Взглянув на своего врага, Эйдан прохрипел:
— Убей меня. Убей, ты заслужил это право. Только поклянись, что оставишь в покое мою дочь и мою жену. Поклянись на Камне Правды, который убил моего предка, и я с радостью сойду в ад.
Гилпатрик промолчал; он пристально смотрел на поверженного врага. Эйдан же подумал о том, что перед смертью, когда ударит фонтан его крови, он увидит Нору.
Глава 20
Ночь царапалась в окно и заглядывала в комнату башни насмешливым лунным глазом. Ночь наполняла спальню жуткими чудовищами, тянувшими к Норе свои острые когти. И все же она не уходила к себе, она час за часом расхаживала по комнате, временами поглядывая на Кассандру, безмятежно спавшую в своей постели. Нора знала, что именно этого ждал от нее Эйдан, именно поэтому он сделал ее своей женой. Он хотел, чтобы она позаботилась о Кэсси, если с ним что-нибудь случится.
Но как же она могла утешить девочку, если и ее, взрослую женщину, мучили страхи? Ее сводила с ума мысль о том, что Эйдан, возможно, никогда не вернется.
Расхаживая по комнате, Нора то и дело подносила к губам галстук Эйдана, который нашла на винтовой лестнице, ведущей в комнату Кассандры. Галстук мужа… Она вспомнила, как развязывала на нем узел, когда они с Эйданом раздевались перед развалинами замка Кейслин-Алейн. Но неужели этот галстук останется для нее единственным напоминанием о той чудесной ночи?
Нет-нет, он жив. Она должна в это верить.
Если бы с ним что-то случилось, если бы он пал от удара шпаги или от пистолетной пули, она бы непременно это почувствовала.
Нора снова поднесла к губам галстук и, всхлипывая, прошептала:
— Только не умирай, Эйдан, только не умирай…
— Нора? — послышался вдруг сонный голосок Кассандры. Нора поспешно утерла слезы и повернулась к кровати.
— Ты проснулась, Кассандра? Как спала, дорогая? Знаешь, кухарка еще накануне приготовила твои любимые…
— Ничего мне не надо, — перебила девочка. — Хочу видеть папу. Приведи его, пожалуйста.
— Видишь ли, моя милая, твоего папы сейчас нет в замке. Пока ты спала, он… — Нора присела на край кровати и взяла девочку за руку. — Ты только не беспокойся, Кэсси, он скоро вернется. Непременно вернется, я уверена. — К глазам Норы подступили слезы, и прелестные черты девочки утратили четкость.
Кассандра нахмурилась и, выбираясь из-под одеяла, пробормотала:
— Нора, в чем дело? Что случилось?
Нора судорожно сглотнула и, собравшись с духом, проговорила:
— Дорогая, твоему отцу стало кое-что известно о происшествии в саду. И он решил найти виновников.
К удивлению Норы, Кассандра вздохнула с облегчением.
— Ах, вот как… Тогда ничего страшного. Потому что папа — самый отважный рыцарь на свете! Он проучит этих негодяев!
— Но он уехал один, — пролепетала Нора и тут же пожалела о своих словах. Девочка верила в могущество своего отца, и, конечно же, не следовало ее разубеждать.
Однако Кэсси нисколько не смутилась.
— Папа сражался в Испании с Наполеоном. Он за свою отвагу был возведен в рыцарское достоинство. Папа справится с любыми врагами.
Нора молча отвернулась и вновь прижала к губам галстук Эйдана; она чувствовала, что вот-вот разрыдается, и пыталась сдержать слезы.
Внезапно на плечо ей легла рука Кассандры, и Нора, повернувшись к девочке, увидела, что та смотрит на нее серьезными не по годам глазами.
— Это папин? — спросила Кэсси, дотронувшись до галстука.
Тут Нора наконец не выдержала; душившие ее слезы прорвались наружу и потекли по щекам.
— О, Нора… — пробормотала девочка. — Значит, ты любишь его?
