https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/protochnye/
Тогда кучер второй коляски погнал лошадь, обогнал первую и стал стрелять. Больше показать ничего не имею.
А. Н. (Барановский) Попов
ПОКАЗАНИЯ ПАВЛА ЕФИМОВИЧА ИСАЕВА
В Москву я приехал из Вятки в командировку по закупкам типографских материалов. Здесь в конце июня, несколько дней спустя по приезде, я был арестован на съезде анархической молодежи и просидел в Бутырках месяц и несколько дней. В начале августа я был освобожден из тюрьмы и жил в Москве все время без прописки. Ночь с 3 на 4 ноября я ночевал в Зацепском переулке у анархиста Турчанинова, он же Лев Черный. Миши Гречаникова я не знаю. Дядю Ваню, Приходько, Хлебныйского, Ратникова, Ратникову не знаю. Сапоги я купил 4-го сего ноября на Сухаревке за шесть тысяч рублей. При моем аресте отобрана одна тысяча рублей. В Москву в июне месяце я привез своих сбережений из Вятки десять тысяч рублей. Жалованья в Вятке я получал одну тысячу двести рублей в месяц. В типографии в Вятке я работаю с 10 января. В Перми я был мобилизован в августе 1918 года и до конца ноября был в полку. С конца ноября стал работать в типографии, получал около семисот рублей в месяц до февраля 1919 года. В Москве по освобождении из тюрьмы я работал в типографии Атабекяна по Мытной улице.
П. Исаев
Обнаруженное у меня при обыске проходное свидетельство и свидетельство о болезни на имя Павла Ивановича Жигулева я нашел на лестнице перед дверью Турчанинова (Льва Черного) в день ареста; обнаруженный у меня револьвер системы «наган» я хранил без разрешения. У меня было 35 патронов.
П. Исаев
Павел Васильевич-Полетаев – мой товарищ по службе в типографии политотдела 3-й армии, и полагаю, что сейчас должен находиться в Вятке.
П. Исаев
С анархистами подполья я начал работать с половины октября, и с этих пор я стал жить в Краскове. Откуда брали бумагу для печатания, я не знаю. Привозил ее Митя, он же и увозил напечатанное. При мне на даче было 3 револьвера, 6 бомб, и за полторы недели до моего ареста привез Митя два солдатских вещевых мешка со взрывчатыми веществами. Бомбы делал Захар. Мною напечатано было 2000 экземпляров газеты «Анархия» № 2.
П. Исаев
ПОКАЗАНИЯ МИХАИЛА ЛЬВОВИЧА ГРЕЧАНИКОВА
В Москву я прибыл приблизительно в середине сентября с Украины, с фронта, где был у Махно. В Москве я узнал, что мой товарищ по Царицынскому фронту Александр Восходов заболел тифом и помещен в лазарет. Я его навестил и, зная, что у него нет средств, решил помочь ему материально, через Казимира, от которого я получил записку к квартирохозяйке Татьяне Никитишне Кореневой; я устроил там, на Арбате, в доме № 30, кв. 58, Восходова. Потом я устроил его на квартире по Большой Александровской улице, в доме № 22, вместе с Шестеркиным. В первых числах октября я съездил в Нижний Новгород навестить Петра Шестеркина и вместе с ним приехал в Москву. Шестеркин, не числившийся до этого членом организации подполья, должен был ехать на Украину. За квартиру и содержание Шестеркина и Восходова платил я из средств организации. Около 9 октября я ездил в Иваново-Вознесенск и около 20 октября – в Тулу. Последнюю поездку в Тулу я совершил вместе с Шестеркиным. Бомба 25 сентября с. г., брошенная в помещение Московского комитета Коммунистической партии, была брошена одним из моих товарищей анархистов. Я сам принимал участие в этом акте и стоял на посту в одном из переулков. Бомба была весом около lЅ пуда. Оболочка ее была деревянная; это была коробка из дерева, в которой носят вещи. Бомба эта, как акт протеста, была брошена по соглашению с «Всероссийской организацией анархистов подполья». Начинена была бомба пироксилином и динамитом. В 46-ой стрелковой дивизии я никогда не служил ни под своей, ни под чужой фамилией. Наша организация и я лично произвели экспроприацию в Москве на Большой Дмитровке в кооперативе, где был убит во время перестрелки один из членов организации.
