Я был не в состоянии предложить тебе хоть сколько-нибудь сносную жизнь. И ребенку тоже. Но любил я только тебя. Надеюсь, ты никогда в этом не сомневалась.
— Как ни странно, это так, — призналась Грейс.
— А ты разлюбила меня? — спросил он.
— Очень скоро. Еще до рождения Джереми.
— Что ж, мои чувства оказались не столь недолговечными. Правда, я не уверен, что ты говоришь правду. Духовная связь между нами никогда не прерывалась. Мы знали это пятнадцать лет назад, знали и потом. И ты это чувствовала, когда мы встретились третьего дня у меня в доме. И чувствуешь сейчас, Грейс, как и я. Пятнадцать лет разлуки не могут вытравить из сердца такую любовь, как наша.
— Однако ты, кажется, жил очень неплохо без меня все это время, Гарет.
Он пожал плечами.
— А что это за брак, в который ты вступила, Грейс? Что он такое, этот красивый мальчик? По-моему, ему еще далеко до взрослого мужчины.
Грейс снова коснулась пальцами лепестков примул.
— Если речь идет о твоем критерии мужественности, Гарет, то я осмелюсь сказать, что он недолго устоял бы на ногах в драке с тобой. Но у настоящего мужчины есть нечто большее, нежели только кулаки и мышцы.
— Прекрасно сказано, — рассмеялся виконт. — Но не пытайся убедить меня, что тебе с ним хорошо в этом смысле. Тебе для этого нужен более сильный мужчина. Я знаю. Я обладал тобой, ты помнишь?
Грейс разглядывала букет, крепко стиснув зубы.
— Почему ты вышла за него? Назло мне? — Грейс рассмеялась:
— Ты ушел из моей жизни, Гарет, и не имел к ней отношения все эти долгие годы. Ты перестал быть частью моей жизни.
— Но почему? Объясни, Грейс, мне любопытно. Она подняла глаза. Оба остановились.
— Причины, по которым я вышла замуж за Перигрина, и вообще мои отношения с ним — только наше личное дело. Тебя это не касается, Гарет.
— А я считаю, что касается, Грейс. Или очень скоро коснется. Ты же не можешь не признать, что твой интерес ко мне возродился в последние несколько дней. Ну же, Грейс! Я ведь давно тебя знаю. Ты меня не обманешь.
— Ошибаешься. Все отношения между нами похоронены вместе с Джереми там, за озером. Чувства наши умерли еще до его смерти. Ты хоть раз был там? Посетил могилу сына?
— Да, я был там один раз. Там похоронен ребенок, Грейс, но не ты и не я. Вопреки твоим заявлениям ты сама знаешь, что ничего между нами не кончено. Оно всего лишь задремало. День настал. Мы оба поняли это.
Его глаза приняли то упрямое, страстное выражение, которое в прошлом неизменно завораживало Грейс и в результате чего она оказывалась в объятиях Гарета. Она почувствовала страх.
— Ты — мое прошлое, Гарет. Не мое настоящее и не мое будущее. Прошлое, только и всего.
— Ты полагаешь, что этот мальчик и есть твое будущее? Бедная Грейс! Ведь он попросту дамский угодник. Неужели ты этого не видишь? У твоего мужа уже закружилась голова от восхищенного внимания глупеньких девушек. Представь, что будет в Лондоне, где неизмеримо больше таких прелестных мотыльков! Грейс, любовь моя! Он слишком молод, чтобы удовлетвориться твоей зрелой привлекательностью. Ты его потеряешь, так и знай. Я даю вашему браку максимум еще год. После этого наступит конец.
— Это не твое дело и никогда им не будет.
— Ладно, я человек терпеливый, Грейс. Посмотрим, что будет через год. Ты хочешь, чтобы я проводил тебя до дома?
К этому времени они уже повернули назад.
— Не стоит. В этом нет необходимости.
— Тогда я покину тебя здесь. — Гарет потрепал по шее свою лошадь. — Скажи, все это секрет для уважаемого сэра Перигрина? Знает ли он о ребенке? Обо мне? Знает ли, кто я такой?
Грейс зарылась лицом в цветы.
— Муж не знает, кто ты, но все остальное ему известно, и он это узнал до нашего брака.
— Понятно, — произнес Гарет с насмешливой улыбкой. — Стало быть, я должен позаботиться, чтобы тайна не выплыла на поверхность?
— Я ни о чем тебя не прошу.
— Ты отдаешь себя полностью в мою власть? С этими словами он принялся разматывать поводья.
— Нет, я просто ни о чем тебя не прошу, Гарет. Ты можешь сказать моему мужу все, что хочешь.
Сандерсфорд вскочил в седло и посмотрел на Грейс сверху вниз все с той же улыбкой, полной иронии.
— Узнаю прежнюю задаваку. Не хватает только темной гривы, которая падала тебе на спину, когда ты гордо откидывала голову. Но в глазах твоих вспыхнул прежний огонь. Я не выдам твой секрет, Грейс. Не такой уж я убогий духом. Оревуар, любовь моя. Скоро увидимся.
