Покупал тут сайт Wodolei.ru 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Сэр Уильям Гагры – кавалер ордена «За услуги», член Королевского общества, доктор философии, кавалер ордена «Военный крест», магистр искусств (Оксфорд). Кристофер Венебл (капитан ВВС в отставке) – кавалер ордена «За боевые заслуги», магистр искусств. Сэр Хамфри Эплби – кавалер ордена Бани II степени, кавалер ордена Королевы Виктории IV степени, магистр искусств (Оксфорд). Бернард Вули – магистр искусств (Кембридж). Достопочтенный Джеймс Хэкер – член Тайного совета, член парламента, бакалавр наук (экон.). Сэр Арнольд Робинсон – кавалер ордена св. Михаила и св. Георгия I степени, кавалер ордена Королевы Виктории III степени, магистр искусств (Оксфорд). – Ред.) 28 апреля Сегодня утром Хамфри снова пристал ко мне, как репей.– Два срочных дела, господин министр, – вместо приветствия начал он, едва войдя в кабинет. – Во-первых, наградной список…Услышав, что я намерен вернуться к этому вопросу позже, он как-то сразу задергался (мне стоило большого труда не показать, как это меня забавляет) и возбужденно застрекотал: «Дело не терпит… скоро пять недель…» (Обычно кандидатам официально сообщается об их выдвижении не менее, чем за пять недель до принятия решения. Теоретически это делается для того, чтобы у них было время отказаться. Но такое случается крайне редко. Собственно, известен только один случай. В 1496 гаду государственный служащий отказался от рыцарского звания, поскольку… уже имел его. – Ред.) Такая настойчивость нисколько не поколебала моей решимости не спешить с подписанием документа, так как в результате проведенного мной исследования (Хэкер, очевидно, имел в виду, что исследование провел один из функционеров партийного центра и представил ему соответствующие материалы. – Ред.) выявились очень интересные факты. Оказывается, на долю государственных служащих приходится двадцать процентов всех наград! Остальные граждане нашей страны могут заслужить награду, только совершив что-то экстраординарное, что-то выходящее далеко за рамки обычных служебных обязанностей, за выполнение которых они получают заработную плату. Вам или мне придется совершить подвиг! Скажем, в течение двадцати семи лет шесть вечеров в неделю на общественных началах работать с умственно отсталыми детьми – тогда, возможно, мы удостоимся чести быть представленными к медали Британской империи. А государственным служащим рыцарские звания и награды достаются в качестве естественного дополнения к должности!Да и вообще многие из ныне существующих почетных титулов и наград нелепы и превратились в анахронизм. Возьмем тот же орден Британской империи: неужели никто в Уайтхолле до сих пор не заметил, что империи давно уже нет?Государственные служащие из года в год улучшают свое и без того неплохое положение. И если раньше (во время оно) их награждали в порядке компенсации за многолетний преданный труд на благо общества, за который они получали относительно небольшое жалованье, скромную пенсию и в целом незначительные привилегии, то теперь их материальное положение сравнимо с доходами менеджеров процветающих частных компаний. (Эттли в бытность свою премьер-министром получал пять тысяч фунтов в год, а секретарь кабинета – ровно в два раза меньше. Сейчас же секретарь кабинета получает больше премьер-министра. Почему?) Они ездят на государственных машинах, в конце службы их ждет солидная, не зависящая от инфляции пенсия, и… на них по-прежнему сыплется золотой дождь почестей и наград! (Хэкер был прав. Государственные служащие безусловно «подгоняли» систему распределения наград под свои интересы. Аналогичным образом политика доходов всегда «подгонялась» под интересы тех, кто ее готовил и формулировал. Например, в бюджете 1975 года предусматривались значительные поощрения для государственных служащих и юристов. Нужно ли говорить о том, что бюджет этот готовили государственные служащие и юристы? Итак: «Quis custodiet ipsos custodes?», то есть «Кто же будет сторожить самих сторожей?» – вот в чем вопрос. – Ред.) Напрашивается риторический вопрос: способны ли государственные служащие понять трудности нашей каждодневной жизни, если над ними, в отличие от нас, не висит дамоклов меч инфляции и безработицы?Чему они обязаны всеми этими выгодами? Умению оставаться в тени: они каким-то образом сумели убедить людей, что обсуждать этот вопрос просто неприлично – дурной тон.Но я – стреляный воробей и верю не в слова, а в дела. Реальные дела. Поэтому я без обиняков спросил Хамфри, чем он объясняет тот факт, что на долю государственных служащих приходится двадцать процентов всех наград.– Их преданностью долгу службы, – напыщенно ответил он. «Такая служба стоит преданности», – мелькнула у меня мысль.