– Разумеется, – любезно продолжал его милость, – вы так же жалеете, что не избавились тогда от меня. Сочувствую. Однако, как бы вы ни презирали, как бы ни ненавидели меня в душе, обнаруживать этого не стоит… Если не хотите сделать и меня, и себя притчей во языцех… не говоря уже о мистрисс Диане. Кроме того, я терпеть не могу дешевых трагедий. Поэтому, рассчитываю, что вы останетесь сегодня здесь, как мои гости… и, Эндрю, умоляю, не забудь распорядиться о спальнях… Впоследствии вы можете никогда больше не приближаться ко мне… По правде говоря, я надеюсь, что так оно и будет.
Милорд не смог совсем подавить улыбку.
– Я благодарю вашу милость за гостеприимство, которое, боюсь, – он посмотрел на усталое лицо Дианы, – я вынужден буду принять. А что до остального… согласен. Как и вы, я не люблю дешевых трагедий.
Диана тихо засмеялась.
– Вы все такие напыщенные! – проговорила она. – Я отправляюсь спать.
– Я провожу вас до лестницы, – тут же сказал Джек и предложил ей руку.
Она остановилась, когда они должны были миновать его милость и повернулась к нему.
Трейси поклонился ей низко-низко.
– Доброй ночи, сударыня. Карстерз догадается, какую комнату я отвел для вас. Вы найдете там служанку.
– Благодарю вас, – ровно ответила она. – Я постараюсь забыть то, что произошло сегодня, ваша милость. Я понимаю вашу правоту: мы не можем позволить, чтобы свет, заметив нашу враждебность, начал нас обсуждать. И, я искренне признаюсь, что мне легче простить вам сегодняшнее… оскорбления, потому что они… привели ко мне… Джека. Если бы я не попала в такое… затруднительное положение, я могла никогда больше не увидеть его.
– По сути, – поклонился его милость, – все оказалось к лучшему!
– Этого я все-таки не сказала бы, сэр, – ответила она и вышла из комнаты.
На минуту в комнате наступило молчание. Никто не знал, что сказать. Как всегда, положение спас Трейси, прервав неловкую паузу.
– Я предлагаю перейти в столовую, – проговорил он. – Как я понимаю, нам придется подождать некоторое время, прежде чем его светлость появится снова. О'Хара, после вас!
– Минутку, – остановил его Майлз. – Кобыла Джека где-то в саду. Я сказал, что присмотрю за ней.
– Эндрю! – позвал его милость. – Когда закончите руководить подачей ужина, отдайте распоряжения насчет кобылы Карстерза!
В соседней комнате было выражено согласие, и почти сразу они услышали, как Эндрю прокричал приказ кому-то, явно находившемуся в отдалении.
В целом ужин прошел вполне приятно. Его милость учтиво улыбался, Эндрю был шумлив и забавен, О'Хара старался поддерживать разговоры. Ричард был довольно молчалив, но милорд, безумно счастливый, сбросил свою защитную маску и участвовал в разговоре, стараясь узнать все городские новости за последние шесть лет.
О'Хара несколько раз едва мог сдержаться, чтобы не рассмеяться своим мыслям. Его невероятно забавлял юмор ситуации. То, что эти двое после жестокого боя и всего, что этому предшествовало, спокойно сидели вместе за ужином, забавляло его чуть не до слез. А ведь он не удивился б, если бы милорд предпочел суровое решение и отказался оставаться в доме герцога и минутой дольше.
Только после полуночи, когда все остальные ушли спать, братья остались вдвоем. В столовой было тихо, на столе беспорядочно валялись остатки ужина. Милорд рассеянно поигрывал длинной разливательной крюшонной ложкой, лениво мешая золотые остатки пунша в серебряной чаше. Свечи бросали колеблющийся свет на его лицо, и Ричард, стоявший напротив, несколько в тени, мог хорошо его разглядеть.
Он смотрел, не отрываясь и не мог наглядеться. Невольно он пожирал глазами каждую черточку любимого лица, пристально следил за каждым движением тонкой руки. Он находил, что Джек как-то очень мало, но изменился, и не мог понять, в чем дело. Он не состарился, и вроде бы оставался тем же любящим пошутить и посмеяться Джеком, и все же как-то неуловимо иным. О'Хара тоже это почувствовал: была в нем некоторая непроницаемость, сдержанность.
Неловкое молчание прервал милорд. Почувствовав взгляд брата, он поднял глаза и улыбнулся своей привлекательной лукавой улыбкой.
– Дьявол забери все, Дик, мы стесняемся друг друга, как школьники.
Ричард не улыбнулся, и брат, обойдя стол, подошел к нему.
– Нам не надо ничего говорить друг другу, Дик. Это совершенно не нужно. В конце концов, мы ведь всегда выручали друг друга из разных переделок!
На мгновенье он застыл, положив руку на плечо Ричарда. Затем Ричард обернулся к нему.
– Что ты должен думать обо мне! – его как прорвало. – Бог мой! Когда я представляю себе…
– Знаю. Поверь мне, Дик, я понимаю, что ты должен был чувствовать. Но прошу тебя, забудь об этом! Это все кончено и похоронено.
