Станок с тремя теперь пустыми баллонами кислородного аппарата давил на плечи свинцовым грузом. Почему мы не сбросили кислородные аппараты, когда вышел весь кислород? Для оправдания этого бесполезного перетаскивания груза у нас было четыре причины: во-первых, для того чтобы снять станок с плеч, нам нужно было лечь на снег, а это при большой крутизне склона и рыхлом снеге не только очень утомительно, но и до некоторой степени небезопасно. Во-вторых, мы были убеждены, что находимся непосредственно под вершиной, и не хотели напрасно тратить энергию. В-третьих, солнце уже начало заходить, и нам была дорога каждая минута. И в-четвертых, мы хотели во что бы то ни стало оставить на вершине кислородные аппараты в подтверждение того, что мы действительно были там.
Насчет близости вершины мы ошиблись. Оказалось, что за бугром, где, по нашему мнению, уже должно находиться вершинное плато, тянулся вверх довольно длинный, средней крутизны склон. Это было горькое разочарование.
Каждые четыре шага мы останавливались и полулежа на воткнутом в снег ледорубе отдыхали и устанавливали дыхание. Голова, к нашему счастью, работала абсолютно нормально, только в ушах очень сильно шумело. Нам казалось, что сквозь шум в ушах слышится тоненький голосок, который беспрерывно шепчет: «Сохраните мужество! Все идет хорошо. Еще немного усилий, маленький кусочек, и все! Ты увидишь, что подходишь к цели!»
В это время ветер разогнал все облака, и наша вершина очистилась. Ледники сверкали в лучах заходящего солнца.
Северный ветер пронизывал сквозь одежду до костей, было страшно холодно. Установить температуру было трудно, но, по нашему мнению, было не меньше 40° ниже нуля.
Последний участок подъема проходил по широкому и довольно пологому снежному гребню, который наискось, слева направо, тянулся вверх. Поднимаясь по нему, мы вдруг обнаружили, что гребень сужается и снег становится твердым. Слава богу, теперь уже на насте не провалимся. Гребень все сужается, крутизна уменьшается, и мы выходим на горизонтальный участок. Мы смотрим кругом и просто не верим своим глазам. После того как мы месяцами все время поднимались в гору, вдруг некуда идти выше, - над нами только чистое небо!
«Не может быть, что мы уже на вершине К2», - проносится в мозгу. Перед нами относительно недалеко внизу видна еще одна вершина. Мы знаем, что на севере находится предвершина, очень хорошо видимая из базового лагеря, и она немного, очень немного, ниже главной вершины.
Чтобы быть уверенными в этом, засекаем ту, другую вершину по горизонтали - она ниже; наши сомнения напрасны - мы действительно находимся на высшей точке.
Куда бы мы ни смотрели, все находится ниже нас, ничто не возвышается над нами!
Каким простым делом все это оказалось. Мы ощущаем сильное нервное напряжение и возбуждение. Крепко обнимаемся. Потом ложимся на снег и снимаем кислородные аппараты. Освободившись от груза, привязываем к ледорубу маленькие флаги нашей родины Италии, Пакистана и вымпел Итальянского альпийского клуба, который Компаньони принес на К2 со своей родины - местечка Вальфурно.
Бешеный ветер безуспешно пытается сорвать наши реликвии с ледоруба, но напрасны его усилия, гордо реют флаги и вымпел на вершине К2.
Туман к этому времени совершенно разошелся, и перед нашими глазами открылась чудесная панорама.
Под лучами вечернего солнца наподобие гигантских застывших волн ниже нас поднимаются сказочные исполины Каракорума.
Вершина К2 выглядит, как большая ледяная шапка, несколько наклоненная на север. Места на вершине много - сто человек могли бы расположиться с удобствами. Когда мы смотрели на ледник Годуин Оустен, на высоте 3600 метров ниже нас, видели базовый лагерь - красные точки, расположенные правильными линиями. Через восточный край вершины видим обе палатки лагеря VIII. О боже, как далеко до них. Туда сегодня нам нужно еще спускаться, там наша надежда и спасение.
Мы должны снять меховые рукавицы, чтобы сделать несколько фото и снять последние метры фильма. Но это оказалось страшной пыткой! Руки на ветру моментально замерзают и пальцы синеют, у Компаньони на левой руке сразу появляются признаки обморожения. Чтобы усилить кровообращение, он стучит пальцами по ледорубу и слышится звук, напоминающий удар деревяшкой о деревяшку, он не чувствует никакой боли. А тут еще порыв ветра сбрасывает рукавицу Компаньони со склона в обрыв. Чтобы спасти руки Компаньони, Лачеделли без колебаний отдает ему свою рукавицу.
Мы поднимаем ледоруб с флагами и образуем своего рода триумфальную арку, под которой фотографируемся с помощью автоспуска (этот аппарат с пленкой мы позже забыли в лагере VIII, кто желает, - может его там взять).
