Вспомни, что случилось в прошлый раз, когда ты столкнулась этим ужасным человеком.
— Мне ничего не угрожало. Я представилась ему твоей невестой. Извини, я солгала.
— Нет, ты не солгала, малышка. Ты для меня дороже, чем целый мир, и ты — та женщина, на которой я женюсь, — пробормотал он, уткнувшись теплыми нежными губами в ее шею.
Рани внезапно замерла.
— Ты… ты женишься на мне? А что скажет твоя семья? Они наверняка…
— Они полюбят тебя так же, как и я. Ты ведь веришь, что я люблю тебя, Рани? Я пересек океан, чтобы отыскать тебя, и надеюсь, что ты никогда не перестанешь любить меня.
— О, Бенджамин, как долго я ждала этих слов, — проговорила она, покрывая нежными поцелуями его лицо.
— Однако есть одно «но».. Ты должна пообещать, что никогда не будешь в одиночку спасать всех.
— Это ужасно трудно, — сказала она с дрожью в голосе.
— Это оградит тебя от всяких неприятностей. Когда я буду уезжать, Риго и Мириам будут заботиться о тебе.
— Ты уверен, что больше не любишь Мириам? — спросила она, переборов смущение.
Он сел рядом и посмотрел на ее маленькое сердцевидное личико, на ее полные неуверенности и тревоги золотистые глаза.
— Я люблю Мириам, как люблю Серафину и Лани. Ты сама видишь, как они с Риго подходят друг другу. Разве нельзя то же самое сказать о нас?
Вздох облегчения вырвался из ее груди.
— Даже несмотря на то, что я не настоящая леди, а цыганская знахарка, которая дружит с волками?
— Даже так. Ведь Веро теперь не только твой волк. За наше долгое путешествие он стал и моим волком, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.
— Посмотрим, — прошептала она, отвечая поцелуем на поцелуй.
В дверь внезапно постучали, и слуга доложил, что горячая ванна дожидается дона Бенджамина. Его глаза хитро блеснули, и он провел по ее руке, стягивая мальчишечью тунику с золотистого плеча.
— Что ты скажешь, если я снова предложу тебе принять ванну вместе? Я припоминаю, что в первый раз ты осталась довольна.
— Да, Бенджамин, я действительно была очень рада… когда все кончилось, — ответила она, садясь и натягивая тунику обратно. — Прикажи слуге приготовить побольше воды. Она сморщила носик.
— Ты весь липкий от пота и крови, — добавила она с очаровательной гримасой.
Он, смеясь, приказал принести воды.
Поставив на середину комнаты круглый деревянный ушат и наполнив его теплой водой, слуги удалились, оставив Бенджамина и Рани одних. Оба они устали после долгого дня, но были рады, что опасное приключение кончилось благополучно и все снова вместе.
— Теперь ты больше похожа на женщину, чем в тот день, когда я впервые встретил тебя, и даже чем когда Оливия пыталась сделать из тебя леди. Хоть я и должен радоваться этому, ты больше нравишься мне в своей простой одежде, чем в рубинах и розовом атласе.
— А я люблю, чтобы на мне не было ничего. Бенджамин взял длинный черный локон и намотал на палец, привлекая ее к себе, потом начал спускать с ее плеч тунику, обнажая маленькие груди
— Ты моя золотая кошка, — пробормотал он. Его рот проложил горячую влажную дорожку от ее шеи к шоколадному соску. Он ласкал его языком, пока тот не стал твердым от возбуждения, затем проделал то же самое с его близнецом.
Обнажив ее тело до бедер, он взял ее груди в ладони, лаская губами бархатистую кожу. Затем нетерпеливо сорвал себя одежду.
— С тобой в ванную, моя водяная фея.
— Ты ранен.
— Всего лишь маленькие царапины, — она принялась ласкать его языком. — Они почти перестают болеть, когда ты прикасаешься ко мне — прохрипел он, в то время как дна ее рука стягивала вниз остатки его одежды.