М. Гречаников
ПОКАЗАНИЯ НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА НИКОЛАЕВА
1
Мое имя на самом деле не Николай, а Федор. Во взрыве на Леонтьевском переулке участвовали шесть человек – я, Петр
Соболев, Барановский, Миша Гречаников, Яша Глагзон и Черепанов. Черепанов указал место, откуда можно было бросить бомбу. За ограду входили двое – Петр Соболев (он же бросил бомбу) и Барановский, а мы трое были на страже. Черепанов же ушел. К Октябрьским торжествам готовилось тоже что-то, но, что именно, не знаю. Для этого мы вчетвером – я, Петр Соболев, Розанов и Вася Азаров – ездили в Одинцово на дачу Одинцова, где хранились привезенные откуда-то Васей четыре ящика пироксилина, и оттуда перевезли пироксилин в Москву, а затем он был перевезен на дачу в Красково. В Петербурге в апреле мы с Семиколенным и Сандуровым устроили экс, на котором Сандуров был убит.
В настоящее время партия левых эсеров делится на три группы – правое крыло (Штейнберг и др.), центр, который возглавляется М. Спиридоновой и Камковым, левое крыло – к нему принадлежит московская организация во главе с Тамарой, Крушинским и пр. Черепанов принадлежит к левому крылу до исключения из партии. В действительности московская организация представляет из себя пустое место. Я в последнее время почти совершенно отошел от партии, заблудившийся в трех соснах, тщетно искал выхода и не шел к большевикам только потому, что боялся, что не поверят моей искренности. Сейчас будучи на свободе, я отдал бы себя всецело делу революции и, думаю, принес бы немалую пользу, хотя бы на фронте.
О готовящемся взрыве я узнал в тот же день в 6 часов вечера. Накануне мне назначили свидание на 6 часов в день взрыва у Покровских казарм; туда явились участники взрыва, и там мне сказали, что сегодня заседание в Московском комитете РКП ответственных работников и решено произвести взрыв. Черепанова мы встретили в Чернышевском переулке, перед взрывом туда же Петр принес откуда-то бомбу. Его на предъявленной карточке убитого не признаю.
Федор Николаев
2
Приблизительно в июне, когда в партии остро ощущался недостаток в деньгах, в ЦК приехал Илья Судаков из Тулы и предложил организовать у них экспроприацию рабочкопа. Тогда ЦК были делегированы из Москвы шесть членов организации для этой цели: я, Сомов, Семиколенный, Иванов, Фрося и Таня. По приезде в Тулу мы направились к Чеботареву, где и был выработан план экспроприации. В экспроприации приняли участие три анархиста – Розанов, Леменев и Карасев, которые принимали участие и в разработке плана экспроприации в кв. Чеботарева. Из местных левых эсеров участие в экспроприации принимали Костромин, Василий (фамилии не помню), Николай (фамилии не помню), Таня в экспроприации участия не принимала. Наводчиком на экспроприацию был Перфирий Антонов, член правления рабочкопа.
Взято было 1 075 000 рублей, деньги были пропорционально количеству участников разделены между анархистами и левыми эсерами. Тульской организации левых эсеров была выделена сумма в 50 000 рублей.
Остальные деньги нами были отданы в ЦК. За то, что мы самовольно оставили для тульской организации 50 000 рублей, ЦК объявил нам строгий выговор, и в Тулу для расследования была послана комиссия в составе Тамары, Измаилович и еще кто-то. Кажется, за это член областного комитета партии Чеботарев и председатель губернского комитета Костромин были исключены из организации.
Федор Николаев
3
В Москву я приехал в мае месяце из Петрограда. Остановился сначала на Пречистенке, 40, а затем поселился в Тестовском поселке, дом 124, кв. 13, жил там под фамилией Федора Батенина, звали меня в партии «Федя». В боевой организации партии левых эсеров я не состоял.
Об оружии, которое хранилось в сарае моей квартиры в Тестовском поселке, я ничего не знал. В партии левых эсеров состою со времени раскола. В настоящее время принадлежу к группе Штейнберга. С Черепановым и Тамарой никаких сношений не имел. Арестован я в 1-м Троицком переулке, дом 5, кв. 2, куда зашел к своей знакомой Шуре Ратниковой. На этой квартире я был всего раза три. С другими жильцами я знаком не был.