Снова наступило долгое молчание. Лорд Джон убрал, наконец руку и присел на край стола, улыбаясь Ричарду.
– Я ведь совсем забыл, что ты почтенный отец семейства! Сын?
– Да… Джон… в твою честь.
– Что ж, я очень польщен. Господи, подумать только: у тебя сын! – и он засмеялся, вертя в пальцах лорнет.
Ричард, наконец, улыбнулся.
– А если подумать, что ты дядя!.. – возразил он, и вдруг вся скованность, бывшая между ними, исчезла, как ни бывало.
На следующее утро Ричард уехал в Уинчем, а Диана, Джек и О'Хара вернулись обратно в Суссекс. Джек не собирался пока возвращаться домой. Он объявил, что сначала хочет жениться, а затем привезет домой свою графиню. И все же он отдал брату несколько распоряжений относительно подготовки дома. Последнее, о чем он попросил Ричарда, это отыскать некоего городского торговца по имени Фадби, выговорить его помощника Чилтера, которого затем надо привезти в Уинчем. Все это он докрикивал ему из окошка кареты, когда они трогались.
Ричард подвел Дженни, на которой должен был ехать домой, прямо к дверце кареты и попытался возразить.
– Но что, ради всего святого, я с ним буду делать?
– Отдай его Уорбертону, – беспечно посоветовал Джек. – Я знаю ему нужен клерк… ему они всегда нужны!
– Но, может быть, он не захочет приехать.
– Ты делай то, что я тебе сказал! – смеялся брат. – Я хочу по приезде найти его в Уинчеме. Au revoir! До свиданья.
Он скрылся в окошке, и карета загремела по ухабам.
ГЛАВА 29
Леди О'Хара торжествует
Проведя беспокойную ночь, вздрагивая при каждом звуке и слушая, как медленно часы отбивают время, леди О'Хара поднялась совсем не отдохнувшей и чувствовала еще большую тревогу, чем раньше.
В течение ночи она воображала себе всякие невероятные ужасы, которые могли приключиться с ее мужем. И хотя с рассветом они несколько рассеялись (дневной свет всегда действует утешительно), их оставалось достаточно, чтобы утро она тоже провела беспокойно, между окном холла и воротами.
Не меньше тревожился и Джим Солтер. Он вернулся из Фиттеринга прошлым вечером и обнаружил, что его хозяин и сэр Майлз отсутствуют, леди О'Хара в состоянии испуганной растерянности, а дом жужжит как улей. Никто, и меньше всех бедная Молли, казалось, не знали точно, куда отправились мужчины. Она могла рассказать лишь то, что вернувшись, они обнаружили переполох и мистера Боули посреди маленькой толпы взволнованных слуг. Муж протолкался к нему, и мистер Боули излил ему свою тревогу. Тут и О'Хара заразился этим волнением и поспешно отвел ее в дом, объяснив, что Джек отправился к Дьяволу, который забрал Диану, и он должен мчаться на помощь. Десятью минутами позже ей открылось тревожное зрелище: ее муж галопом скакал прочь со шпагой на боку и пистолетами в седельных сумках.
Бедная маленькая леди жалобно закричала было ему вслед, но сдержала мольбу почти сразу, как она слетела с ее губ. Потом она желала бы, чтобы этот стон вообще не прозвучал и искренне надеялась, что О'Хара его не услышал.
Спустя полчаса приехал Солтер, и легче вообразить, чем описать его чувства, когда он услышал, что любимый хозяин ускакал в поисках боя. Он вознамерился было сразу отправиться за ним, но миледи категорически отвергла этот план, объявив, что сэра Майлза вполне хватит для спасения, и она не собирается оставаться совершенно без защиты. Джим был слишком почтителен, чтобы заметить, что кроме него в доме еще пять здоровых мужчин – и так как хозяин никаких распоряжений для него не оставил, капитулировал.
Однако на следующий день он оказался плохим утешителем, и когда миледи пессимистически предположила, что оба, и Карстерз, и ее муж несомненно попали в беду и пострадали, он не только не стал ее успокаивать, как она ожидала, а наоборот, мрачно согласился с ней. В ответ, бросив на него возмущенный взгляд, она повернулась к нему спиной.
В четыре пополудни они оба находились в холле и с беспокойством смотрели на дорогу.
– Право, уже страшно поздно! – проговорила Молли, глядя на него большими тревожными глазами.
– Да, миледи.
– Если… если бы ничего не случилось, они наверняка были бы уже дома?
– Да, миледи, наверняка.
Леди О'Хара топнула ногой.
– Не говори мне «да»! – вскричала она.
Джим оторопел.
– Прошу прощенья, миледи!
– Ты не должен говорить мне «да»! В конце концов, они могли поехать кружным путем, они могли… э-э… устать! Дженни могла охрометь… или что-то еще… могло случиться!
– Да, ми… я хотел сказать, разумеется, ваша милость! – торопливо поправился Джим.
– Я, вообще, не удивлюсь, если окажется, что они совсем не пострадали!
