Она отшатнулась от него.
– Ты не имеешь права говорить так. Я была знакома с Гарри еще когда тебя в глаза не видела!
Он сморщился.
– Ты намекаешь на то, что он для тебя значит больше, чем я?
– Нет! Хотя ты и стараешься, чтоб я тебя возненавидела. Нет! Я больше люблю тебя. Но я не отошлю Гарри!
– Даже если я прикажу это?
– Прикажешь? Прикажешь это? Нет! Нет! И тысячу раз нет!
– Я это приказываю!
– А я отказываюсь тебя слушать!
– Бог свидетель, сударыня, вам необходим урок! – вскипел он. – Я намерен забрать вас в Уинчем сегодня же! И обещаю вам, что если вы не подчинитесь мне в этом, то обязательно поедете в Уинчем! – с этими словами он решительным шагом вышел из комнаты, а она, побледневшая и дрожащая от ярости, опустилась на подушки.
Поспешив одеться, она спустилась вниз в намерении закончить ссору. Но Карстерз к тому времени успел уже уехать и должен был вернуться не скоро. На мгновение Лавиния разозлилась, но своевременное прибытие коробки от портнихи прогнало все огорчения, и лицо ее озарилось улыбкой.
– Сегодня я буду разбивать сердца, правда? – весело бросила она через плечо.
– Я в этом не сомневаюсь, – коротко ответил он.
– А как ты, Дикки? – она обернулась поглядеть на него. – Серо-коричневый… это не тот цвет, который я выбрала бы, но он смотрится достаточно хорошо. А парик, разумеется, новый?
– Да.
Глаза ее, казалось, вопрошали о причине его холодности, и она вдруг вспомнила об утренних событиях. Значит, он дуется? Очень хорошо! Месье будет на что посмотреть!
Кто-то постучал в дверь, горничная пошла открывать ее.
– Сэр Дуглас Февершем, сэр Грегори Маркем, господин шевалье и капитан Лавлейс находятся внизу, миледи.
Какой-то чертенок подзудил Лавинию.
– О-ла-ла! Так много? Что ж, разумеется, всех я видеть не могу. Впустите сэра Грегори и капитана Лавлейса.
Луиза сообщила это лакею и закрыла дверь.
Ричард сердито прикусил губу.
– Вы уверены, что я не буду de trop ? – поинтересовался он с ядовитым сарказмом.
Леди Лавиния отбросила свой пеньюар и встала.
– О, это неважно… Луиза, я готова надеть платье.
Снова раздался стук в дверь, и на этот раз Карстерз поднялся открыть ее.
Вошли Маркем, тяжеловесно красивый в темно-красном с золотом, и Лавлейс, полная его противоположность, белокурый, изящно очаровательный в бледно-голубом с серебром. Как обычно, на нем был парик, причесанный свободными локонами, в которых сверкали три сапфировые заколки.
Он отвесил миледи изысканный поклон.
– Я сражен вашей красотой, о прекраснейшая!
Сэр Грегори разглядывал в лорнет белые туфельки Лавинии.
– Каблуки в бриллиантах, ну и ну! – протянул он с изумлением.
Она изящно покрутилась в пируэте, и ножки ее, поймав луч света, сверкнули.
– Разве это плохо придумано? – потребовала она от них ответа. – Но я не должна терять времени… мое платье! Теперь Маркем… теперь, Гарри… вы увидите чудо!
Лавлейс сел на стул верхом, положив руки на спинку, и опустив на них подбородок. Маркем облокотился на гардероб и поднес к глазам лорнет.
Когда платье было, наконец, надето и расправлено, предложены улучшения в расположении лент и кружев, подробно обсуждено, куда прикалывать брошь, надеты браслеты и накинуто огненное домино, прошло еще почти три четверти часа, и Карстерз начал проявлять нетерпение. Не в его характере было присоединяться к этим двоим мужчинам в их льстивых комплиментах, и само их присутствие при туалете крайне его раздражало. Ему очень не понравилось, что Лавиния их впустила, но так было принято, и он знал, что должен склонить голову перед этим обычаем.