4/XI – 19 года Николай (Федор) Николаев
4
Дополнительно показываю, что в предъявленном мне мужчине (предъявлен Леонид Хлебныйский, он же Приходько, он же Дядя Ваня) узнаю жильца квартиры Ратниковых, с которым я познакомился у них в квартире и которого впоследствии стал посещать. Знал я его под именем Ваня; знал также и проживающую вместе с ним Шуру. Был я у них 3–4 раза. Где я ночевал последние перед арестом дни, сказать отказываюсь. К взрыву в Леонтьевском переулке я отношусь отрицательно и так же точно относился бы к нему, если бы это сделали левые эсеры. Примкнул я к штейнбергской группе после 6-го совета партии, то есть с половины сентября, что, полагаю, может подтвердить Штейнберг.
Николай (Федор) Николаев
5
С последнего времени, то есть до ареста, пришлось мне проживать на нелегальном положении, потому что хотя по убеждениям примкнул к группе Штейнберга, но не успел этого оформить. Жил я все время на средства партии. Тестовский поселок я оставил во время его ликвидации, приблизительно 2Ѕ недели тому назад.
Николай (Федор) Николаев
ПОКАЗАНИЯ ЛЕОНТИЯ ВАСИЛЬЕВИЧА ХЛЕБНЫЙСКОГО
В Москву прибыл приблизительно в сентябре месяце этого года для поступления в бригаду, которой командовал мой товарищ Жлобинский, которого я знал еще с 1917 года, а то, что Жлобинский командовал бригадой, и его местонахождение я узнал от раненых солдат его отряда; были там Петька шофер (фамилии его не знаю) и Андрей; сведения эти я получил на вокзале в городе Брянске, где я был проездом.
В Брянске я пробыл на вокзале одни сутки; прибыл туда из 46-й дивизии, где я служил 2 недели при оперативном штабе, где исполнял функции помощника начальника штаба.
Из найденных ста тридцати тысяч рублей в моей комнате, в которой живет и Домбровский, признаю своими только тридцать три тысячи рублей. На вопрос, откуда у меня такие деньги, отвечаю: около четырех месяцев тому назад я получил семьдесят тысяч рублей от моего товарища Коробки, анархиста, будучи в городе Киеве. В Москву я прибыл для отправки меня на Царицынский фронт, где у меня были знакомые в бригаде Жлобинского. На вопрос, на каком основании анархист Коробка дал мне такую большую сумму денег, отвечаю: у Коробки были деньги, и он мне их дал. Откуда у последнего были такие суммы, я не знал, чем занимался – я не знаю, но я слыхал, что он отправлялся на Украину формировать какие-то отряды в тыл Деникина. Где находится сейчас Коробка, я не знаю.
В городе Москве я получил от Александра Попова раз 10 000 рублей, второй раз – 5000 рублей, затем еще около 1000 рублей. Деньги эти я от него получил потому, что сказал, что уезжаю. На вопрос, почему я просил у Попова денег, несмотря на то что у меня были средства для поездки, отвечаю: взял я их для запаса, дабы себя обеспечить на более продолжительное время. Не отрицаю знакомства с анархистами подполья, фамилии их: Гречаников, Тямин Михаил, Попов и др., еще Федя. Мой псевдоним Дядя Ваня, подложные документы на мое имя, паспортный бланк я получил от Гречаникова. Домбровский должен был со мной вместе уехать. Я и Домбровский официально не принадлежали к подпольной группе анархистов, но фактически – да, я признаюсь, что я старый анархист.
Я признаюсь также в том, что я не был никогда большевиком-коммунистом; вначале я показывал иначе, потому что не знал еще, что меня обвиняют в принадлежности к группе анархистов подполья. На экспроприациях я бывал на Украине, принимая активное участие, но в Москве не бывал. Участие во взрыве принимали: Миша Гречаников, Федя и Яша, последний жил на одной квартире с Мишей Гречаниковым. Приметы Яши: высокого роста, светлый блондин, иногда носит шинель. 1 сентября 1919 года я был арестован в городе Брянске, а также и Миша Тямин за вооруженное выступление против Советской власти, тогда же было предъявлено нами требование об освобождении анархиста Бодрова. Должен изменить свое показание относительно тов. Коробки. Коробка был уполномоченным Украинского ЦИК и командирован последним для формирования отрядов. Деньги у него были от эксов, по моему предположению. Моя настоящая фамилия Приходько Иван Лукьянович.
