Лукреция пристально изучала свое отражение в зеркалах. Не утратили ли ее волосы прежний золотой цвет? Как жаль, что теперь она редко видит Джулию — та больше не была фавориткой отца и редко появлялась в Ватикане и в Санта Мария. Джулия сумела бы успокоить ее, как бывало в прежние времена, когда Лукреция нуждалась в ее поддержке. Лукреция почувствовала, что испытывает чуждый ей гнев, когда вспоминает о том, как много говорят о Санчии отец и Чезаре.— Самая красивая женщина в Италии! — она слышала эти слова снова и снова. — Стоит ей только взглянуть на мужчину — и он ее раб. Говорят, она колдунья.Теперь Лукреция начала познавать себя. Она просто завидовала Санчии. Ей хотелось, чтобы ее считали прекраснейшей женщиной Италии; ей хотелось, чтобы на нее заглядывались мужчины; ей хотелось, чтобы они становились ее рабами, чтобы о ней говорили, как о ведьме, из-за ее колдовских чар.И она ревновала… сильно ревновала — Чезаре уделял так много внимания этой женщине.
Ожидаемый день наступил. Очень скоро Санчия Арагонская покажется на Аппиевой дороге. Очень скоро Лукреция увидит, лгала ли молва.Она чувствовала смутную тревогу. У нее не было ни малейшего желания ехать встречать свою золовку, но отец настаивал:— Ты обязательно, дорогая моя, должна встретить ее. Это знак уважения жене твоего брата. А как чудесно вы будете смотреться вместе — она со своими служанками, ты со своими. Вы, без сомнения, самые красивые создания на свете.— Я слышала, что самой красивой называют ее. Ты тоже думаешь, что она затмит меня своей красотой?Папа нежно коснулся щеки дочери и произнес:— Невозможно! Невозможно!Но глаза его так блестели, что она поняла — он думает больше о Санчии, нежели о ней. Она уже наблюдала раньше, как в нем разгоралась страсть к Джулии.Лукреции хотелось топнуть ногой, закричать ему:— Поезжай и сам встречай ее, ведь это ты так ждешь ее приезда!Но она, оставаясь сама собой, только склонила голову, стремясь скрыть свои чувства.И вот она одевается «, готовясь ехать встречать Санчию.Вот служанки накидывают ей на голову зеленое с золотом платье… Вокруг слышится вздох восхищения.— Никогда, никогда прежде вы не выглядели так изумительно! — сказали ей.— Да, да, конечно, среди вас, одетых без всякой роскоши. Но как я буду выглядеть, когда мы встретимся с женой брата? А что если она одета лучше меня? Как тогда я буду выглядеть, ведь говорят, что она самая красивая женщина в Италии, а значит, и в мире?— Как это может быть, если этот титул принадлежит вам, мадонна Лукреция?Девушка постаралась успокоиться; в самом деле, увидев себя в зеленом платье, под вуалью, которая так шла ей, взглянув на свои блестящие золотистые волосы, она осталась довольна собой. Ни у кого, кроме Джулии, не было таких волос, как у нее, а Джулия сейчас не пользовалась благосклонностью папы.Ее свита, которую она сама подбирала, уже готова. Это двенадцать девушек в красивых платьях — красивые платья, а не красивые девушки: она не хотела иметь слишком много соперниц. Ее пажи были одеты в мантии из красной и золотой парчи.Лукреции казалось, что она едет встречать не жену своего брата, а просто соперницу. Она знала, что пока будет бормотать слова приветствия, сможет думать только об одном: кто же из нас красивее — она или я? Собираются ли мои отец и брат отдать все внимание ей, забыв о Лукреции?Под лучами майского солнца ее ожидали представители кардиналов, все в роскошном облачении, сверкавшем в ярком свете дня; прибыли послы, несла караул дворцовая стража.Народ закричал от восторга, увидев появившуюся Лукрецию в сопровождении девушек. Она, бесспорно, выглядела очаровательно, ее волосы ниспадали из-под украшенной перьями шляпки, зеленая с золотом парча переливалась драгоценностями. Но когда они добрались до въезда в город и Лукреция увидела ту, которая вызывала у нее такую сильную ревность, то поняла: Санчия — грозная соперница.Окруженная свитой, которая сопровождала ее как принцессу Сквиласскую — конюшие, женщины и мужчины, рабы и шуты, — она красовалась рядом с Гоффредо.Одного мимолетного взгляда Лукреции было достаточно, чтобы понять, что хотя Гоффредо немного вырос и возмужал, он по-прежнему еще ребенок. Люди, должно быть, восхищаются его чистым взглядом прекрасных глаз и его чудесными каштановыми волосами, но взоры всех притягивала женщина, находившаяся рядом с ним.Этой женщиной была Санчия, одетая по торжественному случаю в черное, — Гоффредо тоже был в черном, — чтобы напомнить всем о своем испанском происхождении. Платье Санчии было щедро украшено вышивкой, рукава сильно расширялись книзу; на плечи ниспадали иссиня-черные волосы, а ярко-голубые глаза чудесно контрастировали с ними.