— Я сумею распорядиться моим мечом, папа. Смерть!., смерть!., смерть!.. Я отрублю Кромвелю голову.— Позаботься лучше о себе, малыш. Это будет лучшая служба королю, которую ты можешь сослужить.Джимми не слушал. Он стиснул в пальцах меч и думал о том, что будет делать в Лондоне.— Тебе придется обуздать нашего маленького роялиста, Люси, — сказал Чарлз. — Боюсь, мы были слишком откровенны в его присутствии.И вот они уехали, а он скачет в Бреду. В маленьком городке к нему присоединилась сестра Мэри.Она покинула французский двор в отчаянии от известия о болезни сына. Но теперь она получила радостную новость: ее маленький сын уже выздоравливает, и подозрения на оспу, к ее величайшему счастью, не подтвердились.Освободившись от страха за жизнь ребенка, Мэри вновь была весела. Она заявила, что не может проехать мимо Бреды, не повидавшись с любимым братом.Они крепко обнялись, и он заставил ее подробно рассказать о впечатлениях от посещения французского двора. В особенности его интересовали новости о Минетте.— Интересно, кто кого любит больше, она тебя или ты ее? — сказала Мэри.— Расскажи, у нее все в порядке?— Да, она очаровательный ребенок, только растет слишком быстро и жизнь при дворе для нее и для матери складывается не слишком-то счастливо. Особенно старается добавить перчику мадемуазель: при каждой встрече она пытается утвердить свое превосходство и права на первенство.— Узнаю мадемуазель!— Я думала, ты собираешься на ней жениться.— Ты знаешь, это мамина мечта. Что касается меня, я бы женился на ней, при наличии у нее ответного желания. Никаких чувств к ней я не питаю, но она занимает слишком высокое положение, чтобы отворачиваться от такой невесты.— Бедный Чарлз! Твой кошелек совсем пуст!— Почти что.— Я привезла тебе двадцать тысяч пистолей.— Мэри, ты ангел! Однажды я верну тебе, обещаю. — Он смущенно засмеялся. — Все, что я могу положить сегодня к твоим ногам, — это обещания и авансы.— Однажды ты станешь королем Англии, я в этом не сомневаюсь, Чарлз. Англичанам в тягость пуританские нравы. Ведь в каком они положении? Не мне тебе объяснять, как любят они веселиться. А что сейчас? Театры закрыты, никто не поет, никто не танцует, остается созерцать собственные грехи и вымаливать их прощение. Ни англичанин, ни англичанка такого вытерпеть не в силах, они ведь больше всего на свете любят развлечения и зрелища! Скоро им приестся вся эта пуританская тоска: однажды они решили, что не будут терпеть католических правителей, придет время, и они точно так же сметут пуританизм. Англичанам не нравится, когда религию смешивают с развлечением.— Начинаю понимать, — сказал Чарлз, — что всю жизнь я себя вел как образцовый англичанин.— Ну, разумеется! И скоро вся Англия осознает это, и тогда она будет умолять тебя вернуться. Именно так: встанут на колени и будут умолять вернуться.— Им не придется делать этого. Им достаточно поманить пальцем, бросить приветливую улыбку бедному Карлу Стюарту, и он сию же секунду окажется целиком и полностью к их услугам. Давай теперь поговорим о родных. Мы ведь так редко встречаемся.— Право, я предпочла бы более легкий предмет для беседы. Я немного расстроена из-за Джеймса и Энн Хайд. Думаю, я брала ее с собой в последний раз.— Джеймс?.. И Энн Хайд?— У него фантазии в ее адрес. Она хорошая девочка, Чарлз.— А Джеймс… Он не так хорош? Мэри вздохнула.— Я думаю только, что скажет по этому поводу мама.— Бедная мама! Не хватало, чтобы она зареклась видеть еще одного своего сына.— Она питает такие честолюбивые планы в отношении вас. При мне она шагу не давала ступить мадемуазель, пытаясь склонить ее выйти за тебя замуж.Чарлз застонал.— Нет! Только не это!— Ответы мадемуазель были крайне двусмысленны и многозначительны. Чарлз, мне кажется, тебе нужно хоть немного вскружить ей голову… Быть может, она и выйдет за тебя, когда ты вернешь себе трон.— Имеются сотни женщин, желающих выйти замуж за короля Англии, Мэри. Но рассуждая о Чарлзе-изгнаннике, они почему-то находят его непривлекательным парнем.— Не правда, — сказала Мэри нежно. — Даже с пустым кошельком и дырявыми карманами ты — самый обаятельный мужчина в Европе. Единственное препятствие, которое мешает мадемуазель принять твою руку и сердце — ее гордыня.— Верно! И я благодарен, что ее гордыня защищает меня от нее.— И, конечно же, мама мечтает о браке Людовика с Генриеттой.— Вот это было бы славно. Это и моя заветная мечта. Дорогая, бесценная Минетта и король Франции! Как ты думаешь, хочет ли она сама этого? Мне бы так не хотелось видеть ее несчастливой.