– И иллюзия очень прочная: изнутри не слышно, если кто-нибудь подкрадется. Сегодня – ну, тут было достаточно магии, так что дом Изольды особой роли не сыграет. Моя защита возобновлена, и не думаю, чтобы кто-нибудь сумел через нее пробраться. Здесь мы в безопасности и наедине.
Дом освещался небольшими фонарями. Таер вслед за женой, хромая, прошел через гостиную в самую маленькую спальню. Здесь было меньше личного, чем в других спальнях. Сэра всегда считала, что это комната для гостей, и чувствовала себя в ней комфортабельнее: здесь она не непрошеный нарушитель, а скорее гость.
– Не хочется класть грязные мешки на постель, – сказал Таер.
Сэра понимала его: кровать заправлена белоснежными простынями.
– Все в порядке. Когда в следующий раз мермори вызовет дом, никакой грязи не будет.
Таер покачал головой, но развязал спальные мешки и разложил их на постели. Сэра видела, что сегодня его тревожат не только колени.
– Тебе больно, – сказала она. – Разденься и дай мне взглянуть.
То, что он без возражений подчинился ее резкому приказу, показывало, как он на самом деле устал. Чтобы лучше видеть, Сэра сделала свет прикроватной лампы ярче.
Таер двигался медленно, и Сэра увидела, что, вдобавок к новым повреждениям на ногах, у него ранено плечо. Когда он разделся, она обошла его, оценивая повреждения привычным взглядом матери, трое детей которой непрерывно забирались на деревья, амбары и другие места, скорее подходящие для птиц, чем для людей.
– Ничего такого, что не прошло бы после нескольких дней отдыха и хорошей бани, – сказала она наконец с облегчением. Что бы ни говорил Лер, состояние мужа тревожило Сэру. – Ложись, и я посмотрю, что можно сделать.
Он с облегчением сел на кровать, и она помогла ему поднять и уложить ноги.
– А теперь, – сказала она, сбросив собственную промокшую одежду, – посмотрим, смогу ли я помочь тебе лучше себя почувствовать. Боль – это способ твоего тела сказать, что тебе нужен отдых, иначе повреждение станет серьезным. Вылечить тебя быстрее я не могу, но могу сделать так, чтобы этой ночью ты боли не чувствовал.
Она коснулась подъема ног, потом лодыжек и медленно поднималась выше, лишь с легким призвуком магии. Когда дошла до коленей, тело Таера расслабилось.
– Замечательное ощущение, – выдохнул он.
– Будет еще лучше, когда я закончу, – сказала она, мягко целуя его в губы. – Но утром, когда я сниму магию, ты меня проклянешь.
Она провела руками по его бедрам.
– Я говорил тебе сегодня, что люблю тебя? – спросил он, блаженно закрыв глаза.
– Ты просто боишься того, что я с тобой сделаю, если не скажешь.
Она говорила с отсутствующим видом, занятая приложением магии к его ранам.
Он открыл глаза и взял ее рукой за подбородок.
– Я тебя не боюсь, – сказал он, притягивая ее к себе для нового поцелуя, на этот раз страстного и опытного. – Я люблю тебя, – сказал Таер, когда Сэра снова подняла голову.
Она обнаружила, возвращаясь к работе, что губы ее невольно изгибаются в улыбке.
– Лесной царь сказал мне, что тронутых тенью тварей призывала руна в храме. Он говорит, что эту руну мог начертать только Черный.
– Ах, – сказал Таер, – я знаю: ты надеялась, что это не так.
Она прекратила применять магию, сдула упавший на глаз локон.
– Черный несет за собой горе в одеяле смерти.
– Этот Черный – вернувшийся Безымянный король? – спросил Таер.
– Нет, – ответила она. – Это человек, ставший рабом Сталкера и в качестве платы получивший власть и бессмертие.
– Значит, были и другие?
Она кивнула, проводя пальцем по шраму на груди Таера, полученному в битвах до встречи с нею. Это след почти смертельной раны, о которой Таер никогда не говорил.
– Немного.
– Сталкер – это тот, кого колдуны Колосса заточили ценой уничтожения своего города?
Сэра прижала ладонь к его коже, согревая ее.
– Они не уничтожили свой город, Таер. Они принесли его в жертву.
Он беспокойно зашевелился под ее рукой.
– Ты мне рассказывала об этом. Ты хочешь сказать, что они убили всех, кто жил в городе, кроме колдунов, создававших заклятие?
– И да и нет. – Это старая история, и Странники редко ее рассказывают. – Каждое утро Алина встает и разжигает огонь в печи, как всегда делала твоя семья с тех пор, как несколько столетий назад была основана пекарня. У каждого жителя деревни есть дела, которые он совершает ежедневно, – это ритуалы жизни. И в этом сила, Таер, как и в той искре жизни, которая отличает твое тело от глиняного горшка. Колдуны извлекли силу из повседневных ритуалов, из поколений живших и из смерти своих семей и друзей, веривших им. Маги убивали тех, кого любили, и в этом тоже была сила, гораздо большая, чем в простой смерти. Они использовали эту силу, зная, что ее не хватит, чтобы уничтожить их создание. Они могли только заточить его.