И вдруг зеленое платье Лукреции стало казаться слишком детским — достаточно милым, но лишенным элегантности черного расшитого испанского платья.Брови Санчии были немножко выщипаны по моде, но оставались в меру густыми, лицо сильно покрывала косметика; из толпы доносились замечания, что она выглядит значительно старше своих лет.У нее были королевские и в то же время вызывающие манеры. Смотрела она на всех свысока, и все-таки в ее взгляде таилось обещание любому привлекательному молодому человеку, который встречался с ней глазами.Лукреция повела поводья и оказалась впереди коня своего брата и Санчии, девушки обменялись приветствиями, достаточно трогательными, чтобы удовлетворить всех слышавших их.После чего они развернули лошадей и направились к Ватикану.— Я рада, что мы наконец познакомились, — сказала Санчия.— Я тоже, — ответила Лукреция.— Не сомневаюсь, что мы станем подругами.— Это моя заветная мечта.— Я давно хотела встретиться с членами моей новой семьи.— Особенно с Чезаре, — заметил Гоффредо. — Санчия задавала мне бесконечные вопросы о нашем брате.— Он тоже мечтает вас увидеть. Слухи о вас дошли до нас в Риме.Останься она одна с Лукрецией, она бы рассмеялась. Но сейчас Санчии пришлось сказать:— — Мы все тоже много слышали о вас. Какие у вас чудесные волосы, сестра.— То же самое должна сказать о ваших.— Никогда не видела таких золотых волос.— Теперь будете видеть их часто. У многих римлянок есть парики, и они любят разгуливать в них по городу.— В вашу честь, дорогая сестра.— В большинстве своем это куртизанки.— Красота — это их ремесло, они стараются походить на вас.Лукреция слегка улыбнулась, но не смогла подавить в себе смутное ощущение тревоги, которое вызвала у нее эта молодая женщина.Она не слышала шепота позади них.— Мадонна Лукреция не хочет иметь рядом с собой соперницу.— Да еще какую!Александру не терпелось вместе с кардиналами поприветствовать процессию, как того требовал обычай. Из комнаты, окнами выходящей на площадь, которую молва называла первой красавицей Италии и которая так же свободно отдавала свою любовь мужчинам, как любая куртизанка.И когда он увидел ее во главе процессии, а рядом с ней заметил золотую головку своей дочери — одна с иссиня-черными волосами, другая с золотыми, — он глаз не мог отвести от них, совершенно очарованный. Как прекрасны они обе! Какой контраст, чудесный контраст! Просто восхитительно!Он должен спешить вниз, чтобы приветствовать их, когда они подъедут ко дворцу. Он дрожал от нетерпения, желая скорее обнять прелестное создание.Стоя в окружении кардиналов, он испытывал чувство удовлетворения. Он получал удовольствие от всех церемоний, празднеств, которые постоянно видел в своей жизни; он любил жизнь; она могла предложить ему все, к чему он стремился и чего хотел, он был одним из малочисленных представителей рода человеческого, чьи желания мгновенно сбывались. Он был счастливым человеком, но никогда еще не чувствовал себя счастливее, чем в этот момент.Она приближалась — прекрасная, черноволосая и такая смелая; глаза были опущены, но ей не удавалось скрыть свою смелость. У нее был высокомерный вид женщины, сознающей, что она желанна; она обладала очарованием, свойственным представительницам слабого пола, и сразу пленила Александра.Он чувствовал себя крайне возбужденным, когда они вместе с маленьким Гоффредо опустились перед ним на колени и поцеловали ему руку. После чего она отступила назад, и все остальные оказались впереди — ее женщины прекрасно выглядели и были вполне достойны находиться у нее в услужении, подумал Александр. Он внимательно оглядел их и еще раз пережил радость оттого, что теперь они с ним.Они заняли свои места — Гоффредо встал рядом с Чезаре, который задумчиво разглядывал жену брата; на ступенях папского трона, преклонив колени, на двух красных бархатных подушечках стояли Лукреция и Санчия.Какой счастливый момент, подумал Александр; ему хотелось скорее покончить с торжественной церемонией, чтобы он мог поговорить со своей невесткой, заставить ее рассмеяться, дать ей понять, что хоть он ее свекор и глава церкви, он тем не менее остается веселым мужчиной и умеет любезно обходиться с дамами.Один из кардиналов, наблюдавший за папой, повернулся к соседу и заметил:— Брат и отец — оба неравнодушны к жене Гоффредо.— Все неравнодушны к жене Гоффредо.— Запомни мои слова: мадонна Санчия посеет в Ватикане вражду, — последовал ответ.
