Она смотрела на парня, который прикуривал сигарету.— Эй! — крикнула она. — Не забудь положить окурок в свой карман.Потом снова обратилась к Кроукеру:— Вы действительно уверены, что найдете его — человека, который убил Дома?— Я найду его.Она посмотрела на него долгим взглядом. Солнце светило ей прямо в глаза, и он не мог определить, был ли вопрос задан из простого любопытства или за этим скрывалось нечто большее.— Думаю, что я еще задержусь на некоторое время, — сказал он.Маргарита повернулась и пошла по плиточной дорожке, проходившей вдоль дома.— Не ожидайте приглашения в дом. Там рабочие циклюют новый паркетный пол и все завалено листами пластика и опилками.— Не беспокойтесь.Она спрятала руки в карманы жакета.— Вы упомянули в начале разговора свой департамент. На кого же вы сейчас работаете?— Черт побери, если бы я знал, — произнес Лью, затем усмехнулся, увидев испуг на ее лице. — ФБР, — добавил он уклончиво. — Этот случай затрагивает национальные интересы.— Не вешайте мне лапшу на уши, — заявила она, резко повернувшись к нему. — Мой брат затрагивал национальные интересы? ФБР годами лизало ему зад.— Забавно. Мне казалось, что в конечном счете все было как раз наоборот.— Ха! — Она остановилась посмотреть на подстриженную азалию, которая выглядела далеко не блестяще. Ее изящные руки с ловкостью и умело продвигались через переплетенные ветви куста. Лью подумал, что таким образом она делает все, за что берется. — Для человека из ФБР вы, несомненно, знаете немного.— Может быть, но я горю желанием знать больше.Маргарита выпрямилась и как-то странно посмотрела на него.— Этого я не могу сказать о большинстве людей из ФБР. — Они вновь пошли по дорожке. — Я заметила, что все они закомплексованы.— Вы имеете в виду что-то вроде межведомственной внутренней борьбы?— Нет, дьявол их побери, — ответила Маргарита, приглаживая пальцами волосы. — У них это все личное. Они видят, как эти нахальные молодчики, за которыми они следят денно и нощно, расхаживают в костюмах стоимостью в три тысячи долларов, ездят в машинах «БМВ», живут, не считаясь с расходами, и это задевает их за живое. И они решают, что им следует сбить спесь с того или иного молодчика. — Ее лицо исказила усмешка. — Вы знаете, это напоминает спортивные соревнования: они кажутся вам скучными, если вы не примете ту или иную сторону и не станете болеть за нее. Сделайте победу избранной стороны вашим личным делом. Вот так и поступают фэбээровцы. Чтобы не скучать, они выбирают себе жертву. И она становится для них первоочередной личной целью. — Она взглянула на Лью. — Вы думаете, я все это выдумываю?— Нет, я так не думаю.Они дошли до задней стены дома. В отдалении, за крытым бассейном, Кроукер заметил среди деревьев двух мужчин. Они казались двойниками пары, которая остановила его перед входом в усадьбу: молодчики с крепкими мускулами, по всей вероятности бывшие полицейские, с циничным взглядом и быстрыми рефлексами, подготовленные к выполнению обязанностей охранников. Один из них держал на толстой цепи из нержавеющей стали молодого ротвейлера. Собака натянула поводок, сосредоточив свое внимание на Кроукере, который был так близко к той, защищать которую пес был специально обучен.Наблюдая за собакой, Кроукер вспоминал досье на семью де Камилло, которое он получил из компьютера в реактивном самолете военно-воздушных сил от Лиллехаммера.В воздухе ощущался запах, который не был связан с наступившей осенью и которого не мог полностью заглушить горьковатый аромат опавших листьев. Кроукер внезапно произнес:— Это не та собака, не так ли?— Простите?— У вас был ротвейлер по кличке Цезарь, но эта собака... там — другая?— И что из этого?— Что случилось с Цезарем?Маргарита не сказала ни слова, но смотрела на ротвейлера со странным выражением.— Цезарь умер, — произнесла она. — Я думаю, что он, видимо, съел отравленную полевую мышь.— Это, должно быть, тяжелая утрата.Она повернулась к нему, ее щеки внезапно покраснели.— Убийство моего брата было тяжелой утратой. А это... — Она подняла руку, затем безвольно опустила ее. — Это была только паршивая собака.Ротвейлер остановился на их пути, мотая головой. Его внимание привлек резкий тон слов Маргариты, злобные желтые глаза были устремлены на Кроукера.Маргарита перевела взгляд с собаки на Кроукера и вдруг веселым тоном заметила:— Если вы сделаете сейчас хоть одно движение, вы — мертвец.— Спасибо за предупреждение.Она издала какой-то гортанный звук, и ротвейлер отступил. Его бока все еще вздрагивали, и Кроукер не испытывал большого желания посмотреть в полные злобы глаза.— Теперь все в порядке, — сказала Маргарита, двинувшись дальше. — Но вам необходимо проявлять большую осторожность.— Я буду помнить, что нельзя раздражать вас в присутствии собаки.Они пошли дальше по территории усадьбы, через небольшой холм, в направлении к беседке, увитой глицинией. Миновали каменную статую греческого бога Посейдона, владыки морского. Концы его трезубца выглядели очень острыми. Молодчики и ротвейлер следовали за нами на допустимом приличием расстоянии, подобно мадридской дуэнье, идущей за своей высокородной подопечной.