Наконец, миледи была готова, золоченый портшез ожидал ее у двери при свете факелов. Она уселась в него с большими трудностями, и ей потребовались смехотворные усилия, чтобы не смять шелка и не потревожить качающиеся страусовые перья высокой прически о крышу портшеза. Тут она обнаружила, что забыла в комнате веер, и Лавлейс с Маркемом должны были поспорить друг с другом за право его принести. Пока они остроумно презирались, оспаривая эту честь, Ричард спокойно, без лишнего шума вошел в дом и вскоре появился на пороге с веером из разрисованной цыплячьей кожицы как раз в ту минуту, когда Лавлейс собирался подняться по ступеням к входной двери. Наконец, Лавинию закрыли в ее кресле, и носильщики подняли шесты. Маленький кортеж отправился в путь вдоль длинной площади, с портшезом посреди. Лавлейс шел справа, а Ричард и Маркем слева. Так они проследовали по неровной мостовой, осторожно обходя самые грязные участки, мимо других портшезов и пешеходов, которые устремлялись с разных сторон на Южную Одли-Стрит. Все были молчаливы: Маркем по природной лени, Лавлейс, потому что чувствовал неприязнь Ричарда, а сам Ричард из-за своей глубокой озабоченности. Никто не проронил ни слова, пока они не добрались до Керзон-Стрит, и только тогда Маркем, бросив беглый взгляд на закрытые ставни большого углового дома, небрежно заметил, что Честерфильд все еще в Уэльсе. Ричард рассеянно кивнул, и разговор снова прервался.
На Кларджиз-Стрит к ним присоединился сэр Джон Фортескью, суровый патриций, который, несмотря на разницу в летах, был близким другом Ричарда. Они отстали от портшеза, и Фортескью взял Ричарда под руку.
– Я не видел вас сегодня в «Уайтсе», Джон. Что так?
– Да. У меня было одно дело с моим стряпчим. Полагаю, вы не наткнулись там на моего бедного брата?
– Фрэнка? Да нет… но почему «бедного»?
Фортескью слегка пожал плечами.
– По-моему, парень свихнулся, – ответил он. – Вчера вечером он должен был быть на ужине у Марча, но, получив в четыре часа какое-то сообщение, впал в неописуемое беспокойство. И что бы вы думали, он сделал? Исчез безо всяких объяснений. С той минуты я его не видел, но его человек сообщил, что он отправился на встречу с каким-то другом. Чертовски непохоже на него, должен заметить!
– Очень странно. А сегодня вечером вы его ждете?
– Надеюсь!.. Дорогой мой Карстерз, кто этот человек, идущий рядом с креслом миледи?
– Маркем.
– Другой.
– Лавлейс.
– Лавлейс? А кто, черт побери, он такой?
– Не могу вам ответить ничего кроме того, что он капитан гвардии.
– Для меня это тоже новость. Прошлой ночью я видел его у Густри и удивился. Это ведь, как я понимаю, что-то вроде игорного дома. Значит, он повеса.
– Полагаю, что так. Мне он не нравится. Они как раз входили в ворота дома Девонширов и должны были расстаться, потому что гостей было столько, что держаться вместе оказалось почти невозможно. Карстерз оставался около портшеза миледи, а другие мужчины растаяли в толпе. Кресла толкали друг друга в стремлении добраться до дверей, городские кареты подкатывали одна за другой, и оставив свой прекрасный груз, отъезжали, медленно проталкиваясь обратно к воротам.
Почти четверть часа понадобилось портшезу Кар-стерзов, чтобы наконец приблизиться к дверям. Бальная зала была уже полна и сверкала многоцветными нарядами. Лавинию почти немедленно увел юный поклонник, к которому она испытывала матерински теплые чувства, заставившие бы несчастного рвать на себе элегантные локоны, если бы он об этом узнал.