Только теперь мы можем осознать, сколько красивого и приятного мы пережили. Еще раз проходят в наших мыслях все фазы работы экспедиции. Вспоминаем далекие дни, когда Дезио пригласил нас в Милан на первые переговоры, выезд в Пакистан, подходы к базовому лагерю, ожидание хорошей погоды, первые попытки подъема по ребру Абруццкого и смерть нашего мужественного товарища Пухоца. Невольно мысли обращаются к нашим товарищам внизу и спуску, который нас ожидает. Мы готовимся к возвращению.
Через полчаса начинаем спускаться.
За время подъема мы ничего не ели и не пили. Перед спуском принимаем по одной таблетке возбуждающего средства (Первый раз за все время восхождения).
Оледенелые рукавицы приходится разрезать - иначе их не натянуть на руки. Еще один взгляд на вершину - священное место величайшего момента нашей жизни, и мы спускаемся по прямой вниз, не придерживаясь пути подъема.
Солнце заходит, и под нами в глубокой тени исчезают ущелья.
Сможем ли мы пройти, когда наступит темнота?
Спуск идет очень медленно, с каждой минутой усталость увеличивается, и нам приходится очень часто останавливаться, чтобы массировать друг другу пальцы.
Скоро совсем темнеет. Вершины уже исчезают. Обрывы открывают перед нами свои черные пасти, и только слабый свет звезд, отраженный от снега, усиленный слабым лучом нашего карманного фонаря, помогает находить «дорогу».
Немного ниже ледовой стенки Компаньони соскальзывает на плитах, срывается, и только внизу, в глубоком снегу, ему удается задержаться. Мы находимся над крутым кулуаром, по которому можно спуститься к лагерю VIII.
Мы поставили все на карту и спускаемся прямо вниз. Видимо, это самый крутой участок пути на К2.
Забота о спуске, темнота, чрезмерная усталость и мучительная жажда вместе с нашей победой над вершиной создали у нас такое настроение, когда мысленно мы были далеки от действительности и спускались довольно беззаботно.
Вдруг мы обнаружили, что дошли до места, где утром оставили свои рюкзаки. Да, действительно, рюкзаки здесь. Мы отдохнули несколько минут. Компаньони неожиданно вытащил из рюкзака маленькую бутылочку коньяку и, поздравляя друг друга с победой, мы ее выпили. Хотя мы выпили всего по нескольку глотков, алкоголь дал себя знать и ударил в голову.
Как ни был короток наш отдых, мы все же немного окрепли и продолжали путь через плато. Зная, что находимся вблизи большой трещины, идем очень внимательно, чтобы вовремя ее обнаружить. Батарейка в фонаре уже выгорела, а свет звезд слишком слаб.
- Как нам удастся перейти трещину? - спросил кто-то из нас. Но ответа не последовало. Не успев принять меры для страховки, оба мы уже оказались в трещине, а говоря точнее, перелетели через верхний ее край и «приземлились» в снегу у нижнего.
Ледоруб Лачеделли решил приобрести самостоятельность, вылетел из его рук, и долго мы слышали из глубины трещины бренчание и дребезжание.
Почти механически продолжаем спуск. Потеряв направление, мы совершенно не знаем, куда идем, где нужно идти вправо или влево, подчиняемся только инстинкту. Должно быть, уже недалеко до лагеря VIII, и эта мысль оживляет нашу надежду.
Не знаем, каким образом мы дошли, но мы неожиданно оказались на верхнем краю ледовой стены, у подножья которой находится лагерь VIII. Это большая удача - найти в такой темноте правильный путь.
Здесь, в нескольких шагах от теплых палаток, означающих для нас жизнь, с нами случилось самое опасное приключение за весь день.
Как нарочно, мы оказались над самой высокой частью стены - ведь в темноте трудно было ориентироваться. Но не только это. Под нами оказался карниз, нависающий над стеной, как козырек кепки. Компаньони, под страховкой Лачеделли, весьма осторожно продвигается вперед, вдруг чувствует, что почва уходит у него из-под ног, и он падает.
- Внимание, - кричит он, - подо мною пустота, держи крепче.
Лачеделли, который находится на 15 метров выше, чувствует, как веревка вдруг натягивается. Он хочет во что бы то ни стало задержать товарища, но отмороженные руки отказываются служить.
Компаньони, перевернувшись дважды через голову, падает вниз: он пролетел не меньше пятнадцати метров - страшный удар о снег - и тишина! Компаньони уставился в край трещины над головой и думает: «Сейчас же вслед полетит Лачеделли. Я не смогу и не успею отодвинуться в сторону, он упадет на меня и убьет кошками».
Прошли доли секунды, которые в ожидании чего-то неотвратимого равняются часам, но Лачеделли не падает. Каким-то чудом ему удалось задержаться у самого края трещины и избежать пятнадцатиметрового падения.
