Он действительно был таким милым, как рассказывал Константин?
– Да, – без колебаний подтвердил виконт. – Во многих отношениях он был обделен, да и выглядел иначе, чем обычные люди, но нам всем есть чему поучиться у таких, как Джонатан. Он был исполнен любви даже к тем, кто вел себя резко и нетерпеливо.
– А вы? – спросила Ванесса. – Вы проявляли резкость и нетерпение?
– С ним никогда, – уверенно ответил Эллиот. – Обычно, стоило мне приехать, как он сразу прятался, – я говорю о том времени, когда отец умер и мне пришлось стать опекуном. Иногда, если Джонатану удавалось сдержать смех, требовалось немало времени, чтобы его найти. Но мальчик приходил в такой восторг, что сердиться было просто невозможно. Тем более что подучил его Кон.
– Чтобы развлечь? – уточнила Ванесса. – Или чтобы вызвать раздражение у вас?
– Всегда последнее, – лаконично ответил виконт.
– Может быть, его обижало то обстоятельство, что опекуном оказались вы, а не он сам?
– Именно так.
– А нельзя было проявить чуткость и передать опеку ему, пусть даже и неофициально?
– Нельзя.
– О Господи. – Ванесса склонила голову и посмотрела осуждающе. – Вы и вправду жесткий, необщительный человек. И все же мне кажется, что вражда не имеет серьезных оснований. Но вы упорно требуете, чтобы соперник уехал из родного дома. Неужели не чувствуете ни капли сострадания?
– Миссис Дью, – виконт сжал руки за спиной и слегка наклонился к упрямой собеседнице, – жизнь не столь проста, как, судя по всему, кажется вам. Так, может быть, лучше воздержаться от советов хотя бы в тех делах, о которых вы ровным счетом ничего не знаете?
– Напротив, жизнь нередко оказывается даже проще, чем мы льстиво ее представляем, – заметила Ванесса. – Но если полагаете, что мне следует ограничиться собственными делами, то, пожалуй, я так и сделаю. Где похоронен мой прадед?
– Вон там.
Виконт повернулся и показал. Оба направились к могиле. Ванесса прочитала высеченное на надгробии цветистое восхваление заслуг покойного графа.
– Интересно, – задумчиво произнесла она, – что бы он сказал, увидев в своем поместье потомков отвергнутого сына и той женщины, которую так и не захотел принять.
– Жизнь непредсказуема, – загадочно произнес виконт.
– Все оказалось настолько тщетным, – продолжила Ванесса, – болезненные ссоры и конфликты, страдание и одиночество. И в итоге мы все равно здесь, но столько драгоценных лет потеряно даром!
Глаза наполнились грустью. В одном Кон, несомненно, прав: глаза действительно чудесные, даже когда не смеются.
– А где похоронен Джонатан?
Виконт подвел к самой свежей могиле. Надгробие выглядело безупречно чистым, трава вокруг была коротко подстрижена. Даже самый придирчивый глаз не заметил бы ни единого сорняка. Кто-то даже посадил ранние весенние цветы. Подснежники уже раскрыли свои хрупкие колокольчики, а крокус задиристо высовывал из земли листья-стрелки.
Кто-то не жалел усилий ради красоты. Наверное, Кон.
– Жаль, что мне не довелось знать мальчика, – тихо проговорила Ванесса. – Очень жаль. Думаю, я полюбила бы его.
– Относиться к нему иначе было невозможно, – заметил Эллиот.
– А на брата любовь не распространяется? – Ванесса повернулась и пронзила его острым взглядом. – Может быть, если бы вы нашли в себе силы засмеяться над попытками уколоть вас всякий раз, когда он подучивал Джонатана спрятаться, можно было бы повеселиться всем вместе и остаться друзьями? Может быть, вам просто недостает чувства юмора?
Нет, это уж слишком!
– Чувства юмора? – почти закричал виконт. – В выполнении самых серьезных обязательств? В общении с мошенником? В защите интересов невинного слабоумного мальчика? А также, полагаю, в общении с назойливой, бесцеремонной особой?
– Назойливая, бесцеремонная особа – это, конечно, я? – уточнила Ванесса. – Видите ли, просто не смогла позволить вам драться, даже не попытавшись остановить. Ну а сейчас всего лишь хотела подсказать способ сделать жизнь легче и счастливее. Константин хотя бы постоянно улыбается, несмотря на то что нередко улыбка выглядит насмешливой. А вы никогда не улыбаетесь. Если будете все время хмуриться, то скоро на лбу появятся некрасивые морщины.
– Улыбаться! – возмущенно повторил виконт. – Что ж, теперь, кажется, и я начинаю понимать величайший секрет жизненного успеха. Улыбайся, и все будет прекрасно, даже если ты последний мошенник. Да, мэм, немедленно начну улыбаться. Спасибо за совет.
И он улыбнулся.
Ванесса вновь склонила голову и пристально посмотрела.