Санчия появилась в комнате Лукреции вместе со своими тремя служанками. Был троицын день, прошли два дня с момента возвращения Гоффредо в Рим. Лукреция одевалась на службу в собор Святого Петра.Девушка немного испугалась вторжения. Санчия начинала с пренебрежения к этикету, и Лукреция поняла, что та решила вести себя здесь, в Риме, так, словно находится при неаполитанском дворе, где не обращали внимания на правила поведения.На Санчии было черное платье, но она не производила впечатления скромницы — в ее ярко-голубых глазах светился почти цинизм, думала Лукреция; казалось, что она вынашивает какие-то планы, тайные и еще смутные.— Как чувствует себя моя дорогая сестра сегодня? — поинтересовалась Санчия. — Готова к церемонии? Говорят, мы услышим испанского прелата. — Она состроила гримасу. — Испанские прелаты бывают чересчур набожны и поэтому читают слишком длинные проповеди.— Но нам все равно придется идти, — объяснила Лукреция. — Будет присутствовать мой отец и вся знать. Это торжественный случай и…— О да, да, мы должны пойти. Санчия, обхватив Лукрецию, за талию, потянула ее к зеркалу и посмотрела на отражения.— Не скажешь, что у меня такой вид, будто я собираюсь посетить торжественную службу, правда? И когда я смотрю внимательнее на тебя, то мне кажется, у тебя тоже. О Лукреция, какой у тебя невинный вид с твоими светлыми голубыми глазами и золотыми волосами! А ты невинна, Лукреция, скажи?— Невинна в чем? — спросила девушка.— О жизнь!.. Да в чем угодно. О Лукреция, мысль работает в этой маленькой золотоволосой головке, но ты помалкиваешь. Ты кажешься испуганной. Но я права, не так ли? Такая красавица, как ты, не может оставаться в стороне от… от того, что делает жизнь такой интересной.— Боюсь, что я не понимаю.— Значит, ты еще совсем ребенок? А что Чезаре? Он будет присутствовать на этой торжественной мессе? Ты знаешь, сестрица, я очень хочу познакомиться с каждым из вас, но ты — единственная, с кем я впервые осталась один на один.— Было столько церемоний, — негромко проговорила Лукреция, испытывая неопределенное чувство к девушке, которая так откровенно высказывалась и говорила такие вещи, что Лукреция испытывала смущение и предпочла бы совсем их не касаться.— О да. Позже я познакомлюсь с вами получше, не сомневаюсь. Чезаре не совсем такой, каким я себе его представляла. Он так же красив, как о нем рассказывают. Но есть в нем какое-то странное чувство горечи.— Мой брат мечтал стать великим полководцем.— Понятно, понятно. Он не может безропотно нести свой крест.Лукреция с тревогой посмотрела вокруг.— Хватит. Оставьте нас, — велела она служанкам.Она посмотрела на Санчию, ожидая, что та отпустит своих женщин.— Они мои друзья, — сказала Санчия. — Надеюсь, станут и твоими. Они восхищаются тобой. Правда? — обратилась она к своему трио.— Мы все согласны, что мадонна Лукреция очень красива, — ответила за всех Лойселла.— Теперь расскажи мне о Чезаре, — стала настаивать Санчия. — Он очень сердитый… очень мрачный человек. Я вижу.— В конце концов Чезаре всегда добивается своего. Он непременно выполняет все задуманное.— Ты очень любишь своего брата?— Просто нельзя не восхищаться им, ведь он самый лучший в мире, ему нет равных.Санчия улыбнулась. Теперь она поняла. В слухах, которые доходили до нее, была доля истины — семейство Борджиа связывали несколько странные отношения, уж слишком страстно любили они друг друга.Она почувствовала, что Лукреция относится к ней с подозрением и ревностью, потому что Санчия может привлечь внимание папы и Чезаре настолько, что те не будут больше искать общества Лукреции. Ситуация, как в романе, что очень импонировало Санчии.Более того, ей доставляло удовольствие думать о том, что Чезаре не всегда действовал согласно собственной воле. Он ненавидел кардинальские одежды, как и любое церковное облачение, а его заставили носить его, вот почему она видела в его глазах тлеющий огонь ярости. Она, незаконная дочь короля неаполитанского, вынужденная занимать второе место после ее сводной сестры, понимала его чувства. Это делало ее ближе Чезаре, а его уязвимость интриговала ее.Когда они отправились в собор Святого Петра, она чувствовала себя бесконечно веселой; она взяла Лукрецию под руку, когда они вошли в церковь. Как же долго тянулась церемония! На ней присутствовал папа римский, который сейчас казался совершенно другим человеком, ничуть не похожим на того общительного отца Лукреции, который проявлял любезность и гостеприимство накануне вечером во время торжественного ужина. Санчия правильно сказала об испанском прелате — его проповедь все продолжалась и продолжалась.— Я устала, — шепнула она Лукреции. Бледное лицо Лукреции слегка порозовело. Принцесса неаполитанская и понятия не имела о том, как следует вести себя во время торжественной церемонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40