Иван Лукьянович Приходько
Леонтий Васильевич Хлебныйский
Дополнительно показываю, что Восходов Александр лежал в лазарете под этой фамилией. До болезни я знал его по фамилии Александра Попова. Это Попов-Восходов приносил мне несколько раз деньги суммами по 5 и 10 тысяч рублей. Раз я был у Восходова на квартире, и там Миша Гречаников дал деньги. Дал мне 25 тысяч. У Восходова-Попова был Петя Шестеркин, которого я знаю еще из Харькова. Полагаю, что раз Шестеркин жил с Восходовым-Поповым, то был, вероятно, членом организации подполья. Я знал 2-х Тяминых. Обоих еще по Харькову, где встречался с ними в Набаше. Тямин в технической фуражке заходил как-то ко мне в Москве, предлагая распространение листовок, от чего я отказался. Членом организации подполья я не состоял. Деньги мне давали потому, что я в Москве лечился и собирался уехать лечиться на Минеральные Воды.
Хлебныйский
В предъявленном мне мужчине (предъявлен Николай Николаевич Николаев) узнаю Федю, который несколько раз бывал у меня на квартире. Как мне известно со слов Миши Гречаникова, этот Федя принимал участие во взрыве 25 сентября сего года на Леонтьевском переулке в МК РКП.
Хлебныйский
Я помню случай, что был в театре, в студии, вместе с Ратниковыми, Домбровским, Голубовским и женой Лемберга. У меня жал сапог ногу, и я ушел из театра до окончания спектакля вместе с Домбровским. Вскоре после нашего прихода домой вернулись Ратниковы, и мы были тогда уже в постели.
Хлебныйский
На собрания никогда никуда не ходил. Домбровского Александра я знал лишь под этой фамилией. Другой его фамилии я никогда не слыхал. На вопрос о том, знал ли я Барановского, отвечаю, что на юге знал Шурку Барановского, но здесь, в Москве, не встречал его. Хлебныйский
Когда, возвращаясь из театра, мы вошли в квартиру, то услышали взрыв. Через неделю или полторы недели после взрыва я слышал от Миши Гречаникова о том, что взрыв был делом анархистов подполья и участвовали в нем он сам, Федя и Яша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
А. Н. (Барановский) Попов
ПОКАЗАНИЯ ПАВЛА ЕФИМОВИЧА ИСАЕВА
В Москву я приехал из Вятки в командировку по закупкам типографских материалов. Здесь в конце июня, несколько дней спустя по приезде, я был арестован на съезде анархической молодежи и просидел в Бутырках месяц и несколько дней. В начале августа я был освобожден из тюрьмы и жил в Москве все время без прописки. Ночь с 3 на 4 ноября я ночевал в Зацепском переулке у анархиста Турчанинова, он же Лев Черный. Миши Гречаникова я не знаю. Дядю Ваню, Приходько, Хлебныйского, Ратникова, Ратникову не знаю. Сапоги я купил 4-го сего ноября на Сухаревке за шесть тысяч рублей. При моем аресте отобрана одна тысяча рублей. В Москву в июне месяце я привез своих сбережений из Вятки десять тысяч рублей. Жалованья в Вятке я получал одну тысячу двести рублей в месяц. В типографии в Вятке я работаю с 10 января. В Перми я был мобилизован в августе 1918 года и до конца ноября был в полку. С конца ноября стал работать в типографии, получал около семисот рублей в месяц до февраля 1919 года. В Москве по освобождении из тюрьмы я работал в типографии Атабекяна по Мытной улице.
П. Исаев
Обнаруженное у меня при обыске проходное свидетельство и свидетельство о болезни на имя Павла Ивановича Жигулева я нашел на лестнице перед дверью Турчанинова (Льва Черного) в день ареста; обнаруженный у меня револьвер системы «наган» я хранил без разрешения. У меня было 35 патронов.
П. Исаев
Павел Васильевич-Полетаев – мой товарищ по службе в типографии политотдела 3-й армии, и полагаю, что сейчас должен находиться в Вятке.
П. Исаев
С анархистами подполья я начал работать с половины октября, и с этих пор я стал жить в Краскове. Откуда брали бумагу для печатания, я не знаю. Привозил ее Митя, он же и увозил напечатанное. При мне на даче было 3 револьвера, 6 бомб, и за полторы недели до моего ареста привез Митя два солдатских вещевых мешка со взрывчатыми веществами. Бомбы делал Захар. Мною напечатано было 2000 экземпляров газеты «Анархия» № 2.