– Нет, это не улыбка, – заключила она. – Скорее, злая гримаса. Сейчас вы похожи на волка. Правда, где-то я читала, что волки – самые нежные и заботливые звери. Но вы уже дважды назвали Константина мошенником. Всего лишь потому, что он пренебрегал вашим опекунством и учил Джонатана подшучивать над вами? Потому что проигнорировал ультиматум и остался здесь до нашего приезда? Мошенник – слишком сильное слово для характеристики подобных действий, не так ли?
– Желательно знать, мэм, чьим словам можно доверять, а чьим нельзя.
– Доверять, разумеется, следует вашим словам? – уточнила Ванесса. – Я должна на слово поверить, что кузен – мошенник? И следовательно, поставить под сомнение все, что говорит он? Но у меня нет причин верить вам и не верить ему, милорд. Предпочитаю собственные наблюдения и собственные выводы.
– Полагаю, нас давно ожидает завтрак, мэм, – сменил тему виконт. – Может быть, пора вернуться домой?
– Да, наверное, – вздохнула Ванесса. – Ах, Господи, я же без перчаток! – Она дотронулась до волос. – И без шляпы. И что только вы обо мне подумаете?
Эллиот тактично промолчал.
Итак, его заподозрили в отсутствии чувства юмора…
Неужели, спрашивал себя виконт, шагая по аллее старинного парка, секрет успеха в том, чтобы на каждом углу сыпать анекдотами и хохотать, словно гиена, даже если не смешно?
Неужели ради симпатии окружающих необходимо опуститься до такой степени, чтобы, подобно Кону, расточать фальшивое обаяние?
Глава 8
Эллиот задержался в Уоррен-Холле еще на три дня, а потом вернулся домой, в Финчли-Парк. Именно в это время он всерьез задумался о женитьбе на мисс Маргарет Хакстебл.
Сестры оказались воспитаны значительно лучше, чем виконт опасался поначалу, однако все равно отчаянно нуждались и в светской лакировке, и в соответствующих новому статусу знакомствах и связях. Причем нуждались немедленно, в этом же году, в ближайшем светском сезоне. Сезон должен начаться сразу после Пасхи.
А пока они оставались наивными сельскими барышнями, легкой добычей искушенных лицемеров – таких, например, как Константин Хакстебл.
Кон покинул Уоррен-Холл через день после несостоявшейся драки. Накануне вечером вскользь упомянул о предстоящем отъезде, а в ответ на дружные протесты кузин и кузена заявил, что действительно должен заняться важными делами. Уехал без фанфар, рано утром, пока все в доме еще спали.
Эллиот ощутил огромное облегчение, хотя не верил, что Кон исчез окончательно.
После отъезда дражайшего кузена Эллиот внимательно наблюдал за всем семейством. Мисс Хакстебл производила исключительно благоприятное впечатление. Постоянно консультируясь с экономкой и поварихой, она быстро взяла в свои руки огромное сложное хозяйство и к обязанностям отнеслась с должной ответственностью.
Короче говоря, Маргарет Хакстебл оказалась умной и интеллигентной женщиной.
И к тому же была неправдоподобно красива. Если к красоте и уму добавить немного городского лоска, то старшая сестра с легкостью затмит самых знаменитых светских львиц.
Наблюдение велось абсолютно бесстрастно. Виконт не ощущал ни грамма желания. Но он и не рассчитывал испытать вожделение к рационально выбранной невесте. Человек женится, подчиняясь спокойному голосу разума, а не отчаянному крику страсти.
Брак с мисс Хакстебл оказался бы удобным во многих отношениях, так что не стоило обращать внимания на легкую депрессию, которая неизменно возникала при одной лишь мысли о решительном поступке. Сама идея брака не радовала. Но к сожалению, тянуть дальше было нельзя.
Покидая Уоррен-Холл, виконт еще не решил окончательно, сделает ли предложение Маргарет, но всерьез обдумывал такую возможность.
После отъезда Константина молодой Мертон подружился с управляющим Сэмсоном. Опытный и преданный слуга мог научить любознательного господина всему, что требовалось знать и уметь. Эллиот обсудил с мальчиком необходимость нанять учителей. Наставников требовалось двое: один для того, чтобы привить графу достойные аристократа манеры, а второй – чтобы подготовить его к поступлению в университет. Стивен с удивлением воспринял известие о продолжении учебы, но виконт резонно пояснил, что истинный джентльмен – это высокообразованный джентльмен. Мисс Хакстебл поддержала, и графу пришлось уступить.
Парень не доставлял опекуну разочарований.
Джордж Боуэн отправился в Лондон с поручением подобрать достойных учителей, а также найти камердинера. Против личного слуги Мертон отчаянно протестовал, уверяя, что привык все делать сам. Но ему пришлось выучить первый важный урок: граф должен выглядеть безупречно, а кто позаботится об этом лучше, чем опытный камердинер?
Наконец Эллиот счел возможным оставить Уоррен-Холл хотя бы на несколько дней.
Возвращение домой оказалось приятным.
Первой он встретил младшую из сестер. Сесил вышла на крыльцо, одетая в сногсшибательную амазонку. Радостно приветствовала брата и подставила щечку для поцелуя.