Он коснулся сложенным вдвое хлыстом полей шляпы и пустил лошадь рысью.
— До свидания, Гарет, — проговорила она и долго смотрела ему вслед, пока он не скрылся за излучиной реки, впадающей в озеро.
Глава 6
Грейс и Перигрин уезжали в Лондон на пять дней раньше, чем Мартин и Этель. Присцилла отправлялась с тетей и дядей, к своему полному восторгу и к великой зависти мисс Стеббинс, родители которой собирались ехать не раньше чем через две недели.
— Тетя Грейс, — сказала Присцилла после того, как Грейс по ее неотступной просьбе уговорила Мартина отпустить дочь с ними, — я буду вести себя очень хорошо, вот увидите. Я буду сопровождать вас, когда дядя Перри уедет в клуб. Папа говорит, что джентльмены проводят все время в клубах. Я не доставлю вам никаких хлопот до тех пор пока папа с мамой не приедут и не заберут меня на Кавендиш-сквер.
Перигрин рассмеялся:
— Я член только двух клубов и просто не могу себе представить, чтобы мне захотелось торчать в одном из них двадцать четыре часа в сутки. Я буду уходить оттуда достаточно рано, чтобы проводить время с Грейс. Ведь она в Лондоне такой же новичок, как и ты. Мне доставит огромное удовольствие сопровождать двух леди, которым я смогу продемонстрировать свои глубокие познания.
— О, дядя Перри! — воскликнула Присцилла, прижав руки к груди и проделывая замысловатый пируэт под неодобрительным взглядом отца. — Я больше не могу ждать! Честное слово!
— Вам придется ждать лишние пять дней, мисс, если вы не будете вести себя как подобает леди, — заметил Мартин.
Перигрин весело подмигнул Присцилле, когда она опустилась в кресло и притихла.
Большую часть дня накануне отъезда Грейс провела с отцом и даже убедила его выйти вместе с ней на короткую прогулку во второй половине дня. Тем временем Перри вместе с Мартином и Присциллой делал прощальные визиты множеству новых знакомых, которыми он успел обзавестись за две недели.
— Итак, ты снова уезжаешь, Грейс, — вздохнул лорд Поли.
— Мать Перри и его тетка должны быть в Лондоне. Я не видела свекровь после нашей с Перри свадьбы.
— Ты больше не приедешь сюда?
— Непременно постараюсь. Я скучала по тебе.
— Вышла нелепая история. Это моя ошибка.
— Нет. — Грейс помогла отцу сесть на ажурную металлическую скамейку возле клумбы с нарциссами. — Это вечная ошибка всех винить себя за прошлое. И слишком много размышлять о нем.
— Я хотел всего для тебя, — сказал он. — А может, это и не так? Наверное, я хотел всего для себя. Только ты обладала жизненной энергией, силой духа, хоть и была девочкой. Или так тогда казалось. Пол был наделен силой духа, большей, чем у всех нас, вместе взятых, но это стало ясно, лишь когда он повзрослел. А Мартин единственный, кто предан всему этому. — Старик указал на дом, парк и просторы вокруг.
Грейс легонько похлопала его по руке.
— Мне нужен был кто-то, кем бы я мог гордиться, — продолжал он. — Я хотел, чтобы ты вышла замуж за Сандерсфорда и обладала бы властью над всеми в нашей большой округе. Он был прекрасным образчиком мужчины. Ты виделась с ним, Грейс? Да, конечно, ты присутствовала на приеме в его доме. Я гневался на вас обоих за то, что вы спутали все планы. Но только ты была рядом и терпела мой гнев.
— Все это давно уже в прошлом. Лорд Ховард несколько минут молча и сосредоточенно смотрел на цветы, затем тяжело вздохнул:
— Мне не следовало переносить свое отношение к тебе на мальчугана.
— Ты не был жесток к нему, — возразила Грейс. — Ты дал Джереми кров. И заботился о нем.
— Я ничего ему не дал. Вообще ничего. В наказание тебе. Я даже не присутствовал на его похоронах.
— Не присутствовал, — повторила она.
— Вот так. — Лорд Поли снова умолк и, казалось, забыл о присутствии дочери. — Я осуждал себя. Теперь уже слишком поздно, слишком поздно дать что-то моему внуку.
— Не поздно. Никогда не бывает слишком поздно. Есть другие люди, которым ты можешь подарить свою любовь. И тем самым дать что-то себе самому. Пора снова обратиться к свету, отец. Ты еще не старый человек.
— Семьдесят, — сказал он. — А сколько лет было бы теперь твоему мальчику?
— Четырнадцать.
— Ладно, ладно. Я рад, что ты вернулась, Грейс. Ты довольна своим мужем? Мне он кажется очень уж молодым. Но, по-моему, он привязан к тебе.
— Да, — согласилась Грейс. — Я была очень счастлива с ним весь этот год.
* * *
На следующее утро лорд Поли спустился вниз попрощаться с уезжающими. Он стоял, опираясь на свою трость и отказавшись от поддержки как своего камердинера, так и Мартина. Старик поцеловал внучку и пожал руку Перигрину.
