– Нет, нет, – запротестовал взволнованный сэр Бонами. – Чушь! Я очень благодарен вам за такие слова, но это не так! В конце концов, я баронет.
– Вы, – сказала Кресси, избегая взгляда Кита, – всегда казались мне рыцарем прежних времен!
– Что?! Одним из тех парней, которые повсюду скакали на своих лошадях в поисках драконов! С чего это вам взбрела в голову такая глупая мысль, моя дорогая девочка! Еще и закованный в броню! Послушайте, меня от одной мысли об этом бросает в жар! Уверяю вас, это совсем не в моем духе!
– О, вы меня не правильно поняли! Я имела в виду не драконов, а вашу непоколебимую преданность крестной! Все эти годы вы были ее верным рыцарем!
– Баронетом, – вкрадчиво вставил Кит.
– Я так часто думала о том, как вам, должно быть, одиноко, – продолжала Кресси, не обращая внимания на эту вольность. – В вашем огромном доме, совершенно один, вам должно было казаться, что уже нечего ожидать от жизни!
– Совершенно верно! Хотя, как вы знаете, человек со временем привыкает ко всему, да к тому же я не живу в полном одиночестве.
– Разумеется, у вас есть слуги, но что они значат для вас? Этого же так мало!
Сэр Бонами, содержавший огромный штат, в том числе и трех поваров, которые были совершенно необходимы для его комфорта, считал, что они значат для него довольно много, но воздержался высказывать свое мнение по этому поводу.
– Но теперь все будет абсолютно иначе!
– Да, я знаю, – согласился он, глубоко вздохнув.
– О, и как вам будут завидовать! – сказала Кресси, поспешно меняя тему. – Они будут готовы убить вас, все эти разочарованные поклонники крестной! Я не могу удержаться от смеха, представляя себе огорчение, которое испытает кое-кто из них при вести о том, что вы увели ее у них из-под носа!
Было ясно, что такая мысль еще не приходила в голову сэру Бонами. В ответ он слегка надул щеки, как делал всегда, когда что-то доставляло ему удовольствие.
– Да, ей-Богу! – сказал он. – Они будут готовы убить меня! Самая обаятельная женщина высшего света, у которой больше всех поклонников, и она выбрала меня! Триумф, а? Боже, я готов заплатить пятьсот фунтов, чтобы увидеть лицо Лоута, когда он прочтет об этом в газете! Пожалуй, он действительно готов будет убить меня!
Тут его осенила неприятная мысль и он мрачно добавил:
– Да, и я знаю еще одного человека, который рад был бы выпустить мне кишки, это молодой Денвилл! Я забыл про него. Кит, если этому браку суждено быть причиной размолвки между ним и его матерью, то это разобьет ее сердце, и я скорее откажусь от нее, чем допущу такое!
– Не беспокойтесь, сэр, этого не произойдет! – ответил Кит. – Я не могу обещать вам, что Ивлин придет в восторг от этого брака, но опасаться нечего! Он примирится с этим и ни при каких обстоятельствах не станет разрывать отношения с мамой. В этом вы можете быть уверены.
– Что ж, я полагаю, что в данном случае вам виднее, – сказал сэр Бонами, смиряясь с судьбой. Он тяжело поднялся. – Пора мне пойти наверх и переодеться!
– Сегодня не обязательно переодеваться, сэр: час тому назад приехал генерал Оукеншоу, чтобы засвидетельствовать свое почтение моей матери, и она уговорила его остаться с нами пообедать.
– Неужели?! Ба, я думал, что этот старый кровопийца уже несколько лет как удалился на покой, – воскликнул сэр Бонами. – Ну и ну, что за день сегодня! Один сюрприз за другим! Я не собираюсь надевать вечерний костюм, но должен сменить сюртук и хочу немножко отдохнуть до обеда, чтобы собраться с силами.
– И наверное, выпить немножко наливки? – посоветовал Кит.
– Нет, нет, я не хочу наливки! Дело в том, что я очень разволновался сегодня, что мне вообще-то несвойственно, и чувствую себя немного усталым. Короткий сон снова вернет мне бодрость!
– Как вам угодно, сэр, – сказал Кит, пропуская его перед собой в открытую дверь.
Закрыв дверь, он обернулся и увидел, что Кресси повалилась на стул, хохоча до упаду. В паузах между приступами смеха она произносила:
– О Кит! О Кит! Я думала, что умру! Бедный, бедный сэр Бонами!
– А ты-то с твоим рыцарем! – сказал он. Это вызвало у нее новый приступ смеха.
– Баронеты! – простонала она. – Какой же ты негодник! Я чуть было не умерла со смеху! Не смеши меня больше! У меня все болит!
Она сделала гримасу.
– Но это будет счастливый брак, не правда ли? Когда он привыкнет к этой мысли?
– Думаю, что так и будет, если он только сможет на это решиться.
– Меня интересует, моя дорогая, чья это была мысль, – твоя или мамина? Ну, выкладывай!
– Кит, неужели ты думаешь, что я осмелилась бы советовать крестной выходить замуж за сэра Бонами или за кого-нибудь другого!
