Он погеройствовал впервые и испугался. – Пойдем поглядим.
Слава решительно направился в комнату. Я спохватился и убрал кинжал. Не помню, как он появился в моей руке.
– Все. Отработали, отходим, – скомандовал «афганец», гоня перед собой табунчик воинственных рокабилли.
Тряся коками, они выкатились во двор. Рикки был бледен, на скулах вздулись желваки.
– Вблизи подвиг выглядит страшно, – сказал я.
– Теперь я знаю, – пробормотал Рикки. – Хорошо, что все остались целы.
– Это точно! – вымученно засмеялся Эдди. – Тут ты, парень, прав!
Дачный поселок будто вымер. Соседей то ли не было, то ли попрятались при звуках выстрелов. Разумное решение, особенно если разборка происходит с набившими оскомину «черными».
– Не верилось мне, что вы такие отморозки, а еще музыканты, – сказал я.
– Да, детка, я такой! – не сдержался Рикки, садясь в машину.
– Держись от моего кабака подальше, – порекомендовал мне Спонсор.
– Это точно, – недобро позырил на меня Эдди.
– Гуд бай, – сказал я.

– Да, Ильюха, умеешь ты вписать в блудень! Мы со Славой сидели под зонтиком в открытом кафе. Это было ближайшее к его дому заведение, в котором подавали безалкогольное пиво. Я был за рулем и предпочитал не попадаться по глупости.
– Хашишины заканчиваются, – твердо сказал я. – Мы побеждаем. Они конечны, они смертны, они на чужой земле. Их надо дожать. То, что не завершили воины Чингисхана, можем закончить мы с тобой. Мы победим исламских террористов хотя бы у себя на родине! Слава хотел что-то сказать, но сдержался.
– Делай что должно, и будь как будет! – добавил я. Мы встали.
– Удачи, братишка! – На прощанье мы со Славой обнялись, чего раньше не делали никогда, и он прошептал мне в ухо: – У тебя совсем крыша съехала. Где ты, там война. Это очень плохо. Ладно, все нормально.
– Все будет нормально, – заверил я. – Это, – я покрутил в воздухе правой рукой, – скоро реализую. Денег будет много. Все хорошо.
– Давай, удачи тебе! – «Афганец» с заметным сожалением посмотрел мне в глаза. – Че ты творишь, брат... Ладно, звони, если что. – Обязательно. Мы разошлись. Садясь в машину, я подумал, что остался один. От меня начали шарахаться. Все, даже близкие друзья.
Значит, придется заводить новых союзников. И я направился к Есикову.
«Витару» пришлось парковать у дальнего подъезда, все лучшие места оказались заняты. До Лешиного этажа я взбежал по лестнице без всякого лифта. Потыкал кнопку звонка. В квартире явно кто-то был, но не торопился открывать. Я был в приподнятом настроении и мысленно приготовился к встрече. Предметы влияния внушали уверенность, что я в любой момент смогу заставить подчиниться любое человеческое существо. Я позвонил еще раз, но открывать не торопились.
Тогда я постучал. Это возымело действие в том смысле, что дверь раскрылась сама. Я вошел в полутемную прихожую.
– Ау, Леша, – позвал я.
Не дождавшись ответа, шагнул в комнату и замер на пороге: представшее зрелище застигло меня врасплох.
Посреди комнаты неподвижно стоял громадный негр в белом бурнусе, подпирая головой потолок. В руке его блестел широкий обоюдоострый нож. Позади в кресле распластался истерзанный труп предателя-Иуды, выпотрошенный с педантичностью хорошего повара.
Кто был поваром в этой дьявольской кухне, я уже догадался. Чернокожий исполин застыл, как статуя, его широко раскрытые глаза были обращены в пространство, будто он пребывал в наркотическом трансе. Внезапно губы зашевелились, и неестественно высоким певучим голосом он произнес: – Ассассини...
У меня отвисла челюсть. Могучее тело африканца, словно вырезанное из черного дерева, поражало первобытной мощью. Он был одет в джинсы цвета хаки и вышеупомянутый бурнус, не скрывавший, однако, рельефа выпирающих мускулов.
Кто он? Исмаилит из Эфиопии? Абиссинский колосс, вторгшийся на землю неверных?
Ответ я подыскать не успел. Негр двинулся ко мне деревянной походкой наркомана. Паркет поскрипывал под его босыми ногами. Отвратительный нож поблескивал в окровавленном кулаке, его острие несло смерть. Остекленевшие глаза африканца смотрели сквозь меня, это было ужасно. Я развернулся и побежал.
Подобным зрелищем у нас в Петербурге жителей балуют редко. Я мчался по улице что было мочи, но гнавшийся по пятам темнокожий хашишин в развевающемся бурнусе постепенно настигал меня. Расстояние, которое я пробегал за три шага, он покрывал двумя. Не обращая внимания на прохожих, я из последних сил оторвался на десяток метров и шмыгнул за угол, выхватив из кармана последний аргумент – кинжал Старца Горы, другого оружия у меня не было. Негра долго ждать не пришлось. Шлепанье подошв по асфальту стремительно приближалось, словно он действительно меня чувствовал, и, когда черномазый выскочил из-за угла, я всадил клинок по рукоять ему в брюхо.
