Факт регистрации этих лиц и вооружения характеризует сам по себе высшую степень их преступной решимости и угрозу перейти к кровопролитию, а потому они нуждаются в достаточном карательном воздействии, хотя и в меньшей степени, чем участники первых групп. Комиссия считает необходимым отметить ряд участников из двух последних групп, кои действовали отчасти под давлением и принуждением захватчиков, отчасти будучи введены ими в заблуждение, по неразумию и легкомыслию, ввиду своей молодости или невежественности. Это Николай Гайкович, Владимир Гапонов (скрылся), Николай Новиков, Иван Зайцев, Михаил Тагунов, Борис Новоселов, Алекс. Рождественский, Александр Галанин и реалист Кольчугин. Лица не вполне сознавали преступность своего поведения и не предвидели его результата, находясь, однако, в таких обстоятельствах, могли, а как получившие образование, и должны были его предвидеть. Большинство их при возложении на них белыми ответственных поручений добровольно уклонялись и отступали от дальнейших действий и, оставив всякое преступное намерение, расходились, побросав оружие. Все эти лица также нуждаются, по мнению комиссии, в карательном воздействии с целью внушить им мысль в будущем внимательно следить за собой и за своими поступками, давая отчет о своих действиях, быть более осмотрительными и внимательными и не поддаваться на хитрую удочку врагов Советской власти. Нравственный облик таких участников и мотив их деятельности ясно вырисовывается из объяснений Кольчугина, который, узнав о перевороте, «почувствовал какой-то подъем духа», что часто случается с молодежью при всяких переменах, выскочил на улицу из любопытства, бежал туда, куда бежали другие, и делал то, что делали другие (даже стоял часовым), но когда увидел, что его хотят послать в бой с рабочими, то понял преступность своих действий, ушел к себе домой и более участия в мятеже не принимал. Комиссия находит необходимым считать таких лиц участниками в мятеже по неосторожности.
Наконец, в четвертую группу привлеченных по этому делу к ответственности следует отнести пособников при выступлении белых; такие лица, не приняв прямого участия в самом мятеже, заведомо оказали какую-либо помощь белогвардейцам. В эту группу входят епископ Митрофан, переславший руководителю Сахарову с монахом Алексинским посылку с деньгами, купец Николай Яковлев, кормивший даром белогвардейцев колбасой, Александр Яковлев, Алексей Мазуров, Иван Сыромятников и Андрей Зыбин. К этой же группе комиссия причисляет лиц, хотя и не оказавших помощи белогвардейцам, но в знак признания их власти либо надевших белые повязки, либо иными поступками, например руганью и угрозами, обращенными к сторонникам Советской власти, удостоверивших свою полную солидарность с захватчиками и, следовательно, настроение, опасное для советского прав, порядка. Это Петр Добролюбов, Николай Гундобин, Аркадий Самойлов, Петр Синицын Сергей Никитин, Галкин, Башкиров и Федор Веревушкин (надел погоны вольноопределяющегося). Большинство опрошенных из всех привлекаемых к ответственности мятежников уличаются своими собственными объяснениями, показаниями других лиц и данными дела.
Производство настоящего дела в части, касающейся расстрелянных виновников мятежа, должно подлежать прекращению. Что же касается всех перечисленных участников его, в том числе скрывшихся и неразысканных, то комиссия приходит к заключению, что они должны подлежать обвинению в том, что 8 и 9 июля 1918 года в городе Муроме с целью насильственно низвергнуть власть Советов Российской Федеративной Республики и установить образ правления согласно видам высшего командования чехословацкой банды, именовавшей себя национально-добровольческой армией, участвовали в вооруженном белогвардейском мятеже, причем белогвардейцы разграбили склад оружия и имущество советских учреждений, расхитив при этом около семисот тысяч денег, захватили власть в городе Муроме в свои руки, разрушили железнодорожный путь, арестовали многих ответственных работников и сторонников Советской власти, нарушили правильное течение работы во всех учреждениях, государственных и общественных, что ввиду отсутствия [у] Советской власти в то время в наличности достаточных вооруженных сил вызвало для подавления мятежа и восстановления Советов и вместе с тем нарушенного порядка и спокойствия принятие особых мер.
Означенное обвинение отягчается еще тем, что насильственное посягательство белых на целость и безопасность государства не только поставило в опасность общественный порядок и произвело перерыв правильного течения советской работы, направленной всеми своими силами на дальнейшее течение революции в интересах трудящихся масс, но это выступление контрреволюционных сил произошло именно в тот момент, когда Советская власть, бросив на фронт в бой с чехословацкими бандами за хлеб для голодающих и пролетарские интересы почти все свои вооруженные силы, не имела под рукой войск, чтобы сразу же рассеять мятежников. И когда на фронте, почти лишенные командного состава, редеющие от потерь, отряды рабочих и крестьян, истекая кровью в борьбе с чехословаками за хлеб и всеобщий мир, протянули руку, ища помощи, мятежники, глазным образом бывшие офицеры, действуя заодно с теми же чехословацкими бандами, ответили гнусным предательским ударом в спину.
Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика во имя блага трудящихся масс должна оградить себя в будущем от потрясений и насильственных посягательств на ее организации со стороны предателей и изменников. На основании изложенного следственная комиссия постановила всех вышепоименованных лиц предать суду Владимирского губернского революционного трибунала, предъявив им обвинение в участии в белогвардейском мятеже; в отношении же расстрелянных мятежников дело за их смертью направить к прекращению.
Председатель комиссии (подпись)
Члены (две подписи)
Копия
ВЛАДИМИРСКИЙ ГУБЕРНСКИЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ТРИБУНАЛ
ПРИГОВОР
Именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики.
1919 года февраля 22–26 дня Владимирский губернский революционный трибунал в публичном судебном заседании открыт в городе Владимире в составе председателя Г. К. Туркина, очередных заседателей Спирякова, Пукалова, Данилова, Воронина, Иванова и Аревьева, при секретаре Г. Н. Крюковском, рассмотрев дело о белогвардейском восстании 8–9 июля 1918 года в городе Муроме, приговорил:
1) Из скрывшихся обвиняемых: Николая Сахарова, Николая Григорьева, Алексея Жадина, Василия Рожкова, Петра Добролюбова, Зимоглядова, Николая Петрова, Николая Гвоздева, Алексея Мяздрикова, Бориса Русакова, Николая Гайковича, Валентина Моисеева, Сергея Орлова, бывшего капитана Зотова и Николая Фиворского – объявить врагами народа и по обнаружении их места нахождения расстрелять, а в отношении остальных постановить дополнительный приговор, который и объявить 1 марта 1919 года.
2) Наличных обвиняемых: а) Первова Пантелеймона, Глазкова Дмитрия, Добровольского Федора, Рудакова Николая, Бородулина Бориса, Крякова Михаила, Григорьевых Василия и Николая Михайловичей, Перлова Петра Ивановича, Деева Алексея Михайловича, Лебедева Константина Васильевича, Рудакова Аркадия, Новоселова Александра и Булгакова Константина – заключить в военно-концентрационный лагерь до окончательного прекращения гражданской войны, а при невозможности сего – лишить их свободы и заключить под стражу с обязательными общественными работами: Рудакова Аркадия – на пять лет, Новоселова Александра – на пять лет, Булгакова Константина – на шесть месяцев, остальных же обвиняемых на два года;
б) Шишко Степана – объявить врагом народа и расстрелять в течение 24-х часов от момента объявления сего приговора;
в) епископа Митрофана признать виновным, но за старостью от наказания освободить, лишив, однако, права проживания в Муроме и Муромском уезде Монастырь же, как очаг контрреволюционных сил, закрыть.
г) Ивановского-Новоселова Бориса, Благонравова, Розанова и Айнова Александра признать виновными, но от наказания освободить – последнего ввиду наличности у него туберкулеза, а остальных – как учащихся;
д) Алексинского, Васильева Николая Павловича, Быкова Юрия, Зыбина, Мазурова и Самойлова – оправдать;
е) Горшуновых Николая и Матвея – оштрафовать по семь тысяч пятьсот рублей, Бандина Петра, Иванова – на десять тысяч рублей, Яковлева Михаила Павлова на пятьдесят тысяч рублей, Яковлева Николая Васильевича – на двадцать тысяч рублей, Яковлева Александра Васильевича – на двадцать тысяч рублей и Сыромятникова – на тридцать тысяч рублей; назначить на уплату недельный срок, а при неуплате лишить их свободы на два года каждого. До уплаты штрафа заключить их под стражу;
ж) всех присужденных к личному наказанию, не содержащихся до сего времени под стражей, немедленно арестовать.
з) Взыскать с осужденных за круговою ответственностью издержек производства дела десять тысяч рублей.
Приговор окончателен, но может быть обжалован в двухнедельный срок кассационному отделу при ВЦИК.
Главных участников восстания изловить не удалось, так как в то время все внимание Чрезвычайной комиссии было направлено на чехословацкий фронт и на Ярославль.
Часть из них перебралась к чехословакам и Колчаку, как, например, Сахаров и Григорьев, часть разъехалась по другим городам, а большинство осталось на месте и начало создавать новую организацию. Эта организация была раскрыта ровно через год, летом 1919 года, через шпионку этой организации Морозову. По показаниям Морозовой, эта организация представляется в следующем виде.