С обещающей улыбкой она повела его к ванной, не выпуская его плоти из рук.
— Теперь мы будем делать здесь то, что я тогда хотела делать в бассейне твоего дяди.
Бенджамин улыбнулся, опускаясь в ванну. Рани опустила воду одну ногу, потом другую, присела на край и принялась поливать его водой.
— Сначала я вымою тебя, а потом мы поменяемся местами… или что-то в этом роде.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, когда она взяла пригоршню душистого мыла со стола возле ванной и чувственно провела рукой по телу Бенджамина. Он зачерпнул жидкого мыла и намылил руки. Когда его влажные скользкие пальцы дотронулись до ее груди, она потеряла равновесие. Он обнял ее одной рукой за талию и прижал к себе. — Смотри, как можно сэкономить время. Если ты потрешься об меня, мы отмоемся одной порцией мыла. — Она согласно кивнула.
Они встали в ванной друг напротив друга, прижавшись телами и обнявшись, лаская друг друга беспрерывно. Рани пошарила под водой и принялась тереть его крепкие бедра и ягодицы. Она почти задохнулась от удовольствия, когда он поднял над водой и намылил сначала одну, потом другую ее ногу. Когда он потянулся выше, к черным завиткам между ее бедрами, она тихо промурлыкала:
— Думаю, я уже достаточно чистая.
— Не совсем, — сказал он, чмокая ее в нос. Играя, он зачерпнул пригоршню воды и вылил ей на голову, намочив длинные волосы. — Я должен вымыть и их, разве не так? — просил он с невинным видом. Скоро шапка белой пены скрыла ее голову. Она закрыла глаза и откинула голову назад.
Рани чувствовала, как его возбужденная плоть настойчиво упирается ей в живот. Она отстранилась, когда он окатил ее с ног до головы и тряхнула волосами, обрызгав.
— Ты такая же коварная, как и Веро.
— Но я могу кое-что, что он не может, — она снова прижалась к нему, наклоняя его голову и впиваясь в его губы.
Бенджамин поцеловал ее еще сильнее. Его руки скользнули с ее бедер на маленькие шелковистые ягодицы и приподняли ее.
— Обними мои бедра, блудница, — скомандовал он грозно, отрываясь от ее рта и разбрызгивая воду, которая серебристыми каплями заблестела на ее груди.
Рани покорно повиновалась, обвив его ногами и открываясь навстречу его. Бенджамин вошел в нее так глубоко, как только мог, затем замер, чтобы сдержаться и не расплескать семя сразу же.
— Ты такая маленькая и легкая…
— И мокрая, — прошептала она, проводя ладонями по его плечам и сильной спине и прижимаясь к нему еще сильнее. — Мне так хорошо, Бенджамин. Я хотела бы, чтобы это никогда не кончалось.
— Тогда не шевелись и не прижимайся так сильно, иначе «это» кончится очень и очень скоро, — пробормотал он, двигаясь медленно. — Я люблю, люблю тебя, Рани, — бормотал он. Как много эта тоненькая, маленькая девочка значила для него! Она была его жизнь, а он чуть было не потерял ее из-за своей слепоты.
— Агата была права, ты моя судьба, Золотой Человек. И я буду любить тебя всегда. — Ее ногти впились в его влажные плечи, сжав их, когда он задвигался быстрее, сильнее и глубже. Ее тело трепетало в сладостной дрожи.
Бенджамин услышал ее сладострастный стон и больше не сдерживался. Весь мир завертелся вокруг них.
Несколько секунд Рани молча прижималась к нему, потом пробормотала:
— Бенджамин, я сплю.
— Тебе придется поспать в воде. Ты совсем измучила мои колени. Я уже не смогу ходить.
— Чья идея была заняться любовью в воде? — спросила она, отпуская его и выбираясь из ванны.
— А кто соблазнил меня? — возразил он. Рани засмеялась.
