Партия, выступившая против политики мира, одобренной съездом Советов, фарисейски клялась в верности Советской власти. В казармы были посланы агитаторы, чтобы привлечь красноармейцев на сторону восставших. Численность мятежников в ночь на 7 июля составляла около 1800 человек. Они имели на вооружении 6–8 орудий, 4 броневика.
Советское правительство, узнав о мятеже, немедленно приняло меры к организации его разгрома. Общее руководство ликвидацией мятежа осуществлял Ленин. Он распорядился задержать и обезоружить в Большом театре фракцию левых эсеров – делегатов V съезда Советов – во главе с их лидером М. А. Спиридоновой. Были приведены в боевую готовность воинские части. Военными руководителями операции по подавлению восстания Совнарком назначил председателя Высшей военной инспекции Н. И. Подвойского и командующего Московским военным округом Н. И. Муралова. Латышскими частями, участвовавшими в ликвидации мятежа, командовал И. И. Вацетис.
На рассвете 7 июля советские войска начали наступление по Бульварному кольцу и набережной Москвы-реки на позиции мятежников в районе Яузского и Покровского бульваров. Утром они освободили почтамт и телеграф, заняли Покровские казармы. Начался штурм штаба отряда мятежников, для чего пришлось применить артиллерию. После первых залпов восставшие стали разбегаться. В первом часу дня мятеж был подавлен, Дзержинский и другие находившиеся под арестом большевики вышли на свободу. В плен было захвачено около 300 мятежников. Вечером 7 июля ВЧК принял постановление о расстреле 13 участников мятежа, в том числе В. А. Александровича.
Следует заметить, что в подавлении левоэсеровской авантюры принимали участие и бойцы ВЧК – отряд балтийских моряков под командованием А. Я. Полякова, насчитывавший более 100 человек, и отряд самокатчиков. Они разоружили выставленную Поповым охрану в зданиях ВЧК, взяв их под свой контроль. 7 июля воины-чекисты вместе с солдатами Красной Армии освободили от левых эсеров типографию в Ваганьковском (ныне Малый Трехгорный) переулке, почтамт и телеграф, разоружили на станции Химки левоэсеровский отряд матросов, прибывший из Петрограда в Москву на помощь Попову.
Для расследования левоэсеровского восстания Совнарком образовал Особую следственную комиссию во главе с наркомом юстиции П. И. Стучкой.
Во время следствия сотрудники германского посольства, дававшие показания как свидетели, сообщили, что они ставили ВЧК в известность о существовании в Москве организации, готовившей покушение на посла, и передали Дзержинскому список адресов, где собирались заговорщики, и тексты антигерманских воззваний. Это сообщение послужило позже основанием для намеков о причастности Феликса Эдмундовича к убийству графа Мирбаха. Ф. Э. Дзержинский в своих показаниях Следственной комиссии сказал, что сигналы о готовящемся террористическом акте действительно поступали. Чекисты произвели обыски по адресам, указанным посольством, но они никаких результатов не дали. Не было отмечено и фактов распространения антигерманских воззваний. Сведения относительно заговора, полученные от немецких осведомителей во время беседы с ними в помещении посольства, были неопределенными, путанными. Складывалось впечатление, что кто-то шантажирует германских дипломатов. Кроме того, сотрудники посольства не вполне доверяли руководителям ВЧК, не сообщали всех известных им фактов. Дзержинский не сомневался в существовании заговора, но полагал, что его участников следует искать среди монархистов, савинковцев, а также англо-французских агентов. «Недоверие ко мне со стороны дающих мне материал, – говорил он, – связывало мне руки» (т. 1, с. 254).
Драматизм положения заключался в том, что Дзержинский, впрочем, как и другие большевики, в то время даже и предположить не мог возможность покушения на Мирбаха со стороны левых эсеров – союзников по совместной советской работе.
Говоря о событиях, связанных с мятежом левых эсеров, нельзя не упомянуть о таком факте: после освобождения из рук мятежников Ф. Э. Дзержинский, человек предельно щепетильный в соблюдении правовых норм, подал в Совнарком заявление с просьбой освободить его, как одного из главных свидетелей по делу об убийстве Мирбаха, от обязанностей председателя ВЧК и вообще от работы в комиссии. Совнарком с пониманием отнесся к просьбе Дзержинского и удовлетворил ее. Временно председателем ВЧК был назначен Я. X. Петерс. Дзержинского же оставили членом коллегии ВЧК. Однако доверие партии и Советского правительства к Феликсу Эдмундовичу было столь велико, что 22 августа, еще до окончания следствия, Совнарком снова назначил его председателем Чрезвычайной комиссии.
