– И сделать вид, что мне безразлично, что вы прокрадываетесь по ночам в спальни моих фрейлин?
– Кто вам об этом сказал?
– Какое это имеет значение? Достаточно того, что я об этом знаю.
– Это все дело рук Скелтона. Я все это выясню. Я не потерплю шпионов при моем дворе.
– Мои друзья знают об этом, и им не нравится, как со мной обращаются.
– Вы – моя жена, – сказал он.
– А вы влюблены в Элизабет Вилльерс.
– Меня удивляет, – сказал он с нетерпеливым жестом, – что, будучи воспитаны при самом распутном дворе в Европе, вы поднимаете из-за этого такой шум.
– Это касается меня… моего мужа… – начала я, и глаза у меня налились слезами.
Он заметил это и, подойдя ко мне, положил руку мне на плечо.
Он улыбался.
– Мэри, – сказал он, – вы еще во многом ребенок. Когда я увидел вас, я решил на вас жениться.
– Из-за того, что я могла вам дать корону Англии! Я это знаю.
– Я не женился бы на девушке, которая мне не нравилась, а когда я увидел вас, я сказал себе: вот подходящая для меня жена. Поймите, я не таков, как те мужчины, каких вы знали при дворе вашего дяди.
– Оказывается, вы больше похожи на них, чем я думала.
– Это пустяки. Такое случается повсюду, и в Гааге гораздо реже, чем при других дворах. Это неважно… просто эпизод, и ничего больше.
– Так вы не будете с ней больше видеться? Вы отошлете ее в Англию?
Он нахмурился, потом засмеялся:
– Вы поймете, что это не имеет значения. О таких вещах не стоит беспокоиться. У людей может создаться превратное впечатление. Мы должны думать о нашем положении.
Мне страстно хотелось, чтобы меня успокоили. Он был более мягок, чем когда-либо. Меня переполняло желание лишить Элизабет Вилльерс его привязанности, и я уже начинала верить, что вся эта история – пустяки. Ее преувеличили. Это было просто увлечение. С мужчинами так бывает. Я должна относиться к таким вещам с пониманием. Мне доставляли удовольствие его усилия умиротворить меня.
– Мой отец знает… – сказала я.
Выражение его изменилось:
– Кто вам сказал?
Я колебалась, не желая вмешивать в это Анну Трелони.
– Я слышала, – сказала я. – Он очень недоволен.
Уильям задумался. Потом он обнял меня.
– Мне очень жаль, что мы с вами так мало виделись последнее время.
– Зато вы встречались с Элизабет Вилльерс.
– Забудьте о ней. Мы могли бы поехать на несколько дней в Диерен. – Он нежно поцеловал меня. – Не забывайте, что вы – моя жена, что я люблю вас.
Это было откровение. Я еще никогда не слышала от него слов любви. Он хотел отвлечь мои мысли от Элизабет Вилльерс. Я понимала это. Поэтому он и выказал нечто вроде нежности. Я знала, из каких это делалось соображений, но я все же немного смягчилась.
* * *
Мой покой был нарушен. Показная нежность Уильяма произвела на меня впечатление. Я вновь и вновь вспоминала его слова. Я понимала, что то, что я обнаружила его связь с Элизабет, встревожило его. Но меня утешало то обстоятельство, что он взял на себя труд разуверить меня. Временами мне казалось, что я ненавидела его, но я была не уверена. Моя ненависть была ожесточенной потому, что он пренебрегал мной. Мне хотелось, чтобы он обращал на меня внимание. Я хотела иметь значение для него как женщина, а не из-за короны, которую я могла принести ему.
Двумя днями позже я заметила, что с того вечера, когда я убедилась в неверности Уильяма, я не видела ни Анну Трелони, ни миссис Лэнгфорд. Я послала за Анной. Она не пришла. Вместо нее явилась Анна Вилльерс – теперь Анна Бентинк.
– Мистрис Трелони нет, ваше высочество, – сказала она.
– Где она? – спросила я.
– Она… она уехала.
– Уехала? Куда уехала?
– В Англию. И миссис Лэнгфорд. Доктор Ковелл тоже уехал.
– Я не понимаю, – сказала я. – Как они могли уехать без моего ведома?
– Их отослали, ваше высочество.
Анна Бентинк казалась расстроенной. Она никогда не отличалась жесткостью своей сестры и очень смягчилась после свадьбы.
– Отослали? Я не понимаю.
– Ваше высочество, принц отдал им приказание немедленно уехать. Это произошло вчера вечером.
– Вы хотите сказать… что их выслали?
– Да, ваше высочество. Им приказали уехать.
– Не сообщив мне? Они были в моем штате.
– Это был приказ принца.
– Почему? Почему?
Конечно, я догадывалась. Анна и миссис Лэнгфорд рассказали мне, что Элизабет Вилльерс была любовницей принца. Доктор Ковелл писал об этом в Англию. оэтому их уволили. И это сделал Уильям.
Анна пыталась утешить меня.