П. Исаев
ПОКАЗАНИЯ МИХАИЛА ЛЬВОВИЧА ГРЕЧАНИКОВА
В Москву я прибыл приблизительно в середине сентября с Украины, с фронта, где был у Махно. В Москве я узнал, что мой товарищ по Царицынскому фронту Александр Восходов заболел тифом и помещен в лазарет. Я его навестил и, зная, что у него нет средств, решил помочь ему материально, через Казимира, от которого я получил записку к квартирохозяйке Татьяне Никитишне Кореневой; я устроил там, на Арбате, в доме № 30, кв. 58, Восходова. Потом я устроил его на квартире по Большой Александровской улице, в доме № 22, вместе с Шестеркиным. В первых числах октября я съездил в Нижний Новгород навестить Петра Шестеркина и вместе с ним приехал в Москву. Шестеркин, не числившийся до этого членом организации подполья, должен был ехать на Украину. За квартиру и содержание Шестеркина и Восходова платил я из средств организации. Около 9 октября я ездил в Иваново-Вознесенск и около 20 октября – в Тулу. Последнюю поездку в Тулу я совершил вместе с Шестеркиным. Бомба 25 сентября с. г., брошенная в помещение Московского комитета Коммунистической партии, была брошена одним из моих товарищей анархистов. Я сам принимал участие в этом акте и стоял на посту в одном из переулков. Бомба была весом около lЅ пуда. Оболочка ее была деревянная; это была коробка из дерева, в которой носят вещи. Бомба эта, как акт протеста, была брошена по соглашению с «Всероссийской организацией анархистов подполья». Начинена была бомба пироксилином и динамитом. В 46-ой стрелковой дивизии я никогда не служил ни под своей, ни под чужой фамилией. Наша организация и я лично произвели экспроприацию в Москве на Большой Дмитровке в кооперативе, где был убит во время перестрелки один из членов организации.
М. Гречаников
ПОКАЗАНИЯ НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА НИКОЛАЕВА
1
Мое имя на самом деле не Николай, а Федор. Во взрыве на Леонтьевском переулке участвовали шесть человек – я, Петр
Соболев, Барановский, Миша Гречаников, Яша Глагзон и Черепанов. Черепанов указал место, откуда можно было бросить бомбу. За ограду входили двое – Петр Соболев (он же бросил бомбу) и Барановский, а мы трое были на страже. Черепанов же ушел. К Октябрьским торжествам готовилось тоже что-то, но, что именно, не знаю. Для этого мы вчетвером – я, Петр Соболев, Розанов и Вася Азаров – ездили в Одинцово на дачу Одинцова, где хранились привезенные откуда-то Васей четыре ящика пироксилина, и оттуда перевезли пироксилин в Москву, а затем он был перевезен на дачу в Красково. В Петербурге в апреле мы с Семиколенным и Сандуровым устроили экс, на котором Сандуров был убит.
В настоящее время партия левых эсеров делится на три группы – правое крыло (Штейнберг и др.), центр, который возглавляется М. Спиридоновой и Камковым, левое крыло – к нему принадлежит московская организация во главе с Тамарой, Крушинским и пр. Черепанов принадлежит к левому крылу до исключения из партии. В действительности московская организация представляет из себя пустое место. Я в последнее время почти совершенно отошел от партии, заблудившийся в трех соснах, тщетно искал выхода и не шел к большевикам только потому, что боялся, что не поверят моей искренности. Сейчас будучи на свободе, я отдал бы себя всецело делу революции и, думаю, принес бы немалую пользу, хотя бы на фронте.
О готовящемся взрыве я узнал в тот же день в 6 часов вечера. Накануне мне назначили свидание на 6 часов в день взрыва у Покровских казарм; туда явились участники взрыва, и там мне сказали, что сегодня заседание в Московском комитете РКП ответственных работников и решено произвести взрыв. Черепанова мы встретили в Чернышевском переулке, перед взрывом туда же Петр принес откуда-то бомбу. Его на предъявленной карточке убитого не признаю.