– Все в порядке? – поинтересовалась она. – Каков он?
– Рад тебя видеть, Сесил, – сухо приветствовал Эллиот. – Имеешь в виду Мертона? Весел и умен. Кстати, ему семнадцать лет.
– Красивый? – еще больше оживилась сестра. – А какого цвета у него волосы?
– Светлые.
– Предпочитаю мужчин с темными волосами, – слегка огорчилась Сесил. – Ну да ладно. Высокий? Стройный?
– Другими словами, затмит ли самого Адониса? – поддразнил Эллиот. – Это решать тебе. Мама, конечно, скоро тебя туда отвезет, тем более что вместе с графом будут жить три сестры.
Сесил оживилась еще больше.
– А среди них есть хоть одна моего возраста? – поинтересовалась она.
– Думаю, младшей примерно столько же, сколько и тебе. Может быть, на год-другой больше.
– Хороша собой? – продолжала допрашивать Сесил.
– Да, очень, – честно ответил Эллиот. – Но и ты ничуть не хуже. А теперь, добившись комплимента, можешь продолжать путь. Надеюсь, не собираешься кататься в одиночестве?
– Нет, конечно! – воскликнула шалунья, скорчив уморительную рожицу. – Со мной поедет один из конюхов, а потом встречусь с Кэмпбеллами. Они пригласили меня вчера, и мама разрешила при условии, что не будет дождя.
– А где она, кстати? – поинтересовался виконт.
– У себя.
Спустя несколько минут Эллиот с наслаждением опустился в глубокое мягкое кресло в будуаре матушки и с благодарностью принял из ее рук чашку крепкого ароматного кофе.
– Надо было непременно сообщить, что вместе с графом везешь и трех его сестер, – укоризненно заметила виконтесса, выслушав краткий отчет сына, последовавший сразу за объятиями и расспросами о здоровье. – Мы с Сесил уже съездили бы с визитом.
– Честно говоря, решил, что дамам необходимо привыкнуть к новой обстановке и к новым условиям, – оправдался виконт. – Трокбридж – совсем маленькая деревня, к тому же очень уединенная. Семья жила в крошечном домике на грани бедности. Младшая из сестер даже работала – преподавала в сельской школе.
– А вдова? – поинтересовалась мать.
– После смерти мужа осталась в Рандл-Парке, в доме свекра-баронета. Но дом невелик, а сэр Хамфри Дью – глупый, чересчур болтливый человек, хотя очень добродушный и совсем безвредный. Сомневаюсь, что он когда-нибудь бывал дальше чем за десять миль от дома.
– Значит, всем им предстоит пройти суровый курс светских манер, – заключила мать.
– Обязательно. – Виконт вздохнул. – Честно говоря, надеялся для начала привезти одного Мертона. Дамы могли бы присоединиться потом – чем позже, тем лучше.
– Но они ведь его сестры! – горячо воскликнула леди Лингейт, вставая, чтобы снова наполнить чашку. – А граф всего лишь мальчик!
– Спасибо, мама, – поблагодарил Эллиот, принимая кофе и пропуская восклицание мимо ушей. – До чего же здесь спокойно и тихо!
– Неужели они шумная семья? – Мать вопросительно подняла брови.
– Нет, что ты, ничего подобного! – Сын снова вздохнул. – Все дело в том, что в их доме я чувствовал…
– Серьезную ответственность? – подсказала она. – Но ведь ответственность пришла вместе с опекунством. Мальчик хотя бы умен? Серьезно настроен? Тянется к знаниям?
– Несомненно, очень умен, – заверил виконт, – хотя и слегка нетерпелив. Чувствует, что за спиной растут крылья, и спешит их расправить, даже не понимая толком, куда лететь.
– Типичный юноша, – с улыбкой заключила мать.
– Да, наверное, – согласился Эллиот. – Но в то же время питает живой интерес к своей земле и всему, что на ней происходит. Осенью он намерен поступить в Оксфорд. А еще природа наградила его красотой и обаянием. По-моему, все слуги Уоррен-Холла уже успели его полюбить. Включая, кстати, и Сэмсона.
– Значит, ты не зря тратишь время и силы, – подытожила матушка. – Ну а леди? Неужели безнадежно провинциальны? Вульгарны? Мелочны?
– Ничего подобного. – Виконт с наслаждением допил кофе, поставил чашку на маленький столик, удовлетворенно вздохнул и растянулся в кресле. – Надеюсь, что они прекрасно впишутся в новый пейзаж. Но только подумай: весной их необходимо отвезти в Лондон, прилично одеть, представить всем нужным людям, ввести в общество и… понятия не имею, как все это можно сделать.
– Это не твое дело, – согласилась мать.
– А ты не в состоянии ими заняться, потому что отвечаешь за Сесил.
Он взглянул с надеждой.
– Отвечаю, – коротко подтвердила леди Лингейт.
– Я думал о тете Фанни и тете Роберте… – неуверенно признался виконт.
– О, Эллиот, – перебила она, – надеюсь, сейчас ты говоришь не всерьез?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38