– А чего хочет Сталкер? – спросил Таер, сам опытный рассказчик. – Чем он так напугал колдунов, что они перебили свои семьи?
– Слово языка Странников, которое переводится на общий язык как Сталкер, означает также смерть добычи, которую преследует Сталкер, – преследует не ради пищи, а из любви к уничтожению. – Сэра расстроенно пожала плечами. – Это все, что мы знаем: только то, что колдуны назвали его Сталкером, когда погубили свои семьи, чтобы сдержать его.
– Безымянный король едва не погубил человечество. Сэра кивнула.
– Туманники питаются мелкой добычей. Они не играют с пищей, как кошки. Тронутый тенью, которого мы обнаружили, сознательно наводил ужас на кузнеца, потому что наслаждался этим. Так и Сталкер, должно быть, принуждает тех, кто ему служит, к ужасным деяниям. Несомненно, смерть следует за Черным и теми, кто ему служит.
– Ты сказала, что Бандор затронут тенью. Она кивнула.
– Да, это необычно. Большинство тронутых тенью, которых мы, Странники, видим, результат деятельности Безымянного короля.
– Но как это случилось?
– Сначала я думала, что это сделал Волис, – ответила она. – Сам он, несомненно, был тронут тенью, как и все мастера Пути. Но мой старый учитель Аграв как-то сказал, что Сталкер был заточен, потому что навязывал свою волю другим. Почему-то с Черным того же не произошло. Если это так, то именно Черный виноват в том, что тень затронула колдунов Пути и Бандора.
– Какая разница между тем, кто просто затронут тенью, и Черным?
– Тень тебе навязывают, – ответила Сэра. – Нужны небольшие грехи, нужно негодование, гнев, все это усиливается и извлекается на поверхность. Бандор ударил твою сестру – спокойнее, Таер, это не его вина. Я привожу это просто как пример того, насколько прикосновение тени может изменить личность. Если будешь сопротивляться тени, она выест тебя изнутри, так что останется зверь, который больше не сможет скрывать свое безумие. Насколько я могу судить, мастера Пути жили с этим долгие годы.
– А Черный?
– Мы не знаем, как возникают Черные. Если бы знали, могли бы этого не допустить. Все Черные были колдунами. Думаю, они каким-то образом связывались со Сталкером; может, в книгах солсенти есть какое-то заклинание. А может, Сталкер умеет призывать колдуна, который соответствует его нуждам. Во всяком случае, с готовностью жертвует жизнями окружающих, чтобы получить власть и бессмертие. Не знаю, что при этом получает Сталкер или чего он хочет, кроме смерти и разрушения. Может, этого ему достаточно. Люди, тронутые тенью, со временем – за годы или даже за месяцы – становятся безумными, но сам Черный нет.
Таер молчал, и немного погодя Сэра возобновила свою работу по смягчению его боли. Много магии для этого не требовалось, только нежность.
Она коснулась красного пятна в районе ребер, где завтра будет синяк, и облегчила боль магией. Хоть он и изранен, она любила его тело, мускулистое и жилистое, со множеством старых и новых шрамов. Закончив с заклинаниями, она провела пальцами по его коже.
Она вернула его домой. Он дома и наконец в безопасности.
Пальцы ее двинулись ниже, и он перехватил ее руку.
– Если хочешь, чтобы мы поспали, ложись рядом, перестань ласкать меня.
Она села на него, тонкая ткань ночной сорочки была единственной преградой между ее кожей и его.
– М-м-м, – сказала она, – кажется, сон тебя еще не очень интересует.
Он рассмеялся – низкий смех исходил словно не изо рта, а из живота.
– Не двигайся, – сказала она, прижимаясь к его губам своими. – Можешь навредить себе, если будешь шевелиться.
Много, очень много времени спустя Таер довольно сказал:
– Как мне этого не хватало.
– Мне тоже, – ответила Сэра. Она неохотно откатилась и пригасила свет. – Свет полностью не погаснет. В комнатах мермори не может быть совсем темно – я думаю, это имеет какое-то отношение к природе иллюзии.
– Так хорошо, – сказал он. – Я хочу немного поговорить с тобой, а если будет темно, я не выдержу и усну.
– Да? – Она взяла свой спальный мешок, укрыла Таера, а потом забралась к нему. Со вздохом свернулась в тепле и зевнула. – Говори быстрее.
– Расскажи мне о Хенне.
Она подняла голову, но свет находился за ним, и она не видела выражения его лица.
– О Хенне? Он рассмеялся.
– Если бы ты сама себя слышала. Просто я заметил в ней кое-что странное, и поскольку наш сын очень ею интересуется, я хотел бы больше о ней знать.
Она снова устроилась рядом с ним.
– Что именно странное? Он рассмеялся.
– Сначала расскажи ты. Потом я объясню, почему спрашиваю.