Нора молча кивнула; она не могла вымолвить ни слова.
— И ты боишься, что папа не вернется? — допытывалась Кассандра. — Ты думаешь, что он…
— Кэсси, не говори так… Я не могу… Я этого не вынесу…
— Папа не умрет, — заявила девочка. — Ты должна верить в него.
— Но где мне взять уверенность, если он уехал один? Ведь с ним может случиться все, что угодно… — Нора всхлипнула, и Кассандра обняла ее за плечи. — Я хочу верить, пытаюсь, но это ужасно трудно.
Кассандра улыбнулась и проговорила:
— Когда я была совсем маленькой, я почти утратила веру. Я хотела верить в волшебство, но другие дети надо мной смеялись, потому что для меня существовали феи, эльфы и единороги. И однажды папа увидел, как я плачу. Я сказала ему, что прощаюсь со своим волшебным миром навеки. Сказала, что феи не существуют и только маленькие дети в них верят.
Кассандра подвела Нору к окну и, усадив на скамеечку, продолжила рассказ:
— И вот как-то поздним вечером папа поднял меня с постели и предложил отправиться в путешествие. Он отвез меня в Кейслин-Алейн. Мы вошли в волшебный круг, и он сказал, что мы сейчас выясним раз и навсегда, существуют ли феи на самом деле.
У Норы перехватило горло; перед ней возник образ Эй-дана, решившего воплотить в жизнь мечты своей маленькой дочери.
— И что было дальше? — пробормотала она, стараясь сдержать слезы.
— Он встал на камень и сказал: «Подойди ко мне». Я подбежала к нему и увидела, что его ладони прижаты одна к другой. Он велел мне протянуть к нему руки и что-то в них вложил. И я тут же ощутила нежные прикосновения — словно от чьих-то волшебных крылышек. Это были феи. Так мне сказал папа.
Нора снова всхлипнула. В сердце Эйдана было так много нерастраченной любви, но он не осмеливался в это поверить.
— Но как он сотворил это чудо? — спросила она. — Как ему удалось?..
— Папа днем побывал на руинах и поймал несколько бабочек, которых спрятал в хрустальную шкатулку… — Кассандра рассмеялась; было очевидно, что эти воспоминания для нее дороже всех богатств на свете. — А утром я отправилась к мальчишкам, к тем, что надо мной смеялись. И я сказала им, что они ошибались, сказала, что держала фей в руках. Они снова начали смеяться и заявили, что у меня нет доказательств.
Кассандра помолчала, потом вновь заговорила:
— А папа как раз возвращался из конюшни и услышал наш разговор. Он согласился с мальчишками, сказал, что их сомнения понятны и что я должна предъявить доказательства. Потом он взял меня за руку и подставил мою ладошку под лучи солнца. И на ней, на моей ладони, засверкали золотые искорки — это была пыльца от крылышек фей!
— Но как же?.. — пробормотала Нора.
— Папа соскреб немного позолоты с ножки стула и втер в мою ладонь, пока я спала. Но об этом я узнала через много лет, когда миссис Бриндл раскрыла мне его секрет. — Девочка улыбнулась и добавила: — Но папа и сейчас утверждает, что это были феи.
Феи и единороги, крылатый Пегас и каскады сверкающих звезд… Мечты, которым Эйдан не смел предаваться, но которые сохранил для дочери. У Норы перехватило дыхание; закрыв глаза, она представила маленьких детей с яркими зелеными глазами и с крошечными феями в ладошках. И это были их с Эйданом дети.
Открыв глаза, Нора взглянула на стоявшую рядом Кассандру и мысленно обратилась к мужу: «Эйдан, любимый, пожалуйста, возвращайся. Возвращайся побыстрее».
Вглядываясь в таинственную темноту ирландской ночи, Нора молила волшебниц и фей, чтобы те уберегли ее мужа, чтобы помогли ему вернуться домой.