— Людовик великолепен, он само телесное совершенство, хотя, возможно, несколько глуповат по меркам Стюартов. — Они вместе засмеялись. — Но прекрасен и не лишен сердечности. Думаю, Генриетта любит его. Она сравнивает его с тобою. Во всяком случае, когда она говорит о ком-то из вас, у нее одинаково перехватывает дыхание. В ее глазах — ты совершенство. Я ей говорю:» Как блестяще танцует Людовик!», а она мне:» Но не так хорошо, как Чарлз!»Я говорю:» Людовик, без сомнения, самый привлекательный мужчина Европы!», а она:« Возможно, я не судья, но у него нет ума Чарлза «. И так везде и всегда, на каждом шагу Чарлз и только Чарлз.— Милая Минетта! Я напишу ей и побраню за то, что она меня любит слишком сильно. Впрочем, едва ли она любит меня больше, чем я ее. Если мне суждено стать королем, я перевезу всю родню домой, чтобы все мы были вместе. Вот к этому я стремлюсь больше всего.— Но, — задумчиво сказала Мэри, — сомневаюсь, чтобы на нее не подействовали чары Людовика. Думаю, она все же влюблена в него. Он очаровательный парень и у него хороший характер. Такое впечатление, что он не покупается на лесть и всегда делает то, что считает нужным.— Сомневаюсь, что он женится на Генриетте, пока я в роли изгнанника. Ах, Мэри! Если я вернусь на трон, какие грандиозные изменения произойдут!Вот тут уж без всяких сомнений моя маленькая Минетта станет королевой Франции! Каким замечательным событием для обеих наших стран это будет! Какой альянс! Я полюблю Францию еще больше, если ее королевой будет Минетта!— А королевой Англии — мадемуазель!..— О, вот в этом я сомневаюсь. Очень сомневаюсь! Существует одно серьезное препятствие, мешающее нам соединить руки у алтаря. Пока я в изгнании, она не выйдет за меня замуж, а когда я верну себе корону, я не возьму ее в жены. А теперь давай выпьем за будущее. Будем надеяться, что наши мечты сбудутся.— Первым нашим шагом будет восстановление престола в Англии.— Первым шагом! Шутка сказать! Хотя кто знает, может быть, однажды это и осуществится.
По возвращении в Лондон Люси обнаружила, что за ее отсутствие город неузнаваемо изменился.Люди теперь одевались в серую одежду и сами выглядели серыми, угрюмыми и подавленными, либо источали бесконечное и непереносимое самодовольство. Уличные певцы куда-то исчезли, не было больше стихийных карнавальных шествий, столь обычных в былые годы. Одни только публичные дома по-прежнему процветали, и их обитательницы по-прежнему щебетали из раскрытых окон, переговариваясь друг с другом.Люси нашла комнату над цирюльней невдалеке от Сомерсет Хауса. Цирюльник с радостью пустил к себе госпожу Барлоу, как она назвалась. О ее связи с королем, о том, что кареглазый мальчуган — сын Чарлза, никто не знал. О детях заботилась Энн Хилл, и она рассказала хозяину, что ее хозяйка настоящая леди, которая жила за границей и давно мечтала вернуться в родные места.У них оставались кое-какие деньги, и несколько дней Люси могла лежать в комнате, глядя на улицу, но вскоре она вновь ощутила потребность в любовнике.Каждый день Энн открывала новые и новые перемены, происшедшие с Лондоном. Таверны оказались закрытыми, травля быков собаками запрещена, парки, исключая Малберри-гарден, не работали, давно уже не проводились в церквях рождественские богослужения, не устраивались танцы на улицах в день первого мая.— Зачем мы вернулись? — стонала Люси. — В Кельне и Гааге было в сто раз веселее!Через несколько дней после приезда она тщательно оделась и выбралась на улицу. Все смотрели на нее, настолько она отличалась от других женщин и казалась иностранкой. Вскоре она нашла и любовника — высокопоставленного офицера —» железнобокого» из конницы Кромвеля, но связь с ним ее не удовлетворила. Сознавая греховность своего деяния, он проскальзывал в цирюльню с наступлением сумерек, занимался любовью под покровом темноты и покидал ее еще до рассвета. Люси была хороша собой и полагала, что красоту не следует прятать под покровом ночи, и все больше убеждалась, что напрасно вернулась в Лондон.В конце концов она заявила любовнику, что сыта по горло его осторожностью и постоянным страхом за совершаемый грех. После этого у нее вошли в привычку прогулки по Малберри-гарден: парк был, конечно, не тот, что раньше, но все же оставался местом, где можно посидеть, полюбоваться ландшафтом, подышать воздухом под деревьями и, при случае, поймать любовника.Ей не удалось найти любовника в Малберри-гарден, но однажды к столику, за которым она сидела, подошла женщина с явным намерением присоединиться к ней.— Я увидела, как вы сидите здесь, — сказала она, — и мне захотелось присоединиться к вашему обществу. В наши дни редко можно встретить в Малберри-гарден такую леди, как вы.— Ох уж эти дни! — опрометчиво сказала Люси. — В былое время все здесь было по-другому.