Федор Николаев
2
Приблизительно в июне, когда в партии остро ощущался недостаток в деньгах, в ЦК приехал Илья Судаков из Тулы и предложил организовать у них экспроприацию рабочкопа. Тогда ЦК были делегированы из Москвы шесть членов организации для этой цели: я, Сомов, Семиколенный, Иванов, Фрося и Таня. По приезде в Тулу мы направились к Чеботареву, где и был выработан план экспроприации. В экспроприации приняли участие три анархиста – Розанов, Леменев и Карасев, которые принимали участие и в разработке плана экспроприации в кв. Чеботарева. Из местных левых эсеров участие в экспроприации принимали Костромин, Василий (фамилии не помню), Николай (фамилии не помню), Таня в экспроприации участия не принимала. Наводчиком на экспроприацию был Перфирий Антонов, член правления рабочкопа.
Взято было 1 075 000 рублей, деньги были пропорционально количеству участников разделены между анархистами и левыми эсерами. Тульской организации левых эсеров была выделена сумма в 50 000 рублей.
Остальные деньги нами были отданы в ЦК. За то, что мы самовольно оставили для тульской организации 50 000 рублей, ЦК объявил нам строгий выговор, и в Тулу для расследования была послана комиссия в составе Тамары, Измаилович и еще кто-то. Кажется, за это член областного комитета партии Чеботарев и председатель губернского комитета Костромин были исключены из организации.
Федор Николаев
3
В Москву я приехал в мае месяце из Петрограда. Остановился сначала на Пречистенке, 40, а затем поселился в Тестовском поселке, дом 124, кв. 13, жил там под фамилией Федора Батенина, звали меня в партии «Федя». В боевой организации партии левых эсеров я не состоял.
Об оружии, которое хранилось в сарае моей квартиры в Тестовском поселке, я ничего не знал. В партии левых эсеров состою со времени раскола. В настоящее время принадлежу к группе Штейнберга. С Черепановым и Тамарой никаких сношений не имел. Арестован я в 1-м Троицком переулке, дом 5, кв. 2, куда зашел к своей знакомой Шуре Ратниковой. На этой квартире я был всего раза три. С другими жильцами я знаком не был.
4/XI – 19 года Николай (Федор) Николаев
4
Дополнительно показываю, что в предъявленном мне мужчине (предъявлен Леонид Хлебныйский, он же Приходько, он же Дядя Ваня) узнаю жильца квартиры Ратниковых, с которым я познакомился у них в квартире и которого впоследствии стал посещать. Знал я его под именем Ваня; знал также и проживающую вместе с ним Шуру. Был я у них 3–4 раза. Где я ночевал последние перед арестом дни, сказать отказываюсь. К взрыву в Леонтьевском переулке я отношусь отрицательно и так же точно относился бы к нему, если бы это сделали левые эсеры. Примкнул я к штейнбергской группе после 6-го совета партии, то есть с половины сентября, что, полагаю, может подтвердить Штейнберг.
Николай (Федор) Николаев
5
С последнего времени, то есть до ареста, пришлось мне проживать на нелегальном положении, потому что хотя по убеждениям примкнул к группе Штейнберга, но не успел этого оформить. Жил я все время на средства партии. Тестовский поселок я оставил во время его ликвидации, приблизительно 2Ѕ недели тому назад.
Николай (Федор) Николаев
ПОКАЗАНИЯ ЛЕОНТИЯ ВАСИЛЬЕВИЧА ХЛЕБНЫЙСКОГО
В Москву прибыл приблизительно в сентябре месяце этого года для поступления в бригаду, которой командовал мой товарищ Жлобинский, которого я знал еще с 1917 года, а то, что Жлобинский командовал бригадой, и его местонахождение я узнал от раненых солдат его отряда; были там Петька шофер (фамилии его не знаю) и Андрей; сведения эти я получил на вокзале в городе Брянске, где я был проездом.
В Брянске я пробыл на вокзале одни сутки; прибыл туда из 46-й дивизии, где я служил 2 недели при оперативном штабе, где исполнял функции помощника начальника штаба.
Из найденных ста тридцати тысяч рублей в моей комнате, в которой живет и Домбровский, признаю своими только тридцать три тысячи рублей. На вопрос, откуда у меня такие деньги, отвечаю: около четырех месяцев тому назад я получил семьдесят тысяч рублей от моего товарища Коробки, анархиста, будучи в городе Киеве. В Москву я прибыл для отправки меня на Царицынский фронт, где у меня были знакомые в бригаде Жлобинского. На вопрос, на каком основании анархист Коробка дал мне такую большую сумму денег, отвечаю: у Коробки были деньги, и он мне их дал. Откуда у последнего были такие суммы, я не знал, чем занимался – я не знаю, но я слыхал, что он отправлялся на Украину формировать какие-то отряды в тыл Деникина. Где находится сейчас Коробка, я не знаю.