Ричард заметил лорда Эндрю Бельмануара в группе щеголей, окруживших новейшую красавицу, мисс Ганнинг, которая вместе со своей сестрой Элизабет штурмом взяла светский Лондон. Эндрю был в маске, но его нельзя было не узнать по высокому росту и небрежно дерзкой внешности.
Уайлдинг помахал Ричарду рукой с другой стороны залы и, когда тот приблизился, потащил его в карточную комнату поиграть в ланскнехт с ним, Марчем и Селвином.
Карстерз нашел графа в прекрасном настроении, чему, по замечанию Селвина, причиной была оперная певица еще более прелестная, чем предыдущая пассия. От ланскнехта они перешли к игре в кости, вместе с другими подошедшими к их столу. Затем Карстерз извинился, вернулся в бальную залу, и вскоре оказался рядом с Изабеллой Фаншо, бойкой вдовушкой, красота и остроумие которой снискали ей известность. Карстерз лишь раз встречал ее прежде и был удивлен, когда она подозвала его и приглашающе похлопала рукой в кольцах рядом по дивану.
– Подойдите, посидите со мной, мистер Карстерз. Я давно хотела с вами поговорить, – говоря это, она приспустила свою маску и внимательно стала вглядываться в его лицо своими блестящими веселыми глазами.
– Право, сударыня, я польщен, – поклонился Ричард.
Она оборвала его.
– Я не в настроении слушать комплименты, сэр. Я не жажду говорить или внимать умным речам. Вы меня тревожите.
Ричард присел рядом, заинтригованный и привлеченный этой прямолинейной маленькой женщиной.
– Я, сударыня?
– Вы, сэр. То есть, меня беспокоит ваше лицо, – увидев его изумление, она рассмеялась, обмахиваясь веером. – Оно очень приятное, должна отдать вам должное! Но я к тому, что вы очень похожи на… одного моего друга!
Ричард вежливо улыбнулся и взял из ее рук веер.
– Неужели, сударыня?
– Да. Я знала этого джентльмена в Вене три года назад. Я сказала бы, что, по-моему, он моложе вас. У него синие глаза, очень похожие на ваши. Нос почти такой же, как у вас, но вот рот… н-нет. Но общее сходство…– она оборвала себя, заметив, как побледнел ее собеседник. – Вам нехорошо, сэр?
– Нет, сударыня, нет. Как звали вашего друга?
– Ферндейл, – ответила она. – Энтони Ферндейл.
Веер перестал обмахивать ее.
– Ах! – произнес Ричард.
– Вы его знаете? – пылко поинтересовалась она.
– Много лет назад, сударыня, я был с ним… знаком. Могли бы вы рассказать мне… каков он был, когда вы в последний раз его видели?
Она задумчиво поджала губы.
– Если вы хотите знать, был ли он весел, остроумен, то да. Но иногда мне казалось, мистер Карстерз, когда он замолкал, глаза его были такими грустными!.. Право, не знаю, почему я вам это рассказываю.
– Можете быть уверены, сударыня, ваше доверие не будет обмануто. Я испытываю к этому джентльмену большую… большую приязнь, – говоря это, он открывал и закрывал веер, дергая тонкие спицы. – Вы тоже испытываете к нему это чувство, сударыня?
– Я не думаю, чтобы кто-нибудь, кто знал его, не испытывал бы этого чувства. Есть что-то в его манере, его личности… не могу объяснить, сэр… но это сделало его очень дорогим мне человеком. А однажды… он очень помог мне… когда я оказалась в затруднительном положении.
Ричард, вспомнив обрывки сплетен касательно прошлого вдовушки, только наклонил голову.
Она на мгновение замолчала, опустив глаза и разглядывая свои руки, но потом, улыбнувшись, подняла их и забрала у него свой веер.