– К тому же, – продолжал Хамфри, – служащие Ее Величества всю свою жизнь трудятся за скромную плату на благо общества, а потом… потом канут в безвестность. Награды и почести – всего лишь незначительная компенсация за их верное, самоотверженное служение Ее Величеству и стране.Прекрасные слова! Однако…– За скромную плату? – иронически переспросил я.– Увы!Пришлось напомнить ему (на тот случай, если ему изменяет память), что он получает свыше тридцати тысяч в год. На семь с половиной тысяч больше меня!Мой постоянный заместитель согласно кивнул, но тут же добавил, что эта плата все равно сравнительно невелика.– Сравнительно с кем?Он на секунду замешкался.– С кем?… Ну… скажем, с Элизабет Тейлор.Я счел своим долгом объяснить сэру Хамфри, что о сравнении с Элизабет Тейлор не может быть и речи – слишком велико различие между ними.– Еще бы! Ведь у нее нет оксфордского диплома с отличием, – изрек он и спросил без всякого перехода: – Господин министр, вы подписали наградной список?– Нет, Хамфри, – твердо ответил я. – Его надо пересмотреть и оставить в нем только тех, кто действительно заслужил это право. Таково мое решение.– Что значит «заслужил»? – подчеркнул бесстрастно мой постоянный заместитель.Я терпеливо объяснил, что «заслужил» означает «заработал», совершил нечто особенное, из ряда вон выходящее.– Это неслыханно! – вспылил он.– Как вам будет угодно, но в соответствии с моей новой политикой на награды могут рассчитывать только те государственные служащие, которые добились пятипроцентного сокращения бюджета в своих отделах.Потрясенный Хамфри молчал.Выдержав паузу, я, как ни в чем не бывало, продолжил:– Следует ли мне расценивать ваше молчание, как знак согласия, Хамфри?К нему наконец-то вернулся дар речи.– Нет, не следует, господин министр! – возмущенно заявил он. – Интересно, кто подал вам эту чудовищную идею?Я бросил взгляд на Бернарда, целиком поглощенного неожиданно развязавшимся шнурком на правом ботинке.– Никто, я сам до этого додумался.– Нелепо!… Немыслимо!… Исключено! – распалялся мой постоянный заместитель, и остановить его теперь было невозможно. – Ваша идея… подрубает корни… к чему это приведет… к отмене монархии…Я попросил его не говорить глупостей. Это привело сэра Хамфри в еще большую ярость.– Нет никакого смысла изменять систему, которая так прекрасно зарекомендовала себя в прошлом!– Она себя не зарекомендовала…– Любая система требует проверки временем. Прежде всего надо быть объективным и справедливым.На первый взгляд, вполне логично, однако не следует забывать, что орден Подвязки, например, был основан королем Эдуардом III в 1348 году. Тоже требуется проверка временем?Тогда Хамфри попробовал зайти с другой стороны. Он заявил, что ставить награды в зависимость от экономических соображений – значит создавать опасный прецедент. Иначе говоря, правильно поступая сейчас, мы будем вынуждены правильно поступать и в будущем – вот что он имел в виду под «опасным прецедентом». Если следовать такой логике, то лучше вообще никогда и ничего не делать. (Вносим ясность: в принципе можно делать, что угодно, но упаси боже делать что-либо впервые. – Ред.) Почувствовав мою непреклонность, сэр Хамфри, изменив тактику, лицемерно заверил меня, что он, дескать, полностью разделяет мои устремления и безусловно приложит все силы для скорейшего претворения их в жизнь.На прямой вопрос, как он намерен претворить в жизнь разделяемые им устремления, мой постоянный заместитель предложил создать авторитетный межведомственный комитет. Его рекомендации, сказал он, позволят нам учесть все возможные последствия и принять решение, основанное не на сиюминутных, а на долгосрочных соображениях. (Другими словами – никак! – Ред.) Мне надоело (в который раз!) выслушивать его маловразумительные, витиеватые отговорки, и я потребовал немедленных действий. Хамфри побледнел. Я добавил, что считаю награды нездоровым явлением в основе своей, что ни один здравомыслящий человек не может испытывать в них нужду, они только поощряют угодничество, снобизм, зависть.– И с какой, собственно, стати все они достаются вам? Это несправедливо, – твердо сказал я.Как и следовало ожидать, сэр Хамфри со мной не согласился.– Вполне справедливо. Мы – государственные служащие! – многозначительно произнес он.– Ну да, конечно, – ухмыльнулся я. – И потому, чтобы произвести впечатление на простачков, ставите после своих фамилий такие загадочные буквы. Знали бы они, что эти буквы означают, то-то удивились бы. КОБ!… Кавалер ордена Бани? Потрясающе! Они бы приняли вас за водопроводчика.Сэр Хамфри даже не улыбнулся.– Очень остроумно! – язвительно заметил он. – Но ведь и вы, господин министр, любите буковки после собственной фамилии: ТС Тайный советник.