— Я не думаю, что мой муж захочет разговаривать с вами.— По-видимому, нет. Но я не виню его за это.Маргарита и Кроукер дошли до беседки. Солнечные лучи пробивались через отверстия в переплетенных стволах глициний и падали на каменные скамьи, покрытые у основания зеленым мхом.— Но вы храбрее, чем он. Вы разговариваете со мной.Маргарита рассмеялась.— Это судьба. Вы застали меня дома.Она опустилась на одну из скамеек, Кроукер прислонился к стволу глицинии.— Я полагаю, что, будучи теперь капо, мистер де Камилло считает, что он может провести самостоятельное расследование и найти того, кто убил его шурина.— Мой муж признанный юрист. Спросите любого из его клиентов.— Нет необходимости. Половина всех юристов и ФБР уже занимались этим вопросом.Маргарита искоса посмотрела на него, выглядела она более уязвимом, чем это было на самом деле.— Тогда чего же вы хотите?— Я уже говорил вам. Я хочу найти убийцу вашего брата.— Зачем? Для чего это вам? Влезать сапожищами в чужое горе? Или вы входите в мафиозную группировку, подобно трем четвертям фэбээровцев?— Ну что же, я скажу вам совершенно откровенно. Всякий раз, когда мне делается скучно, я люблю исправлять несправедливость.— Мы в Нью-Йорке, городе, где совершается убийство каждую минуту. Возьмите и займитесь одним из них. Зачем вам лезть именно сюда.— Нет, — произнес Кроукер тихо. — Убийство вашего брата — дело особенного сорта.— А, вот в чем дело! Известность! — произнесла она с негодованием. — Он был доном мафии, самым крупным за все время существования ФПЗС. Я могу понять ваш интерес.— Нет. Вам не понять.Маргарита пристально посмотрела на него. Кроукер смог разглядеть за ее спиной ротвейлера, натянувшего удерживающую его цепь. Молодчика, в руках которого находился другой конец цепи, в данный момент видно не было, так как его скрывало большое буковое дерево.— Кто-нибудь говорил вам, как был убит ваш брат?Наступила гнетущая, действующая на нервы тишина, как после выстрела из ружья.— Кто-нибудь показывал вам фотографии?..— Заткнитесь!Она резко встала, и ротвейлер заскулил.Осторожно, не делая резких движений, Кроукер достал из кармана пиджака коричневый бумажный конверт.— Я думаю, вам следует посмотреть эти фото.— Нет! Я...Ротвейлер резко бил передними лапами по твердой земле и рвался вперед.— Нет! — повторила Маргарита. Но она не могла отвести взгляда от конверта. — Не думаете ли вы, что я хочу, чтобы убийцу моего брата привлекли к суду?Кроукер понял, что теперь ему надо быть очень осторожным.— Именно этот вопрос я и задавал себе, когда начал разговор с вами. А теперь я думаю, что знаю и ответ.Она была более ловкой, чем он ожидал. Когда она брала конверт, он заметил, что ее рука даже не дрогнула. Маргарита вновь села, положила конверт на колени и скрестила на нем руки.— Я это говорила, не правда ли? — заметила она почти про себя. — Это судьба, что я оказалась здесь, когда вы пришли.Кроукеру следовало бы не спускать глаз с ротвейлера, но вместо этого он все внимание сконцентрировал на Маргарите.Ее руки непроизвольно, как если бы они принадлежали другому человеку, открыли конверт и вытащили фотографии. Она бросила взгляд на Кроукера, как ему показалось, как бы ища у него поддержки. Затем судорожным жестом опустила голову.Это была первая фотография, изображавшая его сердце, пришитое к пуповине.У Маргариты вырвался слабый вскрик.Ротвейлер зарычал и, таща за собой стражника, стал приближаться к своей хозяйке, полагая, что она в беде. Собака была права.— Миссис Д.?— Все в порядке, Джон. Оставь нас.До Кроукера донесся звон цепи, которую резко дернул стражник. Ротвейлер вновь заскулил.На поверхности фотографии отчетливо виднелись капельки слез, блестевшие в солнечных лучах. Маргарита просмотрела все эти ужасные снимки. Она казалась парализованной. Медленно перебирая их снова и снова, она никак не могла решиться отдать их. Это означало бы еще раз сказать «прощай» своему брату.— Зачем вы показали мне их? — прошептала она наконец. — Это выходит за пределы логики человеческого поведения.— Да, — подтвердил он. — Теперь вы знаете, почему я здесь.Кроукер заметил, что пальцы ее рук побелели.— Я согласилась разговаривать с вами только потому, что...— Потому, что я полицейский?Маргарита покачала головой.— Фэбээровцы, по-видимому, считают, что я у них как быв долгу за то, что они взяли Дома в ФПЗС. Но они ошибаются, так как они не выполнили свои обязательства по сделке. Они не защитили его.— Это только одна сторона дела, — заметил Лью. — Другая состоит в том, что Доминик Гольдони нарушил правила ФПЗС, и именно это привело к его гибели. Вы забываете, что никогда никто не трогал человека, находящегося под защитой ФПЗС, если он не нарушал контракта.— Мой брат никогда раньше не был в ФПЗС.«Touche» Укол (в фехтовании) (фр.)