– Она Ворон из клана Ривилены Лунноволосой, – осторожно начала Сэра. – Это общее наследие всех Странников. Последний раз я слышала, что в пределах империи есть три или четыре клана Ривилены и еще несколько за пределами империи. Она пришла к нам… – Сэра остановилась. – Хочешь, чтобы я пересказала всю историю? Я тебе уже рассказывала.
– Пожалуйста, расскажи еще раз, – попросил он. Она пожала плечами.
– Она пришла к нам, потому что предположила, что Путь захватил тебя и тебя отвезли в Таэлу. Она была свидетельницей того, как убили ее возлюбленного. И хотела отомстить. И еще она хотела остановить Путь.
– Но она не пошла сразу на ферму.
– Верно. Сначала она пошла на то место, где предположительно ты умер. И шла к нам, когда лесной царь усыпил ее, а потом послал Джеса, чтобы тот принес ее сюда.
– Лесной царь не хотел, чтобы она оставалась в его царстве? – нейтральным тоном спросил Таер.
– Не знаю, чего он хотел, – ответила Сэра. – Спроси его сам, и увидишь, сможешь ли получить прямой ответ. Если бы он считал, что она может причинить вред, вряд ли он посылал бы Джеса принести ее сюда.
Таер не спорил, и Сэра снова расслабилась и прижалась к нему.
– Она помогала мне учить мальчиков, пока мы были на пути к Таэле. И она спасла Джеса.
– Ты мне об этом не говорила. Как?
– Ты знаешь, что такое фаундрейл! – спросила она.
– Нет… подожди. Это не та штука, о которой говорил мне Защитник? Та, что должна держать Защитника под контролем, но вместо этого сводит его с ума.
Сэра кивнула.
– С самого начала их было десять – теперь осталось девять. Бенрольн… я тебе рассказывала, что его клан из тех, что зарабатывают на солсенти. Он считает, что имеет на это право: солсенти убили его отца и всех остальных носителей орденов клана. Он решил, что заставит меня помогать ему, если захватит Джеса и будет удерживать его с помощью фаундрейла. Пока я разбиралась с Бенрольном, Хенна сумела уничтожить фаундрейл.
– Это было нелегко?
Голос Таера звучал нейтрально. Сэра покачала головой.
– Не знаю. Никогда не пробовала.
– Насколько сильна Хенна?
– Не знаю. Для магии нет мерной линейки. – Она нахмурилась и раздраженно продолжала: – хотя колдуны солсенти считают, что она должна быть. На самом деле тренировка значит не меньше, чем сила, хотя для Воронов в меньшей степени, чем для колдунов, которые не являются носителями ордена. Хенна очень хорошо подготовлена; это видно по ее поведению. Люди говорят «владеющий собой, как Ворон», и ее спокойствие, хладнокровие и миролюбие ясно это подтверждают.
Но она не могла скрыть тоскливые нотки в голосе.
Таер услышал это, потому что игриво потер ее нос.
– Ты так хорошо себя контролируешь, что многие думают, будто ты вообще не способна на необдуманное поведение. А что касается меня, то я обожаю время от времени всласть подраться.
Сэра рассмеялась.
– Ничего подобного. Мне приходится стараться расшевелить жалкого Барда, чтобы подраться с ним. – Она немного подождала. – Так что ты думаешь о Хенне?
– Сколько ей лет? – спросил он.
Она не это ожидала услышать, хотя Хенну, по-видимому, беспокоит, что она старше Джеса.
– Не знаю, – ответила Сэра. – Она выглядит лет на десять моложе меня. Двадцать четыре, двадцать пять, может быть. У них разница в возрасте меньше, чем у нас.
Он повернулся так, что ее голова оказалась у него на плече.
– Мне кажется, она гораздо старше, чем выглядит.
– Почему?
– Это у нее во взгляде. Когда мои глаза не говорят мне о ее молодости, я чувствую, что она старая, старая женщина.
Сэра какое-то время думала о его словах.
– Владение собой, которого стремятся достичь Вороны, обычно достигается в очень пожилом возрасте, – сказала она. – Я видела его у других Воронов, не только у Хенны, хотя сама никогда по-настоящему им не владела. – Сэра знала, что люди считают ее холодной, но ей было очень трудно сдерживать эмоции. А если она этого не сделает, то может стать очень-очень опасна для всех. Магия требует хладнокровия, а она очень вспыльчива. – Думаю, именно благодаря этому контролю Хенны Джес выдерживает ее прикосновения, хотя не переносит этого от других.
– Магия может позволить человеку прожить дольше, – сказал Таер. – Однажды я встретил семидесятидвухлетнего колдуна, который выглядел не старше сорока.
– Колдовство – да, но я тебе уже говорила, что ордены действуют не так. Целители, такие, как Брюидд, возможно, могут продлить себе жизнь, но лишь в разумных пределах.
– Ты говорила, что колдуны встречаются и в кланах Странников, – сказал Таер. – Может Хенна быть колдуньей?
Сэра села, скрестив ноги, и в тусклом свете посмотрела ему в лицо.
– Ты как будто совершенно уверен, что она стара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50