– Анна Трелони – моя лучшая подруга, – сказала я жалобно. – Мы с ней дружны с детства.
– Я знаю. Но она нанесла оскорбление принцу. Он сказал, что, если они в заговоре против него, это значит, что они против его страны.
– Он выяснил, что это Анна сказала мне… то, о чем он не хотел, чтобы я узнала.
Она кивнула. Новости быстро распространяются при дворе. Я могла представить себе, какие велись разговоры. Принцесса обнаружила, что принц проводит ночи с Элизабет Вилльерс.
Лучше бы они ничего мне не говорили. Лучше бы мне было оставаться в неведении, чем потерять тех, кого я любила больше всех.
* * *
Я была поражена. После того как я уличила Уильяма в том, что у него есть любовница, я ожидала, что он оставит ее. Он сказал, что любит меня, что с момента нашей первой встречи он решил, что женится на мне, что, если бы я не нравилась ему, он не женился бы на мне даже ради короны. Естественно, что я восприняла это как просьбу о прощении и обещание забыть Элизабет Вилльерс.
На самом деле не было ничего подобного. Он продолжал видеться с ней, и положение нисколько не изменилось. Единственным результатом стала для меня потеря моих друзей – даже моей любимой Анны, которая была при мне так давно, что стала частью моей жизни.
Я была оскорблена и сбита с толку. Неожиданно мне пришла в голову отчаянная мысль. Я действовала под влиянием момента. Я уверена, что, подумай я об этом как следует, у меня не хватило бы духа так поступить.
Последние несколько дней я редко видела Уильяма. Он говорил, что занят государственными делами, но я случайно узнала, что он встречается с Элизабет Вилльерс.
Как я была глупа, позволив так легко успокоить себя и поверив всему, что он говорил. Я была очень разгневана, а в его отсутствие я всегда становилась смелее. Своим присутствием он внушал мне страх.
Он собирался уехать на несколько дней в Брюссель и по дороге еще и поохотиться.
Когда я узнала, что Элизабет не сопровождает его, мне и пришла в голову эта идея.
Я не продумала все достаточно четко. Теперь я никого не могла попросить помочь мне. Если бы Анна и миссис Лэнгфорд были при мне, все было бы по-другому; теперь же мне не на кого было положиться.
Уильям выслал моих друзей. У меня не было возможности оспорить его решение. Дело было сделано до того, как я об этом узнала. Теперь я была намерена поступить так же с ним. Меня лишили моей лучшей подруги, так и я лишу его любовницы.
Я послала за Элизабет Вилльерс. Ей пришлось ко мне явиться. Она была моей фрейлиной, пусть даже и будучи любовницей моего мужа.
Когда она вошла, я сказала:
– У меня к вам важное поручение, Элизабет, которое вы, несомненно, выполните с присущим вам умением. Поэтому я и выбрала вас. Необходимо передать письмо моему отцу в собственные руки, и как можно скорее. Я желаю, чтобы его доставили ему вы.
Она смотрела на меня с изумлением.
Я чувствовала себя сильной и храброй, дочерью своего отца, наследницей английского трона. Если мне достанется корона, я буду очень важной особой – важнее Уильяма. Семейство Вилльерс всегда знало, кому следует угождать, и в данном случае им приходилось послужить мне.
Я полагаю, Уильям сказал Элизабет, что мне известно об их отношениях; следовательно, она могла подумать, что это была месть с моей стороны. Но она не могла в присутствии придворных отказаться повиноваться мне. Уильяма же не было рядом, чтобы освободить ее от этого поручения.
Она улыбнулась, но я знала, что эта улыбка была притворной.
Ее изобретательный ум изыскивал какой-нибудь способ уклониться от моего поручения, но я была не намерена позволить ей это.
– Вас будет сопровождать эскорт до пакетбота и по дороге в Уайтхолл. Там вы вручите письмо моему отцу. Вы должны передать его ему в руки. Приготовьтесь отправиться завтра утром.
Сомневаюсь, чтобы она видела меня такой величественной, какой я могла выглядеть, когда я напоминала себе о своем положении; только Уильям подавлял меня, и мысль о том, что я была вне пре– делов его досягаемости, придала мне мужество, в котором я так нуждалась.
– Я буду готова отправиться завтра утром, – отвечала она кратко.
Я поразилась, как легко все это обошлось, и пристыдила себя за свою обычную покорность. Стоило мне только напомнить им своим видом, кто я, и все они тут же изъявили свое почтение.
Я торжествующе улыбнулась, хотя и ощутила некоторую дрожь, подумав о возвращении Уильяма и о том, что он скажет, узнав, что я отослала его любовницу. Но в тот момент я чувствовала себя победительницей.
Ночью я написала два письма отцу. В первом, которое я пересылала с Элизабет, не было ничего важного, а во втором, которое я вручила надежному курьеру, я излагала отцу всю историю и просила его задержать леди Вилльерс в Англии.
На следующее утро Элизабет уехала.
Только тогда я осознала всю отчаянность моего поступка и с волнением стала ожидать возвращения Уильяма.