После окончания расследования Следственная комиссия передала дело о мятеже в Верховный ревтрибунал при ВЦИК. Оно рассматривалось 27 ноября 1918 года на открытом судебном заседании. Трибунал объявил Попова вне закона, а лидеров партии левых эсеров, а также Я. Блюмкина и Н. Андреева приговорил к тюремному заключению на три года (всех их судили заочно). М. А. Спиридонова и Ю. В. Саблин, члены ЦК ПЛСР, ввиду их прежних заслуг перед революцией, были осуждены на один год заключения в тюрьму и через день освобождены по амнистии.
Поднявшись на борьбу против пролетарской диктатуры, левые эсеры обрекли себя на политическую смерть. Они потеряли влияние на те слои населения, которые шли за ними, веря их революционной фразе. Партию левых эсеров потряс кризис, она раскололась на ряд фракционных групп. Многие ее члены осудили авантюру своего ЦК и вышли из состава партии.
Судьба организаторов и участников левоэсеровского мятежа сложилась по-разному. Попов бежал на Украину, вступил в банду Махно. В ноябре 1920 года во время разоружения анархистов был арестован и затем расстрелян. Блюмкин ушел в подполье, затем также перебрался на Волгу, оттуда – на оккупированную немцами Украину, где участвовал в подготовке террористического акта против гетмана П. П. Скоропадского. После аннулирования Брестского договора в апреле 1919 года явился с повинной в Киевскую ЧК. Вскоре он был помилован Президиумом ВЦИК. После этого он служил в военном ведомстве, затем – в ОГПУ. В 1929 году Блюмкин, находясь в Турции, установил связь с Троцким. В начале ноября того же года по постановлению судебной коллегии ОГПУ он был расстрелян. Другой участник террористического акта – Н. Андреев бежал от возмездия на Украину, где умер от сыпного тифа.
М. А. Спиридонова после освобождения продолжала вести активную борьбу против большевистской партии, несколько раз подвергалась аресту. Впоследствии отошла от политической деятельности. В 1941 году была репрессирована.
А. Л. Колегаев порвал с партией левых эсеров и в 1918 году вступил в РКП (б). В годы гражданской войны был военкомом 13-и стрелковой дивизии, а затем членом Реввоенсовета и председателем Особой продовольственной комиссии Южного фронта. После войны – на хозяйственной работе.
Ю. В. Саблин тоже вышел из партии левых эсеров и в 1919 году стал членом Коммунистической партии. Занимал ряд командных должностей в Красной Армии. Участвовал в подавлении кронштадтского мятежа. Награжден двумя орденами Красного Знамени. Во второй половине 30-х годов и Колегаев, и Саблин стали жертвами репрессий.
Наряду с левыми эсерами на путь контрреволюционной борьбы вступили и анархисты, которые также прикрывали свою подрывную деятельность революционными фразами. В конце 1917 – начале 1918 года они активно участвовали в сломе старого государственного аппарата, в подавлении сопротивления свергнутых классов. Однако, как только Советская власть начала устанавливать твердый революционный порядок и дисциплину, требовать выполнения издаваемых ею декретов, большая часть анархистов выступила против политики Коммунистической партии и Советского правительства. В ряде городов группы анархистов создали вооруженные отряды и, сомкнувшись с уголовными элементами, стали осуществлять разбой, ограбления, убийства.
После разоружения анархистов весной 1918 года они вышли почти из всех советских учреждений, в том числе из ВЧК, открыто противопоставили себя пролетарскому государству. (Лишь небольшие группы анархистов-коммунистов и анархистов-синдикалистов остались на позиции лояльного отношения к Советской власти.) Анархисты занимались экспроприациями банков и касс предприятий, провоцировали рабочих на забастовки и мятежи. На Украине они составили основное ядро банд Махно. ВЧК вынуждена была принять необходимые меры к пресечению контрреволюционной и уголовной деятельности анархистов.
25 сентября 1919 года анархисты бросили громадной разрушительной силы бомбу, начиненную динамитом и нитроглицерином, в зал заседаний Московского комитета РКП (б), размещавшегося в двухэтажном особняке в Леонтьевском переулке. Там на втором этаже в это время проходило собрание актива, обсуждавшее вопрос о постановке агитации и работе партийных школ. Присутствовало около 150 человек. Среди них были ответственные работники Москвы, представители районных партийных организаций, лекторы и агитаторы, слушатели Коммунистического университета и партийных школ. Предполагался приезд В. И. Ленина, но он не смог принять участия в собрании.
