сияние.
Трудно было понять, как человек способен восторгаться столь непритязательным сельским увеселением, но, возможно, просто не представлялось поводов для сравнения.
Бальная комната выглядела маленькой и обшарпанной, с голыми стенами и потолком. Единственным украшением служил толстый купидон, стрелявший из лука над камином. Воздух застоялся, словно большую часть года двери и окна оставались запертыми, – так оно, несомненно, и было. Музыка звучала с энтузиазмом, но без намека на мастерство: скрипач играл на полтона ниже, а пианистка неслась вперед с такой скоростью, словно торопилась добраться до последних аккордов прежде, чем нахватает неверных нот. Каждый раз, как открывалась входная дверь, несколько свечей не выдерживали потока воздуха и гасли. Присутствующие говорили одновременно, причем во весь голос, пытаясь перекричать музыку. Ну и, наконец, все вокруг выглядели крайне озабоченными его присутствием и изо всех сил пытались это скрыть.
К счастью, миссис Дью танцевала хорошо: двигалась легко и грациозно, прекрасно чувствуя ритм.
От нечего делать виконт спросил себя, был ли ее супруг старшим сыном. И как только ей удалось привлечь такого жениха? Располагал ли средствами ее отец? Вышла ли она замуж потому, что надеялась однажды стать леди Дью?
Джордж танцевал с той самой дамой, которая стояла рядом с миссис Дью – старшей дочерью в семействе, фамилию которого Эллиот вспомнить не мог. Уж если она действительно самая хорошенькая, то остальным можно только посочувствовать.
Младшая из двух сестер Хакстебл – мисс Кэтрин Хакстебл – тоже танцевала. Старшая стояла рядом с леди Дью и наблюдала. А вот с третьей сестрой его не познакомили. Наверное, осталась дома.
Старшая мисс Хакстебл была необыкновенно хороша собой, но определенно уже не первой молодости. Собственно, иначе и быть не может в семье, где и мать, и отец уже покинули этот мир. Должно быть, уже несколько лет она несет на своих плечах груз забот о младших. Нелегкая доля, что и говорить. Мисс Кэтрин была очень похожа на сестру, но значительно моложе и эмоциональнее. Она тоже поражала красотой, даже несмотря на полинявшее старенькое платье, которое кто-то заботливо попытался обновить яркой лентой.
Стивен Хакстебл выглядел именно так, как и должен выглядеть здоровый семнадцатилетний юноша: высокий, худой, полный сил и веселой энергии. Несмотря на юный возраст, он пользовался откровенным успехом у молодых леди. До начала танцев они окружили его плотным кольцом.
– Вы приехали в Трокбридж в благоприятное время, милорд, – проговорила миссис Дью, как только фигура танца на несколько мгновений свела их вместе.
Виконт решил, что речь идет о Дне святого Валентина и о бале в гостинице, в которой ему выпало великое счастье остановиться.
– Действительно, мэм. – Эллиот слегка поднял брови.
– Во всяком случае, благоприятное для нас. – Она рассмеялась, и музыка развела их в разные стороны, а Эллиот осознал, что тон его ответа, если и не слова, оказался отнюдь не любезным.
– Мне не доводилось танцевать больше двух лет, – продолжила миссис Дью, едва они сошлись снова и взялись за руки, чтобы завершить круг, – а потому сегодня я твердо решила делать это с удовольствием, несмотря ни на что. А вы хороший танцор.
Виконт снова поднял брови, но промолчал. Да и что можно сказать в ответ на столь неожиданный комплимент? Но что же, интересно, означает это «несмотря ни на что»?
Они вернулись на свои места, и миссис Дью вновь рассмеялась.
– А вы, судя по всему, не слишком разговорчивы, – заметила она в следующей совместной фигуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38