Удар от столкновения буквально смел меня, отшвырнул на стену, спасшую от падения, которое могло оказаться роковым. Негр не почувствовал боли, казалось, он вообще ничего не заметил, хотя из развороченного живота обильно полилась кровь и, раздвигая края раны, наружу выползла какая-то пульсирующая синюшная трубка, как я понял – кишка.
Вмиг стерев со стены многолетнюю уличную грязь, украсившую мою куртку, я едва успел увернуться от мелькнувшего передо мной лезвия, отпрыгнул, спасаясь от следующего выпада, и рванул через дорогу прямо под колеса летящего навстречу автомобиля. Чудом разминувшись со смертью под пронзительный визг тормозов, я дернул к противоположному тротуару, на ходу пряча кинжал от посторонних взглядов, а колосс последовал за мной. Он не чувствовал боли и, наверное, даже не понимал, в каком мире находится, зная наверняка лишь одно: обещанное блаженство ждет федаи, добросовестно выполнившего приказ. Кишка болталась уже на уровне колена, опускаясь все ниже, по ней ручьем лилась кровь – в общем, зрелище было жуткое. В тот день судьба была милостива ко мне.
Вывернувшая с перекрестка «Мицубиси паджеро» врезалась в перебегавшего дорогу абиссинца. В воздухе мелькнули огромные розовые пятки, окруженные разлетевшимися брызгами крови, блестящий нож звякнул об асфальт, приземлившись под колеса припаркованного у поребрика автомобиля. «Мицубиси» затормозила, из нее выскочили два жирных бандита, один из которых привычно хлопнул себя по голове, что должно было означать высшую степень раздражения. Над притихшей улицей загрохотали могучие раскаты отборного зоновского мата.
А я пошел себе потихоньку... Что еще делать, если остался без машины? Уходил я от места аварии пешком, так и не решившись вернуться за «вита-рой». Не дай Бог кто запомнит меня и номер машины, а потом с ментами поделится. Попадаться раньше завершения моей святой миссии, коей я считал искоренение хашишинов в своем городе, было мне противопоказано.
Признаюсь честно, звоня Эрраре, ожидал я другого результата. Позвонил рыцарю – приехал ассассин, это могло означать лишь то, что кабальеро окончательно отпал от ордена. Для того чтобы смыть оскорбление моей кровью, он попросил помощи у врага. Значит, не чувствовал силы отомстить сам. Это было хорошо. То, что вместо неприметного араба или таджика исмаилиты прислали обдолбанного негра, свидетельствовало о нехватке рядовых бойцов. Неизвестно, что делал черный колосс в Петербурге, наверное, ехал в Европу, а тут попросили помочь. Следовательно, хашишины истощены. Ни бойцов, ни личной отваги у Хорхе Эррары не осталось. Я могу добить его, рассказав об этом приору. После чего предателю будет заказан путь назад в орден и, скорее всего, в Испанию.
Я хотел связаться с де Мегиддельяром и договориться о встрече, но не успел. Мобильник завибрировал и запиликал сам, едва я поднес к нему руку. На этот сигнал я настроил номер Бориса Михайловича.
– Алло?
– Илья, ко мне приехал клиент из Германии. По интересующему нас вопросу.
От неожиданности я даже остановился. Господин Марков-старший времени зря не терял. Впрочем, как и его сын в свое время.
– Я вас правильно понял?
– Абсолютно правильно. Он настоятельно хочет с вами встретиться.
К делу снова подключились немецкие рыцари. Ситуация приобретала неожиданный оборот. Вероятно, выгодный для меня.
– Что ж, я не против. Когда и где?
– Вы сейчас свободны?
– Вполне.
– Можно встретиться у меня.
– Я к вам подъеду в течение получаса.
– Будем вас ждать.
В родном городе по всем известным мне адресам я не мог чувствовать себя в безопасности. Мне больше некуда было идти. И я пошел на переговоры.

18

Лощеная кобыла с буферами встретила меня приветливой улыбкой, заготовленной для самых желанных посетителей. Должно быть, Борис Михайлович предупредил. Я был препровожден в кулуары.
– Можно, Борис Михайлович? – постучала она в директорскую дверь.
– Конечно, можно! – бодрым баритоном ото звался Марков. – Заходите!
– Проходите, пожалуйста! – Кобыла отворила дверь в кабинет, пропустила меня и испарилась.
По случаю приезда дорогого гостя директор антикварного салона расстался с ветхим сюртуком и фиолетовой жилеткой. Он приоделся в элегантный светло-серый костюм, мигом сбросив лет десять. Марков был стремителен и деловит. Не исключено, что ради дела он ненадолго забыл о сыне.