— Посмотри, что за безобразие мы учинили. Пол совершенно мокрый.
— Это все твои волосы. Ты отряхиваешься совсем как Веро.
В этот момент Веро открыл дверь и тихо вошел в комнату. Он обошел вокруг ванны и принюхался, потом сел и внимательно посмотрел на них.
— Думаешь, он тоже хочет помыться? — спросил Бенджамин, его глаза искрились смехом.
Рани внезапно повернулась к Бенджамину и взглянула в его глаза, прижав влажные ладони к его груди.
— Бенджамин… а об этой свадьбе…
— Не говори мне. Ты хочешь, чтобы и Веро услышал, — он, казалось, задумался, прекрасно понимая, как ей хочется, чтобы он подтвердил свое обещание.
— Если старший брат Риго, доминиканец, вполовину так терпелив, как тот говорит, пожалуй, он согласится провести брачную церемонию, свидетелем на которой будет волк.
Она замерла, глядя на него полными любви глазами.
— Думаю, это будет чудесно!
Аарон сидел в большой библиотеке дворца Колонов в Санто-Доминго, изучая письмо и присланные вместе с ним документы. Потом отложил все в сторону и закрыл глаза.
В это время в зал вошла Магдалена.
— Тебя что-то тревожит? Мария сказала, что прибыл посыльный с ранчо. Мы не можем не помочь Бенджамину, им одним трудно справиться с Эльзоро.
Аарон улыбнулся и взял ее за руку.
— Нет, не тревожься. Уже все кончено. Бенджамин вызволил свою цыганку, все уже в безопасности. Знаешь, он собирается жениться на ней…
— Ну, — задумчиво произнесла Магдалена, — если твоя семья смогла принять меня, чем дому Торресов может повредить Цыганская кровь? Я вижу, что он действительно любит ее так, как говорит. Думаю, сейчас тебя больше беспокоит вовсе не выбор Бенджамина. А что с Эльзоро?
— Он мертв. Против него восстали его собственные рабы. Все его люди или мертвы, или закованы в цепи. Риго, Бенджамин и Бартоломео справились сами.
— Тогда что же не в порядке?
— Помнишь, я рассказывал тебе о покушении на Риго на корабле и здесь, как только они прибыли.
— Я знаю, это дело рук Эльзоро. Тот человек был французом. Он получил деньги за голову Риго.
— Да, но он был только преданным слугой человека, который действительно желает смерти Риго.
Сердце Мириам дрогнуло, когда до нее начал доходить смысл сказанного.
— Этот человек — кто-то, посылающий деньги из Марселя?
— Иуда Талон. — ответил Аарон.
— Но если он платил Эльзоро и Бриенну, почему они начали донимать нас задолго до того, как мы нашли Риго?
— Это придется выяснить Исааку, — печально сказал Аарон. — Следующим кораблем я пошлю эти бумаги в Марсель. Потом мы сможем отправиться домой. Я слышал, что Мария получила весточку от Диего. Думаю, все обернется так, что она и без нас будет в Санто-Доминго в безопасности. Мы нужны на ранчо нашей собственной семье.
Она кивнула и бросила взгляд на бумаги.
— Иуде Талону есть за что ответить.
Марсель. Июль 1525 года
Исаак Торрес вошел через массивную ореховую дверь в городской дом Талона. В прошлом, входя в этот зал, он всегда чувствовал радушие хозяина дома. Толстый турецкий ковер поглощал звуки шагов. Его сердце тревожно забилось, когда он последовал за дворецким в контору Талона.
Слуга доложил о нем. Исаак вошел, и Иуда с широкой улыбкой поднялся над кипой бумаг навстречу ему.
— Исаак, мой старый друг, какой приятный сюрприз! Входи же, я прикажу принести вина.