Гилпатрик по-прежнему молчал, и Эйдан, глядя на него в упор, вновь заговорил:
— Убей меня, но поклянись, что не тронешь мою дочь и… — не воюю с детьми, — заявил Гилпатрик. — И я не собираюсь тебя убивать. Во всяком случае, сейчас не собираюсь.
Разбойники зашумели, выражая свое неудовольствие, но их предводитель отбросил косу в сторону и проговорил:
— Жизнь за жизнь. Поэтому я и пощадил его.
— Но кого пощадил Кейн?! — прокричал один из разбойников.
— Моего сына.
«Его сына?» — удивился Эйдан. И тут ему вспомнилась та ночь, когда он случайно наткнулся на беглецов — Гилпатрик нес на плечах истекающего кровью юношу, и он, Эйдан, направил преследовавших их англичан по неверному следу.
— Но твой сын умер, Донал! — раздался чей-то голос. Гилпатрик кивнул:
— Да, умер. Но благодаря Кейну он умер на руках матери, в окружении сестер, а не в английском застенке. Он умер в покое, и его никто не пытал в надежде выведать ваши имена.
Эйдан наконец-то поднялся на ноги и, взглянув на Гилпатрика, пробормотал:
— Сожалею… Жаль, что не удалось спасти мальчишку.
— Но благодаря тебе мой сын спокойно отдал Богу душу, — продолжал Гилпатрик. — И он умер как настоящий воин. Он бился за землю, омытую кровью его предков. Я всю жизнь мечтал, что когда-нибудь смогу вернуть ему эту землю, мечтал о том, чтобы…
Гилпатрик умолк и отвернулся, словно вдруг осознал, что слишком уж разоткровенничался перед Кейном, своим заклятым врагом.
Эйдан немного помолчал, потом спросил:
— Значит, это не ты хотел похитить мою дочь? Да, конечно, не ты, теперь я точно знаю. Но кто же?
Снова повернувшись к Эйдану, Гилпатрик проговорил:
— Я по чистой случайности узнал об этом сговоре. Узнал, когда покупал порох у одного английского мерзавца. Этот человек знал, что мы с тобой ненавидим друг друга.
— Узнал о сговоре? — переспросил Эйдан. Гилпатрик кивнул.
— Этот англичанин полагал, что я порадуюсь твоему концу, Кейн. Я и сам так думал, пока не понял, что мерзавец ни перед чем не остановится, только бы увидеть тебя поверженным. У тебя могущественный враг, Кейн. Но именно его я не знаю.
Враг, готовый на все? Враг, который замыслил похитить Кассандру, чтобы погубить ее отца? Из всех страхов, одолевавших Эйдана, этот был самым гнетущим.
— Гилпатрик, расскажи мне все, что тебе известно.
— Похищение твоей дочери — это суть одного из трех пари, заключенных с целью тебя уничтожить.
— Три пари?
— Англичане большие любители заключать пари. Кто-то таким образом развлекается. Этот человек хочет загнать тебя в угол и получить удовольствие.
— Но в чем смысл?.. И кто они, эти люди?
— Кто они, не знаю. Что же касается пари… Одна ставка — похищение твоей дочери. А другая как-то связана с твоей женой.
— С Норой? — Эйдану почудилось, будто Гилпатрик всадил ему в живот лезвие косы. — Но ты ведь… Ты ведь наверняка еще что-то слышал…
Ирландец пожал плечами:
— В основном сплетни, шепот.
— Но если это официальное пари, то должна быть где-то запись, — пробормотал Эйдан.
Гилпатрик взглянул на него с усмешкой.
— Говоришь, запись? Неужели ты полагаешь, что этот негодяй явился в какой-нибудь лондонский клуб и занес пари в специальную книгу? — Гилпатрик покачал головой. — Только сумасшедший решился бы на такое.
— Сумасшедший? — процедил Эйдан сквозь зубы. — А может, тот, кто абсолютно уверен в своей неуязвимости?