В городе Москве я получил от Александра Попова раз 10 000 рублей, второй раз – 5000 рублей, затем еще около 1000 рублей. Деньги эти я от него получил потому, что сказал, что уезжаю. На вопрос, почему я просил у Попова денег, несмотря на то что у меня были средства для поездки, отвечаю: взял я их для запаса, дабы себя обеспечить на более продолжительное время. Не отрицаю знакомства с анархистами подполья, фамилии их: Гречаников, Тямин Михаил, Попов и др., еще Федя. Мой псевдоним Дядя Ваня, подложные документы на мое имя, паспортный бланк я получил от Гречаникова. Домбровский должен был со мной вместе уехать. Я и Домбровский официально не принадлежали к подпольной группе анархистов, но фактически – да, я признаюсь, что я старый анархист.
Я признаюсь также в том, что я не был никогда большевиком-коммунистом; вначале я показывал иначе, потому что не знал еще, что меня обвиняют в принадлежности к группе анархистов подполья. На экспроприациях я бывал на Украине, принимая активное участие, но в Москве не бывал. Участие во взрыве принимали: Миша Гречаников, Федя и Яша, последний жил на одной квартире с Мишей Гречаниковым. Приметы Яши: высокого роста, светлый блондин, иногда носит шинель. 1 сентября 1919 года я был арестован в городе Брянске, а также и Миша Тямин за вооруженное выступление против Советской власти, тогда же было предъявлено нами требование об освобождении анархиста Бодрова. Должен изменить свое показание относительно тов. Коробки. Коробка был уполномоченным Украинского ЦИК и командирован последним для формирования отрядов. Деньги у него были от эксов, по моему предположению. Моя настоящая фамилия Приходько Иван Лукьянович.
Иван Лукьянович Приходько
Леонтий Васильевич Хлебныйский
Дополнительно показываю, что Восходов Александр лежал в лазарете под этой фамилией. До болезни я знал его по фамилии Александра Попова. Это Попов-Восходов приносил мне несколько раз деньги суммами по 5 и 10 тысяч рублей. Раз я был у Восходова на квартире, и там Миша Гречаников дал деньги. Дал мне 25 тысяч. У Восходова-Попова был Петя Шестеркин, которого я знаю еще из Харькова. Полагаю, что раз Шестеркин жил с Восходовым-Поповым, то был, вероятно, членом организации подполья. Я знал 2-х Тяминых. Обоих еще по Харькову, где встречался с ними в Набаше. Тямин в технической фуражке заходил как-то ко мне в Москве, предлагая распространение листовок, от чего я отказался. Членом организации подполья я не состоял. Деньги мне давали потому, что я в Москве лечился и собирался уехать лечиться на Минеральные Воды.
Хлебныйский
В предъявленном мне мужчине (предъявлен Николай Николаевич Николаев) узнаю Федю, который несколько раз бывал у меня на квартире. Как мне известно со слов Миши Гречаникова, этот Федя принимал участие во взрыве 25 сентября сего года на Леонтьевском переулке в МК РКП.
Хлебныйский
Я помню случай, что был в театре, в студии, вместе с Ратниковыми, Домбровским, Голубовским и женой Лемберга. У меня жал сапог ногу, и я ушел из театра до окончания спектакля вместе с Домбровским. Вскоре после нашего прихода домой вернулись Ратниковы, и мы были тогда уже в постели.
Хлебныйский
На собрания никогда никуда не ходил. Домбровского Александра я знал лишь под этой фамилией. Другой его фамилии я никогда не слыхал. На вопрос о том, знал ли я Барановского, отвечаю, что на юге знал Шурку Барановского, но здесь, в Москве, не встречал его. Хлебныйский
Когда, возвращаясь из театра, мы вошли в квартиру, то услышали взрыв. Через неделю или полторы недели после взрыва я слышал от Миши Гречаникова о том, что взрыв был делом анархистов подполья и участвовали в нем он сам, Федя и Яша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58