, — подумал Кроукер.— Вы знаете, мой детектив, как устроен современный мир? — спросила Маргарита менее суровым голосом. — Никто не хочет взять на себя ответственность. Тогда я никак не ожидала, что фэбээровцы заявят мне: «Извини, но мы выдохлись». Это в принципе слишком вредно для программы. Свои жертвы они будут запугивать, те попытаются бежать, и некоторым из них разобьют головы, а их мозги разлетятся во все стороны.По мнению Кроукера, Маргарита была права.— Вот в этом все и дело. Что сделал Доминик Гольдони такого, что его понадобилось убивать? — Он внимательно следил за ее реакцией, так, как если бы она была ротвейлером, приготовившимся к нападению. — Он привез из Куинса свою любовницу по имени Джинни, или, точнее, Вирджиния Моррис, чтобы быть с ней там, куда укрыли его люди из ФПЗС, — продолжал Кроукер.Маргарита опустила голову. Медленно, одну за другой, она вытирала слезинки с фотографий умершего брата.— Джинни была также убита вместе с ним.Маргарита резко вскинула голову, так что даже был слышен хруст ее шейных позвонков.— Я здесь потому, что пытаюсь выяснить, что заставило Доминика нарушить правила ФПЗС. Моя версия — он хотел прекратить связь с Джинни, а она была против этого. И в этой щекотливой для него ситуации, я думаю, он обратился к кому-то, вероятно к вашему мужу, чтобы он помог ему разрешить возникшую проблему. И может быть, именно это и послужило причиной его гибели. Кто-то проследил за ним и обнаружил, где он скрывается.— Тони вам не поможет. Он не помог бы даже полицейскому-калеке перейти через улицу.— А вы знали Джинни?— Что?Нечто в словах Маргариты или же в тоне, каким она их произносила, вызвало в сознании Кроукера мысль о том, что она и ее брат были очень близки друг к другу.— Вы должны были знать, что ваш брат «шалил» на стороне, ведь он очень доверял вам, — сказал он.Она резко поднялась, так что фотографии соскользнули на землю. Кроукер нагнулся, собрал их, вложил обратно в конверт и поспешил догнать ее.— Послушайте, может быть, все и не так... — продолжил он, поравнявшись с ней. — Эти сицилийские штучки. Женщины и дела никогда не смешиваются.— Сексуальные склонности Дома не имеют ничего общего с бизнесом, — резко бросила она. — Кроме того, семейство Гольдони не состоит из сицилийцев, чего я не могу сказать о своем муже. Наша семья родом из Венеции.— Но вы и ваш брат наполовину сицилийцы.— Его мать, но не моя.Ротвейлер бросился в сторону так быстро, что чуть не свалил с ног державшего цепь молодчика. Потом он остановился, расставив задние лапы. В передних он держал небольшого зверька — бурундучка или, вероятнее, полевую мышь. Ротвейлер начал его жадно пожирать. Послышался негромкий, но явственный хруст разгрызаемого черепа зверька. Маргарита стояла и смотрела на это зрелище без особого волнения или отвращения, просто с любопытством. Такое же выражение было у нее и тогда, когда она увидела Кроукера.— Итак, вы знали Джинни Моррис, — заключил он.— Я этого не говорила. — Она посмотрела вокруг себя, как если бы в этой так надежно охраняемой усадьбе ее мог кто-либо подслушивать. — Однако и в самом деле я ее знала. Я знала всех его любовниц. Я была единственным человеком, которому он мог довериться полностью.— Тогда вы знаете, куда ФПЗС поместила вашего брата?— Нет. Я только подготовила Джинни к переезду. Остальное все Дом делал сам.— Боже милостивый! — Кроукер понял, почему она плакала над фотографиями, — она помогла своему брату нарушить правила ФПЗС, а за это нарушение он и был убит.— Доминик был... необычный во многих отношениях, — произнесла Маргарита. — Что же касается его любви к женщинам, то он был подобен Джону Кеннеди — он просто не мог удержать себя. Кажется, существует медицинский термин того, чем страдали они оба, это «сатириаз».— Вы имеете в виду, что ваш брат был болезненно-сексуален?— Я уже слышала подобные высказывания раньше, — заявила она, наблюдая, как ротвейлер наконец расправился со своей жертвой. Затем она повернулась к Лью и произнесла с холодным выражением лица:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81