Взрыв бомбы привел к большим жертвам: 12 человек были убиты, в том числе секретарь МК РКП (б) В. М. Загорский, 55 человек получили ранения и контузии, среди них видные деятели большевистской партии Н. И. Бухарин, А. Ф. Мясников, М. С. Ольминский, Ем. Ярославский и другие. Был нанесен большой ущерб зданию.
Преступление, совершенное в Леонтьевском переулке, вызвало гневное возмущение рабочих, крестьян, красноармейцев. Повсюду принимались резолюции с гребованием ввести беспощадный красный террор, осуществить расправу с контрреволюционерами. «За каждую голову наших вождей снять тысячу вражеских голов» – такое требование выдвигалось в одной из резолюций.
Следует заметить, что взрыв в помещении МК был совершен в крайне тяжелый для Советской власти момент. Положение на фронте было критическим. Деникин захватил Киев, взял Курск, приближался к Орлу. Юденич стоял под Петроградом. В Москве только что была раскрыта крупная контрреволюционная организация, готовившая восстание в городе. Казалось, все говорило за то, что снова, как и год назад, будет объявлен массовый красный террор. Однако Коммунистическая партия и Советское государство не пошли на это.
ЦК РКП (б), получив первые сигналы о попытках возродить на местах методы красного террора, сразу принял меры к их пресечению. 26 сентября этот вопрос обсуждался на Пленуме ЦК.
Было принято постановление, в котором разъяснялась нецелесообразность усиления репрессий против заложников и членов партий эсеров и меньшевиков, не занимающихся преступной деятельностью. В сообщении о Пленуме говорилось: «…Советская власть в России в настоящее время настолько крепка и сильна, что может, не впадая в нервность, сохраняя обычный темп работы трибуналов и комиссий по борьбе с контрреволюцией, не допуская случайных ошибок, которые имели место в прошлом году, навести страх на врагов и обезвредить их организации. Поэтому Пленум ЦК принял решение, что взрыв Московского комитета не должен отразиться на обычной деятельности ВЧК и губчека».
Розыск преступников был возложен на Московскую ЧК. Вначале она предположила, что взрыв в Леонтьевском переулке произведен белогвардейцами в ответ на расстрел руководителей «Национального центра». (Список расстрелянных ВЧК опубликовала за день до террористического акта.) Однако вскоре МЧК удалось напасть на след подлинных террористов. 2 октября в поезде под Брянском железнодорожники задержали С. Каплун – члена украинской конфедерации анархистов «Набат», командированную для подпольной работы в тылу Деникина. У нее было изъято письмо одного из лидеров «Набата», Барона, к своим украинским единомышленникам, в котором сообщалось, что взрыв в Москве – дело рук подпольных анархистов. Барон и некоторые другие легальные анархисты были арестованы, но отказались сообщить что-либо об анархистах подполья. Тем не менее МЧК скоро выявила конспиративные квартиры последних и произвела аресты. При этом анархисты оказали сопротивление, в перестрелке были убиты два организатора и участника взрыва в МК – Казимир Ковалевич и Петр Соболев.
Следствие по делу анархистов подполья вели заместитель председателя МЧК В. Н. Манцев и другие сотрудники комиссии. Некоторых арестованных допрашивал председатель ВЧК, являвшийся одновременно председателем Московской ЧК, Ф. Э. Дзержинский. В ходе расследования чекисты получили большой документальный материал о контрреволюционных и уголовных действиях анархистов подполья. Этот материал опубликован в «Красной книге ВЧК». Выяснилось, что анархисты действовали сообща с левыми эсерами и максималистами. Арестованные подробно рассказали о совершенных ими ограблениях народных банков, касс кооперативов, предприятий, учреждений в Москве, Туле, Иваново-Вознесенске. Грабежи нередко сопровождались истязаниями и убийствами людей, охранявших деньги. Благодаря экспроприациям анархисты и их союзники добыли несколько миллионов рублей (только в Туле они взяли около 5 миллионов). На эти деньги они приобретали оружие, взрывчатые вещества, печатали антисоветские листовки и газеты.
Работа анархистов подполья в столице значительно активизировалась после того, как они вступили в контакт с Д. А. Черепановым и другими членами московской организации левых эсеров, занимавшей особенно непримиримую позицию по отношению к Советской власти. Черепанов в июле 1918 года был одним из руководителей левоэсеровского мятежа, после его разгрома бежал, скрылся от суда. Теперь он вместе с К. Ковалевичем организовал «Всероссийский повстанческий комитет революционных партизан», главной целью которого было совершение террористических актов. Хотя Черепанов непосредственно в осуществлении взрыва не участвовал, однако именно он указал террористам место, откуда надо бросить бомбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58