– Конечно, я так не думаю. Но сильное подозрение, что именно ты навела ее на эту мысль, у меня есть! Ну?
Она перестала смеяться.
– Не совсем так. Однако, говоря по правде, эта мысль пришла ей в голову во время разговора со мной. Ты сердишься на меня?
– Не знаю. Нет, разумеется, я не сержусь, но… Кресси, она это делает ради Ивлина?
– Не только ради него. Я думаю, в одинаковой мере ради себя и ради него. Я не могу тебе сказать, о чем мы с ней разговаривали, поскольку я обещала держать это в тайне. Я только скажу тебе, что застала ее сильно расстроенной и узнала, что она собиралась… О, идти на ужасную жертву ради Ивлина!., а когда я уходила, выражение лица у нее было игривое! Кит, я действительно искренне верю в то, что она будет счастлива! Ты же знаешь, она очень привязана к сэру Бонами, и ей с ним всегда очень уютно, и, кроме всего прочего, она не должна жить одна! Ты сам это говорил. Ты думал о ее неисправимом мотовстве, а я больше думала о том, что она будет очень несчастна.
– Да, я тоже так считаю. Ну, а как насчет Риппла? Ты же не скажешь, что он сияет от счастья, а?
Она рассмеялась.
– Ну, возможно, и не сияет! А теперь умоляю тебя, не надо снова смешить меня! Дело в том, что он всю жизнь был абсолютно доволен своей судьбой и внезапно понял.., я так думаю.., что у него нет ни малейшего желания менять свой образ жизни. Это, наверное, было для него ужасным потрясением, но очень скоро он смирился с этой мыслью, ведь ты же знаешь, что он действительно без ума от нее! Он будет очень гордиться ею и, несомненно, получит массу удовольствия, тратя на нее огромные суммы денег. О дорогой, посмотри который час, я должна идти, иначе я опоздаю к обеду! Кит, кто этот генерал, которого крестная пригласила на обед? Жаль, что она его пригласила, потому что я должна еще кое о чем рассказать тебе. Я сказала бабушке, что ты не Денвилл.
– Боже милостивый! Тебе что, больше нечего делать? Я думал, мы договорились, что это сделаю я!
Она покачала головой.
– Поверь мне. Кит, ты бы не смог ее уговорить!
Он пристально взглянул на нее.
– Да? Если я правильно тебя понял, значит, твои усилия оказались успешными?
– Ну, я не знаю.., и должна признаться, что этот генерал явился очень некстати! – ответила она серьезно. – Это неминуемо выведет ее из себя, поскольку ей придется весь вечер держать язык за зубами, а я думаю, что она решила обрушиться на тебя. Однако нельзя отрицать, что она испытывает к тебе явную симпатию, и я очень надеюсь, что она смягчится, если ты сможешь придумать, как нам всем выпутаться из этой неразберихи, чтобы никто не догадался о случившемся.
– Наверное, ты права!
Она вопросительно посмотрела на него.
– Должна признаться, что это мне кажется довольно трудной задачей, но я думаю, что у тебя в голове уже сложился какой-то план? Не правда ли?
– Откровенно говоря, нет, моя дорогая!
– О, – слегка разочарованно сказала она. – Что до меня, то я в полном замешательстве, потому что я действительно рассчитывала, что ты придумаешь, как ловко выйти из этого положения!
– Я вижу, – ответил он, глядя на нее виновато и с удивлением. – Поверь мне, дорогая, мне крайне не хочется разбивать твои надежды! Но рано или поздно правда выйдет наружу! Я полагаю, что лучше сразу же сказать правду! Кресси, дорогая, если ты решила стать женой блестящего дипломата, то тебе придется заранее от этого отказаться, поскольку я сам нахожусь в растерянности, – такой же, как и ты!
Ее серьезность сменилась смехом.
– О Кит, какое же ты отвратительное создание! Ты что же, думаешь, я такая дура, что питаю иллюзии! Я просто знаю, что тебе удастся ловко выйти из этого положения!
Мистер Фэнкот, должным образом восприняв трогательную веру любимой девушки в его высокие интеллектуальные способности, любезно произнес, по-прежнему держа ее под руку:
– Конечно, мне это удастся! В конце концов у меня есть еще двадцать минут на размышление, перед тем как выйти к обеду. Что касается того, чтобы сообщить Иву о предстоящей свадьбе мамы.., да еще уговорить его сделать, по крайней мере, любезное лицо… Я полагаю, что мне достаточно будет и двадцати минут!
Мисс Стейвли расхохоталась, но ответила с нескрываемым восхищением:
– Более чем достаточно… Мой дорогой, мой дорогой!