ПРОТОКОЛ ДОЗНАНИЯ МОРОЗОВОЙ
Я, помощник заведующего пунктом особого отдела 26 дивизии, 5, Иван Моисеевич, по поручению заведующего пунктом составил настоящий протокол. Опрошенная гражданка Морозова показала следующее:
«17 апреля 1919 года я выехала из города Мурома через Симбирск; мне хотелось прожить в Уфе до того времени, пока красные займут Златоуст, так как в Златоусте живет мой отец и там остались мои вещи. Те вещи, которые были у меня, я позакладывала в ломбард в городе Владимире, мне больше нечем стало жить, вот причина, которая заставила меня из Мурома выехать и пробираться к Златоусту. 23 мая я приехала на станцию Ютаза, здесь была задержана помощником пункта особого отдела 26 дивизии, который, узнав, что я еду в Златоуст, предложил коменданту станции Ютаза дать мне пропуск до города Самары; пропуск до Самары мне был дан, но я обратно в Самару не возвратилась, несмотря на предупреждение коменданта станции Ютаза о том, что если я не возвращусь, то буду расстреляна.
Если вы подозреваете меня в шпионаже, то вы ошибаетесь, я не идейная шпионка и Советской власти никакого вреда не делала.
Я знаю много белогвардейцев в городах Муроме, Казани, Москве. В городе Муроме я знаю следующих белогвардейцев:
1) Анатолий Засухин, Сретенка, д. 20, прапорщик,
2) Владимир Иванов, Рождественка, № 7, прапорщик,
3) Константин Кузнецов, адреса не знаю, прапорщик,
4) Федор Васильев, на Мурманской ул., № [дома] не знаю, прапорщик,
5) Александр Захаров, Набережная, № 72, подпоручик,
6) Николай Васильевич Шихов, в слободе Икиманское,
7) Иван Александрович Иванов, Вознесенская, подпрапорщик,
8) Федор Иванович Павлов, живет в городе, сам деревенский, деревни Петровка (Александровка), рядовой солдат,
9) Владимир Васильевич Александров, Воздвиженка, 11, поручик,
10) Александр Иванович Данилов, мест., рядовой солдат,
11) Александр Иванович Васильев, Фабричная улица, около фабрики, подпрапорщик,
12) Владимир Иванович Клюгин, Касимовская улица, около винного склада, поручик,
13) Иван Николаевич Мельцов, адреса не знаю, прапорщик,
14) Константин Павлович Засухин, Нижегородская, 5, студент,
15) Афанасий Николаевич Морозов, Набережная улица, около острога, прапорщик,
16) Михаил Васильевич Волков, город Ковров, Вознесенская, 5, техник,
17) Федор Федорович Тобольский, в Муроме, адреса не знаю, студент.
У всех перечисленных лиц без исключения есть револьверы, а у многих из них есть винтовки, и даже по две. У кого именно есть винтовки, я не знаю. Также есть динамит, хранящийся у Клюгина Афанасия Александровича, живущего в мест. Штам. О том, что означенные лица белогвардейцы, я знаю потому, что они принимали участие в юнкерском восстании в Москве в феврале месяце, а многие участвовали в убийстве комиссара в городе Муроме на тракту, около Нижегородского вокзала. О том, что я знаю имена и фамилии белогвардейцев, так нет ничего удивительного, так как мои родственники – белогвардейцы и все остальные часто приходили к ним в гости, где говорили о восстании против Советской власти. Также я слышала, что они хотят взорвать мост через реку Оку в том случае, когда белые будут продвигаться вперед, чтобы расстроить советский транспорт. Когда я уезжала из Мурома, то означенные здесь Васильев, Мельцов, Иванов, Захаров просили меня, чтобы я узнала, когда буду ехать обратно из города Златоуста, какие успехи у белых, как подвигаются они вперед. Если успехи хорошие, то они постараются подобрать здесь организацию; крестьяне всего уезда в большинстве своем безусловно не пойдут за ними. Денег никаких они мне не давали, поручений к белым в Златоуст также; еще добавляю, что они в непродолжительном времени собирались устроить какую-то забастовку. В Москве из белых я знаю Владимира Васильевича Клюгина, Тверская, 37, пятый подъезд № 25; в Казани – Константина Васильевича Александрова, около крепости, возле школы прапорщиков, Василий Васильевич Борисов, около психиатрической больницы, на Арском поле. Зная всех этих белогвардейцев, я не заявляла Советской власти потому, что боялась, чтобы белые мне не отомстили, да и меня это не касалось. Теперь же, когда дело коснулось меня, я их выдала.
Елизавета Ивановна Морозова. 27 июля 1919 года».
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА КОНЮХИНА НИКОЛАЯ НИКИФОРОВИЧА
В 1918 году я участвовал в восстании бессознательно (примкнул случайно уже днем).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58