— Возможно, вы будете чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы навестить нас в будущее Рождество, сэр, — сказал Перигрин. — Мы были бы вам очень рады.
— Я хотел бы побывать на могиле сына, прежде чем умру, — ответил лорд.
— До свидания, папа. — Грейс протянула отцу руку. — Я надеюсь, что ты приедешь.
Он не обратил внимания на ее жест и сказал, глядя ей в глаза:
— Мне нравится, какой ты стала, Грейс. Я горжусь тобой.
Она опустила руку и посмотрела отцу в глаза.
— Папа! — Грейс положила руки ему на плечи. — О, папа, я не хотела бы разочаровывать тебя. Но я никогда не чувствовала себя виноватой из-за Джереми. Может быть, я совершила ошибку, но сын не был ошибкой. Как можно считать ошибкой живое существо, ребенка? Я никогда не пожалею о том, что родила его, хотя он был со мной так недолго. И я никогда не переставала любить тебя. Никогда, папа.
Она поцеловала его в щеку, быстро обняла и отвернулась.
Перигрин стоял рядом с Грейс и внимательно наблюдал за тестем, готовый оказать помощь, если понадобится. Потом он проводил жену к карете, сел рядом и крепко сжал ее руку. Тем временем снаружи произносили последние слова прощания, и наконец Присцилла тоже оказалась в карете, прижимая к глазам большой носовой платок своего отца.
Перигрин почувствовал, как щека Грейс коснулась на несколько секунд его плеча, но жена не прильнула к окошку кареты, как это сделала, несмотря на слезы, племянница, чтобы в последний раз взглянуть на своих родных. Перигрин еще крепче сжал руку Грейс.
* * *
Присутствие Присциллы почти не оставляло ее спутникам времени на переживания и не давало никакой возможности поговорить о чем-то сугубо личном. Даже когда они два раза останавливались на ночь в гостинице, Перри и Грейс не удавалось побыть наедине друг с другом. Горничная Грейс была с ними; она путешествовала вместе с камердинером Перри в карете, которая везла багаж, и могла бы спать в одной комнате с Присциллой, однако дядя и тетка решили, что безопаснее и приличнее будет, если в одной комнате с племянницей разместится Грейс.
Перигрин провел две беспокойные и одинокие ночи, ворочаясь без сна и удивляясь тому, как это крепко и хорошо спалось ему одному до женитьбы. Кровать казалась неудобной, огромной и холодной. Просто непонятно, почему мужчина так легко привыкает к супружеской жизни, думал Перри, и почему другой человек становится так быстро необходимым для душевного покоя.
На вторую ночь, убедившись, что вообще не уснет, сколько бы он ни ворочался с боку на бок и ни взбивал со злостью подушки, Перри лег на спину, закинул руки за голову, сплетя пальцы, и принялся думать о собственной жизни.
Он прожил год в браке, в который вступил поспешно и без особых размышлений. Он любил Пола, ему нравилась Грейс и потому чувствовал необходимость позаботиться о ней. Узнав историю ее жизни, он проникся глубоким уважением к женщине, существование которой казалось ему скучным, и понял, что это спокойное достоинство давалось ей нелегко, что перед ним женщина с необычайной силой характера.
Подарил ли он ей покой, который намеревался дать? Несколько недель назад Перри ответил бы на этот вопрос утвердительно. В их браке не было большой страсти, они не поднимались, так сказать, на вершины экстаза. Но существовали радости взаимного общения и привязанность, неизменное дружелюбие, уважение и удовлетворявшие, как он верил, обоих сексуальные отношения, хотя Грейс никогда не говорила ему об этом.
Нет ни малейшего сомнения в том, что брак этот ему лично принес гораздо больше, чем Перри мог предполагать в самых смелых мечтах. Его дом, в котором он всегда проводил много времени и который так любил, превратился в настоящий семейный очаг под спокойным и энергичным руководством Грейс. И стал очень красивым и уютным — таким, о каком только может мечтать любой мужчина.
Его соседи, к которым он всегда относился доброжелательно и обществу которых искренне радовался, за год сделались его друзьями. С немалым удивлением Перри осознал, что за этот год он в их глазах превратился из симпатичного юнца во взрослого мужчину, ровню им. И ему по сердцу была такая перемена.
Он любил Грейс теперь гораздо больше, чем в начале их брака. Ему с ней было так хорошо, что большую часть времени Перри даже не воспринимал жену как самостоятельную, отдельную от него личность. Он мог обо всем говорить с ней, жаловаться ей, смеяться вместе и был уверен в жене как в самом себе.
Кроме того, Грейс стала просто необходима ему по ночам. Перри всегда было приятно смотреть на нее, и, делая ей предложение, он ни секунды не сомневался в том, что жена непременно разделит с ним супружеское ложе. Но не ожидал, что в этом смысле Грейс окажется для него столь же привлекательной, как и внешне. Перри занимался с ней любовью гораздо чаще, чем могло бы считаться нормальным после целого года совместной жизни, и в эту вторую ночь особенно остро ощущал в постели свое одиночество.
Перигрин считал, что брак его был очень удачным. Вот именно, был. Теперь он не уверен, что брак таким и остался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26