— Думаю, вино нам не понадобится. Я пришел по очень неприятному делу, Иуда, — он положил на стол закладную и несколько писем. — Это прислал мне из Эспаньолы Аарон, — он замолчал, смотря на Иуду в упор. — Рейнард и твои пираты мертвы. Все кончено.
Иуда уронил голову на руки.
— Я разорен… и все благодаря этому варвару, будь проклято его имя!
— Но почему, мой старый друг, почему ты пытался разорить меня и мою семью задолго до того, как Мириам встретила Риго? Ты стоял за рейдерами, нападавшими на ранчо Торресов, за пиратами, грабившими нас на море. Ты сражаешься против нас уже более двух лет. — Исаак стоял спокойно, глядя на Иуду и ожидая ответа.
Впервые в жизни он увидел на лице Иуды умоляющее выражение.
— Я никогда не желал разорения Аарону. Я только хотел, чтобы он с семьей вернулись сюда — разве ты не хотел того же? Если бы их дом в этой дикой стране был разрушен, у них не было бы выбора. Все те годы, когда Мириам и Бенджамин были помолвлены, она очень хотела, чтобы он оставил свою мечту вернуться в Эспаньолу. А если бы я преуспел, они остались бы здесь, в Марселе.
— Но потом другой мой племянник вошел в жизнь Мириам, и она вышла за него. И поэтому умерла для тебя, — сказал Исаак печально.
— Да, она мертва для меня — пока жив этот дикарь! Мне не нужна дочь как жена христианина-полукровки! — Его лицо исказила настоящая ненависть. — Я дал ей все! Все! Она — моя единственная наследница, последняя из рода Талонов. У меня не осталось в живых никого из родных. Я не могу позволить исчезнуть моему роду и не позволю нашей крови замутиться кровью христиан и дикарей.
— Думаешь, если бы Риго умер, ты смог бы заставить Мириам и Бенджамина вернуться сюда вместе с семьей? — спросил Исаак, начиная понимать, в чем дело.
— Ты сам знаешь, как давно мы собирались объединить наши дома. Она должна была выйти за Бенджамина. Он старший сын Аарона Торреса, — в его глазах блеснул безумный огонь.
— Бенджамин женился на цыганской девушке, Иуда, а у Мириам и Риго уже сын. У тебя есть внук.
— Я не признаю отродье этого ублюдка! Он грубое, бесчестное животное! Исаак вздохнул.
— Но это уже не в твоей власти. Иуда. Я не позволю тебе продолжать вредить моей семье, которая включает теперь метиса-христианина и венгерскую цыганку. Они — моя семья, а я привык защищать свою семью. Больше от причала Лакидонии не отойдет ни одного твоего корабля. Мы враги навсегда. А я страшный враг. Фернандо Трастамара и Бернардо Вальдес могли бы подтвердить это… но они мертвы, — он смотрел на странное выражение лица Иуды и понимал, что старика уже не спасти. — Я обязан передать эти документы в городской совет, Иуда. Он, наверное, примет решение конфисковать твои суда. Я знаю, что ты получил груз рабов и, кажется, золота. Но, как я уже сказал, все кончено. — Иуда смотрел сквозь него, словно желая показать, что и он мертв для него.
Исаак вышел из комнаты и закрыл дверь дома человека, с которым дружил тридцать лет. Горько. Но Исаак Торрес должен защитить свою семью во что бы то ни стало.
На следующее утро весь город собрался поглазеть на арест Иуды Талона.
— Они нашли его в большом зале висящим на крюке, со сломанной шеей, в черных доспехах. Его сняли и похоронили в простой могиле за городской стеной.
Дрожа, Мириам вошла в контору Аарона. Она чувствовала, что случилось что-то страшное. Риго, держа ее за руку, усадил в большое дубовое кресло и встал за спиной. Она взглянула в печальное лицо свекра и сказала:
— У вас новости о моем отце. Это значит, что Риго теперь в безопасности?
— Да, Риго и все мы теперь в безопасности, — спокойно ответил Аарон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47