Он безнадежно покачал головой, но на его счастье миледи этого не заметила и продолжала с легкой жизнерадостностью:
– Потому что мой муж очень часто говорил мне, какой мистер Карстерз замечательный фехтовальщик и…
– Ваша милость забывает о его ране.
Что она собиралась ему ответить, осталось неизвестным, потому что в этот момент раздался скрип колес кареты по гравию. В едином порыве они с Солтером бросились к дверям и вместе распахнули их как раз в ту минуту, как роскошная дорожная карета, с сопровождающими лакеями, одетыми в черное с золотом, и украшенная гербами Уинчема остановилась у входа.
В мгновенье ока миледи сбежала по ступеням, почти одновременно с тем, как один из лакеев открыл дверцу и предложил руку милорду. Карстерз легко спрыгнул наземь, за ним последовал О'Хара, казалось, точно такой же, как всегда.
Молли кинулась с разбега в объятия мужа и, не обращая внимания на слуг, прижалась к нему.
Джим Солтер поспешил к милорду.
– Вы не ранены, сэр? – воскликнул он.
Карстерз отдал ему шляпу и плащ.
– Так, не о чем говорить, Джим Но «Эверард» чуть меня не прикончил! – он засмеялся, увидев ужас Джима, и обернулся к Молли, которая, удостоверившись, что муж цел, здоров и жизнь его вне опасности, приблизилась к нему, полная тревоги о его плече.
– О, дорогой мой Джек! Майлз рассказал, что вы снова повредили свое плечо! Умоляю, скажите, что вы сделали с раной? Могу поклясться, что ни один из вас, умных и великих, не сообразил позвать врача, как следовало бы, и…
– Успокойся, любимая! – остановил ее муж. – В конце концов это всего лишь чистая царапина. Забери ею в дом и дай ему чего-нибудь выпить! Клянусь, это то, в чем он больше всего нуждается!
Молли надула губки, рассмеялась и подчинилась.
За элем Джек рассказал обо всем приключении до того момента, как он расстался в Литтлдине с Дианой. А затем с довольным смешком рассказ продолжил О'Хара.
– Ей-богу, Молли, ты никогда не видела ничего равного мистеру Боули, когда Диана назвала ему имя Джека! Право, он так разволновался, что не знал, куда кинуться! А мисс Бетти! Я думал, у меня будет приступ при виде того, как она металась от Дианы к Джеку и обратно, причем, можешь себе представить, в каком виде!
Молли, слушавшая все это с круглыми глазами, восторженно вздохнула. Затем, оправившись от потрясения, она захлопала в ладоши и объявила, что оказалась во всем права!
– Что ты имеешь в виду, золотце? – осведомился О'Хара.
– А как же, сэр? Разве не повторяла я снова и снова, что если уговорю Джека остаться с нами, все образуется, как надо? Ну, Майлз! Ты же знаешь, я это говорила!
– Припоминаю, как-то ты говорила что-то такое, – признал ее супруг.
– Как-то! Ничего себе, как-то! Я всегда была в этом уверена. И я действительно уговорила его остаться! Ведь уговорила, Джек? – воззвала она.
– Уговорила, – согласился он. – Вы уверили меня, что если я буду таким бесчувственным и невежливым, что уеду, Майлз заболеет и медленно зачахнет.
Она не обратила внимания на непристойную оценку мужем этого перла дипломатии.
– Тогда вы видите, что это благодаря мне…– тут ей пришлось прерваться на небольшую потасовку с О'Харой, и встреча закончилась взрывом хохота.
Когда Карстерз пошел переодеться, он застал Джима в комнате, поджидающим его. Он весело приветствовал его и уселся перед туалетным столиком.
– Сегодня, Джим, мне потребуется праздничный костюм. Думаю, розовый бархат с кремовой парчей.
– Хорошо, ваша светлость, – последовал чопорный ответ.
Джек обернулся.
– Это еще что такое?
– Как я понял, ваша светлость – граф, – сказал бедный Джим.
– Это какой же бестактный идиот сообщил тебе об этом? Я собирался сам рассказать тебе эти новости. Полагаю, теперь ты знаешь мою историю?
– Да, сэ… милорд. Я… я полагаю, вам больше не понадобятся мои услуги?
– Небеса святые! Почему? Ты хочешь меня оставить?
– Хочу оста…? Нет, сэр… милорд… я… думал, что, может вам, захочется иметь более ловкого камердинера… а… не меня.
Милорд снова повернулся к зеркалу и вытащил булавку из галстука.
– Не будь идиотом.
Эта загадочная реплика, казалось, очень успокоила Джима.
– Вы действительно так считаете, сэр?
– Конечно, да. Без тебя я буду чувствовать себя просто потерянным. После всех этих лет! Женись на этой милой девушке из Фиттеринга, и она станет горничной миледи. Поскольку я собираюсь жениться немедленно!
– Да, сэ… милорд! Я, правда, очень счастлив, сэ… ваша светлость. Розовое, сэр? С серебряным кружевом?
– Полагаю, что так, Джим. И кремовый… бледно-бледно кремовый… сливочный жилет, вышитый розовым. Там такой есть, я знаю.
– Да, сэр… ваша светлость.
Милорд уныло поднял на него глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37