Посетителя я рассмотрел не сразу, ринувшийся навстречу Марков отвлек меня.
– Знакомьтесь, – подвел он меня представляться. – Это археолог Илья Потехин, а это Фридрих фон Готтенскнехт, мой коллега.
Коллега Маркова восседал на кожаном диване. Перед диваном стоял сервировочный столик с бутылкой «Камю» и разнообразнейшей закуской. На диване, развалясь, сидел еще один мужчина: лет пятидесяти, в темно-сером костюме с заношенной бабочкой. На полноватом лице с крупным носом сидели очки в толстой прямоугольной оправе. Мужчина встал. Мы пожали друг другу руки. Взгляд немца на секунду задержался на реликвиях исмаилитов.
– Называйте меня Фридрих, – по-русски фон Готтенскнехт говорил гладко, с заметным деревянным акцентом, чуть хуже де Мегиддельяра и Эррары. – Мне знакома ваша находка. Новости разносятся иногда непростительно быстро для нашего бизнеса.
«Средства транспортировки тоже не подкачали, – подумал я. – Это же надо, так быстро примчаться из Германии».
– Присаживайтесь, Илья, – захлопотал Борис Михайлович. – Немного коньяку?
– С удовольствием, – согласился я. – Сейчас я не за рулем.
Марков достал с сервировочного поддона чистый «тюльпан». Я присел на диван рядом с Фридрихом. Борис Михайлович опустился в кресло. – За знакомство! – сказал он.
Десятилетний «Камю» был неплох. Я отпил глоток и облокотился на диванный валик, поглядывая поверх бокала на немецкого гостя. Он в свою очередь выдержал паузу.
– Приступим к делу, – начал Марков. – У Фридриха к вам есть выгодное предложение.
– Во сколько вы оцениваете эти среднеазиатские безделушки? – обратился я напрямую к фон Готтенскнехту.
– В пятьдесят тысяч евро за все три предмета, – не смутился немец.
– То есть, вы в курсе, что они такое?
– Они есть ювелирные украшения одиннадцатого века.
– Не совсем, – сказал я. – Например, для хашишинов они все равно что подлинная императорская корона для монархистов. Есть и другие люди, которые называют их предметами влияния. Им есть за что так называться. Влияние ощутимо. Эти вещи имеют свою цену. Еще вчера мне предлагали за них триста тысяч евро и, в принципе, были согласны на четыреста, но я не продал.
– Четыреста тысяч евро вам за них никто не заплатит, – мягко заметил Марков.
– Погоди, – остановил его фон Готтенскнехт и пристально посмотрел на меня через свои окуляры. Глаза у него были голубые и во все линзы. – Вы не совсем понимаете, за что вам собираются платить. Орден Алькантара, с которым вы имеете дело, хочет купить предметы власти вовсе не для того, чтобы спрятать их от рук ассассинов.
– А вы много знаете, – сказал я.
– Послушайте, что я вам скажу. Мне кажется, вы немного далеки от наших проблем и споров. Вы не представляете расстановку сил в современной Европе.
– А вы расскажите.
– Хорошо. После Второй мировой войны ситуация на политической арене сильно изменилась. Из-за поражения Германии европейцы утратили шанс на мировое господство в обозримом будущем. Остались два сильных противника: Америка и Россия. Затем в борьбе между СССР и США победили американцы. Европейские страны пришли в состояние упадка, и это нравится не всем. Там, где бессильны правительства, на сцену выходят организации наподобие ордена алькантара.
– А также ордена Строгого Повиновения, – добавил я.
– Да, – признался фон Готтенскнехт, – такие организации есть в каждой стране, даже в России, только в Европе они сильны и издавна внедрены в политические процессы. Там, где не решить парламентариям, вмешиваются рыцари и священники. Этот процесс невидим для народных масс, но им ничего и не нужно знать. Задача народа подчиняться, задача правителей – управлять. К сожалению, лидерство Германии в Европе согласны принять далеко не все страны. Французы претендуют на свой, особый статус. Обладание ядерным оружием укрепило мнение французской политической элиты, что их страна избрана на роль ведущей континентальной державы.
– А вы считаете, что это удел Германии?
– В современной Европе только Германия может занять это положение ненасильственным путем. Франция уже создала Западноевропейский военный союз, свою коалицию четырех держав, в которую входит Бельгия, Италия и Испания. ЗЕВС существует в пику Североатлантическому военному альянсу. Французы считают, что в НАТО решающий голос принадлежит Америке, которую поддерживает Германия.
– А это не так?
– Французы помешаны на идее лидерства, как они выражаются, в единой Европе без англосаксонского господства. А Испания, приняв роль младшего партнера ЗЕВС, помогает лидеру как может, и роль предметов власти – посильный вклад ордена Алькантара.
– Вклад во что?
– Алькантара намерена передать предметы власти подконтрольной ордену арабской группировке с целью развязывания террористической войны государственного масштаба в Соединенных Штатах Америки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36