, ЧП Член парламента.

и даже БН Бакалавр наук – обладатель первой ученой степени в университетах, за исключением Оксфордского.

(экономических), если не ошибаюсь? – с откровенной издевкой спросил он и брезгливо сморщил свой надменный нос.– Свою степень я, по крайней мере, заслужил, – парировал я. – В отличие от вашей МИ Магистр искусств – обладатель второй ученой степени в Оксфордском и Кембриджском университетах. Степень присваивается без экзамена при уплате определенной суммы и по истечении семилетнего срока после зачисления в университет.

. Говорят, в Оксфорде их дают просто так… любому.– Не просто так, а за четыре гинеи, – гордо отозвался мой постоянный заместитель.Устав от бессмысленной перепалки (к тому же цель была достигнута – Хамфри ушел в глухую оборону), я довел до его сведения, что решение принято и не требует дальнейших обсуждений.– Да, вы, кажется, хотели спросить меня о чем-то еще?Сэр Хамфри был настолько потрясен моей непреклонностью и веской аргументацией, что забыл свой второй вопрос. Впрочем, скоро вспомнил.Оказывается, новые правила платы за обучение для иностранных студентов поставят оксфордский Бейли-колледж в крайне сложное положение.По его словам, в Бейли были бы просто счастливы заполучить студентов-англичан (никто в этом и не сомневался!), но, поскольку в настоящее время там обучаются преимущественно иностранцы, новые правила поставят под удар факультеты тропической медицины и международного права. А факультет арабистики, возможно, придется закрыть вообще.Их страдания вызывают у меня искреннее сочувствие, однако прецедентов здесь быть не может. Мне, например, непонятно, почему мы должны обучать иностранцев за счет британских налогоплательщиков.– Не просто иностранцев, господин министр, – возразил сэр Хамфри. – Если нам, допустим, будет негде обучать арабистов, то можете себе представить последствия для нашей дипломатии – вплоть до произраильского министерства иностранных дел! А что будет с нашей нефтяной политикой?…Я посоветовал посылать их обучаться куда-нибудь еще.– Где же еще они могут изучать арабский? – недоуменно спросил он.– В арабских странах, – предположил я.Мой постоянный заместитель открыл рот, но не смог вымолвить и слова. Его выручил Бернард.– Господин министр, – сказал он, – позвольте вам напомнить о блестящей репутации Бейли. Его выпускники провели немало лет в тюрьмах Британской империи.Такая рекомендация мне мало что говорила, поэтому я попросил Бернарда высказаться яснее.– Как вам известно, – начал он, – в странах Содружества право называться УБ считается высшей честью…– УБ?– Узники Британии, – с готовностью подхватил сэр Хамфри, вновь обретя дар речи. – Ганди, Нкрума, Макариос, Бен-Гурион, Кеньятта, Неру, Мугабе… Перечень УБ можно продолжать до бесконечности, и среди них немало наших выпускников.Наших выпускников? Он сказал «наших выпускников»?! Вот все и встало на свои места. Я понимающе улыбнулся.– А вы из какого колледжа, Хамфри?– Я? Э-э… это не имеет отношения к делу, господин министр.Да, сегодня ему явно не везет.– А почему бы нам не обсудить и то, что не имеет отношения к делу? Иногда это полезно. Так что же вы кончали, Хамфри? Случайно, не Бейли?– Да, Бейли, – выдавил он, – но, повторяю, это не имеет ни малейшего касательства…Как только у него язык поворачивается говорить такое мне! Неужели он считает меня законченным идиотом?В этот момент раздался звонок, возвещавший о начале голосования, и Хамфри был спасен от полного позора.У дверей кабинета я вспомнил, что забыл спросить у Бернарда, как мне голосовать: «за» или «против»?– Против, – сказал он и принялся объяснять, что речь идет о поправке оппозиции…Но меня уже не было. Бернард ничего не смыслит в наших делах. Суть дебатов не имеет никакого значения. Я просто не хочу перепутать лобби. (Слухи о намерении Хэкера связать вручение наград с достигнутой экономией стремительно распространялись по Уайтхоллу через шоферов и личных секретарей и уже через несколько часов дошли до секретаря кабинета сэра Арнольда Робинсона. Тот немедленно пригласил к себе сэра Хамфри, и между ними состоялась беседа, весьма поучительная не только для сэра Хамфри, но и для историков, поскольку из нее явствует, что, хотя секретарь кабинета теоретически считается primus inter pares Первый среди равных (лат.).

, на практике он значит куда больше, чем просто primus. Практика также подтверждает, что «все постоянные заместители равны, но некоторые из них более равны, чем другие».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76


А-П

П-Я