– Не выношу, когда что-то вертят в руках, сэр! – сказала она ему. – Кроме того, я вижу, что приближается лорд Фодерингем. Я обещала ему этот танец, – она встала, но Ричард удержал ее.
– Миссис Фаншо, не позволите ли вы мне посетить вас? Мне хотелось бы побольше услышать об… этом вашем друге. Возможно, это покажется вам странным, но…
– Нет, – отвечала она. – Не покажется. Конечно, навестите меня, сэр. Я живу на Моунт-Стрит со своей сестрой, номер 16.
– Вы так добры, сударыня.
– И снова нет. Я уже говорила вам, что мне нравится, когда мужчина разговаривает, как мужчина, а не как жеманная женщина. Я буду рада вам.
Она присела в реверансе и удалилась об руку с виконтом.
В ту самую минуту рядом с Ричардом чей-то голос протянул:
– Неужели я вижу вас у ног этой бойкой вдовушки, мой добрый Дик?
Карстерз обернулся и оказался лицом к лицу со своим шурином, полковником Бельмануаром.
– А разве не весть Лондон у ее ног? – улыбнулся он.
– О, нет! С момента появления прекрасных мисс Ганнинг, нет. Но должен признаться, она очаровательна. А Лавиния? Интересно, это не разобьет ее сердце? – он рассмеялся под нос, увидев, как сверкнули глаза Ричарда.
– Думаю, что нет, – ответил Карстерз. – Вы сегодня все здесь?
– Наш сиятельный глава рода, по-моему, отсутствует. Эндрю в Голубом салоне флиртует с девицей Флетчер, я здесь, а Лавиния развлекается с Лавлейсом. Да, Ричард, с Лавлейсом! Будьте настороже! – и с насмешливой улыбкой он отошел прочь, поклонившись проходившей мимо Элизабет Ганнинг. Она опиралась на руку его милости, герцога Гамильтона, весьма увлеченного ей.
В этот момент в залу вошли двое припозднившихся гостей и сразу направились к хозяйке, которая, судя по всему, была очень обрадована их появлением, особенно того, что был повыше и по чьей руке она хлопнула с добродушным упреком Второй был без маски, и полковник узнал в нем Фрэнка Фортескью. Он перевел взгляд на первого, который в отличие от большинства мужчин, только державших маски в руках, застегнул свою, прикрыв верхнюю часть лица, и глаза его изумленно расширились. Фиолетовое домино, небрежно распахнутое, приоткрывало черный атлас, расшитый серебром и усаженный бриллиантами. Ненапудренные волосы были черны, как вороново крыло, ноздри слегка раздувались, на тонких губах не было улыбки.
– Дьявол! – воскликнул Роберт и направился к нему.
Увидев, кто приближается, Фортескью отошел в сторону, и его милость герцог Эндоверский медленно повернулся к брату.
– Я почему-то думал, что вы еще в Париже, – протянул полковник.
– Мне всегда жаль вас разочаровывать, – поклонился его милость.
– Вовсе нет. Я в восторге, я рад видеть вас. Как, кажется, и Лавиния.
Леди Лавиния, узнав его милость, отбросила руку партнера, и опрометью кинулась к нему.
– Трейси, ты! – она радостно схватила его за руку.
– Очень трогательно, – с издевкой усмехнулся Роберт. – Теперь не достает только Эндрю, чтобы дополнить счастливое воссоединение семейства. Прошу меня извинить!
– С удовольствием, – ласково ответил герцог и поклонился ему, как постороннему.
– Он становится несносен, – заметил он, когда полковник отошел и не мог его услышать.
– О, Боб! Я не обращаю на него внимания. Но, Трейси, как вышло, что ты приехал сегодня? Я думала…
– Дорогая моя Лавиния, я не стремлюсь выглядеть загадочным. Я считал, что тебе известно мое обещание Долли Кавендиш быть сегодня здесь.
– Да, но… а, не все ли равно? Я так рада снова видеть тебя, мой дорогой.
– Ты мне льстишь, Лавиния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37