Компаньони кажется, что он переломал себе все кости. Он осторожно двигает одной, потом другой ногой, проверяет руки; слава богу, ничего не сломано! Он поднимается и смотрит в черную пасть бездонной трещины, которую он так «счастливо» перелетел и возвращается к Лачеделли, чтобы показать более удобное и менее крутое место для спуска. «Иди немного вправо, если сможешь, - говорит он, - там стена менее крутая». Лачеделли, следуя этому совету, проходит пару метров вправо и вдруг тоже падает, несмотря на то, что в этом месте карниза нет.
Он тоже «приземляется» на другом краю трещины без каких-либо повреждений. Что дальше? Нужно пройти еще несколько несложных мест. Мы снова на некрутом гладком гребне «плеча», и где-то здесь, очень близко, должен находиться лагерь VIII.
В надежде, что товарищи нас услышат, мы громко кричим, но нам отвечает только свистящий ветер. Наконец, мы увидели лагерь - одна палатка даже освещена. Вдруг нас увидели, к нам побежали тени, и мы услышали крики - хорошо знакомые, родные голоса - и скоро оказались в объятиях наших друзей: Абрама, Бонатти, Галотти. Они танцуют от радости. Оба носильщика из племени хунза - Махди и Изакхан не менее нас обрадованы нашей победой.
«Да, да. Нет, нет», - это пока единственное, что мы можем говорить, - у нас спазмы в горле и не от сухого воздуха, а от счастья.
Товарищи снимают рюкзаки с наших плеч, готовят чай, и к нам медленно возвращается дар речи.
Сидя впятером в палатке, мы говорим и говорим, рассказываем без конца. Очень жаль, что мы не имеем возможности сейчас же передать Дезио сообщение о нашей победе. Наши радиостанции (УКВ) в полной исправности, но действуют только по прямой видимости, то есть, если между приемником и передатчиком нет препятствий: лагерь VIII находится за скалами плеча и поэтому связь с базовым лагерем не действует.
Пальцы на руках до сих пор белые, бесчувственные, постепенно оттаивают, и их начинает очень болезненно щипать. Кончики пальцев частично черные, частично темно-коричневые. Боли в руках все усиливаются, и если бы в нашем распоряжении были самые теплые кровати, мы все равно не могли бы спать. Так за тяжелым днем последовала ночь, полная страданий, беспокойств и холода, ночь, которая на всю жизнь останется в нашей памяти.
Глава 9.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ РУКОВОДИТЕЛЯ ЭКСПЕДИЦИИ
Сообщение о победе итальянской экспедиции на К2 явилось большой неожиданностью для всех альпинистов, пожалуй, за рубежом даже большей, чем в самой Италии, потому что все были уже уверены в безуспешности попыток итальянской экспедиции. Телеграмма, сообщившая о победе итальянцев над К2, обрушилась на мировую альпинистскую общественность, как гром среди ясного неба.
Сейчас можно говорить о самых различных точках зрения и мнениях о нашей победе. Мне кажется достаточным, если я укажу на основные положения, обеспечившие, на мой взгляд, наш успех. Указывая эти положения, я хочу доказать, что недоверие, которое многие питали к нашей экспедиции, было необоснованным и объясняется прежде всего неосведомленностью о нашей подготовке, о нашей организации и ударной силе штурмового состава экспедиции - положение, которое нам даже при неблагоприятных условиях позволило оперативно менять планы.
Второе положение еще проще - экспедиция была организована прежде всего для того, чтобы совершить восхождение на К2, а не для того, чтобы предпринять попытку. Но и это объяснение нуждается в расшифровке, так как это была только одна из предпосылок успеха, правда, очень важная, если не главная. Поэтому я и хочу здесь подробнее остановиться на этом.
Самым важным фактором нашего успеха был, безусловно, организационный принцип нашей экспедиции. По своему плану и его выполнению наша экспедиция носила характер «тяжелой» экспедиции, т. е. она была оснащена в расчете на длительное пребывание на высотах выше 5000 метров, и, кстати сказать, наш базовый лагерь находился именно на высоте 5000 метров.
Разница между «тяжелыми» и «легкими» экспедициями заключается не только в весе имущества, продовольствия и снаряжения, но и в длительности их проведения. Легкие экспедиции имеют, как правило, ограниченное время, рассчитанное на два-три месяца работы. В это время экспедиция должна выполнить свою задачу. Во многих случаях эти сроки совпадают со сроками хорошей погоды, типичными для центральных и восточных Гималаев. Летний муссон со свойственной ему непогодой и невозможность что-либо делать зимой ограничивают время действия экспедиции двумя-тремя месяцами весной и столькими же, если не меньше, осенью. Следовательно, экспедиция должна уложиться в это сравнительно короткое время. Все экспедиции планируют свое время нахождения в горах именно в такие сроки, имея соответственно материальные запасы на это время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29