— Возможно, — согласился Гилпатрик. — К тому же эти негодяи не жалели золота, лишь бы добиться своего.
— Золота?
— Да, золота. Чтобы тебя уничтожить, они готовы очень щедро заплатить.
— Но кто же они? Кто желает моей погибели? — Эйдан вдруг рассмеялся. — О Господи, гораздо легче перечислить тех, кто не желает мне зла.
— Ради твоей дочери я бы назвал тебе имя негодяя, — продолжал Гилпатрик. — Но я действительно не знаю, кто он. Хотя в одном уверен: этот человек не только злопамятен, но и хитер, и он тщательно обдумывает каждый свой шаг. Так что берегись, Кейн. Не спускай с дочери глаз, потому что они непременно попытаются…
— Нет, — перебил Эйдан. — Я не хочу ждать. У меня другая идея. Надо как можно быстрее разыскать того негодяя, который рассказал тебе о сговоре. Где его найти?
Гилпатрик криво усмехнулся.
— На кладбище Сент-Комсил. Когда я в последний раз прибыл на нашу очередную встречу, я обнаружил его в луже крови с перерезанным горлом. Порох и свинец, которыми он торговал, находились на месте. Доска одного из ящиков была оторвана, и на ней багровели кровавые следы. Перед смертью он каким-то образом умудрился просунуть в щель между досками письмо. Письмо было адресовано тебе. В нем он требовал плату за то, что предупредил тебя о готовившемся покушении на твою дочь.
Эйдан невольно поежился. Неужели торговец умер только потому, что знал о покушении? Но кто же этот безжалостный враг? И что предпринять, чтобы обезопасить дочь и жену?
— Выходит, ты забрал письмо? — спросил Эйдан; он в изумлении уставился на Гилпатрика.
— Я просто передал информацию, — ответил ирландец. — Но не стал требовать золота.
Теперь Эйдан смотрел на Гилпатрика уже совсем другими глазами. Этот человек, узнав о том, что Кэсси грозит опасность, забыл о ненависти к своему врагу и предупредил его о готовившемся покушении. Для Гилпатрика честь была важнее мести.
А как же Гилпатрик узнал о приезде Норы? Как узнал о нем заранее? Ведь даже он, Эйдан, ни о чем не догадывался.
— Но ты не все мне рассказал, Гилпатрик. Ты узнал, что Кассандре грозит опасность, потому что случайно наткнулся на записку. Но первое послание предназначалось Норе, не так ли? Эту записку доставили в замок, когда я еще ни о чем не знал, верно?
Гилпатрик кивнул:
— Да, Кейн, верно. Видишь ли, у нас, у Гилпатриков, всегда имелся в Раткенноне свой человек. Когда твоя дочь занялась поисками невесты для тебя, все ее письма перехватывались и прочитывались, а затем отправлялись по месту назначения. Вот я и подумал: если бы эта Нора Линтон была моей дочерью или сестрой, я бы непременно предупредил ее, сообщил бы, с кем она собирается связать свою судьбу.
— С человеком, убившим свою жену, так?
Гилпатрик поморщился.
— Если и была когда-нибудь на свете женщина, достойная смерти, так это твоя прежняя жена. Хотя сейчас я сомневаюсь, что ты смог бы поднять на нее руку.
Эйдан пожал плечами и пробормотал:
— Так что же мне делать? Как разыскать негодяя, посмевшего заключить это проклятое пари? С чего начинать?
— Для начала спрячь девочку понадежнее, — посоветовал Гилпатрик. — Если бы она была моей дочерью, я бы запер ее надежнее королевской сокровищницы. И сам проявлял осторожность. Эти люди постараются тебя убить при первой же возможности. В округе многие тебя ненавидят. Так что твоему врагу достаточно заплатить им за убийство всего несколько пенсов.
— Один из слуг сказал, что негодяи говорили по-гэльски, — заметил Эйдан.
— Это сужает круг поисков. Но уверяю тебя, Кейн, никто из моих людей не покушался на твою дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36