— Вот и я про то же! — обрадовалась ее собеседница. — Былые денечки! Неужели они так никогда и не вернутся, как вы полагаете?— А вам бы хотелось, чтобы они вернулись?— А кто бы не хотел? Я так любила развлечься, повеселиться. А теперь ничего этого нет, одни молитвенные собрания день за днем, все дни напролет. Вы бы не хотели закусить со мной?— Спасибо, — сказала Люси, обрадованная неожиданному обществу.Женщина была одета скорее броско и совершенно не походила на пуританку. Они ели пирог с мясом, запивая его рейнским.— Вы чудесная женщина, — сказала Люси новая подруга.Люси улыбнулась, оценив комплимент.— И, ручаюсь, пользуетесь успехом среди мужчин.— Разве они еще не все покинули этот город? — с иронией спросила Люси.— Нет. Далеко не все. Они время от времени навещают мой дом возле Ковент-гарден. Вы обязательно должны навестить нас.— С удовольствием!— А почему бы не пойти прямо сейчас?— Я с семьей, и меня будут ждать.— Семья? Вы не шутите?— Сын и дочь. Я оставила их с прислугой.— А где вы живете?— У Сомерсет Хауз, над цирюльней.— Нелегко найти достойную квартиру для такой леди, как вы!— О, я довольна своей квартирой, смею вас заверить!— Догадываюсь.— Зато вы ни за что не догадаетесь, где я проживала еще недавно!— Вы жили за границей?— Да. В Гааге, в Париже и в Кельне.— Там были другие англичане, не так ли?— Вы угадали.— Настоящие джентльмены, я в этом уверена.— И какие джентльмены, вы рот раскроете, если узнаете!— Меня ничто не удивит, если речь идет о такой прекрасной женщине, как вы.— Вы очень любезны.— Всего лишь правдива. — Женщина подняла стакан и сказала:— Пью за здоровье того, чье имя не может быть здесь произнесено!Люси осушила свой стакан, и слезы показались на ее глазах.— Храни его Бог! — сказала она.— Вы говорите с таким чувством, мадам…— Еще бы: на свете нет равного ему, никого, вообще никого!..— Вы были знакомы с ним?.. И в Гааге, и в Париже?..— Еще бы!..Женщина покачала головой и сказала:— Никому другому об этом не рассказывайте. Это небезопасно для вас.— Спасибо. Вы правильно сделали, что напомнили мне об этом.— Хорошо иметь подругу. Надеюсь, мы еще встретимся. Мы обязательно должны встретиться снова. Вы посетите мой дом завтра?— Если это не будет обременительно для вас.— Конечно же, приходите! Завтра вечером, к примеру. Мы всласть повеселимся! Как вас зовут?— Барлоу. Госпожа Барлоу.— Госпожа Барлоу, надеюсь, мы будем отныне подругами. Мне кажется, мы с вами самой судьбой сведены в этом угрюмом городе. Меня зовут Дженни. Так меня и зовите: Дженни. Это звучит более приятельски.— А меня зовите Люси.— Люси! Какое милое имя, и вы так славно говорили со мной! Немножко не по-лондонски.— Да, потому что я родом из Уэльса.— Барлоу! Это валлийская фамилия?— Да. Точно так же, как и Уотер — моя девичья фамилия.— Уотер, вы говорите?..— Да. Это моя фамилия до замужества за мистера Барлоу.— Люси Уотер, только что приехавшая из Гааги… Вы придете ко мне завтра, а уж я подготовлюсь к вашему визиту.Люси вернулась домой, ни о чем дурном не думая. Что ж, завтра она пойдет к Дженни. Будет занятно провести время в веселой компании!Люси провела в гостях веселый вечер. Наутро она проснулась в чужой спальне и, открыв глаза, слегка смутилась.Энн, конечно же, поймет, что она осталась на ночь, и не станет искать ее по улицам в поздний час, так что дети будут под присмотром, и за это нечего беспокоиться. А вот любовник, с которым она провела ночь, не вполне устроил ее. Ему не хватало приятных манер джентльменов двора, и вообще он был груб с ней этой ночью.Вторым, еще более неприятным открытием, было то, что дом Дженни оказался ничем иным как обычным публичным домом. Она начинала осознавать это вскоре по приходу, но к тому времени уже слишком много выпила и чувствовала себя слишком расслабленной, ну и, конечно, было бы не очень вежливо — взять и уйти.Лежа в постели, она думала, что любовник ей не понравился, и сама любовь, как ее понимали в заведении Дженни, была совсем иного рода, чем та, которой она наслаждалась в недавние времена. Ей было присуще привередничать при выборе любовников. Одни ее притягивали как магнит, другие вызывали отвращение, и она привыкла иметь за собой право выбора. Здесь было все иначе, и речь шла о похоти, покупаемой за деньги, а для этого Люси была недостаточно испорченной женщиной.Теперь ей стало ясно, отчего Дженни была так мила с ней в парке и почему так упорно стремилась заманить к себе в дом. По счастью для Люси, любовник уже ушел и не мог портить настроение и дальше.Итак, она поднимется, оденется, поблагодарит Дженни за гостеприимство и ускользнет, чтобы больше никогда здесь не появляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44