Глава 21
Обед в Рейвенхерсте в тот вечер нельзя было причислить к разряду наиболее удачных приемов леди Денвилл. Но хозяйку утешала мысль о том, что никто из людей, чьим мнением она дорожила, ничего о нем не узнает. Она сама блистала в своем обычном великолепии, но ее утомленный сын проявлял признаки беспокойства; мисс Стейвли все время вздрагивала; почтенная вдова, достаточно умная, чтобы в присутствии постороннего человека, этого неисправимого бродяги, сидевшего рядом с ней во главе стола, не давать выхода своим чувствам, кипела от переполнявшего ее негодования и резко обрывала разговор, если кто-либо имел глупость обратиться к ней; а генерал Оукеншоу с возмущением обнаружил, что его старый соперник (которого он клеймил разными прозвищами, типа «губошлеп», «толстобрюхий», «бочонок с жиром», «болванка для парика») был не только почтенным гостем в Рейвенхерсте, но и находился, по-видимому, в близких отношениях с его хозяйкой.
Единственным человеком, который получил удовольствие от обеда, оказался сэр Бонами Риппл.
Он присоединился к остальной компании, не ожидая от предстоящего вечера ничего хорошего. Сон, на который он рассчитывал, чтобы собраться с силами, не пришел к нему – он не смог даже сомкнуть глаз. Поднявшись со своего неудобного дивана в плохом настроении, он даже склонялся к подозрению, что получил сигнал с того света. Но когда он вошел в гостиную, где уже собрались гости, настроение у него поднялось. Леди Денвилл была очаровательна в своем золотистом атласном платье, она направилась к нему, пленяя его своей прелестной улыбкой и, протянув обе руки, сказала:
– Мой дорогой Бонами!
– Амабел! – с придыханием произнес он. – Клянусь честью, вы просто восхитительны, моя милая! Восхитительны!
Его охватило чувство такого восторга, что он не смог больше выговорить ни слова и вынужден был выразить его тем, что поцеловал обе протянутые ему руки. Когда он выпрямился, его камберлендский корсет отвратительно заскрипел и он, увидев генерала Оукеншоу, с удовольствием отметил, что сей уважаемый джентльмен наблюдал за этой сценой с явным отвращением. С этого момента ему стало ясно, что вечер обещает быть чрезвычайно приятным. Поднеся в глазам монокль, он воскликнул:
– Господи помилуй! Оукеншоу!
Затем, уронив монокль, он направился к нему и, протянув руку, воскликнул примирительным тоном, который никого не мог обмануть:
– Мой дорогой сэр! Вы должны простить меня за то, что я не разу вас узнал! Но вы же знаете, что, когда человек стареет, его память ослабевает! Сколько лет прошло с тех пор, как я последний раз имел удовольствие пожимать вашу руку? О, лучше не будем углубляться в этот вопрос, а?
– У меня память не ослабела! – возразил генерал. – Я вас узнал сразу же, как только вы вошли в комнату! Я вижу, что вы столь же толсты, как и прежде.
– Нет, нет, мой дорогой старый друг! – весело вскричал сэр Бонами. – Это вы сказали по своей доброте, но я намного толще, чем тогда! Но вы ни на йоту не изменились! Теперь, когда я гляжу на вас с более близкого расстояния, я вижу, что вы такой старый.., как там вас называли? Плут! Нет, нет, что это я придумал? Это не то? Старый скряга! О, как я мог забыть об этом? Старый скряга!
Этот взаимный обмен любезностями, весьма взбодривший сэра Бонами, не доставил удовольствия никому, кроме, пожалуй, почтенной вдовы. Она издавала резкий смех, но было неясно, что является его причиной – веселье или желанье сорвать свою злобу на ком угодно, будь-то ее знакомый – как и в этом случае – или же человек, с которым она никогда в жизни не встречалась.
К тому времени, когда обед подошел в концу, даже леди Денвилл, которая без видимых усилий все время держалась с восхитительной беззаботностью, почувствовала, что чем раньше ее галантный, но престарелый воздыхатель уедет, тем лучше будет для всех; и она тихо дала указание Нортону подать чай не позднее половины девятого. Поскольку у Кресси не было возможности предупредить ее о том, что почтенной вдове известна ее позорная тайна, она не была готова встретить нападки этой замечательной восьмидесятилетней старухи, с которыми та набросилась на нее, едва только закрылась дверь гостиной, и не смогла сделать ни малейшей попытки защититься. Она лишь склонила свою прелестную головку перед этой бурей и смиренно произнесла:
– Я знаю, я знаю, но я в самом деле не думала, что это может быть источником стольких неприятностей! Это моя ошибка.., я виновата во всем! Говорите все, что хотите про меня, мэм, но, пожалуйста, пожалуйста, не вините в этом Кита!
В конечном итоге подобная тактика сослужила ей хорошую службу, и Кресси, уже бросившаяся было на ее защиту, поняла это. Престарелая леди раздраженно воскликнула:
– Ради Бога, не начинайте плакать, Амабел! Вы просто дурочка и всегда были такой, в этом все дело! А что касается вашего драгоценного Кита, то пусть он сам решает свои проблемы! У него на все хватит наглости!
Из этого Кресси, всеми силами развлекавшая генерала, пока во время обеда вдовствующая особа обменивалась краткими, но язвительными репликами с мистером Фэнкотом, сделала вывод, что он не окончательно упал во мнении ее бабушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40