* * *
Он отсутствовал почти неделю. Я увиделась с ним на следующий день после его возвращения, и, к моему удивлению, отношение его ко мне нисколько не изменилось.
Я ждала. Скоро он обнаружит, что произошло, поскольку несколько человек знали, что я отправила Элизабет с поручением в Англию. Я очень нервничала, сама не понимая, как я осмелилась так поступить.
Шло время, однако муж даже не заговаривал со мной об Элизабет. Могло ли быть, чтобы он не знал о ее отсутствии? В таком случае, связь между ними была не столь уж прочной. Я поторопилась с выводами.
Прошло около десяти дней, но об отъезде Элизабет никто не сказал ни слова. Никто из моих придворных дам не упоминал о ней. Они знали, конечно, что я выслала Элизабет. Обычно они знали о моих делах не хуже меня самой.
Однажды Джейн Зулстайн пришла ко мне в некотором возбуждении.
– Ваше высочество, сегодня я видела Элизабет Вилльерс, – сказала она.
– Видели ее? – воскликнула я. – Где?
– Во дворце. Она быстро прошла мимо. На голове у нее был шарф, так что было трудно разглядеть ее лицо, и она шла, опустив голову. Она направлялась в апартаменты Бентинков.
– Вы, наверно, ошиблись, – сказала я.
– Нет, ваше высочество, я уверена, что это была она.
Я была потрясена. Апартаменты Бентинков находились рядом с покоями Уильяма, и сестра Элизабет, Анна, была женой Бентинка. Если Элизабет находилась в Голландии, это было единственное место, где она могла скрываться.
Мой отец должен был принять во внимание мое письмо. Он был сердит на Уильяма за его обращение со мной и в любом случае сделает все, чтобы помочь мне.
В течение нескольких дней я пыталась убедить себя, что Джейн ошиблась. Она обозналась, увидев похожую на Элизабет женщину, входившую в апартаменты Бентинков.
Я поняла, что случилось, когда пришло письмо от отца.
Он ожидал приезда Элизабет. Он уверял меня, что, если бы она приехала, ей не позволили бы вернуться. Но дело в том, что она не приехала. Он навел справки, и выяснилось, что, прибыв в Харвич и сходя с пакетбота со своим спутником, она остановилась и сказала, что забыла какую-то вещь и должна вернуться за ней. Ее спутник предложил сделать это сам, но она отказалась. Она покинула его, и больше он ее не видел. В дальнейшем обнаружилось, что она незаметно сошла на берег и затем села на другой пакетбот, отправлявшийся в Голландию.
Это объяснило многое. Глупо было надеяться, что мне удастся перехитрить эту женщину.
Одна из сестер Вилльерс недавно вышла за месье Пюисара, сына маркиза де Тоар, и они жили в Гааге. Элизабет жила у них и время от времени наведывалась во дворец, чтобы увидеться с Уильямом.
Как они были умны! Какие они были хитрые! И как смеялись над моими слабыми попытками расстроить их планы.
Самое странное заключалось в том, что Уильям никогда не упомянул обо всей этой истории, и его отношение ко мне нисколько не изменилось.
ВИЛЬГЕЛЬМ И МАРИЯ
Примерно в это время в Голландию приехал чело век, которому суждено было оказать на меня большое влияние. Я достигла такого периода в моей жизни, когда я находилась в неопределенности. Я жаждала идеального брака. Многие черты в Уильяме восхищали меня, но я была глубоко уязвлена его обхождением со мной. Я не могла разобраться в своих чувствах к нему; все они смешались и перепутались. Долгое время в моей жизни кумиром был для меня отец. Теперь этот облик потускнел. Я была в растерянности. Мне было необходимо руководство, и я получила его от Гилберта Бернета.
Бернет был исключительно одаренный человек. Он блестяще знал латынь и греческий, изучал историю и правоведение. Его отец предназначил ему духовную карьеру, и он прошел курс богословия.
До приезда его к нам он вел жизнь, полную приключений, и его обширный опыт воспитал в нем терпимость.
Это был в высшей степени необычный человек, в особенности, если принять во внимание его звание. Он был высок, с карими глазами и густыми почти черными бровями. И, несмотря на серьезность его интересов, он был весельчак.
Даже Уильям принял его приветливо, так как Бернет не одобрял происходившего в Англии и считал меня и Уильяма будущими монархами.
Он был убежден, что мой отец сам рыл себе яму, и находил, что Уильям и я должны быть готовы взять на себя бразды правления. По его мнению, этого недолго оставалось ждать. Этот человек сблизил меня с Уильямом и помог мне понять моего мужа лучше, чем я когда-либо его понимала. И я думаю, что он повлиял в таком же смысле и на Уильяма.
Гилберт Бернет умел говорить о серьезных вопросах шутливо, не уменьшая в то же время их серьезности.
К своему большому удивлению, в беседах с ним я обнаружила, что разбираюсь в теологии, так как во время своего уединения я много читала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36